Слава Богу, завтра все закончится. Неопределенность ожидания просто убивала его. Беременность, безусловно, поможет сблизиться с ней. Если же результат окажется отрицательным, Бью, придется противостоять ее решению уехать.
Мэгги не может отрицать, что между ними существует чертовски сильное влечение. Такие вещи не бывают односторонними. Свидетельство тому ночь, проведенная вместе. И, тем не менее, он сомневался, что одного сексуального влечения окажется достаточно, чтобы удержать ее здесь.
Всю прошедшую неделю она вела себя крайне осторожно. Даже в разговорах проявляла предельную сдержанность, тщательно взвешивая свои слова. Было очевидно, что Мэгги не доверяет ему, по-видимому, считая, что откровенность повредила ей, и не желала повторять ту же ошибку. Бью, подозревал, что она считала все случившееся между ними огромным недоразумением.
Теперь ему известно, что Мэгги обычно не оставалась подолгу на одном месте, никогда не пыталась пустить корни. Она откровенно призналась, что, по сути, является бродягой, сменившей множество профессий: была членом экипажа яхты, сборщицей помидоров, официанткой, няней, выступала клоунессой на детских праздниках.
Мэгги никогда не давала никаких конкретных данных, но факты, о которых она рассказала, подтвердились, не оставив и тени сомнения. Кроме того, когда Бью спросил сэра Роуленда о ее встрече с дедом, оба рассказа совпали, Мэгги ни о чем не солгала и не приукрасила историю.
Цепочка «крестных отцов» совсем не вписывалась в образ, который он нарисовал себе, так же, как и пропавший миллион. В ней, видимо, всегда брало верх, стремление к независимости, а несгибаемый внутренний стержень показывал человека, уцелевшего после катастрофы.
Два года, проведенные в «Розовом утесе» с его дедом, стали чем-то особенным в ее жизни. Вивиан создал для нее исключительно благоприятную атмосферу: безоговорочное одобрение, симпатия, уважение. Когда этим наиболее значимым для нее ценностям что-то угрожало, она уходила.
Именно такая картина предстала перед ним из отчетов детективов. Бью прочитал их уже много раз, бесконечно анализируя, пытаясь разгадать загадку женщины ниоткуда. Заявление миссис Забини вызывало доверие своей сдержанностью и объективностью характеристики: «Думаю, она беглянка. Никаких бумаг. Минимум одежды. Сказала, будто ей восемнадцать, но на самом деле лет шестнадцать. Очень трудно найти няню, которая согласилась бы разъезжать с цирком, поэтому я не стала задавать лишние вопросы. Она сказала, что воспитывалась в большой приемной семье и привыкла присматривать за малышами. Правда или нет, но она действительно очень хорошо обращалась с детьми. Делала все и никогда не жаловалась.
Но не общительная. Очень застенчивая.
Держалась особняком. Мне кажется, боялась людей. Когда в цирк заходили полицейские, пряталась. Нет, Боже упаси, не воровка. Никому никогда не причиняла неприятностей. Думаю, она не хотела, чтобы ее нашли. Может, у нее были какие-то неприятности, но я не выясняла.
Когда мы, закончив гастроли, остановились на отдых, она ушла, не захотела оставаться на одном месте. Мой муж написал ей рекомендацию. Хорошая девушка и прекрасная няня. Мы благословили ее на прощание».
Из Уилгилага пришла очень похожая характеристика.
«Прекрасно обращалась с детьми, но сторонилась общества взрослых. Не рассказывала о себе. Ни семьи, ни связей. Никогда не писала писем и не получала корреспонденции. Все шло вполне спокойно, пока не приехала сестра хозяина, проявившая большое любопытство к няне, изводя ее вопросами. Когда пришел транспорт со скотом, девушка уехала, не попрощавшись, даже не взяв рекомендаций. И мы ничего о ней больше не слышали».
Бью, хотелось бы знать, насколько далеко убежала Мэгги, прежде чем ощутила себя в безопасности. Страх, о котором говорила миссис Забини, видимо, рассеялся прежде, чем девушка познакомилась с его дедом, иначе она отказалась бы участвовать в светских развлечениях, куда приглашал ее дед. С другой стороны, Мэгги, возможно, ощутила себя настолько изменившейся, что теперь никто не смог бы узнать в ней Маргарет Стоу, пропавшую лет десять назад. К тому же она находилась под покровительством чрезвычайно состоятельного человека.
Теперь ситуация изменилась, и Мэгги, возможно, снова готовилась бежать. Бью, понимал, что с ним она не чувствовала себя в безопасности. Завтра нужно убедить ее в обратном. Особенно, если тест окажется положительным.
Если же он будет отрицательным...
Что ж, по правде говоря, он не готов к отцовству. Оно не входило в его ближайшие планы. И все же, Бью знал, что почувствует разочарование.
Просто безумие...
Такое же безумие, как желание обладать Мэгги Стоу, но эта потребность настолько сильна, что каждая клеточка его тела испытывала боль.
Решения этой проблемы у него пока не было. Бью, только знал, что завтрашний день приблизит его к развязке.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
День, о котором с дрожью думала Мэгги, выдался на удивление спокойным. Утро словно купалось в солнечном свете, нигде ни облачка. Он скорее походил на летний, чем на осенний. В такой день можно было с уверенностью утверждать: «Господь на небе — благодать на земле».
Однако в душе Мэгги царило смятение.
Мэгги попыталась поднять настроение, нарядившись в желтое. Когда она спустилась к завтраку, Бью уже сидел за столом, просматривал газету. Седжуик наливал ему апельсиновый сок. Обмен приветствиями прозвучал довольно доброжелательно.
Бью, выглядел усталым, вокруг глаз темные круги, похоже, он спал не лучше ее. Видимо, сказывалось напряжение минувших дней. Что-то принесет это прекрасное утро?
— Джеффри приготовил на завтрак особое блюдо, — сообщил Седжуик, наливая ей стакан сока.
Мэгги так мутило от страха, что ей совершенно не хотелось есть.
— Он первоклассный повар, — заметил Бью.
«И у него есть на то основания», — подумала Мэгги. По мнению Седжуика, хорошая еда помогает поднимать настроение.
Джеффри, несомненно, получил указания кулинарными изысками ублажать хозяина.
— Что за наслаждение для гурманов создал он сегодня? — с неподдельным интересом спросил Бью.
«Был ли этот интерес наигранным?» — терялась в догадках Мэгги. Неужели он так уверен, что с легкостью примет любой результат?
— Жареные зеленые помидоры. Уверяю, сэр, вы получите большое удовольствие. — Седжуик всем своим видом показывал благожелательное одобрение преобразившемуся «неистовому дитяти».
— Зеленые помидоры? — переспросила Мэгги.
— Да, именно. Ломтики помидоров, покрытые золотистой корочкой, с чесноком и луком.
Меньше всего Мэгги хотелось сейчас чеснока.
— Передайте Джеффри, что мы ожидаем с нетерпением, — сказал Бью, явно предвкушая наслаждение от еды. Глаза его блестели, несмотря на усталое выражение лица. Его радостный вид был абсолютно непостижимым для Мэгги.
Седжуик подал ей фруктовый коктейль и прошествовал на кухню. Мэгги взяла ложку и посмотрела на фрукты — ломтики персика, груши и манго. «Как соблазнительно погрузить туда ложку», — подумала она. Но, может, лучше оставить их на потом, чтобы заесть жареные зеленые помидоры. Фрукты, возможно, помогут заглушить вкус чеснока и справиться с тошнотой.
— Это желтое платье очень тебе идет, — с теплотой в голосе заметил Бью.
Комплимент ошеломил ее. Мэгги посмотрела на Бью, не понимая, куда он клонит.
Бью, обаятельно улыбнулся.
— Надеюсь, наряд означает, что я прощен. Мне так не хотелось, чтобы ты вновь появилась в своих джинсах, словно готовая к отъезду, — объяснил он.
Наконец до нее дошло. Он вспоминал их встречу в библиотеке на следующее утро после... Когда она хотела уехать и согласилась остаться до тех пор, пока не станут известны результаты теста.
— Ты не хочешь, чтобы я уезжала в любом случае? — недоверчиво спросила она.
— Нет, не хочу, — решительно заявил он.
Сердце Мэгги, казалось, подпрыгнуло, потом на мгновенье остановилось и бешено забилось вновь. Его доброта, возможно, была непритворной. Зачем ему притворяться дольше, чем необходимо? Может, Бью, действительно питает к ней симпатию? Или... он все еще испытывал чувство вины, что обращался с ней не так, как хотел дед?..
Неожиданно вошел садовник с корзиной роз.
— Извините, мистер Бью.
— Входите, Полли.
— Няня Стоу, я принес вам цветы. Они называются «двойное восхищение», — почти пел мистер Полли, вынимая одну из роз с красными и белыми лепестками и давая возможность полюбоваться ею.
— Как любезно с вашей стороны! Прекрасные цветы, — сердечно отозвалась Мэгги.
— И да будет мне позволено сказать, вы всегда вызывали у нас такое же восхищение, няня Стоу. — Он многозначительно посмотрел на Бью.
Мэгги почувствовала, что сама окрасилась в красно-белые тона, получив столь «тонкий» комплимент. Она надеялась, что Бью не обратил внимания на слова садовника. Все это выглядело слишком очевидно и свидетельствовало о желании окружающих, чтобы ее взаимоотношения с внуком Вивиана вылились в счастливое и безопасное будущее для всех.
— Вот видишь? Моя жизнь превратится в ад, если ты уедешь, Мэгги, — насмешливо бросил Бью.
Она нерешительно встретилась с ним взглядом, а он с улыбкой продолжал:
— Седжуик отдаст распоряжение Джеффри подавать какую-нибудь бурду. Миссис Фезерфидд объявит бойкот, Уоллас, несомненно, разобьет «ролле», а мистер Полли станет выращивать одни репейники.
Мэгги не улыбнулась в ответ. Не смешно.
— Они очень долго прожили с твоим дедом, Бью, — напомнила она ему, — и боятся перемен. Ты должен понять это, прежде чем решишься на какие-то серьезные изменения.
— Ты беспокоишься о них.
— Конечно. Они хорошие люди с добрыми сердцами, благодаря им, я провела здесь лучшие годы моей жизни.
— Тем больше оснований, чтобы ты осталась.
Мэгги не была уверена. Это означало бы продлить несбыточные надежды, затмевавшие реальность, с которой предстояло столкнуться.
— Посмотрим, — уклончиво сказала она.
Аргументы, приводимые Бью, касались только его самого, его удобств и не отражали никаких чувств по отношению к ней. Надежда, вспыхнувшая в ее душе несколько минут назад, мгновенно угасла.
После завтрака Мэгги извинилась и направилась к выходу.
— Я буду в библиотеке, — многозначительно сообщил Бью.
Она не захотела присоединяться к Бью. Ей просто невыносимо было бы находиться с ним. Поднявшись к себе, она принялась ходить по комнате, которая когда-то казалась ей достойной принцессы. Прекрасная старинная мебель палисандрового дерева была богато декорирована медью. Розовый шелковый полог спускался на кровать, прикрытую роскошным покрывалом с узором из роз. Обрамляющие французские двери розовые занавески ниспадали мягкими складками на пол, покрытый толстым бледно-зеленым ковром. Она была счастлива здесь, но теперь все в прошлом.
Девушка остановилась перед высоким зеркалом. На нее смотрела Мэгги Стоу, созданная Вивианом Прескоттом. Странно, как внешняя оболочка может изменить человека.
Неожиданно перед ней возникла молодая женщина, с которой познакомился Вивиан. Жизнь без документов была нелегкой. Мэгги с трудом добывала свой хлеб.
Зеркало замерцало, ее взгляд проник в прошлое, и пред ней предстала испуганная девушка, нашедшая убежище в цирке Забини. Невозможно описать, с чем ей пришлось столкнуться с тех пор, как она убежала из лагеря.
В мозгу Мэгги словно что-то щелкнуло, и в памяти всплыли воспоминания детства... Дисциплина, нотации, постоянные придирки и тайно созревавшее сопротивление.
Ты, рыжая, чего уставилась?
Мэгги увидела себя шестилетней худенькой девочкой — только глаза и копна волос. Она заплела волосы в косу, делая их менее заметными. И навсегда усвоила мудрость совета своей первой воспитательницы, возможно, почувствовавшей ее мятежный дух... Лучше опустить голову, лучше подчиниться, не привлекать к себе внимания. Тогда можно жить своей жизнью, в своем выдуманном мирке.
Она не помнила, когда именно стала задумываться о том, что где-то рядом должна быть другая, лучшая жизнь. Взрослые говорили, что ограда лагеря защитит их от зла. Когда она вырастет, то уйдет и проверит сама.
Так Мэгги и сделала.
Тогда ей стало ясно, что лагерь походил на тюрьму, хотя затевался с благотворительными целями. Она никогда больше не допустит, чтобы вновь оказаться в тюрьме. Свобода стала важнейшей ценностью в ее жизни. Но как ей быть теперь?..
Зеркало молчало.
Ее воспоминания сквозь пласты прошлого медленно поплыли назад к ее отражению... к Мэгги Стоу. Вивиан вылепил ее из ничего, создал тот образ, который стал неотделим от нее. А может, был присущей с рождения — только она этого не знала?..
Бью, не верил в нее. Он не видел того, что видел дед, и Мэгги Стоу Вивиана постепенно стала утрачивать свою реальность.
Мэгги отошла от зеркала и села на край кровати с таким ощущением, словно находится в зияющей пустоте. Она ждала новостей, которые помогут принять решение, укажут новые пути.
Раздался стук в дверь, и голос Бью окликнул ее.
Ноги дрожали. Ее тошнило, и кружилась голова. Мэгги глубоко вздохнула, пытаясь облегчить напряжение, сдавившее грудь, и с усилием произнесла:
— Войдите.
Опустив руки на колени, она сидела совершенно неподвижно, склонив голову и прикрыв глаза, словно заслонившись щитом. Никто не сможет до нее добраться.
В комнату вошел Бью и закрыл за собой дверь. Он, молча протянул ей лист бумаги. Прошло несколько минут, прежде чем Мэгги осознала, что результат анализа положительный.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Бью, ощущал, как бешено бьется сердце, пока он стоял в ожидании ее реакции. Результат анализа должен вывести Мэгги из состояния оцепенения. Ему хотелось поговорить с ней, но его мысли настолько перепутались, что он просто не мог найти нужных слов. Ее отчужденность не сулила ничего хорошего.
Он шел сюда с благородными намерениями. Ее застывшая поза, полная смирения, выбила его из колеи. Ему казалось, будто он смотрит на пустую оболочку. Им овладело непреодолимое желание прикоснуться, согреть Мэгги и вернуть обжигающие воспоминания той ночи. Но разум предостерегал, что это может вызвать крайне враждебную реакцию.
— Давай поженимся, Мэгги.
Она вскинула голову, ее ярко-синие глаза расширились, в них отражалось крайнее изумление.
Бью и сам не имел ни малейшего представления, как это у него вырвалось. Он не собирался говорить ничего подобного.
— Нет! — Мэгги резко вскочила, краска залила ее лицо, глаза сверкали, выражая ужас. — Нет! — Она неистово замотала головой и принялась стремительно расхаживать по комнате. — Я не могу! Не могу! — закричала она и метнулась к балконной двери, словно пытаясь спастись бегством.
— Но почему? — настойчиво допытывался Бью. Ее крайне негативная реакция была совершенно лишена здравого смысла. Ведь он предложил брак просто, как вариант, который стоило обсудить. Черт побери, он один из самых завидных женихов и может преподнести ей целый мир на серебряном блюдечке. Что она о себе воображает?
Мэгги остановилась, схватив дверную ручку, но не обернулась к нему. Плечи ее поникли, вся поза выражала чрезмерное напряжение.
— Это было бы... тюрьмой, — наконец произнесла она и вышла на балкон.
Ошеломленный Бью лишился дара речи. Брак с ним — тюрьма?!
Ее поведение было так неестественно, словно в его предложении таилось нечто чудовищное. Мэгги Стоу носит его ребенка, и он не может допустить, чтобы она просто ушла. Необходимо любой ценой удержать ее.
Бью, последовал за ней на балкон. Она стояла, прислонившись к балюстраде, устремив взгляд на гавань.
— Как ты можешь называть «Розовый утес» тюрьмой? — спросил он, пытаясь найти путь к взаимопониманию.
Она стойко игнорировала его.
— Все это будет твоим... — Он обвел рукой земли, простиравшиеся внизу, собственность, которой любой жаждал бы обладать.