* * *
Мужик с картины смотрел на Арсения как на давнего знакомого. Черные глаза внимательно следили за каждым его движением, не по возрасту полные губы многозначительно ухмылялись. То ли этот Савва Стрельников и в самом деле обладал какими-то сверхспособностями, то ли просто был гениальным художником, способным вдохнуть жизнь даже в мертвый холст.
А несгибаемая, стальная Ната его боялась. Ее золотистая аура шла нервной рябью, как только речь заходила о покойном хозяине «Парнаса». Ишь, каким затейником оказался этот Савва Стрельников: жил на Парнасе, в окружении муз, себя мнил Аполлоном, не иначе.
– Вы откуда планируете начать?
Ната раскрыла портсигар, окинула задумчивым взглядом его содержимое, но так и не закурила. Правильно сделала, что не закурила. Он, конечно, не Селена, которая умеет болячки не только лечить, но и видеть, но даже его простых обывательских знаний хватает, чтобы понять: Ната Стрельникова нездорова. Здоровые люди таблетки с собой не носят.
– Начну с дома, если вы не возражаете.
Она не возражала.
– Дом в вашем полном распоряжении! – Ната махнула рукой. – Мое присутствие обязательно?
По глазам, изумрудно-зеленым, ведьмовским, было видно, как ей хочется, чтобы Арсений сказал «да», но он сказал «нет». Меньше народа – больше кислорода. И пространства для маневров…
– Я, пожалуй, сам.
Грим, почуявший скорую работу, вскочил на лапы, принюхался.
– В таком случае это вам. – Ната протянула ему связку ключей. – Некоторые комнаты заперты, если вам вдруг понадобится…
Арсений знал, что не понадобится, но ключи на всякий случай взял, сунул в карман джинсов.
– А павильон закрывается? – спросил уже на выходе из гостиной.
– Зачем? – Ната посмотрела на него так, словно он сказал какую-то глупость. – Никто, находясь в здравом уме и трезвой памяти, не станет тревожить их покой.
– Муз?
– Муз! – Все-таки она не выдержала – закурила. Вдоль ее запястья зазмеилась тонкая струйка дыма. – Я буду ждать вас здесь, если не возражаете.
– Договорились! – Арсений отошел от залитого дождем окна, Грим привычно прижался боком к его левой ноге. – Думаю, я скоро вернусь.
Особняк спал. Или притворялся спящим. Арсений не знал наверняка, чем живут вот такие дома с историей. Дома, которые пережили не одно поколение хозяев и видели, как меняется мир, а сами оставались почти неизменными. Единственное, в чем Крысолов не сомневался, это в том, что дом помнит, что творилось в его стенах. Жаль только, что рассказать не может.
Собственно говоря, Арсению не нужно было осматривать здание от подвала до чердака, то особенное шестое чувство, которое было с ним уже пять лет, молчало. Грим тоже вел себя совершенно спокойно. Самое интересное наверняка не здесь, а в парке, но для очистки совести пройтись по усадьбе все-таки стоит. Или не для очистки совести, а ради удовлетворения любопытства? Арсений бывал в разных домах – и в старинных особняках, и в слепленных из стекла и бетона новоделах, но до сих пор не утратил совершенно детского любопытства. Иногда дома были отражением своих хозяев, а иногда медленно, но неуклонно заставляли хозяев подстраиваться под себя. Интересно, кто кого переделывал: дом Савву или Савва дом?
На первом этаже царила тишина. Арсений шел через анфиладу комнат, и эхо от его шагов заполошно металось под потолком. Первый этаж явно был предназначен не для частной, а для публичной жизни: приемы гостей, зимние посиделки у камина, игры в бильярд и преферанс. К самому интересному, скрытому от посторонних глаз, вела широкая дубовая лестница, даже ступеньки ее поскрипывали как-то по-особенному, не официально, а по-домашнему уютно.
Второй этаж освещался приглушенным светом настенных светильников, а пушистая ковровая дорожка почти полностью гасила звук шагов. Арсений остановился в центре небольшого холла, осмотрелся. В стороны уходили два коридора. Двери комнат были плотно закрыты, и только из-под одной из них пробивалась полоска света. Не нужно обладать особым даром, чтобы догадаться – комната принадлежит Марте. Вот и Грим понял все правильно, припал на передние лапы, принюхался, а потом вопросительно посмотрел на Арсения – не желает ли тот заглянуть на огонек.
Арсений желал. Было в этой нордической красавице что-то такое, что не отпускало, заставляло возвращаться мыслями к их первой встрече. Может быть, та призрачная диадема, вплетающаяся дымными нитями в белые волосы, а может, еще что-то, до конца не разгаданное и не проанализированное. Наверное, стоит прислушаться к совету Лысого и познакомиться с барышней поближе. Но это только после того, как будет выполнен заказ. Опять же, не факт, что после завершения этой истории с неугомонным художником и его музами барышня захочет продолжить общение. Он, конечно, уникум и в некотором роде ас, но во всем остальном, в том, что касается обычной человеческой жизни… Левую руку кольнула уже почти забытая боль, и левый уголок рта предательски дернулся вниз, напоминая, что в мире обычных людей он никто, фрик, вчерашний инвалид…
Почувствовавший перемену в настроении хозяина, Грим поднырнул под ладонь, потерся носом о колено, заглянул в глаза совершенно человеческим взглядом.
– В другой раз, – сказал Арсений шепотом, хотя сам уже прекрасно понимал, что никакого другого раза не будет. – Мы не станем мешать личное с профессиональным.
Не было в его жизни никакого личного. До того странного и страшного вечера, закончившегося двухмесячной комой, в его жизни и девушек никаких не было. Не вписывался студент Арсений Гуляев в девичьи стандарты красоты и харизматичности. Девушки появились уже многим позже, когда от прежней докоматозной жизни почти ничего не осталось, когда Арсений, точно змея старую кожу, сбросил с себя и прошлое, и лузерскую оболочку. Превращение в Крысолова не было гладким и безболезненным, даже видя в зеркале свое совершенно изменившееся отражение, Арсений не мог понять, насколько загадочный Крысолов харизматичнее и интереснее никому не известного студента Арсения Гуляева. Верный друг Лысый называл его импозантным чуваком и по дружбе подсовывал все новых и новых дамочек «для дружбы и профилактики застоя в личной жизни». Дамочки, те, что пообразованнее, тоже называли Арсения харизматичным и импозантным, а те, что попроще, говорили, что он клевый и кульный. Они гладили Арсения по отросшим волосам, томно вздыхали и закатывали глаза в ожидании того, что вот сейчас таинственный Крысолов явит им свое настоящее лицо и свою силу.
А он не являл. Вот как-то не получалось у него с явлениями чудес. И с дамочками тоже не получалось, ни с теми, что поинтеллигентнее, ни с теми, что попроще. Они, конечно, продолжали утверждать, что он импозантный, харизматичный и кульный, и даже были готовы регулярно устраивать профилактику его застоявшейся личной жизни, но своим обострившимся шестым чувством Арсений понимал – это всего лишь дань моде, шелуха и дырка от бублика. Не сразу, но со временем он научился приспосабливаться и, кажется, даже получать удовольствие от таких вот «профилактик», но окончательной уверенности в правильности происходящего у него не было, как не было и постоянной боевой подруги.
А эта… Марта не стала бы с ним ни из вежливости, ни из любопытства. Плевать ей на его сверхспособности. В мире есть только один человек, который может заставить ее сделать что-то помимо собственной воли, – Ната, родная бабка. И чтобы понять это, не нужна экстрасенсорика, достаточно простой человеческой наблюдательности. Марта… Снежная королева. Не его поля ягода…
– Пойдем прогуляемся. – Арсений потрепал Грима по загривку, направился обратно к лестнице. – Тут нет ничего интересного, – добавил с неожиданной для самого себя злостью.
Стоило только открыть дверь, как ветер швырнул в лицо пригоршню дождевых капель. Грим радостно фыркнул, в нетерпении натянул поводок. Выходить под дождь было страшно, но только лишь в первое мгновение. Потом, когда теплые струи потекли по волосам и лицу, скатились за шиворот и почти мгновенно насквозь вымочили одежду, стало радостно и как-то по-особенному азартно. Арсений любил грозу с детства, пожалуй, это острое, наэлектризованное чувство близкой опасности – единственное, что он прихватил в новую жизнь из старой. Словно в подтверждение, добела раскаленная стрела молнии ударила в нескольких метрах от них с Гримом. Пес испуганно взвыл, присел на задние лапы, а Арсений, запрокинув лицо к небу, рассмеялся. Смех тут же утонул в раскате грома, но отчаянно-радостное чувство, рожденное грозой, никуда не ушло, вслед за дождевой водой пропитало его с ног до головы.
Дом тонул в грозовом мареве. Ярко и жизнеутверждающе светились лишь окна гостиной да на втором этаже скорее угадывался, чем был виден свет от ночника. Они наблюдали за ним. Обе. Бабка и внучка. Первая не таясь, вторая прячась в полумраке своей комнаты.
Прежде чем отправиться в парк, Арсений подошел к джипу. Флейта лежала там, где Крысолов ее и оставил, – на заднем сиденье. Жалко брать ее в такой дождь, но по-другому, похоже, никак. Он, конечно, попробует сначала просто осмотреться, но что-то подсказывает ему, что если и бродит в округе призрак, то так просто он на огонек не заглянет, нужно официальное приглашение.
В парке хозяйничала буря: ветер гнал по дорожкам сорванные листья и невесть откуда взявшийся мусор, деревья гнулись едва не до земли, стонали и поскрипывали, дождь лил сплошной стеной, заполняя собой все, что только можно было заполнить. Красота!
Грим, спущенный с поводка, тут же слился с чернотой. Теперь Арсений его не видел и не слышал, но не переживал за друга. Грим не пропадет, он умный, куда умнее некоторых прямоходящих. Надо только подождать, когда пес вернется.
Грима не было долго, наверное, парк и в самом деле очень большой. Уже привычный к внезапному появлению своего пса, Арсений все равно испуганно вздрогнул, когда из темноты на него свалилась шестидесятикилограммовая туша. Здоровенные лапищи заскользили по куртке, оставляя на ней грязные следы, а мокрой щеки коснулся шершавый и горячий язык.
– Грим, фу! – Арсений не без усилий оттолкнул от себя пса, успокаивающе погладил по голове. – Вроде бы серьезная поисковая собака, а ведешь себя как щенок. Нашел что-нибудь интересное?
Грим мягко, но многозначительно сжал челюсти на его запястье, потянул за собой. Значит, нашел.
Наверное, до того места, к которому вел его пес, можно было добраться куда более удобной дорогой, но вошедший в охотничий азарт Грим не искал легких путей, пер напролом – по цветочным клумбам, сквозь мокрые кусты. Останавливать его сейчас, когда он взял след, было бесполезно, оставалось послушно бежать следом, оскальзываясь и чертыхаясь, из последних сил стараясь не упасть.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.