— Хотелось бы увидеть, как ты будешь выглядеть, — сказала Тэлли. — Когда станешь красоткой, в смысле.
— Боюсь, придется тебе смириться и запомнить мое лицо таким, — с усмешкой проговорила Шэй.
Потом она отвернулась, и ее скайборд, постепенно набирая высоту, полетел к реке. Тэлли что-то крикнула ей вслед, но рев воды, прорывающейся в створ, заглушил ее слова.
ОПЕРАЦИЯ
В день своего рождения Тэлли в одиночестве ждала, когда за ней прилетит аэромобиль.
Завтра, когда закончится операция, родители будут встречать ее около больницы, а с ними вместе — Перис и другие ее старые друзья, уже ставшие красивыми. Такова была традиция. Но теперь ей казалось странным то, что ее никто не провожает, так сказать, на этой стороне. Никто не попрощался с ней, кроме нескольких проходивших мимо уродцев. Теперь все они казались Тэлли такими малявками — особенно новички, двенадцатилетки, которые глазели на нее так, словно она была грудой костей динозавра.
Она всегда любила независимость, но сейчас чувствовала себя так, словно она совсем маленькая и всех остальных родители уже забрали после школы домой, а она одна осталась, всеми брошенная и покинутая. Угораздило же ее родиться в сентябре.
— Тебя ведь Тэлли зовут, да?
Она подняла голову. Это был уродец-двенадцатилетка. Он явно еще не успел здесь освоиться, держался неловко и смущенно одергивал форменную куртку, словно она была ему мала.
Да.
— Так это тебя сегодня заберут, и ты похорошеешь?
— Меня, Коротышка.
— А чего же ты тогда такая грустная?
Тэлли пожала плечами. Что он мог понять, этот полумалыш, полууродец? Она задумалась о том, что говорила об операции Шэй.
Вчера Тэлли в последний раз обмерили, сделали множество томограмм. Должна ли она была сказать этому новенькому уродцу о том, что уже сегодня, ближе к вечеру, ее тело вскроют, потом придадут ее костям правильную форму, одни из них удлинят, другие утолстят. Носовой хрящ и скулы удалят и заменят программируемым пластиком, кожу снимут и на ее место «посеют» новую, как траву на футбольном поле весной. Сказать ему об этом? А еще о том, что на ее глазах сделают лазерным лучом надрезы, в результате чего она на всю жизнь обретет идеальное зрение, а под радужку вживят имплантанты, из-за которых ее невыразительно-карие глаза получат золотистые искорки? Что ее мышцы получат взбадривающую дозу электротока, что весь ее детский жирок уберут раз и навсегда? Что зубы заменят керамикой, крепостью не уступающей крылу высотных самолетов, а белизной — лучшему фарфору? Рассказать ему про все это?
Говорили, что это совсем не больно — кроме новой кожи, которая пару недель побаливает, как если бы ты сильно обгорел на солнце.
В голове у Тэлли вертелись детали операции. Теперь она лучше понимала, почему убежала Шэй. Ну почему для того, чтобы просто выглядеть определенным образом, надо пройти через такое испытание? Если бы только люди были умнее, если бы они были развиты настолько, чтобы относиться ко всем одинаково, даже если кто-то выглядит иначе. Если кто-то урод.
О, если бы только Тэлли могла придумать вескую причину, которая заставила бы подругу остаться…
Она несколько дней подряд вела воображаемые разговоры, но они стали намного более напряженными и резкими, чем после ухода Периса. Тысячу раз она мысленно спорила с Шэй. Это были долгие жаркие диспуты о красоте, биологии, взрослении. Всякий раз, когда они выбирались на руины, Шэй высказывала свои мысли об уродцах и красотках, о городе и том, что находилось дальше пригорода, о ложном и истинном. Но Тэлли ни разу не подумала заподозрить, что ее подруга и в самом деле может убежать из города, отказаться от жизни, наполненной красотой, блеском, изяществом. О, если бы только она сказала Шэй что-то верное… Хоть что-нибудь.
А теперь она сидела здесь, и ей казалось, что она даже не пыталась сказать ничего такого.
Тэлли посмотрела новенькому уродцу прямо в глаза.
— Потому, — сказала она, — что все сводится вот к чему: две недели у тебя жутко болит кожа, как будто ты обгорел на солнце. Но это стоит перетерпеть, чтобы потом на всю жизнь стать красивым.
Мальчишка оторопело поскреб затылок.
— Чего-чего?
Я должна была так сказать, но не сказала. Вот и все.
Наконец прилетел больничный аэромобиль и опустился на школьную площадку так легко, что свежескошенная трава почти не шевельнулась.
В кабине сидел взрослый красавец, всем своим видом излучавший уверенность и авторитет. Он был настолько похож на Сола, что Тэлли чуть было не назвала его именем своего отца.
— Тэлли Янгблад? — осведомился водитель.
Тэлли уже успела заметить вспышку света, означавшую, что рисунок ее радужки проверен, но ответила:
— Да, это я.
Было в этом мужчине что-то такое, отчего сразу становилось ясно: с ним шутить не стоит. Воплощенная мудрость, а поведение настолько серьезное и официальное, что Тэлли пожалела о том, что не нарядилась торжественно.
— Ты готова? Вещей у тебя немного.
Ее дорожная сумка была заполнена только наполовину. Все знали, что большую часть вещей, которые свежеиспеченные красавцы и красотки перевозят с собой через реку, все равно отправляют на переработку. У нее будет и новая одежда, и любые новые хорошенькие вещицы, какие она только пожелает. Вот что бы она действительно хотела сохранить, так это записку Шэй, написанную от руки. Записка была спрятана между наспех уложенными в сумку вещами.
— Мне хватит.
— Молодец, Тэлли. Это сказано очень по-взрослому.
— Так и есть, сэр.
Дверца кабины закрылась, аэромобиль взмыл ввысь.
Большая больница находилась в Нью-Красотуане, на самом берегу реки. Именно сюда поступали для серьезных операций все — и малыши, и уродцы. Даже старые красотки и красавцы из Дряхвилля здесь проходили курсы продления жизни.
Река сверкала под безоблачным небом, и Тэлли позволила себе забыть обо всем и погрузиться в любование прелестью Нью-Красотауна. Даже без ночной иллюминации и фейерверков город искрился стеклом и металлом. Невероятные шпили бальных башен отбрасывали стройные тени на весь остров. «Ведь это настолько чудеснее Ржавых руин, — вдруг увидела Тэлли. — Может быть, тут не темно и не таинственно, но зато куда более живо».
Пора было перестать горевать о Шэй. Предстояла жизнь, подобная непрекращающемуся празднику и наполненная красивыми людьми. Такими, какой вот-вот станет она, Тэлли Янгблад.
Аэромобиль опустился на один из красных крестов, нарисованных на крыше больницы. Водитель провел Тэлли внутрь и проводил в приемное отделение. Регистраторша нашла в списке фамилию Тэлли, идентифицировала ее по рисунку радужки и велела подождать.
— Не заскучаешь одна? — спросил водитель.
Тэлли посмотрела в его ясные добрые глаза.
Ей очень хотелось, чтобы он остался. Но ей показалось, что, если она попросит его остаться, это будет как-то не по-взрослому.
— Нет-нет, все нормально. Спасибо.
Водитель улыбнулся и вышел.
Кроме Тэлли, в приемной никого не было. Она откинулась на спинку кресла и стала считать плитки на потолке. Пока она ждала, в ее памяти опять возникли разговоры с Шэй, но здесь они ее не так тревожили. Теперь было слишком поздно передумывать.
Тэлли жалела о том, что в комнате нет окна, чтобы можно было полюбоваться Нью-Красотауном. Она была так близка к цели. Она представляла себе завтрашнюю ночь, свою первую ночь в облике красотки. Она видела себя в новой чудесной одежде (ее форменное уродское тряпье безжалостно отправят в переработку), стоящую на вершине самой высокой бальной башни. Она будет стоять там и смотреть, как на другом берегу гаснут огни, потому что в Уродвилле ложатся спать, а у нее в распоряжении еще будет целая ночь с Перисом и новыми друзьями, и со всеми красотками и красавцами, с которыми она познакомится.
Она вздохнула.
Шестнадцать лет. Наконец-то.
Прошел долгий час. Никто не приходил. Тэлли сидела, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. «Интересно, здесь всегда приходится так долго ждать?» — гадала она.
А потом пришел мужчина.
Он выглядел необычно. Он не походил на кого-либо из красавцев, которых довелось видеть Тэлли. Он явно был среднего возраста, но тот, кто делал ему операцию, видимо, напортачил. Он, несомненно, был красив, но это была жестокая красота. Вместо мудрости и уверенности этот человек излучал холод, высокомерие, непререкаемую власть, словно какой-то царственный хищный зверь. Когда он подошел к Тэлли, она открыла было рот, чтобы спросить, в чем дело, но мужчина взглядом заставил ее умолкнуть.
Тэлли еще никогда не встречала взрослого, который бы производил на нее такое впечатление. Встречаясь лицом к лицу с взрослыми или пожилыми красотками и красавцами, она всегда испытывала к ним уважение. Но в присутствии этого жестоко-красивого мужчины к уважению примешивался страх. Мужчина сказал:
— С твоей операцией возникли сложности. Пойдем со мной.
И Тэлли пошла.
КОМИССИЯ ПО ЧРЕЗВЫЧАЙНЫМ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМ
Аэромобиль оказался больше, но не столь комфортабельным, как больничный, а полет показался Тэлли совсем не таким приятным. Мужчина со странной внешностью вел машину с агрессивным нетерпением. Она то падала камнем между линиями воздушных маршрутов, то выписывала на поворотах крутые виражи — совсем как скайборд. Раньше Тэлли никогда не укачивало в воздухе, но на этот раз она вцепилась в ремни безопасности так, что костяшки ее пальцев побелели от напряжения. Она не сводила глаз с земли, проносящейся внизу, и успела заметить, как промелькнула и через мгновение осталась позади окраина Красотауна.
Они направились вниз по течению реки, пролетели над Уродвиллем, пересекли зеленый пояс и транспортное кольцо, за которым из земли торчали крыши заводов. Рядом с высоким бесформенным холмом аэромобиль снизился к площадке, находившейся между комплексом прямоугольных построек. Они были такими же невысокими, как корпуса интернатов в Уродвилле, а их стены имели цвет жухлой травы.
При посадке аэромобиль сильно тряхнуло. Мужчина повел Тэлли к одному из зданий. Внутри они попали в лабиринт желто-коричневых коридоров. Тэлли еще никогда не видела, чтобы такие большие пространства кто-то красил в такие ядовитые цвета. Казалось, здесь все предназначено для того, чтобы обитателей здания слегка мутило.
На пути им попадались люди, внешне похожие на провожатого Тэлли.
Все эти люди были одеты красиво, в одежду из натурального шелка черного и серого цветов, и у всех них лица имели одно и то же ястребиное выражение. И мужчины и женщины были выше обычных красавцев и красоток и отличались более мощным телосложением. А вот глаза у них были блеклые, как у уродов. Встречались среди них и люди с нормальной внешностью, но они как-то терялись посреди этих хищников, грациозно вышагивающих по коридорам.
«Может быть, — гадала Тэлли, — сюда доставляют тех, у кого операция прошла неудачно и красота получилась жестокой?» Но почему же тогда она оказалась здесь? Ведь у нее вообще не дошло до операции. Что, если этих людей нарочно сделали такими страшными? Неужели вчера, когда ее обмерили, стало ясно, что она не годится, что из нее никогда не получится трогательная большеглазая красотка? Может быть, ее и вправду отобрали, чтобы переделать и оставить в этом странном ином мире?
Мужчина остановился перед металлической дверью. Тэлли встала у него за спиной. Она вдруг ощутила себя маленькой девочкой, которую на невидимой веревочке ведет майндер. Стоило ей увидеть в больнице этого человека — и вся ее уверенность шестнадцатилетней дурнушки мигом испарилась. Четыре года хитрых фокусов и независимости — псу под хвост.
Дверь обследовала рисунок радужки провожатого Тэлли и открылась. Он знаком велел Тэлли войти. Только тут Тэлли поняла, что с того момента, как он вошел в приемное отделение больницы, этот человек не сказал ни слова. Она вдохнула поглубже. Мышцы грудной клетки отозвались болью.
— Скажите «пожалуйста», — хрипло выдавила она.
— Входи, — коротко отозвался мужчина.
Тэлли улыбнулась, радуясь маленькой победе. Она таки вынудила его заговорить снова. Но его приказ она выполнила.
— Я — доктор Кейбл.
— Тэлли Янгблад.
Доктор Кейбл улыбнулась.
— О, я знаю, кто ты такая.
Лицо женщины отличалось хищной красотой. Орлиный нос, острые зубы, тускло-серые глаза. Говорила она медленно и монотонно — таким голосом можно было бы читать книжку на ночь. Вот только от звука этого голоса Тэлли вовсе не начало клонить в сон. В голосе женщины таился неприятный призвук, будто куском металла вели по стеклу.
— У тебя проблема, Тэлли.
— Я… я вроде бы догадалась, м-м…
Ей хотелось назвать женщину по имени, но она его не знала.
— Можешь называть меня «доктор Кейбл».
Тэлли смущенно заморгала. Ей еще никогда в жизни не доводилось к кому-то обращаться по фамилии.
— Ладно. Доктор Кейбл. — Она кашлянула и сумела выговорить пересохшими губами: — Сейчас моя проблема в том, что я не понимаю, что происходит. Поэтому… почему вы не скажете мне?
— А ты сама как думаешь, что происходит, Тэлли?
Тэлли зажмурилась. Ей вдруг захотелось дать глазам отдохнуть от острых черт лица женщины.
— Ну… знаете, та спасательная куртка… Она была запасная, и мы ее положили обратно в контейнер.
— Дело вовсе не в какой-то шалости.
Тэлли вздохнула и открыла глаза.
— Да, похоже, дело не в этом.
— Речь о твоей подруге. О той, которая пропала.
Конечно. Побег Шэй — это было уже слишком. Тэлли должна была объяснить, что произошло.
— Я не знаю, где она.
Доктор Кейбл улыбнулась, чуточку обнажив верхние зубы.
— Но что-то ты знаешь.
— А вы кто? — вырвалось у Тэлли. — Где я нахожусь?
— Меня зовут доктор Кейбл, — напомнила женщина. — А это — Комиссия по чрезвычайным обстоятельствам.
Сначала доктор Кейбл задавала Тэлли много вопросов.
— Ты с Шэй ведь недавно знакома?
— Недавно. Мы этим летом познакомились. Мы с ней из разных интернатов.
— И никого из ее друзей ты не знала?
— Нет. Они все были старше ее. Они уже похорошели.
— Как твой друг Перис?
Тэлли сглотнула. Горло у нее сжалось до боли. Много ли этой женщине было известно о ней?
— Да. Я дружила с Перисом, и он старше меня.
— Но друзья Шэй не захотели похорошеть, верно?
Тэлли медленно вдохнула и выдохнула, вспомнив о клятве, данной Шэй. Но лгать ей тоже не хотелось. Она не сомневалась: если она соврет, доктор Кейбл это сразу поймет. И без того у нее уже бед хватало.
— А почему они отказались?
— Она тебе рассказывала о своих друзьях?
— Мы о таком мало разговаривали. Мы просто тусовались с ней. Потому что… мне было скучно одной, ей тоже. Мы развлекались, иногда шалили.
— А тебе известно, что она была членом шайки?
Тэлли посмотрела в глаза доктора Кейбл. Они были почти такими же большими, как у обычных красоток, но их уголки были приподняты, как у волка.
— Членом шайки? Как это?
— Тэлли, вы с Шэй когда-нибудь бывали на Ржавых руинах?
— Там все бывают.
— Но вы когда-нибудь пробирались на руины тайком?
— Ну да; Это тоже очень многие делают.
— Вы там когда-нибудь с кем-нибудь встречались?
Тэлли прикусила нижнюю губу.
— А что такое Комиссия по чрезвычайным обстоятельствам?
— Тэлли. — Звук голоса доктора Кейбл вдруг стал острым, как лезвие бритвы.
— Если вы мне скажете, что такое Комиссия по чрезвычайным обстоятельствам, я вам отвечу.
Доктор Кейбл откинулась на спинку стула, сложила руки на груди и кивнула.
— Этот город — рай, Тэлли. Он кормит, он дает образование, обеспечивает безопасность. Он дарит красоту.
Последние слова принесли Тэлли малую толику надежды.