– Объясни…
– Завтра ты все увидишь сама. Потерпи, всего одна ночь.
Аолла вернулась к себе и в эту ночь позволила делать своим «мужьям» то, что они считали нужным. Но вопреки заверениям Креила и Яниа, беспокойство и тоска только усилились от этого.
Они летели почти несколько часов, – Креил, Аолла и Яниа с Секретарем. Все были столь серьезны, что Аолле это напоминало какой-то сложный ритуал. Она пыталась сообразить, что бы это могло означать, но ничего не приходило ей в голову.
Машина приземлилась рядом с ажурным, фантастическим зданием, увенчанным огромным шпилем, уносящимся вверх и исчезающим в низких облаках.
Они прошли в огромный зал с казавшимися бесконечными черными плитами одинакового размера, с выбитыми непонятными для Аоллы словами на каждой. Все это напомнило Аолле кладбище. Они стояли почти у самого входа, мягкий рассеянный свет струился откуда-то сверху и от всего этого веяло чем-то потусторонним.
– Что это, Креил? – Аолла испуганно смотрела вперед, не желая заходить внутрь.
– Это кладбище, Аолла. Ты правильно подумала, девочка. Оно не совсем обычное, потому что одновременно это и памятник погибшим.
– И от чего они умерли, так много дирренган?
– Их убил я.
Почти мгновенно Аолла попыталась проникнуть в его мозг, не веря и не понимая его шутки, но ей это, как всегда, не удалось.
– Что ты говоришь…?
– Это правда. Я говорю правду.
Больше всего сейчас Аоллу поразило, что мозг Креила отражал только бесконечное спокойствие, от которого ей стало невыразимо страшно.
– Но это не может быть правдой!
– Это правда, Аолла, – вмешалась в разговор Яниа. – Советник говорит правду. Эти дирренгане погибли во время испытаний различных препаратов для лечения наших генетических патологий. Это конечно страшно, что их так много, но другого пути не было.
– Они… погибли….. испытаний? Этого не может быть! Креил, ты же не способен на такое!
– Почему? Почему не способен? Иного решения никто не знает. Эти препараты очень специфичны. Настолько, что приходится проводить испытания сразу на тех существах, для которых они предназначены.
– А почему погибают? От «лечения»?
– От лечения. Это только ты, девочка, думаешь, что я гений. Что разработать эти препараты можно в два счета. А это ведь совсем не так. Иногда нужны годы для разработки и длительное время для корректировки. Только после этого смертность от их применения станет меньше.
– Меньше? Ты хочешь сказать, что даже при отработанных методах все равно погибают?
– Погибают. Далеко не всех удается спасти. Повреждения генетических структур могут быть очень серьезными. С другой стороны, при таком массовом лечении невозможно наблюдать за каждым, кто принимает препараты. Мы еще не знали ситуации, когда приходится лечить все население планеты одновременно. Понимаешь, насколько это сложно?
– Креил, на Земле… на Земле? Нас это тоже ждет?
– Конечно. Именно это я и пытался объяснить Лингану перед отлетом. Что и так будет много жертв. А чем больше мы тянем с разработкой лекарств, тем хуже будет потом.
– Уйдем отсюда. Мне плохо.
– Мы не можем уйти, Аолла. Это невежливо.
Они шли по огромному залу с бесконечными рядами плит, а у Аоллы вертелось в голове, что все это ждет землян впереди. Она все время возвращалась к тому, что сказал Креил накануне. Это действительно было самое страшное, что только можно было себе представить.
– Итак, они ошиблись, Линган! – Строггорн торжествующе протянул распечатку. Линган хмуро просмотрел текст, где сообщалось об убийстве известного политического лидера Англии Уильяма Джеймса Стеккерда, как оказалось входившего в руководство Лиги Свободы Земли. В его смерти вовсю обвинялся Аль-Ришад, якобы мстивший за высылку Креила ван Рейна.
– И что ты здесь находишь хорошего? Мы же этого и боялись, что они уберут кого-нибудь из своих и обвинят в этом нас.
– Они неудачно убрали. Уильям Стеккерд был обречен. Два дня назад он закончил обследование в одной из наших клиник. Несколько месяцев – все, что ему оставалось. Не забывай, ему было больше 78 лет.
– На фото – много меньше.
– Конечно, он же уже проходил два раза омоложение у нас. Но сейчас мы обнаружили серьезнейшее поражение мозга. А это, как ты знаешь, единственное, что мы не можем заменить.
– Но его можно было вылечить?
– Теоретически. Но когда я объяснил ему перспективы этого лечения – он сказал, что предпочитает не превращаться в растение, а умереть в своей собственной постели.
– Как нам это может помочь?
– Мы опубликуем официально результаты его последнего обследования. И тогда – пусть попробуют доказать, что это не они сами убрали его. По крайней мере, информация о том, что Лига убирает своих или даже – что кто-то это делает, уменьшит количество их сторонников.
– Уменьшит? Может быть ты и прав.
– Теперь, еще одна приятная новость. После смерти Стеккерда пришел пакет, где названы имена главарей Лиги. Я думаю, он просчитал, что при попытке выйти из игры, его могут просто убить. И – подстраховался. Но я бы не спешил разделываться с главарями. Известный враг – не опасен, Линган. При необходимости мы сможем убрать их или использовать в своих целях. В общем, я думаю, они нам еще пригодятся. А пока нам выгодно наблюдать за ними, ничего не предпринимая.
– Гора с плеч! – Линган облегченно вздохнул. – Еще не все? Ты сегодня как фокусник!
– Мы нашли способ остановить распространение информации через GlobalNet. – Строггорн мысленно улыбнулся. – Машина сама подсказала, как это сделать.
– Это интересно.
– Можно назвать это засылкой моего пси-двойника в сеть.
– Используя нашу возможность становиться частью подобных систем?
– Правильно. Я обнаружил, что как бы «вижу» точки входа. С помощью Машины, конечно. Потом – ты же знаешь, при подключении, я могу расслоить свою психику на множество уровней. Им ничего не нужно делать, только следить за попаданием в сеть нужной информации. Я ее ощущаю физически. Та, что нужна мне – для меня как бы окрашена в другой цвет – и весь путь ее передачи так же окрашен.
– Ты попытался пройти по этому пути? И…?
– Нашел вход. Дальше все проще простого. Можно или физически перебросить себя через Многомерность – Машина помнит координаты входа, или пси – отразиться в мозгу передающего сообщение.
– Для него это будет подобно галлюцинации? То есть, он тебя воспринимает как физический объект?
– Они назвали меня Золотым Ангелом. Правда, такое «отражение» мгновенно сводит с ума. Слишком большая энергетическая нагрузка на мозг обычного человека.
– Вот оно как… Как страшно осознавать, какими чудовищами мы уже стали. И я иногда с ужасом думаю, что это – не конец. Ты не знаешь, мы все еще продолжаем изменяться?
– Продолжаем. И наши возможности выживать в различных условиях – все время растут. Мы действительно – не люди, Линган. То, что говорит Лига, по сути, самая настоящая правда. Но еще страшнее, что чем дольше мы живем, тем меньше человеческого в нас остается.
– Тебя это огорчает, Строггорн?
– Я просто стараюсь об этом не думать. Помимо всего этого – смертность среди людей растет. Мы дополнительно распространили слухи, что надвигаются эпидемии. Как только народ испугается, они будут вынуждены принять нашу помощь.
– Допустим, это пройдет. Что ты думаешь делать дальше?
– Теперь остается только ждать, Линган, когда ситуация созреет и мы сможем переломить ее. Надеюсь, что какой-нибудь случай поможет нам раньше, чем будет слишком поздно.
Шли дни, медленно, тягуче, словно время растянулось и никак не хотело течь с привычной скоростью. Только почти через четыре месяца дирренганские врачи, после длительных согласований, приняли решение отправить Креила ван Рейна в клинику Роттербрадов.
Место это с таким простым названием как клиника, что соответствовало его медицинскому назначению, располагалось в синтетической Десятимерности, запрятанное в глубинах Космоса, Времени и Пространства.
У границы зоны клиники Роттербрадов корабль дирренган, везший Креила и Аоллу почти остановился. Для дирренган, так же как и землян, пространство впереди корабля казалось совсем пустым. Ни один прибор ничего не фиксировал. Впереди лежала пустота, на самом деле скрывавшая огромную звездную систему в десятки раз превосходящую своими размерами Солнечную.
Наконец гиперпространственное окно связи легонько затуманилось, и начались бесконечные переговоры с капитаном корабля. Долго запрашивали кто и откуда, очевидно несколько раз проверяя соответствие информации, и только после этого изображение на экране резко изменилось. Звездная система, увеличенная экраном, легла как на ладони. Сама клиника – шарообразная, похожая на целую планету, – была окружена сетью секторов, – словно маленькие спутники висели вокруг нее, связанные с клиникой тонкими нитями переходов. Космические корабли, самых разнообразных размеров, в большинстве своем были пристыкованы к причалам, другая часть – медленно вращалась вокруг клиники подобно спутникам.
– Здравствуйте, Аолла ван Вандерлит, – раздался телепатический голос совсем рядом, но при этом в рубке никого не появилось. Дирренгане удивленно оглядывались, пытаясь понять происхождение голоса и увидеть его хозяина, который телепатически воспринимался каким-то огромным парящим в воздухе существом. – Я обязательно материализуюсь, если вы обещаете вести себя разумно.
– Почему я должна вести себя неразумно? – удивленно воскликнула Аолла, не понимая, какому такому существу она могла так «насолить», что теперь оно ее боялось.
– Я – Нигль-И, директор клиники Роттербрадов, – представилось невидимое существо.
Аолла почувствовала, как в душе мгновенно возникло негодование, которое она с трудом подавила, но Лейла, ее несчастная дочь, искалеченная этим существом, так и осталась в мыслях.
– Так вы сможете вести себя разумно? – повторило вопрос существо.
– Материализуйтесь, я обещаю вести себя разумно, – Аолла с трудом справилась с собой, подумав, что время для выяснения отношений еще найдется.
Нигль-И появился в рубке корабля, неестественно улыбаясь и пристально наблюдая за реакцией Аоллы, а та, хоть и знала его облик от Лейлы, изумленно замерла, пытаясь не утонуть в его изумрудно-зеленых глазах.
– Теперь понимаете вашу дочь? – Нигль-И расслабился. – А я понимаю всех мужчин, которые в вас безумно влюбляются, Аолла. Вы действительно невероятно красивая женщина.
– Не надейтесь Нигль-И, что ваши комплименты и внешность заставят меня забыть о том, что вы сделали с Лейлой!
– Я и не надеюсь, но, поверьте, я не хотел ей плохого.
– Вы не думали, что она могла умереть? Или это такая странная любовь, которая допускает смерть любимого из прихоти?
– Это не прихоть. – Нигль-И нахмурился. – Если бы я этого не сделал, никогда бы Лейла не смогла стать существом больших степеней сложности. А ведь сделали это в последней момент. Как мать, вы должны быть благодарны мне…
– Благодарна? – Аолла задохнулась от гнева. – За то, что вы чуть не убили ее?
– За то, что теперь она не умрет очень долго, не будет стареть, сможет узнать другие миры и много– много еще чего.
– Я не буду с вами спорить только потому, что вы можете помочь Креилу. Но это не значит Нигль-И, что мы станем друзьями.
– Я на это не рассчитываю. – Нигль-И обернулся к дирренганам, объясняя, как подойти к клинике и состыковаться с ней.
Аолла сидела в самой обычной земной гостиной в своем земном облике. Креила увезли на обследование и лечение, а ей Нигль-И сказал перейти в земной облик. Почему– то он был уверен, что удастся вернуть Креилу человеческий вид.
Помещение, которое им предоставили, напоминало обычную большую трехкомнатную квартиру. В одной спальне была установлена сложная аппаратура, а другая была совсем обычной, с двуспальной кроватью посередине. Аолла с трудом могла поверить, что находиться в глубоком Космосе, очень далеко от Земли, так точно была воспроизведена земная обстановка.
Клиника Роттербрадов состояла из многочисленных секторов с различной атмосферой, но Аолла могла достаточно спокойно переходить из одного в другой, если это была Трехмерность. Более высокие мерности были закрыты от нее необходимостью прохождения многодневной регрессии в соответствующее тело.
Аолла первое время ходила по бесконечным коридорам, но скоро заметила, что частые переходы из одного облика в другой невероятно утомительны и стала большую часть времени проводить в своем помещении, которое она сразу про себя назвала квартирой.
Нигль-И появился через три дня, как сразу показалось Аолле, – расстроенный. За ним въехали носилки, накрытые простыней, оставляя открытым только лицо человека – такое родное и знакомое лицо Креила. Аолла радостно вскрикнула, почти подбежав к носилкам и вслушиваясь в родную телепатему: Мужчина в черном в сияющем вихре.
– Вы смогли вернуть ему человеческий облик! – Ее просто захлестывало счастье, но, посмотрев в лицо Нигль-И, она сразу поникла. – Что не так?
– Пока мы вернули ему облик, но он не приходит в сознание.
– Почему?
– Мы думаем, что те препараты, которые достаточно эффективны, чтобы вернуть ему земной вид, вызывают сильную боль. Мозг просто отключается от этого.