– Аня, Аня, – позвал Андрей девушку, – погодите. А где более старые могилы?
– Еще старее? – удивилась его юная спутница. – Это старое кладбище.
– Аня, простите, вам сколько лет? – поинтересовался Андрей и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Я понимаю, для вас это кладбище старей некуда. Да только мне нужна могила прапрапрапрадедушки. Пятидесятых или шестидесятых годов девятнадцатого века. Иначе говоря, лет на сто старше, чем здесь.
– Двадцать шесть, – тоном медсестры Аня дала четкие пояснения по всем пунктам обвинения. – А старым не я его назвала. И это не имеет никакого отношения к моему возрасту. Просто есть новое кладбище. А могилам девятнадцатого века неоткуда взяться. Не знаю, где тогда хоронили. Но только наверняка все сравнялось с землей. Разве крестьянские деревянные крестики простоят столько времени? Я…
Девушка осеклась, надув губы. Андрей чувствовал себя ужасно. Он даже забыл на время о мучавшей его тошноте – настолько неловко ему было за то, что он ни за что ни про что обидел человека, который так искренне и абсолютно бескорыстно старался ему помочь. «Урод, – в мыслях обругал он сам себя. – Урод и хам».
– Я думала, что вы пошутили насчет прапра… и так далее, – все еще обижаясь, добавила девушка.
– Пошутил? – в Андрее на миг вновь проснулось прежнее раздражение. – А чего ж тогда спрашивали про наследное имение?
Впрочем, он тут же осекся и постарался посмотреть на свое поведение со стороны. А со стороны все выглядело более чем отвратительно. Приехал какой-то хлыщ в село, встретившаяся ему на улице девушка с истинным русским радушием проводила его на кладбище. Куда он и просил. Она бегает вокруг могил, пытаясь помочь ему решить его проблемы. А он? Он обвиняет ее и ее односельчан в том, что они не уберегли могилы полуторавековой давности? Не дождались его приезда?
– Меня нельзя простить, – он умоляюще сложил на груди руки. – Хотите, Аня, я встану перед вами на колени и буду извиняться? Хотите? Вы мне помогаете, а я…
– В грязь и на колени? – хихикнула девушка. – Что вы. Да и за что извиняться?
– За мои необоснованные упреки, – искренне ненавидя себя, продолжил Андрей. – Мне надо было лучше объяснить вам мою проблему. Еще в селе. Мне действительно нужен этот четырежды прадедушка.
– Живым или мертвым, – опять хихикнула Аня.
– Что? – от ее слов Андрей невольно вздрогнул.
– Обычно после слов «он нужен мне» говорят «живым или мертвым», – пояснила девушка.
– Да, понял, – закивал Андрей. – Но лучше, конечно, мертвым. При моих обстоятельствах лучше мертвым.
– Все-таки наследство? – поинтересовалась девушка. – Я сразу заподозрила.
– Аня, я вас прошу, – взмолился Андрей, – нет никакого наследства. Да и где оно, скажите на милость, может быть? В сундуках в могиле? Да тут, я вижу, и могилу-то не найти.
От разговоров о могилах и живых покойниках ему стало совсем не по себе. К тому же небо заволокли тяжелые свинцовые и, похоже, совсем не снеговые тучи. От их давящего присутствия на кладбище стемнело. Как перед ливнем. Жарким и сухим летом такой дождь называют освежающим. Но осенью попасть под него не пожелаешь и врагу. К тому же поднялся ветер. От быстро несущихся по небу туч по кладбищенским дорожкам побежали причудливые тени: как будто зашевелились и начали извиваться надгробные обелиски.
Андрей зябко поежился. Он понял бесцельность своей поездки. И не знал теперь, что же делать дальше. Может быть, удрать? Он мысленно прикинул, сколько у него осталось денег. Заплатить шоферу, чтобы тот отвез его прямо в Москву. Не возвращаясь в Курск. Вымахнуть обратно на шоссе и вперед. Сколько здесь? Километров пятьсот? Ерунда. Шесть часов езды. Ну, может быть, семь. А потом что? Затаиться? Нет, бессмысленно. Те, кто явился к нему в поезде, найдут его где угодно. Может быть, им тогда следовало дать ему более точные инструкции, где искать этого Прова? Андрей почувствовал, что его охватывает раздражение. Где можно найти человека, который умер сто пятьдесят лет назад? В фамильном склепе? А если нет его, склепа этого?
Тут он поймал на себе жалостливый взгляд Анечки. Должно быть, вид у него был такой измученный, что девушка решила, что он очень расстроился из-за того, что не нашел могилы своего родственника.
– Знаете что, – Аня явно простила его грубость и, смилостивившись, готова была снова помогать ему сколько угодно, – там, на холме, – она показала рукой куда-то вдаль, – находилась когда-то барская усадьба. До войны там был клуб. Или что-то в этом духе. А с войны остались одни руины. Так вот, там есть парк. Большой, запущенный. Вернее, даже одичавший. И в нем есть небольшое кладбище. Мы там играли в детстве между могильных плит. Каменные надгробья. Даже мраморные, наверное. Белые. Там есть и те, что остались еще с девятнадцатого века. Но только это барское кладбище. Леопольдовых. Если хотите, можем туда сходить. Но сразу говорю, что это далеко. В противоположную сторону от села. Надо будет вернуться, а потом вдоль реки и на холм. На машине в такое время года туда не доедешь.
– Спасибо, Аня, но не надо. Ни к чему, – покачал головой Андрей. – Мой предок ни к каким господам отношения не имел. Не может он быть похоронен на их родовом кладбище.
Аня в ответ только сочувственно вздохнула.
– Стемнело-то как. Точно вечер, – зябко передернула она плечами под своей тонкой курточкой. – Неуютно здесь.
– Боитесь на кладбище? – нарочито бодро, чтобы, не дай бог, девушка его самого не заподозрила в малодушии, спросил Андрей.
– Что вы, – фыркнула Аня, – я же медик. У нас и в морге занятия были. Так что покойников я навидалась…
«Да уж не таких, каких видел я – ходящих и разговаривающих», – так и хотелось сказать Андрею. Но место явно не располагало для бравады и пугающих подробностей последней недели его жизни. Он и так уже слишком долго испытывал терпение сельского кладбища. Он чувствовал, что пора убираться отсюда. И поскорее.
– Пойдемте обратно, – предложил Андрей, жестом приглашая свою спутницу пройти вперед.
– Ага, хорошо, – охотно кивнула Аня и двинулась к выходу с кладбища.
19.
Обратная дорога показалась Андрею короче. Он уже не старался сохранить свои полуботинки в чистоте. Обувь давно была залеплена грязью и промокла насквозь. Андрей широко шагал по проселку, не обращая внимания на булькающую под ногами мутную воду. Аня, наверное, едва поспевала за ним.
– А вы точно знаете, что этот Пров похоронен здесь, в Митрошине? – поинтересовалась она, забежав вперед и заглядывая ему в лицо.
– Нет, – он отрицательно покачал головой.
И тут же испугался, что его провожатая обидится. «Так какого ж лешего мы потратили два часа, шарахаясь по окрестной грязи?» – могла она задать ему резонный вопрос. Поэтому он тут же добавил:
– Просто я так решил. Подумал, что он здесь. Предположил. Раз он отсюда родом.
– Понятно, – согласилась девушка.
Некоторое время они шли молча.
– Андрей, а почему вы вообще решили искать именно Прова? –поинтересовалась Аня. – Почему не просто родственников? Кого-то поближе.
Андрей в душе вздрогнул. Ему ужасно не хотелось рассказывать своей новой знакомой о странных событиях последних дней. Да и как можно было это рассказывать, не сойдя за сумасшедшего? Хотя, может, он и вправду сумасшедший? Тем более не надо рассказывать. Но не мог же он вообще отмолчаться?
– Моя бабушка, – начал Андрей, тщательно подбирая слова, – перед смертью все время вспоминала об этом Прове. Рассказывала о нем. Человек он был, скажем так, неординарный.
Он замолчал, не зная, стоит ли дальше распространяться насчет треклятого Прова. Всякий раз при упоминании одного только имени своего предка он чувствовал, как сзади, с кладбища налетает очередной порыв ледяного ветра. Как будто дыхание покойника. И здесь, на пустынной проселочной дороге он понимал свою полную беззащитность против тех сил, которые загнали его сюда.
– Неординарный? – переспросила Аня, явно требуя дальнейших объяснений.
– Угу, – кивнул Андрей.
Он не хотел обижать девушку, поэтому решил рассказать ей правду, избегая, конечно, всего, что могло бы выдать его шизофрению.
– Этот самый Пров, – продолжил он, – по крайней мере, так говорила мне бабушка незадолго до смерти, был однодворцем. Это не барин, но и не крепостной.
– Я знаю, – кивнула Аня.
– И он сделал что-то такое, что продал себя в рабство, – закончил Андрей. – Что – я не знаю. Бабушка или не хотела говорить, или сама не знала. В общем, продал душу барину и стал крепостным.
Аня понимающе закивала. Наверное, она ждала другой истории. Может быть, про сундуки с золотыми червонцами, зарытыми в могиле предка. Или что-то в этом роде. Андрей вновь почувствовал себя виноватым.
– В общем, меня заинтересовала история семьи, – как будто извиняясь перед собеседницей, развел он руками.
– Угу, теперь понятно, – опять закивала девушка.
Нет, подобная история явно не была достойной платой с его стороны за ту помощь, которую она ему оказала, проводив на кладбище и бродя там с ним между могил. И тут Андрея осенило, как отблагодарить девушку за ее старания.
– Вам же завтра в город надо ехать? – спросил он.
– Утром, первым автобусом, – подтвердила его спутница.
– Так я могу подвезти вас сейчас, на машине.
– Неудобно, – покачала головой Аня.
– Ничего неудобного, – возразил Андрей. – Я буду рад. Довезем прямо до дома.
После не очень уверенных отнекиваний девушка сдалась.
– Но мне надо взять сумку, – сказала она.
– Нет проблем. Я буду ждать в машине. Вон там, – Андрей махнул рукой в сторону маячившей в конце улицы (он и не заметил, как они вернулись обратно к тому месту, где встретились) машины. – Шофер почему-то боится заезжать в село.
– Завязнет, – со знанием дела подтвердила Аня.
– Завязнет, – согласился Андрей.
Он уже хотел направиться к машине, но девушка стала настаивать, чтобы он зашел к ней пообедать. Андрею опять не хотелось есть. Мучавшая его все последние дни тошнота вконец его измотала. И появившееся было чувство голода окончательно испарилось. Тем более не хотелось ему заходить в чужой дом, знакомиться с родителями девушки и вообще вести себя так, точно он приехал сюда всерьез и надолго. К чему все это? Лишние хлопоты. Он вполне мог бы подождать ее в машине. Но Аня не сдавалась.
– Мне неудобно оставлять шофера одного голодным, – выложил Андрей последний аргумент.
– Мы и его пригласим, – развеяла надежды Андрея на спокойный отъезд из села Аня.
Однако Виктор от предложения наотрез отказался. Он сказал, что уже перекусил тем, что собрала ему в дорогу жена, и не хочет оставлять машину без присмотра.
– Село же все-таки, – фыркнула Аня, – не Чикаго. Что ж вы так боитесь?
– Того и боюсь, что не Чикаго. Сам из такого же села, – огрызнулся таксист, но, вспомнив, по-видимому, о щедрости оплаты его труда Андреем, тут же приветливо осклабился и добавил: – Да вы, Андрей, обедайте, обедайте. Не беспокойтесь и не торопитесь. Зачем же на голодный желудок еще два часа трястись обратно?
Предательство шофера лишило Андрея последних аргументов. Чертыхаясь про себя и стараясь при этом выглядеть довольным, он поплелся вслед за Аней.
20.
Андрей ел медленно, через силу пропихивая в горло ложку за ложкой густого деревенского супа. Он изо всех сил сдерживал рвотные позывы. Во-первых, даже намек на его тошноту за столом был бы крайне неуместен. А во-вторых, в данном конкретном случае это выглядело бы особенно оскорбительным. Потому что суп был действительно вкусным. И только болезнь и нервная усталость последней недели мешали Андрею получать от еды удовольствие.
Мать Ани оказалась неожиданно молодой женщиной. «Вы похожи на ее сестру», – хотел сказать Андрей. Но не смог решить, будет ли это комплиментом для матери или оскорблением для дочери. В итоге он не стал рисковать и отделался несколькими ничего не значащими фразами.
На отце девушки взгляд Андрея споткнулся. Семен был огромным. Не столько ростом, сколько какой-то медвежьей статью. Черные, слегка вьющиеся волосы. И черная же бородища. Короткая и ухоженная, она, однако, закрывала почти все его лицо, оставляя место только для крупного мясистого носа, губ и зеленоватых глаз под густыми бровями.
Его голова покоилась на толстой бычьей шее. Широченные плечи. Толстые крепкие, точно пеньки, ноги. Он двигался неспешно, но мощно. Как заведенная до упора тугая пружина. И было заметно, что в случае надобности его могучая сила не подведет его, враз вырвавшись наружу, чтобы смести все, что осмелится встать на ее пути.
«Хорошо, что дочь пошла не в отца, а в мать», – почему-то подумалось Андрею. Действительно, если в мужчине подобная громоздкость производила впечатление уверенности в себе, в женщине она выглядела бы тяжеловато и несуразно.
Деревенский дом показался Андрею низким и мрачным. Два окошка в комнате, где они обедали, были небольшими, да еще и перечеркнутыми толстой крестовиной рам. От этого в помещении царил вечерний полумрак.
Аня рассказала родителям, что Андрей приехал поискать могилы родственников, что они были с ним на старом кладбище и ничего не нашли. Когда она сообщила, что Андрей подвезет ее до города, Семен поднял на гостя мрачный взгляд своих зеленых глаз. «Сейчас заставит жениться, – со злобной иронией решил Андрей. – Деревенские, они такие».
– Но вас это не стеснит? – густым басом произнес Семен. – Дорога неблизкая.
– Нисколько не стеснит, – с готовностью ответил Андрей, – я же один в машине. Кроме шофера, конечно.
– Я в смысле материальных затрат, – пояснил хозяин дома.
– Тем более не стеснит, – торопясь, произнес Андрей. – Такси все равно оплачено. Какая разница, сколько человек везти?
Потом он решил, что его аргументы выглядят как-то очень убого. Словно Аня была вещью, которую он согласился взять с собой исключительно потому, что это ровно ничего не будет стоить. И он поспешно добавил:
– Да даже не в том смысле. Не о деньгах речь. Аня так помогла мне сегодня. Представьте, сколько бы я блуждал по окрестностям в поисках кладбища? Это же не город – тут у прохожих дорогу не спросишь. Какой может быть разговор. Конечно, подвезу. Я сам предложил. Даже настаиваю. Как не сделать человеку доброе дело.
– Добрых-то дел сейчас на свете – по пальцам пересчитать, – буркнул Семен.
– Хватит, – оборвала его жена. – Потому у тебя и пальцев не хватает, что все считаешь.
При этих словах Андрей невольно взглянул на руки Семена и заметил, что на правой кисти у него на мизинце не хватало двух фаланг.
– Подвезет человек Аньку – и слава богу, – продолжила мать девушки, – не надо будет ей на автобусную остановку тащиться. Погода такая, что хороший хозяин собаку из дома не выгонит.
– Так ведь не собаку провожаем, – буркнул Семен, – единственную дочь.
– Довезу в целости и сохранности, – постарался завершить странный разговор Андрей, – не беспокойтесь.
Семен только крякнул в ответ, после чего за столом воцарилась тишина. Обед казался Андрею нескончаемым. Тем временем темнота в комнате сгустилась. Как будто кто-то задернул на окнах тяжелые шторы. Андрею померещилось, что глаза Семена, который сидел за столом как раз напротив него, блеснули в полумраке зеленым огнем. Андрей вздрогнул. Он почувствовал, как его сердце поднимается вверх, к горлу. Все выше и выше. Скоро оно полностью закроет дыхательные пути. Запрет их, как пробкой. И ему нечем будет дышать. Он будет, задыхаясь, кататься по полу. Обессилит. И тогда они набросятся на него все вместе.
Нет, Аня не может быть вместе с ними. У нее была возможность убить его на кладбище. Да, но тогда он был сильнее. Он бы сопротивлялся. И она была одна. Без семьи. Но неужели ее мать, эта милая изящная женщина тоже может быть с теми, кто охотится на него? Нет, наверное, ему все это кажется. Но Семен. Ему вполне будет достаточно и Семена. Он оторвет ему голову. Хотя в поезде ему не причинили вреда. Они же ясно сказали, что не будут мешать. Они тоже хотят поймать Прова. Впрочем, почему «тоже»? Он-то вовсе этого не хочет. Ему-то Пров зачем? Ему навязали весь этот кошмар. И если даже он найдет Прова, то что он будет делать? Не убьет ли его самого этот Пров? И где он вообще? Шастает, поди, где-то поблизости привидением.