Дальше-то что? Теперь, когда могила обнаружилась, Андрей вовсе не был уверен в том, что поиски надо начинать оттуда. Что он будет делать в Погорельцеве? Окропит могилу предка святой водой? Эта идея уже не казалась ему столь разумной, как прежде, когда он собирался проделать это с могилой бабушки. А что еще? Произнести над ней заклинание? Какое? Воткнуть кол в землю? Трижды плюнуть через левое плечо, не оборачиваясь? Что?
Он представил себя беснующимся на сельском кладбище, и ему стало совсем худо. Ему же было сказано: искать среди живых. Но как? Понимать эту фразу буквально? Ему явно требовались дополнительные, более ясные разъяснения. Но к кому обратиться с такими расспросами? Бабушка больше не появлялась. А Поморцев, надо думать, рассказал ему все, что знал сам. Да и о чем еще можно было спросить краеведа? Не остался ли его, Андрея, предок бродить по свету, как Агасфер? Об этом нормального человека так запросто не спросишь. Даже старого краеведа, привыкшего, наверное, ко всяким чокнутым посетителям. Такое можно спросить разве что у покойной бабушки.
Мысли Андрея вновь возвратились к старушке. И единственный способ попытаться опять ее увидеть, как бы жутковато это ни звучало, заключался в том, чтобы вернуться на кладбище, к ее могиле. Да, без еще одной поездки в Таганрог, похоже, было не обойтись.
Тут Андрей вспомнил об Ане, и ему стало ужасно стыдно. Он совсем о ней забыл. Он поднял голову и поискал девушку взглядом. Аня брела в паре шагов позади него. Сердце у Андрея сжалось от ненависти к самому себе. Он притормозил, чтобы подождать ее.
– Аня, – пробормотал он, – прости меня. Все эти рассказы…
– Я понимаю, – кивнула девушка, – все нормально.
– Аня, – решительно начал Андрей, понимая, что больше ему не с кем поделиться своими проблемами, а держать их в себе тоже нет сил, – я не все тебе рассказал. У меня были видения. Я не знаю, как это объяснить. Но только ко мне приходила бабушка. Та, что умерла три года назад. Как живая. Несколько раз. И говорила об одном и том же: чтобы я нашел Прова. Потом уже я узнал, кто он такой. Мне сказали. То есть объяснили. И вот я стал искать. Ах да, чуть не забыл: у меня было еще другое видение. В поезде. Когда я ехал в Москву через Курск. Как будто нечто. Трудно объяснить, что это было такое. И оно сказало мне, что искать Прова надо среди живых. Только не перебивай меня, пожалуйста. Я сам понимаю, что все это и так звучит скверно. С точки зрения психиатрии, я имею в виду. Так вот, это нечто сказало, что Пров избегнул неизбежного. В общем, не умер. И мне надо найти его во что бы то ни стало. Это шизофрения, да?
– Возможно, просто психоз, – с откровенностью медсестры предположила девушка. – Ты не пьешь запоем? Может быть, колешься?
Андрей неистово замотал головой.
– Зачем ты так? – буркнул он с обидой.
– Но твои сердечные приступы не могут давать такой реакции, – пожала плечами Аня.
– Значит, шизофрения, – огрызнулся Андрей. – Или психоз.
Некоторое время они снова шли молча в паре шагов друг от друга. Мысли Андрея тем временем опять вернулись к поездке в Таганрог. И вдруг его осенило: надо взять с собой Аню! А что? Посторонний, нормальный человек. Медик, как она сама любит себя называть. Если она тоже увидит привидение, это подтвердит его собственную нормальность. А если нет, значит, надо лечиться.
– Я хочу снова съездить в Таганрог. На пару дней, – заявил он вслух. – Ты не можешь съездить со мной? Я, понятно, оплачу дорогу, все расходы. Боюсь я один. Плохо мне. А больше обратиться не к кому.
– Не знаю, – пробормотала Аня, – когда надо ехать?
– Да хоть завтра, – почти прошептал Андрей, боясь, что Анины сомнения перейдут в твердый отказ, который, надо признать, будет вполне уместен. – Да, завтра было бы замечательно. Если ты, конечно, сможешь.
– Среда, – Аня на секунду нахмурилась, а потом пожала плечами: – Ладно, я возьму три отгула. Найду с кем подмениться. Ерунда. А потом выходные. Мы же вернемся до понедельника?
– Конечно, – заверил ее Андрей.
– Там ведь море? – неожиданно спросила Аня.
– Что? – не понял Андрей.
– В Таганроге есть море? – уточнила Аня.
– Да, – хмыкнул Андрей, – есть. Только какое сейчас море? Зима на носу. Купальник брать не стоит. Это тебе не Египет.
– Все равно – море! – восхищенно протянула девушка, глубоко вдыхая осенний курский воздух, как будто хотела уловить в нем солоноватый запах прибрежного бриза.
28.
Таганрог встретил их холодным проливным дождем. Они вышли на перрон. Андрей тоскливо огляделся по сторонам. К нему вновь вернулись его прежние страхи. А он уже почти поверил, что преодолел их, или они хотя бы отступили из-за присутствия Ани.
Дорога далась ему неимоверно легко. Только сейчас он с удивлением понял, что даже не думал об опасности новой встречи со своими прежними визитерами. Под перестук вагонных колес он прекрасно выспался. Пожалуй, впервые за последнюю неделю. И все пережитое им за это время казалось ему страшным сном. Все-таки ему неимоверно повезло, что он встретил Аню. Они съездят в Таганрог, думал он сквозь сон, съездят просто так, чтобы окончательно удостовериться, что у него не все в порядке с психикой. Легкое расстройство. Не более того. Ничего страшного. Ведь он же ни на кого не кидается, не кусает прохожих. Он сможет работать. Он и сейчас все соображает. А видения? Да бог с ними. Они сходят на кладбище. Не видения – он сам и Аня. К бабушке… бабушкам. Навестят. То есть, проведают. Вернее, он проведает. А Аня побудет рядом. Для страховки. Ничего сверхъестественного, конечно же, не произойдет. В ее-то присутствии! Нет, конечно, не произойдет. И тема будет закрыта. Аня вернется в Курск, а он купит ей какой-нибудь хороший подарок за все, что она для него сделала, и поедет домой.
Но на вокзале Таганрога прежняя тошнота сдавила ему горло, словно стараясь вырваться наружу. И он почувствовал себя приговоренным к смертной казни, которому приснилось детство в родительском доме, но который внезапно вновь проснулся в своей камере. Он судорожно закашлялся. Однако это принесло лишь кратковременное облегчение.
– Ничего страшного, просто поперхнулся, – пробормотал он, поймав на себе вопросительный взгляд своей спутницы, и постарался улыбнуться: – Пойдем, возьмем такси до гостиницы.
Они остановились в маленьком отеле в самом центре, на Петровской улице. Под предлогом плохой погоды, Андрей хотел остаться в своем номере. Дождь, конечно, был не причем. Просто Андрей отвратительно себя чувствовал. К тошноте добавилась уже привычная для него боль в груди. А к вечеру ему во что бы то ни стало надо было собраться с силами, чтобы выдержать поход на кладбище.
Но он не хотел посвящать во все это Аню. Она снова будет настаивать на необходимости обратиться к врачам. Наверное, она права. Но только сейчас ему, честное слово, было не до медицины. Лучше просто отлежаться в кровати.
– Но мы же не сахарные – не растаем! – ныла девушка, которой никак не сиделось на месте.
Он выдержал этот скулеж до обеда. Аня просилась на улицу с настойчивостью собаки, с которой нерадивые хозяева забыли погулять. «Вечером еще нагуляемся, по кладбищу», – хотел мрачно заметить Андрей, но сдержался. А потом за окнами посветлело, и дождь притих. После того как на ковер упал робкий солнечный лучик, последний редут обороны пал. И Аня потащила его к морю.
По длинной и крутой каменной лестнице они спустились в приморский парк. На присыпанных желтыми листьями аллеях никого не было. Несмотря на прорехи в тучах, сквозь которые солнце то и дело бросало на землю, словно разведчиков, свои лучи, дождь не прекращался. Его капли стали мельче, как будто на небе их пропустили через сито. Но на просвет было видно, что эти ничтожные и по отдельности едва различимые брызги воды проливались на землю сплошным потоком, задергивая горизонт сероватым тюлем.
– Море? Мы ведь идем к морю? – то и дело спрашивала Аня.
Когда впереди показалась набережная, девушка бросилась вперед. «Как ребенок», – подумал Андрей, невольно поддаваясь ее восторгу и бросаясь следом. Они долго бродили вдоль гранитного парапета, вглядываясь в пенную кайму набегавших волн. Летом мелкий и почти не спасающий от южной жары залив сейчас казался чуть ли не настоящим океаном. Аня жадно и растерянно вглядывалась в его даль, как будто ожидала увидеть на горизонте паруса пиратского фрегата.
Андрея же, по правде сказать, гораздо больше пугала суша. Краем глаза он заметил, как по аллеям парка пару раз промелькнул велосипедист. Конечно, он не был уверен на сто процентов, что это тот самый жуткий покойник. Возможно, просто кто-то из местных жителей решил покататься в дождь. Идиотов везде хватает. Для них даже особое слово придумали – романтики. Почему бы одному из таких романтиков не выехать сейчас в приморский парк? Но сердце подсказывало Андрею, что это не так. Даже издали он заметил мертвенно бледное лицо велосипедиста.
Пока Аня разглядывала море, Андрей судорожно огляделся по сторонам. Что делать? Куда бежать? Им надо было держаться ближе к людям. Впрочем, он же сам собирался пойти вечером на кладбище. Какие уж там люди. Но если он боится сейчас и здесь, то как же он осмелится пойти туда? И что там с ним будет? Он хотел попытаться встретить бабушку. А что если там будут те, которых он боялся назвать даже про себя?
– Что, что? – переспросил он, потому что Аня неистово теребила его за рукав, пытаясь что-то выяснить.
«Наверное, будет говорить, что я опять побледнел, – подумал Андрей. – Будет интересоваться, не плохо ли мне».
– Ты меня не слушаешь, – надула губы девушка. – Я спрашиваю, можно ли вон там, – она показала рукой, – спуститься по камням к самому прибою?
– Можно, – кивнул Андрей с видом местного старожилы, – спустимся. Конечно.
Когда они спустились к шипящей пене прибоя, он поднял взгляд и увидел над нависавшим над ними парапетом мертвенно бледное лицо велосипедиста. Как же так? Они же сами обещали не трогать его? Говорили, что ему не следует их бояться. До поры до времени. Может, это время уже настало? Вряд ли. Ведь они, насколько он понял, хотят заполучить этого ненавистного Прова. Так почему же они вновь здесь? Следят за ним? Чтобы не сбежал? Напоминают, что не оставят в покое? Наверное, именно так все и есть. Не надо обращать на них внимания. Надо забыть хотя бы на несколько часов обо всех проблемах. Иначе он… Тут мысли его вновь были прерваны очередным вопросом Ани.
Ветер усилился. Он погнал дождь почти горизонтально. Так что зонты перестали быть защитой. Порывы ветра то и дело угрожали вывернуть их наизнанку. И приходилось все время ими лавировать, как будто управляя парусом, чтобы сохранить почти бесполезные теперь купола в целости. Андрею и Ане пришлось вернуться в гостиницу.
Когда начало темнеть, Андрей собрался на кладбище. Он зашел за Анечкой в ее номер, но девушка восприняла его идею в штыки.
– Ты что? – возмутилась она. – Зачем мы попремся туда на ночь глядя? Завтра с утра съездим. Правда, это не моя бабушка. И я даже никогда ее не видела…
– Думаю, будет шанс увидеть, – мрачно заметил Андрей.
– Но я все равно поеду с тобой, – продолжила Аня, пропустив его замечание мимо ушей. – Потому что мало ли что. Твое сердце. До обследования тебя опасно отпускать одного. Завтра съездим.
– Мне надо сегодня. Вернее, можно, конечно, и завтра. Но нужно обязательно вечером. Как можно позже. Я говорил тебе, что хочу кое-что проверить, – возмутился Андрей. – Ты же обещала. Ты же говорила, что…
– Что? – огрызнулась девушка. – Шастать ночью по кладбищам? Я этого не обещала. Я лишь говорила, что тебе нужен покой. Потому что возможно у тебя психоз. И сердце. Сердце – это точно. Я так думаю. Поэтому и поехала с тобой. Чтобы присмотреть.
– Но я хочу проверить, – настаивал Андрей.
– Что проверить? – не сдавалась Аня. – На месте ли призрак бабушки? Сидит ли он на могилке, ожидая тебя? Ты в каком веке живешь? Возьми себя в руки.
Андрей обессилено присел на краешек кровати. Все как-то не клеилось. Наверное, Аня была права. Он почему-то имел в виду, что она поедет с ним ночью на кладбище. Но он не обговорил это с ней заранее. И то, что она согласилась сопровождать его в поездке, вовсе не означало, что она должна выполнять любые его прихоти. Отправиться в полутьме за город на кладбище – подобное предложение нельзя назвать традиционным.
– Прости, – вздохнул он, – я понимаю, оставайся, отдыхай. Я сам съезжу.
– Но… – попыталась возразить Аня.
– Мне, правда, нужно, – прервал ее Андрей. – Я не могу всего объяснить. Может быть, я действительно ненормальный. Мне надо проверить. Самому. Лично. Я съезжу. Ты не беспокойся.
Аня вздохнула и слезла с кровати.
– Зачем? Брось это, – настаивал Андрей.
Казалось, они поменялись ролями. Теперь уже он отговаривал девушку ехать с ним. А Аня тем временем молча собиралась.
– Я же сказала, что не оставлю тебя одного, – огрызнулась она. – Я же медик. Зачем я тогда с тобой вообще поехала?
29.
Город казался пустым. Непрекращающийся дождь загнал людей в их жилища. Андрей с Аней долго ловили такси. Они махали и махали руками проносившимся мимо машинам, но они не останавливались. Как будто даже те немногие водители, кто в такую погоду выехал на улицу, тоже хотели поскорее добраться до дома.
– Пешком? – хихикнула Аня. – Как у нас в селе? Тут далеко?
– Не знаю, не мерил, – простонал Андрей. – Да это все глупости. Мы сейчас поймаем машину. Поймаем.
В конце концов какой-то дядька сжалился над ними и притормозил. Узнав о маршруте, он заломил неимоверную цену и при этом наотрез отказался подождать их, чтобы отвезти обратно.
– Не останусь, – развел он руками, – стой там, жди вас…
– Мы заплатим вам сразу в оба конца, – упрашивал его Андрей, – чтобы вы не беспокоились.
– Даже если заплатите, все равно уеду, – честно признался шофер. – Только деньги зря потеряете.
Против такой откровенности Андрею нечего было возразить. Он с беспокойством поглядел на Аню. Да, он во всем виноват перед ней. Сначала потащил в такую погоду на кладбище. Сейчас не может решить вопрос с обратной дорогой. И что теперь делать? Ждать, пока подвернется другая машина? Но сколько на это потребуется времени? И где гарантия, что следующий таксист будет сговорчивее этого? С тем же успехом они могут поймать какую-нибудь попутку на шоссе возле кладбища. Твердо пообещав самому себе завтра же утром отблагодарить Аню каким-нибудь подарком, сейчас Андрей решил не отступать.
Рассекая потоки дождя и выбивая из луж фонтаны брызг, машина, словно катер по волнам полузатопленной Венеции, промчалась по пустынным улицам и пригородному шоссе и остановилась возле центрального входа на кладбище. Андрей расплатился с шофером и, вновь виновато взглянув на свою сжавшуюся в комок от холода спутницу, шагнул на асфальт.
Спотыкаясь на рытвинах, они двинулись по главной аллее города мертвых. Чем дальше уходили они от освещенного шоссе, тем труднее было разбирать дорогу. Тьма сгустилась вокруг них – настолько плотная, что, казалось, ее бархатную драпировку можно потрогать руками.
– Надо было взять фонарики, – жалобно пробормотала Аня, цепляясь за руку Андрея.
– Я не подумал, – ответил он виновато.
Девушка – он скорее почувствовал, чем увидел это в кромешной тьме – понимающе закивала. От этого смирения Андрею стало еще хуже. Ведь он специально не позаботился о фонарях. Ему казалось, что свет мог испортить то, для чего он явился сюда на ночь глядя.
Теперь они шли медленно, при каждом шаге осторожно ощупывая ногой землю впереди себя. Чтобы не споткнуться и не грохнуться лицом в смесь из гравия и грязи. Андрей то и дело наклонялся, чтобы рассмотреть номера могильных рядов. Они были написаны на табличках, приколоченных к вбитым в землю невысоким колышкам.
Дождь еще усилился, перейдя в настоящий ливень. Разбирать цифры на набухших и потемневших от дождя табличках было неимоверно трудно. «Мы не найдем могилу!» – стучала в голове Андрея, точно раскачивающийся в колоколе язык, назойливая мысль. Да, надо было подождать. Пойти сюда завтра. Через два дня. Может быть, через неделю. Когда дождь перестанет. Когда-нибудь же он должен перестать, смениться, например, снегом? Это же глубокая осень, а не весна. От снега стало бы светлее. Не то что теперь. Угораздило же нарваться на такую вот погодку.