Автор: Лиэлли
Беты (редакторы): MariSie
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Флафф, Драма, Фэнтези
Описание:
Сотни лет назад светлоэльфийское и темноэльфийское княжество заключили союз, закрепив его браком между своими наследниками. Так родилась легенда о трагичной любви, которая, к сожалению, имеет печальный конец. Все рождается и умирает — это круговорот жизни. Но на сей раз он стал проклятьем для двух любящих сердец.
Его память — это его проклятье. И они вынуждены вновь и вновь находить друг друга лишь для того, чтобы разлучиться.
Цикл "СКАЗКИ НА НОЧЬ"
Ранним утром по лесной тропе шел путник. Птицы еще только просыпались, неуверенно подавая свои голоса, первые солнечные лучи робко пробивались сквозь густую листву многовековых могучих дубов, где-то верещала белка, а путник был бодр и весел.
Он шел легкой пружинистой походкой человека, у которого нет забот, и напевал себе под нос незамысловатый мотивчик, ведя в поводу норовистого и горячего жеребца. Это был молодой мужчина привлекательной наружности, одетый в простые черные штаны, белую рубаху, которую раздувал утренний ветерок, кожаную куртку поверх и высокие черные сапоги до колен. За плечами у него висела дорожная сумка, а на поясе — ножны с мечом.
Он насвистывал приятную мелодию, изредка посматривая по сторонам, и внешне мог показаться совершенно расслабленным. Однако любой опытный вояка наверняка сразу бы понял, что беспечность эта очень обманчива.
Десяток разбойников, что промышляли в здешнем лесу, напали на мирного путника совершенно неожиданно, но все же не смогли застать его врасплох. В то же мгновение выхватил он из ножен свой меч, как только увидел выскочивших из-за деревьев грабителей. Некоторые из них спустились прямо с деревьев на толстых древесных лианах с криками и устрашающим ревом, надеясь парализовать свою жертву страхом. Однако жертва оказалась далеко не беспомощная.
Мужчина мгновенно занял боевую и более выгодную для себя позицию, отступив спиной к дереву. Его конь, видимо, тоже был обученным, потому что даже не подумал испуганно взвиться на дыбы и броситься бежать в лесную чащу, не испугался неожиданного шума, который подняли так внезапно появившиеся люди.
Он отступил вместе с хозяином к обочине тропинки, недовольно фыркая и предупреждающе ударяя острыми копытами по земле. Умная животина прикрывала хозяина с правого боку, вращая глазами и изредка издавая недовольное ржание.
Мужчина сделал мечом несколько восьмерок и выставил его перед собой, ухватив обеими руками. Он настороженно посматривал вокруг себя, наблюдая за окружившими его ухмыляющимися разбойниками. Среди них были и здоровенные детины — настоящие сорвиголовы, — и щуплые на вид, словно крысы, довольно неприятной наружности люди.
— Что вам надо? — еще достаточно дружелюбно спросил путник. — Отпустите меня с миром, и я оставлю вам жизни.
— Ты глянь-ка, Даят, да он, никак, совсем страх потерял! — удивленно присвистнул один из громил.
— Ничего, сейчас мы с него всю спесь-то и собьем, — оскалился другой, нехорошо глядя на путника и поигрывая острым кинжалом.
Мужчина вздохнул, взмахнул мечом и без предупреждения бросился на этого самого разбойника, вышибая из него воздух одним точным ударом рукоятки своего меча в солнечное сплетение. Тот даже понять ничего не успел, как повалился на землю, задыхаясь и хрипя.
Это послужило сигналом для остальных — и они напали на него всем скопом. Однако мужчина, в чьей уверенной руке, державшей меч, чувствовалась военная закалка, довольно легко справлялся с ними, блокируя их удары и уворачиваясь от чужих атак — по крайней мере первые десять-пятнадцать минут.
Но спустя это время он начал уставать: десять человек на одного-единственного — весьма прискорбное зрелище, исход был ясен еще в самом начале.
Каким бы сильным, ловким, быстрым и искусным ни был путник — ему не одолеть десятерых противников. Он начал задыхаться, делать ошибки, оступаться, а в конце концов оказался ранен. Тем более что его враги вовсе не гнушались пользоваться подлыми приемчиками. Последняя рана была почти смертельной — мужчину ранили в бок зазубренным лезвием, еще и провернув его в ране.
Он упал возле дерева, истекая кровью, но даже тогда не потерял сознание. Однако все померкло перед его глазами, когда тяжелая дубина опустилась на голову.
Очнулся мужчина уже поздно вечером, как раз тогда, когда солнце медленно и величаво опускалось за линию горизонта, а свежий ветерок без устали проносился средь крон вековых дубов, уже в который раз за сегодня облетая свои владения. Бок невыносимо пекло, и любое движение причиняло ужасную боль. Дышать становилось тяжелее с каждой минутой, воздух с хрипом вырывался из легких. Он приподнял голову и попытался оглядеться — рядом не было никого. Кинжал, чья рукоять была инкрустирована драгоценными камнями, добротный меч, выкованный на заказ, кожаная куртка и даже сапоги, в которых этот самый кинжал и был спрятан, а еще, конечно, дорожная сумка — все было украдено. Видимо, грабители не посчитали нужным убить его. Но конь, как ни странно, был на месте.
Ворон — так звали черного, как сама ночь, жеребца, спокойно стоял рядом, а как только хозяин очнулся, тут же подошел и принялся вылизывать его лицо, стараясь привести в чувство.
Мужчина поморщился и, превозмогая боль, ухватился за шелковистую гриву своего коня, который, будучи животиной умной и хорошо обученной, улегся так, чтобы его хозяину было легче на него взобраться. Седельные сумки на нем отсутствовали — видимо, разбойникам все же удалось сорвать их с него.
С трудом, но путник смог взобраться на спину жеребца, и тот, поднявшись на ноги, направился по тропинке вперед. Он шел не спеша, чтобы не уронить свою бесчувственную ношу, едва державшуюся в седле.
Хозяин Ворона полулежал на нем, уложив голову на его длинную шею, и совсем не держался — руки беспомощно болтались на уровне поводьев, которые просто висели.
Так конь шел довольно долго, но умное животное, почувствовав живительную влагу озера, что находилось где-то рядом, целенаправленно свернуло с лесной тропинки и двинулось к воде.
Подойдя к самой кромке озера, жеребец улегся на траву, позволяя безвольному телу своего хозяина сползти с его спины. Когда рука человека упала в воду, он удивленно моргнул и с трудом приподнял отяжелевшие веки. В голове звенело, боль превратилась в пульсирующий комок в боку, и он почти физически ощущал, как какие-то тонкие огненные ниточки распространяются по всему его телу, заставляя его слабеть все больше с каждой уходящей в никуда минутой. Он тихо застонал, но тут же сомкнул губы и попытался повернуть голову, чтобы посмотреть, куда его принес конь. С трудом, преодолевая слабость во всем теле, мужчина попытался придвинуться к самой кромке воды, чтобы напиться — во рту было так сухо, словно он побывал в пустыне.
Приподнявшись на локтях, он смог сделать несколько глотков, прежде чем силы окончательно оставили его. Тяжело рухнув на траву, мужчина попытался отдышаться. Голова кружилась. Он прикрыл глаза, уговаривая себя не засыпать, потому что понимал, что не сможет больше открыть глаз.
И сила воли не оставила его — через несколько минут он сумел поднять внезапно налившиеся свинцовой тяжестью веки и взглянуть вверх.
Над ним мерцало невероятно чистое ночное полотно. По синему бархату небес, расстилавшемуся во все стороны, куда ни кинь взгляд, рассыпались огромные, чистые и сияющие алмазы — звезды. Большие и маленькие, они образовывали причудливые рисунки — созвездия.
Нигде и никогда Айрен не видел таких чудесных звезд — казалось, стоит лишь протянуть руку, чтобы сорвать с неба одну из них. Только здесь, над Файалийскими лесами, да еще, говорят, над Амарантом и Алиэмри, они сияли так ярко и так прекрасно.
И он подумал, что, пожалуй, умереть вот так, здесь, посреди всей этой красоты, было не так уж и плохо.
Черные ветви деревьев в обрамлении пышной изумрудной листвы склонялись над ним низко-низко, шепча тихие сказки, а ночной ветер вторил им, шелестя листьями и озорно колыша сапфировую гладь лесного озера. Здесь было тихо и спокойно…
Пока неожиданный плеск не нарушил эту волнительную, сказочную тишину. Айрену подумалось, что, возможно, это рыбка выпрыгнула из воды. Ворон вскинул голову и настороженно запрядал ушами. Хозяин его не видел, как к берегу, на котором он лежал, с другой стороны озера плыло совершенно бесшумно странное, неземной красоты создание. Вода словно поддерживала его тело, и он даже не рассекал руками тихую озерную гладь, подернутую легкой рябью от ночного ветерка. Но тем не менее все равно приближался к берегу. По воде за ним стлались, словно водоросли, серебристые длинные волосы. Лунное сияние играло на них ослепительными бликами, казалось, что они светятся в воде.
Ворон нервно всхрапнул, когда удивительное создание вышло на берег в нескольких шагах от них. Хозяин не шевелился — он уже не мог открыть глаза, потому что слишком ослаб. Изумрудная трава под ним окрасилась в красный цвет.
Эльф — а это, без сомнения, был самый настоящий файалийский эльф, о которых слагали легенды в местном провинциальном королевстве, куда и направлялся путник — выпрямился, выжимая из своих чудесных волос воду, и тихо выдохнул. Он был без одежды, но мгновенно высохшие волосы укрыли белоснежное тело серебряным плащом. Молочная кожа словно бы сияла изнутри.
Лесной хранитель приблизился к жеребцу, нервно прядавшему ушами. Ворон поднялся на ноги, храпя и фыркая, и заслонил своего хозяина от неведомой опасности. Но неземное создание подняло руки, когда он поднялся на дыбы, и успокаивающе зашептало слова на древнем наречии файалийских эльфов.
И вскоре норовистый боевой конь уже настолько успокоился, что опустился на передние копыта и даже позволил эльфу погладить его по морде. Только нервно раздувал ноздри, кося на него огромными черными глазами.
— Я хочу помочь твоему хозяину, — мелодичным голосом произнес эльф. — Тише, тише, своенравное создание, я не причиню ему вреда. Дай же мне осмотреть его рану.
И строптивый Ворон, никогда не предававший своего хозяина, без возражений отступил. Тогда эльф грациозно опустился на колени перед лежащим без сознания мужчиной и ласково провел ладонью по густым черным волосам. Он осторожно расстегнул его рубашку и попытался распахнуть ее, но ткань прилипла к ране. Пришлось эльфу, сложив ладони лодочкой и зачерпнув воды, смочить ее, чтобы отделить от раны. Когда ему это удалось, остроухий лесной житель наклонился и пошептал на рану, чтобы ее края стянулись. Целебная магия его голоса и сила древних слов лесного народа должны были сделать свое дело, но… рана отчего-то не хотела затягиваться.
Это озадачило эльфа, и он накрыл рану ладонью, опуская бледные веки. Ему нужно было узнать, почему рана не желала заживать, ведь лесным хранителям было под силу лечить самые тяжелые ранения.
Он нахмурился.
— Плохая рана, — пробормотал эльф. — Ядовитая.
Клинок, которым ранили Айрена, был действительно отравлен соком ядовитого растения. И яду понадобится день или несколько часов, чтобы окончательно умертвить организм, это зависело от того, насколько крепок его обладатель.
Он почувствовал десятки тонких огненных нитей, что словно гадкие змеи, расползались от раны, чьи края уже начали гноиться, в разные стороны, впиваясь в тело человека, проникая в его кровь, отравляя ее и оплетая сердце.
«Ему недолго осталось», — с грустью подумалось эльфу. И спасти его от такой раны даже ему, лесному хранителю, вряд ли бы удалось.
Он склонился над человеком, разглядывая правильные, благородные черты его лица, и осторожно отвел со лба смольные, чуть волнистые пряди. Человек был необычайно красив мужественной и благородной красотой. Слегка тронутая загаром золотистая кожа, густые брови вразлет, прямой нос с едва заметной горбинкой, высокие, но не острые скулы, сурово поджатые в беспамятстве губы — словно он боялся выдать что-то важное. И даже сейчас человек мрачно хмурился.
Эльф с детским любопытством протянул руку и осторожно попытался разгладить большим пальцем хмурую складку между бровями. И человек действительно перестал хмуриться, почувствовав прохладное прикосновение, на несколько мгновений принесшее ему облегчение и отогнавшее жар лихорадки, что возникла из-за присутствия яда в его теле.
— Альмандиль… — прошептал он в забытьи. — Аль…
Эльф замер, пораженный, даже забыл, как дышать.
Внимательнее вгляделся в лицо смертного, словно надеясь узнать в его чертах что-то знакомое. И он действительно узнал, невесомо проводя кончиками пальцев вдоль его скулы и неслышно шепча имя любимого.
— Я здесь, Шедар??… Снова здесь. Я так ждал, — выдохнул он.
Но человек его не услышал. Глаза его бегали под закрытыми веками, черные ресницы часто-часто трепетали, и он прерывисто шептал имя того, кто приходил к нему во снах вот уже несколько месяцев подряд, не давая покоя.
— Шедар, очнись! — Аметистовые глаза эльфа наполнились слезами. Он еще яростнее зашептал древние слова, напоенные целебной магией леса, но рана оставалась по-прежнему ужасной на вид.
Понимая, что уже не сможет помочь ему, эльф осторожно перетянул голову человека на свои колени. Склонился над ним, роняя беззвучные слезы на его обнаженную грудь и ключицы.
— Аль… Прости меня, Аль… — в забытьи горячо шептал человек, мечась по траве и забыв о проклятой ране.
— Аль… Прости меня, Аль… — горячо зашептал смуглый темный эльф, стараясь поймать в ладони лицо светлого и взглянуть в его чудесные фиалковые глаза. — Мы не должны были… Я не должен…