Я долго раздумывал над тем, как научиться быстро сворачивать и разворачивать ауру, чтобы тратить на это минимум времени. Опыты с веревкой ни к чему не привели, я тренировался на том же многострадальном пергаменте, что и в первый раз, по ничего не выходило. Веревка постоянно запутывалась, и конечный результат получался неудовлетворительным.
Как ни странно, но помог мне разобраться с проблемой опять же пергамент. Он настолько скомкался, что когда я его сгибал в сотый раз, то он, понятное дело, складывался по образовавшимся от предыдущих опытов складкам.
«А что, если наметить на новом пергаменте линии сгиба, которые позволили бы мне быстро складывать и восстанавливать лист?» — задался я вопросом.
После двух вечеров я разобрался с оптимальными линиями сгиба листа, при этом конечный результат свертки был самым минимальным по размерам.
Наступило время переходить от теории к практике. На своей ауре я точно так же наметил линии сгиба, сделав их немного светлее ее обычного цвета. Когда я оглядел конечную ауру с добавленными в нее контурами предстоящего опыта, то был полностью удовлетворен результатом. Светлые полоски были едва заметны, и их назначение было понятно только мне. После недели тренировки по новому способу время на свертывание и развертывание ауры уменьшилось до десяти секунд. Посчитав такой результат вполне приемлемым, я взялся за вторую, более сложную проблему — прикрепления частей ауры к определенному месту.
Эту проблему я смог решить еще через неделю, когда во время работы на тренировочной площадке подсмотрел, как один из учеников при тренировке боя с завязанными глазами сбивал с толку нападавших, раскидывая в пространстве свои ложные ауры. Все оказалось очень просто: он брал небольшой кусочек ауры и делал его настолько тонким, что по площади тот совпадал с целой. В методе имелся и недостаток: стоило противнику сконцентрироваться получше, как обман сразу же обнаруживался. Впрочем, бойцу хватало этого времени на то, чтобы изготовить еще пару-тройку обманок, и все начиналось сначала.
Поэкспериментировав несколько вечеров, я смог повторить его действия. Правда, обнаружилась одна малоприятная деталь: в отрыве от основной ауры и при отсутствии подпитки такие тонкие копии держались от силы минут десять. Эту проблему я решил, не поспав пару ночей. Просто сделал так, чтобы кусочки, меньшие по объему, но большие по плотности (по форме и размерам напоминавшие ауры крыс), раскиданные по всему замку, соединялись между собой тоненькими жгутиками.
Вся эта конечная конструкция, запущенная мной в один из вечеров, без всякого ущерба проработала до утра. Я очень гордился проделанной работой, ведь теперь можно было встретиться с Ал'лилель.
Глава 7
СЧАСТЬЕ
Весь день я дрожал от возбуждения, ожидая наступления ночи. Она должна была доказать пригодность всех моих экспериментов. Вечером, походив по замку, я привел в действие свою конструкцию, стянув все подпитывающие жгутики ауры от небольших кусочков подпитки на себя. Я подумал, что проще будет закрыться и быстро поставить копию, чем сначала ставить ее, а затем ходить и цеплять к каждой обманке тонкие жгуты от своей ауры.
Ровно в три часа я поднялся, прицепил копию ауры к кровати и, одевшись, проскользнул во двор, а затем за ворота, мимо сторожевых големов. Эти существа из глины, оживленной магией, были личным изобретением Повелителя. По ночам из замка они всех выпускали, но впускали обратно только с рассветом. С их появлением количество ночных караулов на стенах замка значительно сократилось, при этом его обороноспособность не пострадала.
Подняв камень, под который мы договорились класть послания, я увидел записку. Схватил ее и начал читать.
«Дорогой! Я очень за тебя волнуюсь, тебя нет уже четвертый месяц. Я буду приходить раз в неделю и проверять, оставил ли ты что-нибудь».
«Она назвала меня дорогим и к тому же волнуется за меня!» — с радостью подумал я.
Все мои тревоги о том, что она забыла меня, улетучились. Осталась только нежность к этой девушке, не забывшей своего обещания и ожидавшей меня все это время. Положив под камень короткую ветку, я на рассвете возвратился в замок, проведя ночь на берегу реки за постоянным перечитыванием записки.
Когда я прокрался в свою комнату, не потревожив никого из спящих, то сразу же погасил копию ауры, предварительно посмотрев, сколько подпитки она впитала в себя за ночь. Оказалось, что почти все кусочки подпитывающих аур были истрачены.
«В следующий раз придется устанавливать побольше», — подумал я, отправляясь на кухню.
Позавтракав, я занялся своими повседневными делами по уборке тренировочной площадки. Через час на поле пришли ученики и, пробежав несколько раз по полосе препятствий, приступили к тренировкам. Продолжая автоматически исполнять свои обязанности, я по-прежнему внимательно следил за всем, что показывал мастер и делали его ученики, стараясь запомнить самые мелкие детали — ведь, как я убедился, тренировки помогали мне и в работе с аурой.
Да и затаенное желание стать когда-нибудь таким же, как мастер или мой отец, тоже делало свое дело. Пусть до времени моего посвящения и оставалось долгих десять лет, но стать лучшим учеником среди своих одногодков я ведь и сейчас могу!
Весь день я думал над тем, что теперь придется каждую ночь ходить к условленному месту, ведь я не знал, когда Ал'лилель оставила свою записку. Поэтому следовало, не откладывая, рассчитать оптимальное время работы копии, чтобы она гасла немного позже рассвета, когда я буду уже находиться в замке.
«Нужно экспериментировать с количеством подпиток», — решил я.
Всю неделю я беспрепятственно покидал замок и возвращался в него. Моя ветка лежала на месте, Ал'лилель не появлялась. Мои успехи в постановке копий, а также в скрывании и восстановлении ауры достигли совершенства. Теперь по ночам я тренировался и перечитывал книгу, чтобы все запомнить, ведь ее придется возвращать Гите.
В понедельник, покинув замок уже привычным образом, я пришел к тайнику. Ветка была на месте, но я решил подождать рассвета. Надежда увидеть девушку никуда не исчезла. Когда горизонт зарозовел, но солнце еще не показалось, я вдруг обнаружил на краю Леса эльфийскую ауру — одним из результатов моих ночных экспериментов стало и то, что я теперь постоянно, чисто автоматически контролировал состояние как своей копии, так заодно и наличие других аур вокруг себя.
Быстро вскочив, я всмотрелся в ту часть Леса, где почувствовал ауру, — и мое сердце бешено забилось в груди, когда я увидел выходящую из Леса Ал'лилель. Я сломя голову рванулся к ней, а она, заметив меня, тоже побежала навстречу. Мы столкнулись на полпути, она бросилась мне на грудь и, уткнувшись в нее лицом, расплакалась. От переизбытка нахлынувших на меня чувств я не мог ничего сказать, только крепче сжимал в объятиях ее хрупкое тело. Ее слезы заставляли мое сердце едва не раскалываться на части, поэтому я начал срывающимся голосом рассказывать, почему меня не было все это время. Про свои эксперименты с аурой я тоже ей рассказал, добавив, что теперь мы можем встречаться каждый день.
Наконец она подняла на меня заплаканные, но уже сияющие глаза и тихо сказала:
— Я точно знала, что ты придешь, даже ни на минуту в этом не сомневалась и всегда приходила к нашему тайнику.
Я улыбнулся и снова ее обнял, не в силах выпустить из рук. Так, молча, мы простояли до восхода солнца, и только тогда с трудом смогли оторваться друг от друга, решив встретиться завтра.
С того дня, как она меня впервые поцеловала, прошло несколько месяцев. Мы по-прежнему встречались тайно, моя копия работала безупречно, а время, которое мы были вместе, очень нас сблизило. Я просто не представлял себе жизни без нее, и, похоже, такие же чувства она испытывала ко мне. С каждой встречей мы все больше узнавали друг друга, и однажды она рассказала, как получилось, что наши отцы знакомы, а также куда исчезла ее мать.
Оказалось, что Ал'гиел действительно один из старейших представителей народа эльфов и ранее состоял в Совете Старших, собиравшемся в эльфийской столице. Как Старейшина своего рода, он участвовал в войне с вампирами, где и познакомился с моим отцом. Во время войны он потерял двух дочерей, старших сестер Ал'лилель, которых она никогда не видела. После этих событий жена бросила его с маленькой дочкой на руках, и тогда он принял решение уехать в самую дальнюю деревню своего рода.
Я, в свою очередь, рассказал все о себе, своей жизни, о том, что никогда не знал маму и что в замке эта тема находится под запретом. С каждой встречей мы раскрывались друг перед другом, и с каждым днем расставаться на рассвете было все мучительней и мучительней.
Наконец я предложил ей уйти со мной, подальше от всех, правда, сразу же понял, что сказал глупость. Поскольку посвящения не было ни у нее, ни у меня, то принадлежать сами себе мы не могли, и если я еще мог скрывать свою ауру, то Ал'лилель этого делать не умела.
Можно было не сомневаться, что эльфы или вампиры обязательно кинутся искать беглецов, и эти поиски не займут у них много времени. Найдут нас легко, и тогда мы лишимся даже того малого, что имеем сейчас.
Все эти месяцы я по-настоящему жил только ночью, во время встреч с Ал'лилель. Все остальное время за меня действовал как будто другой Каин: он ел, работал, разговаривал и тренировался, как бездушный голем. Все мои чувства проявлялись только при встречах с ней.
Глава 8
УДАР
Удар, который вскоре перевернул всю нашу дальнейшую жизнь, был ужасен, но закономерен — трудно удерживать в тайне постоянные отлучки, к тому же этому поспособствовал знакомый нам эльф.
Эн'рил, не забывший унижения от наказания, принялся следить за Ал'лилель и очень быстро узнал о ее отлучках. Как та ни скрывала их, он смог заметить ее ночные вылазки из деревни. Оскорбленное самолюбие, помноженное на огромную ревность, разъедало его каждый день, и то, что Ал'лилель не обращала на него никакого внимания, жутко его бесило.
Именно он тогда установил ловушки, не пометив их, чтобы Ал'лилель в них попалась, а он ее спас, получив благодарность отца и благосклонность самой девушки.
Возможно, все так бы и произошло, если бы не один ублюдочный вампир, который нарушил все планы, явившись первым и получив все, что должно было по праву принадлежать ему. Тщательно разработанный план, неделя копки ям, неделя распускания слухов среди девушек о месте, где растет много редкой приправы, — все оказалось зря.
При воспоминаниях о том, как смотрела на своего спасителя Ал'лилель, разум эльфа окутывала пелена бешенства. На него, на него она должна была так смотреть, а не на этого вампирского выродка! Твердо решив покончить с вампиром, он начал вынашивать планы, как можно его убить, не наводя на себя при этом никаких подозрений.
Отлично подготовленная попытка провалилась. Недоносок смог в одиночку пробраться к деревне, обойдя все ловушки, и, что самое поганое, кроме самого Эн'рила, в этой истории больше никто не пострадал. Месяц, проведенный вдали от дома, с табунами, еще больше укрепил его ненависть к вампиру. Когда того забрали свои и достать его было невозможно, Эн'рил обратил все свое внимание на Ал'лилель. Потому-то он первый и обнаружил, что девушка постоянно куда-то исчезает.
На первых порах ему ничего конкретного узнать не удавалось, так как эльфийка была очень бдительна и всегда проверяла, чтобы за ней не было слежки. Не добившись никакого результата, он отправился к Старейшине и выложил ему свои подозрения. Тот, конечно, и сам подозревал, что его дочь что-то скрывает, но когда задал ей прямой вопрос, ясного ответа не получил.
Она заявила, что нашла себе достойного парня из другой эльфийской деревни и встречается с ним тайком, так как не хочет знакомить его с отцом, пока не проверит свои чувства. Отец поверил ей безоговорочно — до этого случая дочь никогда не обманывала его, — и даже не стал посылать за ней своих следопытов, чтобы случайно не оскорбить дочь недоверием. Он даже порадовался тому, что Ал'лилель забыла наконец своего вампира.
После же слов Эн'рила Старейшина решил проверить их достоверность и обоснованность своих прежних подозрений. Вызвав начальника следопытов, он попросил незаметно проследить за дочерью, само собой, в полнейшей тайне. Следопыты быстро справились с порученным делом, и, конечно же, девушка не замечала того, как несколько пар глаз были свидетелями ее встреч с Каином. Да и что могла непосвященная эльфийка противопоставить опытнейшим воинам? Поэтому о фактах встреч с вампиром было быстро доложено Старейшине.
Вначале он хотел поговорить с ней, но потом понял, что это будет бесполезно и, несмотря на все запреты, встречи продолжатся. Портить отношения с дочерью ему категорически не хотелось, и он придумал, как можно все устроить и не допустить дальнейшего развития отношений дочери и вампира.
С помощью почтовых летучих мышей он списался со своим старым другом из Совета Старейшин и попросил, чтобы его дочь приняли ученицей в столичную Школу магии, на любой факультет, сейчас, посреди семестра. В школу непосвященных часто принимали по протекциям Совета Старейшин, и пришедшее из Школы магии приглашение не бросало на него тень как на организатора заговора. Друг быстро все устроил, тем более что Ал'гиел объяснил ему причину своего поступка, заменив только историю с вампиром на ту, что преподнесла ему дочь. Мол, он не желает, чтобы девочка до посвящения увлеклась настолько, что забыла о предстоящей учебе.
— Ал'лилель, тебе письмо, — закричали подружки, окружая ее, когда она вернулась с лесной прогулки.
— Смотри, смотри, на нем штамп Школы магии Алондруина! Неужели это вызов?! — щебетали они вокруг нее.
— Повезло, — начали вздыхать они, когда обнаружилось, что да, это действительно вызов в столицу с зачислением ее на факультет алхимии и травничества, с требованием прибыть в школу через две недели.
— Как тебе повезло! — восклицали девушки, не замечая ее помрачневшего лица. — В столице куча прекрасных юношей, красивой одежды, лучшие менестрели и, конечно же, обучение в Школе магии. Ее выпускников без экзаменов принимают в столичную Академию магии, а это же… это же… настоящее чудо для нашей маленькой окраинной деревни!
Так, продолжая трещать и восхищаться, они проводили ее до дома и только там оставили наедине со своими мыслями.
Ал'лилель не слушала и не слышала никого, ей казалось, что жизнь рухнула, этот вызов обрушился на нее, как ведро холодной воды. Она стояла на пороге дома и сквозь слезы рассматривала письмо — составленное и подписанное по всем правилам, оно действительно было путевкой в отличное будущее.
«Что же делать? Как быть? Я обязана поехать, да и очень хочется, если честно, — вертелись в голове мысли, — но как же тогда Каин?»
За те месяцы, пока его не было, она плакала практически каждую ночь, но все равно ходила проверять тайник в надежде получить от него вести. Она ни секунды не сомневалась, что Каин обязательно отзовется, если сможет выбраться из замка. В тот день, когда они впервые встретились после долгой разлуки, она была готова бросить все и уйти за ним на край света. Все последующие встречи только утверждали ее в мысли, что такого чистого и яркого чувства у нее может больше никогда и не быть. Когда она прижималась к нему, а он обнимал ее, казалось, останавливалось время, она была бесконечно счастлива.
Письмо разбило все мечты.
«Как сказать о нем Каину? — подумала она. — Для него это тоже будет страшным ударом».
— Привет, моя девочка, — услышала она голос отца. — Почему ты такая задумчивая?
Он подошел, присматриваясь к конверту у нее в руках. Она протянула ему письмо.
— О! — воскликнул Старейшина, прочитав его. — Вызов в Школу магии столицы! Какая же ты у меня умница… Раз прислали приглашение, значит, интересуются тобой, а это явно путевка в Академию! — Он говорил радостно, словно не замечая настроения дочери. — Когда тебе необходимо прибыть туда?