— Да пять десятков осталось, в добрые времена лучшей артели во всем королевстве не сыскать было, у самого короля во дворце строили и облагораживали покои, да вот гадость нам эта дорогу перешла. С тех пор и народ разбегается и заказов толковых все меньше да меньше. — Он поднялся с земли.
— А главный кто? Он в обозе остался? — Я растер замерзающие руки.
— Лер Фава голова у нас, он мастер от бога! — Глаза его сверкнули действительно уважением. — Он и мрамор умеет резать, и балки там всякие, распорки, да фундаментную часть посчитать может! С нами не пошел, так то из-за сына своего, Белая пожрала младшего, с тех пор и лежит, не поднимаясь, а отец в заботах всегда у его постели!
— Знаешь что, веди-ка ты меня к главе своему. — И уже обращаясь к Тине: — А ты в замок сходи, капитана предупреди, чтоб не волновался, да Уголька моего снарядил часа через два к лагерю, а то потом в ночи не хочется ножками топать.
При посторонних ничего не сказала, но по взгляду понял — «не одобрямс» госпожа телохранитель мое решение, впрочем, все же выполнила, растворившись в темноте. А мы же с мужичком направили свой путь через рощу к дороге, где остановился основной обоз строителей.
— Тебя-то самого как зовут? — Я пропустил его вперед, пристраиваясь следом и поднимая повыше свой импровизированный посох, освещающий нам путь.
— Армус, ваше благородие, я столяр, сызмальства по дереву режу, дерево чую и не последний мастер во всем королевстве! — бросил он не оборачиваясь. — Я и картину могу собрать из дерева, и узоры какие затейливые вывести на наличники али еще куда.
— Давно в артели? — Идти по густо заросшему кустарником леску было неудобно.
— А то! — Хмыкнул он. — Родился в артели. Мой отец еще служил семье Рах. Артель-то одна из старейших, тут многие так, мы считай все одна семья, со стороны почти и не берем никого.
Другого, наверно, и ожидать не следовало, уж очень здесь все дико. Сплошные гильдии, никаких тебе училищ или техникумов, от отца к сыну, из поколения в поколение. Если ты родился горшечником, то сапожником тебе уже никогда не стать. За деньги и по знакомству могли взять чьего-то отпрыска на обучение в мастеровые. А артели так вообще не что иное, как одна большая кочующая семья, этакий аналог гильдии ремесленников. Идут из города в город, то там беря заказ, то в другом месте, иногда, если стройка затянута, оседая на пару лет, потом по окончанию вновь снимаясь и отправляясь в путь. В такой артели, как правило, всегда был кто-то один из мелкого дворянства, чтобы на уровне можно было принимать хорошие заказы на замки или башни аристократии. Вот и в этой артели непосредственно главой являлся некий Фава Рах, получивший хоть и наследный, но ни к чему не обязывающий титул лера, не дающий ему ничего, кроме вежливой приставки. Хотя, судя по замечаниям Армуса, он здесь у них был чем-то вроде инженера на предприятии, ведя все строительные расчеты, беря на себя не только управление, но и риски по возведению и монтажу конструкций.
Миновав наконец рощу, спустились по пологому голому холму, выходя к дороге, стараниями местных правонарушителей отсыпанную битым камнем и кирпичом, из-за чего к этому времени не превратившуюся в сплошной поток грязной «муляки», раскисшей под осенними дождями. Пройдя еще немного вперед, увидели походные костры и толпившийся народ, занятый обустройством среди составленных вместе тентованных телег.
Нас, похоже, ждали, народ расступался, учтиво кланяясь мне и о чем-то тихо перешептываясь. Видимо, пришедшие наперед уже успели обрисовать случившееся в роще, а отсутствие бойкого Армуса, видимо, сказало им о возможном скором прибытии гостя. Прошли пару повозок, выходя к большому главному костру лагеря, у которого уже на поваленном бревнышке восседало с десяток степенных седоволосых и длиннобородых мужичков, видимо старшие, либо же наиболее уважаемые мастера. Что меня удивило, так это наличие детворы и хорошего контингента женщин. Хотя чего я удивляюсь? Каменотес же не камнями питается или же столяр древесиной, кто-то должен и поесть приготовить, и обстирать, да и что другое, без чего жизнь не мила на белом свете, куда же без них то, барышень?
Армус быстро подбежал к одному из мужчин, на удивление гладко выбритому, подтянутому брюнету, с умным острым взглядом и сединой на висках, второпях что-то спешно ему нашептывая на ухо. Ну да понятно, мою персону необходимо представить местному хозяину, я же спокойно стоял в сторонке, погасив руну света и бросив подобранный сук в общий костер.
— Рад приветствовать в нашем скромном лагере многоуважаемого господина барона фон Рингмар! — хорошо поставленным громким голосом провозгласил брюнет, следом поднимаясь и отвешивая мне поклон. — Мы так долго шли к вам, ища приют и спасение, и вы действительно спасли одного из наших мастеров от неминуемой гибели, за что примите нашу искреннюю благодарность.
Лагерь загомонил, все, кто сидел, повскакивали со своих мест, отвешивая мне поклоны. М-да, для этого табора я сейчас отец кормилец, лишь моя воля способна решить их ближайшую судьбу, то, как они проведут эту зиму.
— Не стоит благодарности. — Вежливо кивнул я, садясь напротив говорившего брюнета. — Вы я, так понимаю, и есть уважаемый лер Фава Рах?
Он кивнул, присаживаясь рядом, а по его жесту нам уже накрывали небольшой деревянный столик, сервируя его глиняной посудой со всевозможными блюдами и напитками, от щедрот их рациона.
— Не буду лукавить, надеялся, что наша встреча произойдет поздней и не при таких обстоятельствах. — Он налил себе немного вина, слегка пригубив его. — Но должен сказать, что рад тому, что эта встреча спасла одну из жизней моих людей. Хочу еще раз поблагодарить и нижайше прошу вас позволить моей артели отработать на вас хотя бы до весны, так как в зиму уже другого заказчика нам не найти, да и переход будет тяжелым в морозы и снега.
— Позволяю. — Я кивнул, даже толком не дослушав его до конца. — Рабочих рук мне всегда не хватает, а вот работы всегда полно и конца и края ей не видно.
По звуку было ощущение, что весь лагерь словно одно живое существо с облегчением выдохнул. Кто-то заулыбался, слышен был смех, народ с облегчением расслабился, все же в глубине души не веря в то, что я приму их, после того как стал свидетелем злого рока, преследующего их по пятам.
— Об оплате не со мной! — перебил я Раха, собирающегося, видимо, продолжить деловой тон общения. — Завтра придете в замок, испросите сквайра Энтеми, с ним и решите все по деньгам, да и получите перечень того, что, где и как нужно будет делать.
Он уныло кивнул, видимо представив себе, что теперь, когда я знаю о безвыходности их ситуации, им навряд ли стоит рассчитывать на хорошую оплату.
— Не грусти. — Я улыбнулся, стараясь говорить громко, чтобы остальные мастера тоже слышали. — Не все так плохо, как ты думаешь.
— Неужели. — Он вскинул бровь, с недоверием смотря на меня.
— Дело в том, что у меня уже работают четыре артели и клан гномов. — Я услышал очередной дружный вздох: на этот раз удивления, еще бы, по местным реалиям это небывалый объем. — И сам понимаешь, больше, чем их мастерам, я тебе не дам, договоры уже есть, оплата идет, сам посмотришь расценки, если где-то что-то не устраивает, обижайся только на своих собратьев строителей, они за эту цену подрядились. Я не торгуюсь, плачу ваше вам, но и лишний медный грошик сверх установленного сложно будет из меня вытянуть.
— Это справедливо. — Фава согласно кивнул. — Не думаю, что остальные артели попросили меньше, чем бы мне хотелось. Но как я понимаю, зима есть зима, и хочешь не хочешь, работы на всех не хватит?
— Хватит, поверь, до метелей точно, потом отделка внутри замка, внутри корпуса легионеров, по хорошему льду станут лес гнать на упряжах. — Я говорил, не забывая уплетать вкусно зажаренную птицу. — Камня полно в заготовках, есть крупные плиты, которые еще колоть и подгонять в размер. Сам лес нужно будет распускать, сушить, да и в городе есть, где руки приложить.
— Мне радостно слушать вас, господин барон. — Он отвесил поклон. — Мое сердце радуется от ваших слов, вы дарите нам надежду, что эта жизнь вновь может быть сытной и радостной.
— Эта? — Я задумчиво потягивал приятный горячий травяной чай. — Может быть, а может и нет. Я ведь еще не знаю главного. Вот поглядел я тут ненароком на вашу беду и даже не знаю, сколько вы еще поживете, и не попросят ли местные по весне все же гнать вас с земли? Эта Белая, она только ваших убивает или все, что в округе живое?
В лагере наступила полная тишина, в которой не было слышно ни единого голоса, лишь треск костра, возня лошадей и то, как я мелкими глоточками отпиваю чай.
— Ну. — Я поставил кружку на стол, отламывая себе еще кусок мясного пирога с травами. — Можете не говорить, я уже понял, что тварь убивает все живое, что пробегает рядом с вами. Вы мне другое скажите, как так получилось, что вы до сих пор живы? Похоже, вы знаете способ, как с ней обходиться? Или я не прав?
* * *
Я был прав. Жизнь, а вернее смерть родных и близких научила их быть осмотрительными и наблюдательными, подмечая различные мелочи и нюансы. Во-первых, Белая Смерть не трогала детей. Отчего, почему — неизвестно. Во-вторых, призрак никогда не нападал на группу людей, всегда его жертвами были одиночки. Люди, по той или иной причине вынужденные отойти по своим делам. Сами же нападения чередовались перерывом в три-четыре ночи. В общем, худо-бедно приспособились спать в обнимку с соседом и даже до ветру ходить толпой.
Началось все шесть лет назад, когда сын лера Фавы Рах, молодой лер Немнод, вернулся с первого своего заказа. С реставрации старинной усыпальницы графской семьи де Фарго, это довольно далеко на юг, соседи с графством Крип, откуда родом баронесса фон Каус.
Немнод Рах взял свой первый самостоятельный заказ без опеки отца, в принципе, как считали в артели, не очень и сложный. Просто наружная отделка, за исключением восточной стены, где разошлась по кладке старая стена, открывая темный зев внутрь подземного чертога с упокоенными. Лучшие инженеры и строители королевства, гномы, приглашенные за немалые деньги, никто не мог справиться с этой напастью. Восстановленная стена, через какой-то промежуток времени вновь расходилась в кладке, чуть ли не на глазах у окружающих. О старом графском склепе уже легенды ходили и анекдоты по всему королевству, мол, это покойники свежего воздуха просят. Дошло от мирского до крайностей, де Фарго вызывали к себе представителей и служителей от различных культов, не осталось в долгу и местное жречество. Поговаривали даже, что дед нынешнего графа вызывал даже некроманта, чтобы обуздать непотребства покойных, но, увы и ах, трещина как зияла тьмой, так и поныне бы так и стояла.
Да, это было чудо, никто даже и подумать не мог, но именно молодой Рах выполнил заказ так, как надо, утерев нос сотне артелей в этом мире! Это была гордость семьи и ее поражение, ровно через четыре недели впервые строители узнали, что такое Белая Смерть. Призрак в ночь унес свою первую жертву.
Понятно, что сразу-то никто и не понял, что случилось, с Немнодом в южной провинции на работах было тридцать два человека, сам молодой лер со своими людьми был уже в пути, когда стал жертвой первый из его людей. Это пугало и обескураживало, люди банально не знали, что делать и как спасать себя. Каждая ночь была кошмаром, мастеровые ночами не спали, одного за другим хороня своих товарищей. С наступлением ночи, с ужасом ожидая, кто же следующий станет жертвой этой ужасной призрачной женщины. За что? За что? За что? Только и слышали они из белесого тумана, накрывающего их ночные стоянки. Ужас охватил их сердца, заставляя чуть ли не со слезами на глазах обращаться за помощью ко всем встреченным на пути. От них бежали как от чумных, единственной небольшой передышкой стала встреча с одним из магов, а именно защитником одного из баронств. Старый маг ничего не смог сделать, лишь подсказал им эти простые правила выживания. К тому времени, когда они дошли до защитника, в живых оставалось двенадцать человек. Призрак не смел подойти к людям под защитой мага, но и вечно оставаться под его защитой они не могли.
Сам Рах принял решение выдвигаться дальше, чтобы дойти до отца, а там уже с помощью его связей и денег нанять защиту либо же купить избавление от этого ужасного проклятия. Долго ли коротко, но в живых до ближайшего городка добрались двое, это сам Немнод и уже знакомый мне Армус. Город был столицей графства Крип, некий Пастур. Судя по описанию, раза в три больше моего Касприва. Измученные, трясущиеся от страха, они не расставались друг с другом, стараясь даже ночью примкнуть к какой-либо группе людей, что в городе им удавалось в принципе легко, но они были в отчаянии, их осталось двое, а до старшего Раха было еще минимум три недели пути. Отец еще даже не знал о той беде, что обрушилась на его семью. Отмечу лишь, что молодой Рах был не лишен мужества, он посадил за немалые деньги Армуса в идущий многолюдный караван, а сам был вынужден за неимением денег отправиться в местную тюрьму за устроенную драку. В принципе вариант был просчитан неплохо. В яме, куда его бросили к преступникам, всегда должно было быть многолюдно, и пусть и отбросами, но их иногда кормили. Расчет был на то, что Армус все же благополучно доберется до отца, а уже потом тот сможет выкупить сына и защитить его.
Армус добрался, за все время пути призрак ни разу не появился в пределах лагеря караванщиков. Сам Фава, бледнея и не веря услышанному, рванул в Пастур, не жалея денег на перекладных коней, он не стал вдаваться в подробности, четко для себя уяснив лишь то, что сын в беде. Но как бы он ни спешил, он не успел, что там и как доподлинно случилось выяснить не удалось, вроде бы среди заключенных случилась драка, вследствие которой молодого лера из общей свалки поместили в подземную камеру местной тюрьмы. Одного. Он остался наедине с тем страхом, от которого бежал прочь, и уже никто не мог ему помочь и спасти, местные власти просто не верили обезумевшему юнцу, несущему бред про призрака, ему никто не поверил. Когда Фава добрался до сына, все, что он смог, это выкупить совершенно седой полутруп, безумными немигающими глазами пялящийся во тьму, с искривленным гримасой ужаса лицом.
Я сидел, просто физически ощущая боль отца, этот стройный властный мужчина по-настоящему, без тени наигранности переживал этот удар судьбы, всем сердцем отдаваясь горькой боли, сковавшей его душу.
По моей просьбе лер Фава проводил меня к телу своего сына, мне всего одного взгляда было достаточно, чтобы понять: юноша в коме. Тело еще дышит, в теле еще можно поддерживать жизнь заботой любящих людей, но вот надежды на исцеление практически нет. По крайней мере, я ее не видел. Да, всем известны случаи, когда неожиданно люди по тем или иным причинам вновь возвращались в этот мир, но, к сожалению, мой опыт говорил, что это те исключения, которые лишь подтверждают общее правило. Он не жилец.
— А призрак так со всеми поступает? — спросил я крутящегося рядом Армуса.
— Нет. — Он потупил голову. — Всех остальных находили поутру мертвыми, лишь господин Немнод еще каким-то чудом продолжает жить.
Ну, я бы это жизнью не назвал. С артелью я попрощался уже через полчаса, дождавшись, когда в лагерь подъедут мои гвардейцы, ведя в поводу моего Уголька. Неспешным ходом где-то за полчаса добрались до замка, где меня уже ждал теплый прием.
— Ульрих! — с порога на меня насел сэр Дако. — Чтоб тебя! Это что за боевые действия вблизи замка? Ну-ка пошли в кабинет, чует мое сердце, опять ввязался в какую-то историю.
— Ульрих, надеюсь, ты не наделал никаких глупостей? — Графиня Шель де Красс стояла под ручку с пожилой графиней де Кервье, бабушкой нашего короля, а рядышком тут же нарисовалась прелестница южанка баронесса фон Каус.
— Ульрих, только не говори, что опять война! — В голосе моего учителя фехтования и танцев проскользнули угрожающие нотки.
— Кого воюем? — Из дверей выскочил молодой Герман де Мирт. — То-то я смотрю, зарево в ночи как от пожара!