- Ты чего, застеснялся что ли? - Наташка была невероятно деловита - Давай, давай, чего мы там не видели?
Вика грозно засопела, наморщив лоб, и нацелилась что-то сказать, но тут Наташка рявкнула на нее -
- Не вертись! - и Вика затихла.
Стесняться и впрямь было нечего, поскольку Леночку, подругу Наташки, я знал, равно как знал и то, что ничего нового для себя она не увидит.
Я быстро скинул свои вещи, влез в штаны, серый френч с нашитыми на него 'бранденбурами', накинул на себя портупею с кобурой маузера.
- На кресло садись - скомандовала Леночка, встряхивая в руке длинноволосый парик.
- Никогда парики не носил - сказал я ей - Поди, вспотею я под ним?
- С чего бы? - Леночка стала производить над моей головой какие-то манипуляции - Радуйся, что только парик. Вот, кабы усы, или, не приведи господь, борода...
- Радуюсь - согласился я с ней - А он с головы не слетит?
- Не слетит, не слетит - ответила мне Наташка - Не мешай человеку работать. Лен, ты с лицом особо не мудри, он и так уже пошарпанный, а некоторое сходство у него с оригиналом природное есть. Тончик кинь - да и все.
- Сама ты пошарпанная - не выдержала Вика - Уж кто бы говорил.
Она встала с кресла, надела кожанку, подхватила ремень с кобурой, перекинула косу на плечо.
- Ничего он не пошарпанный - зло сказала она удивленной Наташке - У тебя и такого нет, по тебе видно.
Вика бросила на стол тысячную купюру, добытую из сумки, добавила к этому -
- Сдачи не надо - и вышла из кабинета.
- Это чего было? - непонимающе спросила Наташка, беря со стола купюру - А?
- Моя жена - не могу сказать, что поступок Вики был красив, но с другой стороны... Приятно - Она такая, она может.
- Предупреждать надо - Наташка убрала купюру в карман штанов - А если бы она не денежку мне дала, а ручку в глаз воткнула?
Через пять минут я вышел из кабинета и был приятно ошарашен видом толпы безопасников 'Радеона', которые сейчас выглядели как самые обычные степные бандиты.
- О, а вот и батька - Азов с одобрением осмотрел меня - Как есть Нестор Иванович.
- А 'максим' где? - обвел я глазами свое воинство - А?
- Передумал я насчет 'максима' - Азов сдвинул папаху у меня на голове чуть назад - Вот так надо носить. Что до 'максима' - не смотрится он. Мы же войдем, очередь в потолок сразу засадить надо. И как ты это себе представляешь? Поэтому будет у нас вот, 'льюис'.
Безопасники расступились, и за ними я увидел прислоненный к стене толстодульный пулемет с диском посередине.
- Вещь! - сообщил мне Азов - Боевые характеристики не очень, но смотреться будет... Мы из него уже постреляли - ух, как долбит!
- Ну, чего ждем? - я поискал глазами Вику, она оказалась совсем рядом, у меня за спиной. Стройная, перетянутая ремнями, с высокой грудью, которую подчеркивала кожанка, она была воплощением той грозной эпохи, пропахшей ковылем, порохом и кровью - Пошли в лифт.
- Не забывай смягчать окончания слов - поучал меня Азов - Говори доброжелательно и негромко. Не шепчи, но и не кричи, он говорил именно так. Это уже потом его истериком стали изображать, что, мол, вопил постоянно, чуть ли не пену из рта пускал, а оно было совсем не так.
- Я понял - внимательно выслушал я Азова - Еще что?
- Держись с достоинством - Азов поправил гранаты - Они все - кто коммунисты, кто буржуазия. А мы - анархисты. Над нами власти нет. И ничего нет.
- Да я знаю - отстегнул я крышку кобуры - Анархия - это дело такое, беспокойное. А что, достоверность - это так важно? Мы же не в театре вроде как?
- Старик любит, чтобы все было правдоподобно - Азов достал из кобуры маузер - Реализм, так сказать, любит.
- Ну, у вас и традиции тут - я тоже достал увесистый пистолет - Вот в других корпорациях все незамысловато - икра, рыба вкусная, шашлыки, пара замшелых западных эстрадных звезд, пяток отечественных и все под это дело тихонько напиваются.
- Так и мы не просто корпорация - двери лифта раскрылись, мы услышали звуки какого-то лихого танца двадцатых годов, звон бокалов, шум голосов - Ты про это забыл, приятель? Да, тут я твою подружку прихмахершу завернул. Она с нами хотела, но получило мое четкое балтийское 'нет'. Ты не в претензии?
- Только спасибо скажу - заверил я его - Ее на такие мероприятия вообще пускать нельзя.
Раздался шум открывающихся дверей второго лифта, оттуда вывалась вторая часть нашей армии.
- Петро, как войдем - сразу давай очередь в потолок - скомандовал Азов - А дальше ты, батька, говори.
Говори. А что говорить-то? Он же не грабитель был? Что именно говорить? Это налет? Это переворот? Это погром?
- Ой, это кто? - к стене прижалась удивленная нашим видом девушка в красивом платье, завораживающе оставившим обнаженным одно плечо, в глазах стоящего рядом с ней молодого человека я увидел зависть.
- Та не шугайтесь, барышня - мягко сказал ей я - Если не будете шуметь, так и не будет вам ничего.
Зал был огромен. Неимоверной высоты потолки, на которых висели невозможной красоты и таких же размеров люстры, озаряющие все вокруг ярчайшим сиянием, окна во всю стену, и огромное количество людей, мужчин и женщин, кружащихся в танце, беседующих друг с другом или просто выпивающих и закусывающих. В противоположном конце зала было небольшое возвышение, на котором в кресле, за небольшим столом сидел Старик. В какой-то момент мне показалось, что наши взгляды встретились, но видимо только показалось.
Трах-тах-тах - лающе загромыхал за моей спиной 'льюис', я обернулся - Петро стоял со зверским оскалом на лице и явным удовольствием жал на спусковой крючок жуткого агрегата.
- Та хорош! - махнул я рукой с маузером - Заканчивай.
Музыка в зале стихла, кто-то неуверенно взвизгнул, кто-то зааплодировал.
- Спокойно, граждане - смягчая букву 'г' до почти 'х' сказал я и шарахнул из маузера в поторолок - Не надо оваций. Мы здесь так, неофицияльно.
- Это ограбление? - со странной улыбкой спросил незнакомый мне мужчина из толпы.
- Да о чем вы - поигрывая пистолетом, я подошел к нему - Просто отряд анархистов из славного Гуляй-поля решил посетить ваш праздник. Чего мы, не люди? Да, хлопцы?
Хлопцы за моей спиной дружно засвидетельствовали то, что они люди и имеют полное право на веселье, пусть даже и в компании буржуев.
- А вот вы, господин хороший, смотрю, не сильно сочувствуете нашим справедливым идеям свободного анархического мира - я чуть выпятил челюсть вперед - Или вам по душе обчество, в котором человека человек угнетает?
- Я за всеобщую свободу, равенство и братство - мужчина дружелюбно улыбнулся - И за свободную любовь.
- Вот как, хлопцы - я снова улыбнулся, придвинувшись к мужчине поближе - За любовь он.
- Кака-така любовь! - загомонил мой отряд - Когда старый мир кончается и новый нарождается до нее ли? Да прибить его, и ша!
- Не понял вас народ, непонятны вы ему - показал я дулом маузера на нехорошо глядящих на мужчину хлопцев - И слова у вас не наши, ой, какие не наши. Эй, Лева, кажись скрытого буржуина нашли. Это по твоей линии.
- А ну-ка - из-за спин ребят вышел Азов. Где-то в зале по лошадиному заржал Валяев, остальные предпочли либо скрыть улыбки, либо смеяться в рукав. Предусмотрительно - новогодний вечер кончится, а работа Ильи Павловича - нет - А это ты где так, мил человек, в зиму загорел, а?
Азов, донельзя колоритный в своем матросском наряде, обошел вокруг стремительно бледнеющего мужчину. Одно дело посмеятся над незнакомым шпинделем в папахе, другое - над знакомым и очень опасным Азовым.
- Ну, сейчас Лева разберется с этим скрытым агентом Антанты - заверил я общество - А вы все танцуйте-отдыхайте, мы ж не звери! Эй, музыканты, вот ты, со скрипкой, да ты. А ну-ка, проскрипи нам что-нибудь эдакое!
Можно было еще поразвлекаться, но какой смысл? Мы обозначились, нас заметили, улыбку на лице Старика я тоже видел - ну и хватит. Ко мне подошел Азов.
- Надо будет выяснить, с какого это он перепуга под Новый год на Мальту летал - деловито сказал он.
- Да мало ли? - не понял безопасника я - Отдохнуть.
- Перед десятидневными новогодними каникулами? - хмыкнул Азов - Да нет, так не бывает. Слушай, вовремя ты отмашку музыкантам дал. Все-таки мы же не артисты, оно нам надо? Свой почетный героический долг мы выполнили, так и хай им всем грець!
Видно, его посетили те же мысли. Значит, точно я все правильно сделал.
- Слушайте, как здесь всё - я попытался подобрать слово, но его за меня сказала Вика -
- Ох, тут все по богатому! - в ней все-таки прорезалась девчонка из провинциального города - Я просто вне себя!
Ну да, выглядело происходящее вокруг нас феерически. Яркий свет, в котором блестят явно не поддельные камни женских украшений и мужских аксессуаров, столы, стоящие у стен, каждый из которых представляет собой эксклюзивное произведение кулинарного и сервировочного мастерства, пестрые перья и яркие платья, отененные черными смокингами и френчами, и слитые воедино в порыве танца, белоснежные стоматологические улыбки, фальшивый смех и неподдельная нелюбовь - это все завораживало даже меня, а уж я-то, в отличие от моей маленькой Вики, на корпоративах бывал.
- Да ну - махнул рукой Азов - Вот когда по Древнему Риму было, вот это да. Я вообще люблю Рим. Хороший город.
- Ну, не знаю - Викины глаза блестели, она жадно впитывала в себя все происходящее - Эх, надо было все-таки платье надевать. Все в платьях, одна я как дура.
- Не одна - Азов покачал головой - Вон, Инка в гимнастерке. И все ее девчонки из отдела по работе с персоналом тоже.
- Сомнительный комплимент - надула губы Вика - Они тут, считай, как аниматоры. А я - гостья.
- И на тебя глядят почти все мужики - подошел к нам парень, который лихо крутил саблю. Надо думать, он был тут за Федора Щуся - Ты ж на фоне этих, в платьях которые, как лебедь белая среди уток. Вон смотри, как старшаки слюну гоняют.
С удивлением я заметил что он прав. Аскетичный наряд моей леди отличался от общего шелково-глянцевого разгула моды а-ля двадцатые, и выгодно выделял её на общем фоне.
- Добьем их танцем - предложил Вике Азов и, не дожидаясь ее согласия, схватил за руку и они влились в толпу сотрудников 'Радеона', отплясывающих что-то вроде 'Шимми'.
- Во Палыч дает! - присвистнул Щусь - Танцор диско, елки-палки.
Он отошел от меня, а я почему-то почувствовал себя одиноким. По факту, кроме Вики здесь никого у меня и нет. Где-то там Зимин и Валяев, но они работодатели, про Вежлеву и Ядвигу даже и говорить не хочется.
Я поправил папаху, расстегнул ворот френча, поскольку становилось жарковато, поправил кобуру и подумал о том, чтобы сходить к столу и ахнуть рюмку-другую водки. Нет, официанты между людьми бегали, я бы даже сказал - скользили, но на подносах у них стояли бокалы исключительно с шампанским, а его я не хотел. Наверное, можно было бы одного из них напрячь и насчет водки, но смысла я в этом не видел - до стола рукой подать, а этот бегать полгода будет.
Я шагнул в сторону стола, но тут мои глаза закрыли чьи-то ладони, судя по размеру и приятному запаху - женские.
- Кто? - услышал я шепот в правое ухо.
- Марина - обреченно признал я, но руки не разжались.
А кто это еще? Я тут больше и не знаю никого. Хотя...
- Дарья! - в моем голосе радости было уже больше. Хотя я при ней так самоконтроль над собой теряю...
Руки снова не разжались и я уже с испугом предположил -
- Ядвига Владековна? Нет?
- Нет - шепнул голос, в котором я услышал что-то знакомое. Да ладно!
- Елиза Валбетовна.
Если это она, то что-то в этом мире сошло с ума. Руки не разжались.
- Тогда я не знаю - с облегчением сказал я - У меня тут больше знакомых женского пола нет.
- Ну, оно и понятно - хихикнул голос - Старость не радость!
Руки разжались, я снова поправил папаху, повернулся и с невероятным удивлением увидел перед собой Ленку Шелестову.
- Неожиданно, да? - она явно наслаждалась ситуацией. Ну, вот любит она такое.
Я же онемел по двум причинам - во-первых, увидев ее здесь в принципе, и во-вторых от того, как она выглядела.
Красиво - это не то слово. Красиво выглядеть может любая женщина, при известном желании или материальных возможностях. А вот выглядеть так, чтобы у мужчины во рту пересохло - далеко не каждая. И для этого даже не надо быть красавицей, для этого надо быть настоящей женщиной. Той, которая рождена повелевать мужчинами и заставлять их ради ее улыбки создавать и разрушать империи. Только ради улыбки, и не более того.
Вот такая женщина и стояла сейчас передо мной. Шелковое платье с какой-то заколкой на груди, диадемка на голове, еле видная среди пышных волос, чулки со стрелкой и какие-то туфли с пряжками - вот и весь ее наряд.
- Специально в библиотеку ездила - похвасталась Шелестова - Интернету доверия нет, вот поднимала журналы двадцать первого года. Все красиво, но туфли уродские!
- Ага - туповато ответил я - Ты здесь как?
- Я-то? - усмехнулась Шелестова - Я... Стой. Танго. Обожаю танго. Ты его танцуешь? Хотя о чем я...
Как это не странно - я его танцую. Выучился лет десять назад, случайно. Причем хрестоматийному танго, со всеми поворотами и нырками.
- Пошли - взял я ее за руку - Танго - так танго.
А почему бы и нет?
Глава восьмая
в которой снова палят почем зря
Взвизгнули скрипки, свет, заливающий зал, стал как будто потише, хотя, может, просто у меня кровь к голове прилила?
- Держи - я снял портупею и папаху, сунув ее Петро - Побереги.
- Хорошо, батька - ответил мне здоровяк.
Рука Елены легла в мою руку, вторая моя рука легла на прохладный шелк платья чуть ниже ее лопаток.
- Ну, солдат - она бесстыдно и призывно помотрела мне в глаза - Это наш первый танец.
Люди вокруг исчезли, в этом огромном зале нас осталось только трое - она, я и музыка. Её звуки отбивали ритм на пару с моим сердцем и сердцем моей партнерши - танго не танцуют, в нем живут и умирают. Каждое танго - это целая жизнь, с первым плачем, первым стоном и последним хрипом, только так можно в нем существовать, только так можно понять эту тоску двух человек, один из которых завтра отправится умирать на поле боя, а вторая будет изнывать от неизвестности и извечной женской тоски. Каждое движение танго - это законченный этюд великой мистерии под названием Жизнь, даже если партнеры впервые свели свои руки вместе и двигаются в два шага.
Елена была превосходной партнершей, она предугадывала мои движения и не забывала делать вызывающие болео, которые так любят кинематографисты. Шелк платья обвивал ее стройные и длинные ноги, она послушно выгибалась, и я постоянно чувствовал ее руку у себя на спине.
Когда стих последний аккорд, я с удивлением обнаружил, что мы находимся в центре зала, одни. То ли все остальные уже оттанцевали, то ли еще чего - но в середине этого человеческого столпотворения были только мы, так и не расцепившие рук.
- Париж четырнадцатого года, похоже, не так ли? - раздался голос Зимина - Очень романтично.
На этом тишина закончилась, оркестр заиграл что-то быстрое, вроде чарльстона.
- Не так и плохо - отметила Шелестова - Не думала, что ты умеешь танцевать аргентинское танго. Ладно бы американское - но аргентинское? Ты меня отпустишь или так и будем стоять?
- Да вот, умеем кое-чего - я снял руку с ее спины - Нахватался по жизни разного.
- Поди, интересная жизнь была? - без улыбки сказал она.
- Почему была? - я тоже был серьезен - Есть. Мне и сейчас не скучно.
- Да что ты? - у нас сегодня явно был вечер ответов вопросами - А мне кажется то, что ты сейчас имеешь, очень трудно назвать жизнью. Так, что-то вроде стойла для коня, в котором полно овса и сена, знай только ешь, да свои функции иногда исполняй. Вон, смотри, и жокеи твои поспешают.
- Леночка - раздался слева голос Валяева - Вас невозможно оставить даже на мгновение. Только зазевался - и анарахисты уже вас танцуют.