Снова косой взгляд на Лихого.
— Продовольствия нет, связи нет, а приказа отходить никто не отдает. Забыли нас.
— «Двухсотых» много? — спросил Андрей.
— Шестеро. Есть раненые, их бы эвакуировать. А, как? Сволочи!
Последним словом лейтенант помянул, скорее всего свое командование.
— Живем тут под постоянным огнем. Желание одно, выжить. Только, как? Скоро, вон промедола совсем не останется. За два квартала отсюда наши санитарные машины с экипажами были уничтожены боевиками еще при входе в город, хотел послать туда троих бойцов, может разжились бы хоть каким лекарством.
— Не посылай, вряд ли назад вернутся.
— И то, правда.
— Что-то тихо? — заметил Костров.
— Сейчас перегруппируются, снова долбить начнут. — Лейтенант приподнялся, окликнул кого-то из своих. — Захаров! Убрал голову, придурок. Нюх потерял? На снайпера нарываешься?
Серое зимнее утро совсем преобразило окрестный пейзаж. Блок-пост пережил еще одну ночь в аду Грозного. Несмотря на прогноз лейтенанта, канонада боя обходила их стороной. То справа, то где-то на окраинах, на самом въезде в город слышалась автоматная перекличка, раскаты артиллерийских выстрелов и взрывы гранат. Вдали от них рычали движки боевых машин, скрежетали и звенели траки. Кто с кем воюет не ясно. Лихой решил, что пора уходить. Он одинокий волк, к тому же пацанов он вывел, они большие мальчики, смогут за себя постоять, свой полк найдут. Пора переходить к главному, все едино целой группировке он помочь не сможет. Его задача проста: выбраться из города, добраться до Моздока, а там военным бортом улететь в Москву. Кажется, чего проще?
— Т-товарищ л-лей-йтенант!
Один из наблюдателей, молодой белобрысый мальчишка, больше похожий на подростка, чем на солдата-десантника, чумазый, в потешно сидевшей на голове каске, позвал взводного.
— Что там?
— Д-дух! Д-дух с б-белым флагом!
— Что-о?
Все кто мог передислоцировались в указанную бойцом сторону, вглядывались в аборигена шедшего к блоку, державшего над головой палку с привязанной к ней грязной наволочкой. Лихой через взятый у покойного старлея бинокль изучал парламентера. Серьезный дядя. Одет не в камуфляж, а скорее в демисизонное пальто. На голове папаха. Борода, не недельная щетина, ухожена. Явно не полевой командир, но лицо приближенное. Что же ты, хитрый нохчи нам скажешь? С чем к нам идешь?
Когда до поста осталось дойти не более пятидесяти метров, парламентер остановился, из стороны в сторону помахал импровизированным флагом.
— Может его снять? — предложил один из десантников, прильнувший к окуляру СВД.
— Отставить!
Лихой глянул на лейтенанта.
— Иди, командир, пообщайся, чего-то же они хотят.
Быстро обдумав поступившее предложение, лейтенант поднялся на ноги и держа автомат на изготовку пошел к чеченцу. На виду у всех, двое людей стали общаться. Не было резких выкриков и обвинений, не было жестов руками, как часто бывает у людей на Кавказе. Лихой подметил, что лицо боевика во время общения оставалось бесстрастным. Смелый человек, умеет держать эмоции в узде. О чем они там так долго говорят? Вон лейтенант на ходу скисает. Мальчишка совсем! Ему бы десяток лет во внутренних округах послужить, опыта набраться, а его, несмышленыша, кинули в самое пекло. О! Возвращается.
Между тем, боевик остался стоять на месте встречи.
Выйдя на позиции и спрыгнув в выдолб, где находились Лихой с Костровым, лейтенант спиной откинулся к неровной стенке укрытия.
— Ну?
Пацан отводя глаза в сторону от обоих гостей, поведал цель прибытия боевика.
— Оказывается наш блок в зоне ответственности полевого командира Магомеда Тагаева. Он не чеченец, дагестанец. Я толком не понял, но посредник говорит, что его сын погиб в развалинах какого-то дома, ну и этот Тагаев считает своим кровником русского офицера причастного к гибели сына. Посредник утверждает, что по канализации русский пробрался к нашему блок-посту. Тагаев предлагает выдать офицера, за это обещает не трогать пост и моих людей.
— Беспредельщик! — вырвалось у Кострова.
Притихшие вдруг солдаты прислушивались к словам своего командира. Трое их начальников сейчас решали вопрос касавшийся непосредственно и их самих. Утренний мороз проникал под одежду, а холодный пот расползался неприятной пленкой по коже. Люди боялись неизвестности, ждали решения. Лейтенант посмотрел на циферблат наручных часов, отрешенно глядя в сторону закончил речь:
— Чеченец ждет ответ еще семнадцать минут, если тот, кого ищут не уйдет с ним, огнем сметут тут все, блок с землей сравняют.
— Ох, уж мне этот кавказский менталитет, — хмыкнул Лихой. — Что им мешало сделать это вчера?
— Патовая ситуация.
— Ерунда! — не сказал, прошипел Лихой. — Выход есть всегда.
Хильченков, растворившийся в реципиенте тихо «отсиживался», понимая, что Лихому с его опытом лучше не мешать. Времени мало, информации мало, местность где придется работать — незнакома, экипировки нет. Мальчишек этому упырю подставлять нельзя, да и обещаниям его грош цена в базарный день. Андрей прикрыл глаза, мысленно прогонял сложившуюся ситуацию. Принял решение.
— Что там у тебя в кобуре, лейтенант?
— Макаров, а что?
— Патроны к нему есть, или пожог все?
— Две пачки осталось.
— Давай сюда вместе с магазинами. Прапор, у тебя?
— Пустой магазин в пистолете.
— Магазин снаряди и тоже сюда его.
Снова обратился к десантнику:
— Лишний РД найдется?
— Да, ради Бога! Любой забирайте.
— Добро. Эрдэшку опорожнить, суньте в него грязный маскхалат попросторней, моток прочного шнура, нет, тогда кусок стропа — пойдет и он. Боец! — окликнул долговязого, прыщавого парня, словно прилипшего к бетонному блоку. — Это что у тебя на ремне болтается? Чехол с метательными ножами?
— Так точно, товарищ полковник.
— Снимай. Сюда их давай, в хреновом хозяйстве все сгодится.
Сам выпростался из бушлата. Пристегивая за спину к разгрузке чехол с «железом», примерившись, как сноровисто ухватить клинок, сунул под ремень Макар оснащенный глушителем. Не потерял бандитский подарок, сейчас пригодится. Набросил на плечи лямки РД. Глянул на присмиревшего, словно нашкодившего лейтенанта.
— Сколько там, на часах осталось?
— Восемь минут.
— Теперь о вас! Лейтенант, как уйду, засекай время. Ровно через сорок минут со своим взводом снимайся с позиции. Степаныч, ты с ним. Потом разберетесь кому куда. Направление держите на выход из города. Обязательно передовой дозор вперед пошлете. Боковые дозоры. Ясно?
— А вы как же?
— А я с аборигенами разберусь, потом по своему маршруту уйду. Если кто из начальства наедет, почему блок-пост оставили, сошлешься на приказ грушного подполковника, мой позывной Тихоня, — подумав, что ему терять, добавил, — фамилия Лихой. Ясно?
— Так точно.
— Тогда танцуем. Ф-фух! Поехали.
Андрей выбрался из схрона, медленным шагом направился к ожидавшему чеченцу. На пожелание одного из десантников: «Удачи, товарищ полковник!», не оборачиваясь, сжав кулак, приподнял руку согнутую в локте.
Так называемый посредник, еще издали оценивающим взглядом срисовал Лихого, не дожидаясь пока тот подойдет вплотную к нему, развернулся и направил стопы к далекой семиэтажке.
Лихому, шагавшему через пустырь с большим количеством сгоревшей техники федералов на нем, то и дело приходилось обходить препятствия укрытые ржавым, в сажевой копоти снегом. В центре большой поляны виднелись руины какого-то строения, разрушенного очень основательно. Прямо из бетонной крошки выглядывали толстые куски перекрученной арматуры, тут же друг на друге громоздились панели перекрытий, а совсем рядом на кое-где уцелевших столбах шмотьями ржавела колючая проволока. Проводник, хитрый жучара, прошел впритык к развалинам, не поленившись сойти с нахоженной кем-то тропинки, по щиколотку погрузить сапоги в снег и завернул за чудом уцелевший угол.
Андрей скорее почувствовал, чем услышал присутствие человека за своей спиной. Резко присел на колени, пригнул к ним голову. Оказалось очень вовремя. Человек, наступавший на пятки, сделал ускорение. Споткнувшись через присевшую жертву, кувыркнулся и упал на спину, на мгновенье подставив Лихому открытую шею. Грушник не преминул воспользоваться подарком фортуны, его нож по самую рукоять вошел нападавшему под нижнюю челюсть, нарушая целостность мозга внутри черепной коробки. Провел перекат через убиенного, носом учуяв тяжелый запах чужого пота. Вырвав из чехла за спиной метательный нож, бросил на звук в развалины. Метнул, как говорится на авось! Снова бинго! Определил по ряду признаков. Повезло-о! Сам не ожидал результата.
Ну что ж ему так везет? Приходивший на переговоры местный интеллигент, успел лишь прикурить сигарету и спокойно стоял за углом в ожидании пока тупые подручные оприходуют клиента. Не, ну надо же, какое голимое везенье!
— Послушайте!
Приблизившись вплотную к оторопевшему проводнику, Лихой не собираясь заводить долгих разговоров, указательным пальцем с силой ткнул в точку на шее. Теперь порядок! Сунулся в развалины строения, вернул на место метательный нож. Туда же втащил с тропы торопыгу. Тяжолый, зараза! И в месте прямой видимости двух трупов устроил интелигента, поплескав того по щекам, приводя в сознание.
— Дружище, останешся жив, если честно ответишь на несколько вопросов. — Задушевным голосом предложил пленнику.
* * *
В своей жизни он повидал много чего, о чем бы хотел забыть, но то, что он видел сейчас, не приснится и в страшном сне.
Так уж получилось, что отправив Арби к десантникам на блок-пост, его по рации сорвал с места амир района в котором действовал его отряд. Заварушка у дворца президента, могла перерасти в оставление силами оппозиции города. Аллах свидетель, бросив Грозный, вряд ли смогут удержать равнинные районы. Хм! Останется одно, воевать в горах.
«Ничего, — подумал он тогда, — когда вернусь, кровник уже будет дожидаться меня. Оттянутая по времени месть, сладка вдвойне!»
Его самого и весь его отряд не бросили в мясорубку в самом центре города, однако существенно нарезали территории на месте дислокации. Дали территорию ушедших к дворцу на подкрепление отрядов. Куда деваться, согласился. Среди его двухсот воинов, выживших после двух недель уличных боев, молодняк составляет лишь пятая часть, и те рвутся в бой, не смотря на то, что их сильно проредили, спешат, будто боятся, что всех русских свиней порежут без их участия. Вот и его сын был таким же. Был! Теперь его нет.
Еще на подъезде к занятой под штаб семиэтажки почувствовал неладное. Нет, часть отряда находилась на местах. Люди, заметив его УАЗ, взмахами рук приветствовали командира еще за два квартала до основной базы. И дальше ничего не предвещало беды. Только подъехав…
Два охранника первыми выскочили из дверей военного внедорожника, еще не слишком напрягаясь, заняли исходные точки у центрального подъезда. Никто не выбежал встретить командира. Совсем расслабились! Нет. Сейчас он приведет кое-кого в чувство.
Первым вошел в обшарпаный, покинутый жильцами подъезд. Первым увидел спину лежавшего у перил бойца. Без гадливости перевернул на живот, узнавая в юнце земляка-односельчанина. Задушен удавкой, высунутый до самых корней фиолетовый язык говорил о многом. За плечом усиленно задышал Махсуд, один из охранников.
— Чего встал? Вперед идите, Аллах знает, что там дальше!
Дальше было хуже. На первом этаже, за первой же дверью, нашли четверых бойцов, вернее четыре трупа лежавших рядом еще с теплой, не успевшей остыть печкой. Все при оружии, судя по позам, смерть свою они никак не ждали. Здесь были те, кто должен обеспечить пропуск в сам его штаб. Руслан, второй охранник, тенью прошмыгнул в другие комнаты квартиры, вскоре вернулся. Не опуская автомата, обратился к шефу:
— В крайней комнате еще труп. Здесь все застрелены совсем недавно, не удивлюсь, если убийца еще в доме.
— Один человек стрелял, — подытожил Махсуд. В голосе просквозило уважение к неизвестному. — Один выстрел, один труп. Профессионал.
Лицо шефа из бледного, становилось красным, его черты исказила гримаса ярости.
— Чего встали? Найдите мне его!
Скоротечные поиски привели только к подсчету убитых и найденной на одном из тел записке. Дрожащими руками, развернув послание, Тагаев прочел короткое, адресованное именно ему письмо:
«Ты звал, я приходил. Жаль, что не застал. Извини, возможности обождать не было. Надеюсь не в обиде за то, что отправил к Аллаху четыре десятка твоих дикарей. С пламенным приветом твой смертельный друг Тихоня».
Зажав в кулаке волосы на бороде, Магомед тупо вчитывался в скакавшие перед глазами строчки послания неизвестного ему кровника. Скупая слеза вытекла из уголка глаза, повисла каплей на кончике носа. Продышавшись, он смог хоть слегка успокоиться. Обернувшись за спину, позвал охранника:
— Руслан, трубу дай!
Набрав на спутниковом телефоне известный лишь ему номер земляка, к тому же дальнего родственника в Москве, дождался, когда на смену гудкам послышался голос.
— Салам Исрафил. Узнал?
— Узнал. Рад слышать тебя Магомед. Говорят ты в гостях у друзей в Грозном.
— Это так. Послушай меня брат, сейчас речь не обо мне. Аллах забрал к себе твоего племянника, а моего сына. Виновный в его смерти шакал, подозреваю, скоро будет в Москве.
— Я понял тебя брат. Назови имя нашего кровника.
— Исрафил, имени я не знаю, но попробую добыть. Здесь под боком блок-пост, попытаю десантников, но собачья кличка мне известна. Тихоня. Ради такого дела потряси мошной, русские любят деньги.
— Крепись Магомед, а я все сделаю.
Глава 4. Там, где нет войны
Самолет пошел на посадку, заставив пассажиров испытать легкий перепад давления. Лихой открыл глаза, сдвинувшись на жесткой лавке, выглянул в иллюминатор. Чудно! Вся земля внизу была густо расцвечена огнями населенных пунктов. Как там спокойно, будто и нет где-то на южных рубежах страны войны, будто каждую минуту не гибнут люди. Вспомнилось «Поле дураков», пока еще только начавшее прорастать. Ряды битой сгоревшей техники, вывезенной из Грозного, вызывали чувство горечи, обиды за неумелое управление войсками, отчаяние, потому что знал, что ожидает страну в дальнейшем. Летом девяносто пятого он увидит его заполненным по самое «не могу». Вспомнились палаточные городки, два похожих, и в то же время таких разных. Первый забитый трупами солдат и офицеров, тихий, даже по незнанию для непосвященных, источающий скорбь. Второй госпитальный — стоны и боль. В этот раз он минул оба места «десятой дорогой».
Из Грозного в Моздок он попал на вертолете, просто в тот день ему улыбнулась удача. Пробиваясь через слоеный пирог военных формирований обеих сторон конфликта, уже на самой окраине города стал свидетелем того, как представители одной из банд смогли завалить «Крокодила».
При совершении облета города, два Ми-8 с десантом на борту сопровождала пара Ми-24, вот один из них и получил повреждение. С большим трудом летуны смогли посадить на землю поврежденную машину. Из всех щелей, как мухи на говно, к подбитой вертушке полезли боевики. Понимая, что нужно выиграть время, летчики приняли бой. Андрей, покинув свой схрон, ударил чеченцам в спину, подчищая численный состав кавказских моджахедов, сам вышел к летунам. Дальше подоспели восьмерки с десантом и вторым «Крокодилом» и всыпали бандитам по первое число. В горячке боя, оказался на борту восьмого и дорога в Моздокский аэропорт сократилась до полутора часов.
После приземления боевой угар отпустил только в огромной палатке столовой. Никому до него дела не было, люди приходили, занимали свободные столики, ели и уходили. В целом все это было перевалочной базой группировки, ежедневно на взлетные полосы садились десятки самолетов со всей России. Война рядом. В столовой Лихого разыскал Вовка Коломийцев, летун подбитой двадцать четверки.
— Андрюха, ну ты чего? Я договорился, тебя доставят бортом до Москвы.
О-о! Это благодатное время неразберихи первых недель войны, на всех уровнях потеря контроля сложившейся ситуации, куда не кинь взгляд — полуанархия и жопа.
Российский военно-транспортный самолет, ИЛ-76 МД, под самую завязку груженый ранеными и добрым десятком левых пассажиров, журналюг, тыловиков, каких-то бизнесменов от политики, по заснеженной ВПП тяжело взял разбег, поднялся в воздух и полетел, всю дорогу сопровождаемый беспрерывными стонами раненых солдат. Уставший от долгих скитаний по воюющим районам, Лихой несмотря на не слишком комфортные условия полета, распитие водки здоровыми пассажирами с экипажем и холод, отключился, и лишь неприятные ощущения нарастающей пробки в ушах, заставило его проснуться. Самолет устало приближался к заданной точке.