Поэтому я пришла на работу еще затемно — благо, где-где, а в госпитале всегда есть чем себя занять. Уселась заполнять истории. Вчера день был суматошный, и ежедневные листы осмотров я после обхода не заполнила.
Все порывалась вскочить и куда-то побежать. Да… Со мной такого не бывало. Но, с другой стороны, такого не бывало, чтобы меня целовали…
А потом навалились дела. Первый снегопад, пусть и задержавшийся, не приходит в город просто так… Он сопровождается травмами. Столкновениями экипажей. Наездами экипажей на пешеходов. Или вот, как в случае, с которым пришлось столкнуться буквально с утра, — молодой и крайне нетрезвый аристократ возвращался домой со Снежного бала. Как он оказался в рабочем районе, да еще и утром, когда детей собрали, чтобы отвезти на экскурсию, — никто пока не понял. Однако горячих, застоявшихся коней он придерживать не стал. В итоге — у нас в приемнике двенадцать пострадавших разной степени тяжести. Самые тяжелые — подросток четырнадцати лет с пробитой копытами головой. И маленькая девчушка-первоклассница. У нее смята грудная клетка.
Мальчика без промедления передали нейрохирургам.
— Девочку буду оперировать я сама, — распорядилась Наталья Николаевна. — Везите в операционную. Дамы, нам необходимо четверть часа.
Целительницы, которые поддерживают жизнь в этом изломанном комочке, дружно кивают.
— Татьяна Павловна, готовьте ребенка, — кивает анестезиолог, которая держит девочку за руку и, прикрыв глаза, слушает биение сердца.
— Ирина Алексеевна, вы — как обычно.
Второй год я ассистирую нашей заведующей, Наталье Николаевне Снеговой, при операциях. Сейчас нам надо из осколков костей сложить каркас позвонков, чтобы потом заживить.
Через четыре часа мы выходим из операционной.
Мне хочется петь, плясать, обниматься с каждым — у нас все получилось. Наталья Николаевна подтаскивала обломки — а я их сращивала. Понятно, что у девочки кости пока словно наживлены крупными стежками, понятно, что она затянута в специальный корсет — разработка, которую мы уже несколько лет используем вместо тяжелого и неудобного гипса. Но окончательное сращивание — это теперь дело целительного времени.
Еще мы заштопали проткнутое ребром легкое — я вспомнила Андрея Николаевича, когда мы откачивали кровь.
У нас все получилось.
После такой операции по протоколу мы должны поспать — хотя бы час, чтобы восстановить силы.
Но когда мы вышли, навстречу бежала перепуганная целительница:
— Там в приемнике скандал!
— Что еще!.. — недовольно рыкнула бледная заведующая.
Княгиня торопливо стала спускаться на первый этаж. Я знала, что любопытство до добра не доводит, но почему-то шла вслед за ней.
— Я требую, чтобы мне оказали первую помощь! — возмущался тот самый аристократ, лошади которого растоптали толпу детей.
— Что у нас здесь? — игнорируя его вопли, обратилась Наталья Николаевна к дежурной по приемнику.
— Травматолог сказала, что пара ушибов и перелом левой ключицы. Опасности для жизни травмы не представляют.
— Я тебя закопаю! — заорал еще громче молодой человек. — Тварь! Не представляют!!!
— Я не понимаю, — ни к кому, собственно, не обращаясь, спокойно проговорила заведующая. — А где у нас полиция? Где охрана больницы? Почему мы должны что-то подобное выслушивать?
— Да вы кто такая? — от похмелья и боли молодой человек окончательно потерял связь с реальностью.
— Моя супруга, а в чем дело? — раздался у нас за спиной надменный голос.
Молодой человек вскочил и поклонился. Несмотря на то что это должно было причинить ему сильную боль, поклон получился изящный. Мы с целительницей развернулись и проделали реверансы. Перед нами стоял генерал-губернатор столицы. Князь Снегов.
— Даниил Александрович! А вы тут какими судьбами? — подошла к нему наша заведующая.
— Мне доложили, что у вас беспорядки, — улыбнулся в густые усы ее муж. И поцеловал супруге руку.
— Кто доложил? — недобро поинтересовалась она.
— Охрана, — перестав улыбаться, осторожно ответил генерал-губернатор.
— Охрана госпиталя?
— Ваша личная охрана…
— Ах, она у меня все-таки есть…
— Да, она у вас все-таки есть. Я могу попросить оказать помощь… графу. Я его, пожалуй, заберу с собой, чтобы у вас здесь была тишина и благолепие. А вот у нас на гауптвахте он посидит вволю.
— Я же не военный, — удивился молодой человек.
— Уже военный. Вы, граф Дымов, приказом Великого князя Радомирова, при полном одобрении его императорского величества, разжалованы в солдаты. И будете служить в Южном регионе Поморья.
— Но мой род…
— Ваш род оплатит компенсацию пострадавшим. Более чем щедрую.
Граф высокомерно промолчал.
Мы с заведующей переглянулись — и слаженно шагнули к «пострадавшему». Несколько минут — и он был в полном порядке. Физически.
Еще минута — и вместе с ним отбыл супруг Натальи Николаевны.
Мы поднялись к себе на отделение — и я не помню, как добралась до кабинета и заснула…
А город продолжало заносить снегом…
Проснулась я счастливая. Мне снились его поцелуи… А разбудило меня его сообщение про какое-то совещание, на котором он задержится.
Я вздохнула, решила оформить бумаги. Все-таки завтра суббота. И если нам удастся встретиться, то обидно будет бежать со свидания на работу, чтобы оформить документы.
Потом помогла в приемнике.
— Кто с детьми — во второй бокс! — объявила я, когда пришла.
— Наталья Николаевна велела отправить вас домой, когда вы сюда заявитесь! — торжественно заявила коллега — самая пожилая и опытная из нас.
— Я на чуть-чуть! — с улыбкой попросилась я. — Дома никого… Не хочется…
— Понимаю, — кивнула она. — Час — не больше. А то и мне попадет… И без геройств!
— Слушаюсь, — с самым серьезным лицом отрапортовала я.
Было почти восемь, когда я поняла, что устала. Попрощалась со всеми — и отправилась домой.
Снег падал тихо и торжественно, блестя в голубом свете шаров.
— Подготовка к празднованию Тезоименитства наследника!!! — кричат мальчишки, продающие газеты. — День рождения наследника — Александра Александровича Радомирова!!! Сударыня, узнайте, как идет подготовка ко всенародному празднику!!!
Тяжело вздыхаю. Ну вот кому может быть интересно читать про аристократов? У них — своя жизнь, у нас — простых смертных — своя. И вообще… Можно с удовольствием вдохнуть воздух без запаха антисептика и напомнить себе, что надо заказать ужин на двоих…
— Ирина Алексеевна! — обратился ко мне какой-то мужчина.
— Да, — общаться ни с кем не хотелось.
— Андрей Николаевич прислал за вами экипаж. Он беспокоится — сейчас похолодало…
Не знаю почему, но я возразила:
— Странно, мы только что разговаривали, и он ничего не сказал…
А дальше события стали развиваться настолько стремительно, что память сохранила только какие-то куски…
Женщина в нескольких метрах от меня, которая громко заговорила в амулет:
— Было ли распоряжение отвезти в экипаже?
И следом ее крик:
— Код третий! — и она оседает на землю…
Мужчина схватил меня за талию и стал запихивать в мгновенно подъехавший экипаж, навстречу чьим-то тянущимся рукам.
Я кричу.
Наперерез экипажу бегут какие-то люди.
Мужчина, который тащит меня, вдруг падает, меня хватают… Я понимаю, что это Андрей Николаевич.
— Видите, как хорошо получилось… — говорит мужчина, который пытался меня похитить, и что-то выпускает из рук.
Черная сфера ледовой бомбы катится нам под ноги…
После того, как такой бомбой были убиты его родители, князь Андрей приказал, чтобы способ спасения был найден. Много лет лучшие маги страны работали над решением этой проблемы — результатом этих трудов стала разработка артефакта. Его оформили в виде кольца. Его-то Андрей Николаевич собирался завтра вручить наследнику — и именно о нем говорил императрице.
Сейчас же он сбросил кольцо на снег — и выплеснул все свои силы на то, чтобы выстроить точку перехода. Артефакт давал возможность выстроить портал в безопасное место внутри сферы бомбистов.
Князь настолько четко представил дом на море, где они с Ирой были вчера, что заломило в висках. Схватил ее за левое запястье, успев взмолиться Небесам, чтобы там был артефакт накопления энергии. Пальцы закололо, едва он коснулся знакомого плетения из камней.
Уходящие секунды стучали в голове. Он рвался из западни, ломился с жадностью обреченного и в то же время задыхающегося от бешеного гнева человека, не желающего погибать, не желающего забирать с собой любимую.
И с воплем: «Небеса! Ее-то за что» — он вырвался…
Они ухнули куда-то в ледяную соленую воду.
Их сразу накрыло волной.
— Живы! — прохрипел он, едва только вынырнул на поверхность. И закричал: — Ира!
— Здесь я, — расслышал он сквозь стук зубов ее голос у себя за спиной.
— Вы как?
— Все-таки купаюсь, — съязвили фиолетовые от холода губы.
— У вас кулон связи есть?
— На шее, — отозвалась она.
— Надо звать на помощь — у меня магии не осталось.
Он одной рукой держал ее за талию, другой пытался нажать на камень в определенном ритме. Со второй попытки у него даже получилось.
Тут же раздались два хлопка — слева и справа.
И их всех опять накрыло волной.
Вынырнули, откашлялись.
— В поместье! — распорядился князь.
Мужчины, не выразив почему-то никакого неудовольствия или удивления от того, что оказались в ледяной воде, синхронно кивнули — и молча подплыли поближе, выстроили точку перехода.
Еще миг — и они все стоят в гостиной дома у моря. На пол стекает вода. Князь чувствует, как женщину трясет от ужаса, как у нее подкашиваются ноги.
— Сейчас, родная… Все уже хорошо. — И офицерам охраны: — Погибшие есть?
— Никак нет.
— Пострадавшие?
— Только охранник Ирины Алексеевны. Та, что подняла тревогу. Тяжелая. Стабильная.
— Арестованные?
— Трое: двое были в экипаже — и кучер.
— Бомбист? — спросил он.
— Исчез, — оба потупили глаза. — Телепорт. Точку выхода отслеживаем.
— Перекройте радиус в десять километров. Пришлите вестовых в дом — разжечь в камине огонь. И организовать нам ужин.
— Слушаемся, — слаженно отвечают.
— Все, прости, уже все…
Он подхватывает женщину на руки и идет с ней на второй этаж. Надо дойти до спальни — там есть дверь в купальню. С десяток водяных шаров, просторная, глубокая купальня, вышитые белыми волками и алыми гроздьями рябины огромные полотенца. Он любил местный орнамент, но почему-то сейчас все это напомнило ему пятна крови на снегу. Вдруг вспомнилось, как он стоял под алым снегопадом, а его родители падали на его плечи, руки, голову… «Не о том, не о том думаешь! — приказал он себе. — Сейчас главное — она! Ты — воин, ты войну прошел, ты смерти видел, а она! Согреть, успокоить. Сейчас, родная моя, сейчас! Прости, прости, прости…»
— Так никто не погиб? — раздается ее голос.
— Никто, — улыбается он, открывая ногой дверь. — Никто не погиб!
Улыбается и она.
— И мы не погибли? — спрашивает уже удивленно.
Он отрицательно качает головой, срывает с Ирины ставшую колом одежду, лишь на секунду отрывает от нее руки, чтоб хлопнуть в ладоши. Шары подлетели осторожно, немного помигали и подали воду нужной температуры. Странно… Они вели себя, как живые — будто они ей сочувствовали. Но ведь этого… не может… быть…
— Этого не может быть, — говорит Ирина едва слышно — и вдруг начинает кричать, рыдать, кого-то проклинать… Пытается куда-то бежать…
— Все, девочка моя, все! Все закончилось, слышишь? Все… — повторяет он как заведенный, чувствуя, как и его самого колотит. — Тише! Тише… Тише… Пожалуйста, успокойся.
— Нет, — плачет она в голос. — Нет. Это все неправда!
— Тише.
Он делает шаг к ней — держать ее на вытянутых руках нет никаких сил. Чувствует, как по нему тоже начинает бить тугими струями вода, но не понимает, горячая она или холодная.
— Это все лишь последние минуты затухающего сознания, понимаешь? Нас нет. Нас не стало… Еще миг — и исчезнет даже то, о чем мы мечтали. Это так и не сбудется… Ты это понимаешь?!
И она начинает целовать его сама, прижимаясь всем телом, странно-ледяным под горяченной водой. Пытается добраться до его кожи через одежду.
— Ира… — сквозь звон в ушах смог проговорить он.
— Я тебя люблю, — донеслось до него.
Его горячие руки на ее ледяном теле, которые вдруг резко, но с сожалением оторвались и судорожно хлопнули в ладоши, потому что князь вдруг почувствовал, что вода невозможно обжигающая! Подхватил ее на руки — Небеса, она практически ничего не весит, вышитое волками полотенце и то тяжелее. Так. Теперь опустить свою драгоценную ношу на кровать — осторожно, нежно…
Еще пара секунд — и все исчезло. Остались только ее жалобные всхлипывания, его хриплое дыхание и бешеный перестук сердец в унисон…
* * *
Он проснулся глубокой ночью оттого, что замерз. Попытался понять, куда делось его одеяло. Сообразил. Нежно поцеловал похитительницу в нос. Она не просто утащила одеяло, она свила из него целое гнездо — и теперь, пожалуй, только носик из него и торчал. Поднялся — и направился к гардеробу. Там наверняка будет что-то, чем можно укрыться. Не отнимать же одеяло у любимой женщины.
Хорошо хоть что подушек на кровати было две…
— Андрей, — раздался ее шепот, когда он завозился.
— Я здесь, — улыбнулся. — Спи.
А про себя подумал, что надо бы, пожалуй, прямо сейчас и сделать ей предложение. Будет романтично… Только… Ни цветов, ни кольца у него при себе не было. Все осталось в кабинете на работе, откуда он и понесся ее спасать.
— Нашел! — радостно схватил он запасное одеяло.
— Что? — любопытный носик из гнезда высунулся чуть побольше.
— Одеяло, — гордо продемонстрировал он свою находку.
— Ой! — смутилась она, потихоньку начиная понимать, что, собственно, произошло и где она находится.
— Ой, — передразнил он, опускаясь на кровать. Поцеловал в нос еще раз. И обнял.
— Я… — начала она смущаться. Потом вспомнила все — и так жгуче покраснела, что ему и самому стало неловко. — Я никогда еще…
— Ты моя ласточка, — прошептал он ей на ухо. — А я — самый счастливый человек…
— Правда? — Она все еще избегала смотреть ему в глаза.
— Ира… — прошептал он, а про себя подумал: ну почему он не захватил с собой это проклятое Небесами кольцо! — Все хорошо. Правда… Не думай ни о чем плохом, я обо всем позабочусь… Или… ты сожалеешь?
— Я тебя люблю… — раздался едва слышный голос.
Он смял ее губы таким торжествующим поцелуем, что сам застонал. И стал потихоньку разматывать кокон, который Ира вокруг себя накрутила.