Он указал на браслет, охватывающий лодыжку, и загрустил. Я тоже.
— Но в этом положении есть и светлая сторона. — Я попытался вывести его из отчаяния.
— Какая же?
— Потому что во всем есть светлая сторона. — Неожиданно для самого себя я пустился в разглагольствования: — По крайней мере, нам удалось дать деру из Райского Уголка, оставив там все свои проблемы. И теперь у нас есть все для нового старта.
— С самого низа? Рабами?
— Именно! Теперь мы можем двигаться только в одном направлении — вверх!
Эта жутковатая шуточка заставила Слона чуть улыбнуться, и, воодушевленный, я продолжал:
— Вот еще один пример. Нас обыскали и отняли почти все, что у нас было. Но у меня в башмаке до сих пор лежит маленький сувенирчик на память о тюрьме. Вот! — Я извлек отмычку, улыбка Слона сразу стала шире. — Отлично работает. Глядите! — И в два счета я снял со своей лодыжки браслет, повертел его в пальцах и надел обратно. — Когда мы будем готовы бежать, мы просто убежим.
Тут уже Слон стал улыбаться по-настоящему. Он протянул руку и по-товарищески похлопал меня по плечу.
— Ты совершенно прав, Джим. Мы должны стать хорошими рабами — на время. Нам надо изучить связи в этом обществе, механику власти и подступы к ней, узнать про источники богатства и способы их захвата. Как только я найду все дыры, ходы и лазейки в этом общественном строении, мы вновь превратимся в крыс. Только, боюсь, не в стальных, а в самых обычных — голодных и зубастых.
— Крыса, какой бы она ни была, все равно прекрасна. Мы победим!
Тут нам пришлось отодвинуться друг от друга, поскольку в повозку закинули первый короб из тех, которые сгружали с корабля. Повозка скрипела, шаталась и грозила рассыпаться. Когда в нее закинули последний, то к нам присоединились грузчики. Я порадовался, что внутри повозки было темновато — особенно разгля-
дывать этих ребят вблизи мне не хотелось. Три пропыленных, грязных человека, одетых в лохмотья.
К тому же — немытых, что мой нос немедленно уловил. Тут в повозку залез четвертый человек — самый отвратительный и самый среди них громадный. Зато одежда на нем выглядела более-менее прилично. Он уставился на нас, мне это не очень понравилось, а тут он еще и ткнул в меня ногой.
— Знаете, кто я? Я — Тычок, и вы все мое стадо. Для начала ты, старик, снимай куртку. Мне она подходит больше.
— Спасибо, сэр, — ответил Слон. — Куртка в самом деле неплохая, но, думаю, что вам она не подойдет,
Я понимал, на что он нарывается, и надеялся не подвести. Особенно развернуться здесь было негде, но этот головорез был вдвое меня больше. И один удар я сделать успею, главное — хорошо и точно вложиться.
Верзила, разумеется, взревел от ярости и полез по коробам к нам. Рабы в ужасе расползались из-под его ног. Так он почти добрался до Слона и уже собирался схватить его, как я врезал ему сзади по шее, обеими руками. Он рухнул вниз и что-то там приятно хрустнуло.
— Теперь у вас новый Тычок, — провозгласил я, аудитория при этом согласно закивала. Я ткнул пальцем в сторону ближнего из рабов. — Как меня зовут?
— Тычок, — немедленно ответил тот. — Только не подставляй ему спину, когда он проснется.
— А ты мне поможешь?
Он ухмыльнулся, показав почерневшие обломки зубов.
— В драке я тебе не помощник,
— Никаких драк. Давайте жить мирно.
Рабы переглянулись, удивились и кивнули.
— Вот и отлично. Для начала — давайте выкинем этого ублюдка из повозки. Пусть он окажется подальше, когда проснется.
Что и было исполнено — с немалым энтузиазмом.
— Спасибо за помощь, Джеймс, — произнес Слон. — Мне показалось, что рано или поздно тебе придется с ним разобраться, так почему бы не сразу. Ну что же, вот мы и начали свое восхождение в новом обществе. Ты уже выбрался из низшей категории… Что это?!
Я обернулся, и мои глаза тоже полезли из орбит. Батюшки, это была какая-то машина: она медленно приближалась, фыркая дымом и натужно пыхтя. Водитель ее остановился перед самой повозкой, его напарник подцепил нас на буксир. Толчок, и мы тронулись.
— Смотри внимательней, Джим, и запоминай, — заговорил Слон. — Это древняя техника, давным-давно позабытая всеми, затерявшаяся во мраке веков. Эта штуковина приводится в действие паром. Обалдеть! Кажется, мне начинает здесь нравиться.
Ну, меня эта техника из неолита очаровала не слишком. Мои мысли были заняты выброшенным нами головорезом и тем, что будет, когда он нас все же догонит. Надо бы узнать о каких-то основных правилах поведения здесь — и побыстрее. Я перебрался ближе к остальным рабам, но прежде чем я начал разговор, мы прогромыхали по мосту и въехали куда-то — через ворота, проделанные в высокой стене. Водитель приостановил нашу колесницу и крикнул:
— Сгружайте все здесь!
В качестве нового Тычка я больше присматривал, чем вкалывал. Когда на землю был опущен последний короб, один из моих рабов крикнул:
— Он идет! В воротах, за тобой!
Я немедленно обернулся. Да, экс-Тычок, весь в крови и царапинах, приближался ко мне с покрасневшим от ярости лицом.
Зарычал и бросился на меня.
Глава 20
Я бросился от него прочь. Не потому, что испугался, а чтобы выбраться на более просторное место. Удалившись на приличное расстояние от повозки, я развернулся к нему и провел подсечку. Верзила немедленно растянулся в навозе.
Это вызвало здоровый смех зрителей. Пока он вставал, я успел осмотреться. Тут были вооруженные охранники, рабы и, весь в красном, капо Доччи. В голове забрезжила смутная идея, но прежде чем она обрела конкретную форму, мне пришлось еще раз пошевелиться, чтобы спасти свою жизнь.
Великан кое-что усвоил. Дикой беготни больше не было. Теперь он приближался ко мне медленно, разведя руки с растопыренными пальцами. Да, стоит мне попасть в его нежные объятия, как живым оттуда уже не выбраться. Медленно отступая, я обернулся к капо Доччи, уклонился в сторону, быстро сделал шаг вперед и, ухватив обеими руками вытянутую руку верзилы, повалил его через себя. На то, чтобы перекинуть его на спину, мне едва хватило моего веса. Он снова растянулся в пыли.
Я моментально вскочил на ноги. Теперь я знал, что надо делать. Надо устроить представление.
— Это была правая рука! — громко объявил я.
Противник, прихрамывая, снова шел ко мне.
— Правое колено! — объявил я следующий удар.
И нанес его — в коленную чашечку. Это довольно болезненно, и он, вскрикнув, рухнул. На сей раз вставал он гораздо медленней, но злиться все еще не переставал. Отлично, пока не отключится полностью, будет меня убивать. Для моего представления лучше и не придумаешь.
— Левая рука!
Я схватил его левую руку и заломил за спину. Мужик был силен, удержать его руку вывернутой удавалось с трудом. Вдобавок он пытался провести подсечку или врезать мне локтем под дых. Надо было его опередить.
— Левая нога! — крикнул я и врезал ему ногой по левой икре — он снова рухнул.
Отступив на шаг назад, я взглянул в сторону капо Доччи. Похоже, я завладел его вниманием.
— А можешь ли ты так же хорошо убивать, как танцуешь? — спросил он.
— В общем, да. Но я предпочитаю этого не делать.
Тут я заметил, что мой противник снова стоит, покачиваясь из стороны в сторону, и слегка повернулся, чтобы не упускать его из виду.
— Я бы хотел просто вырубить его. Тогда я выигрываю бой, а у вас остается раб.
Руки гиганта сомкнулись на моей шее, и он радостно зарычал. Ну, я немного ему подыграл — представление должно быть правдоподобным, и не глядя ударил локтем назад — аккуратно под ребра, точнехонько в солнечное сплетение. Его руки отпустили мою шею, послышался тяжелый звук рухнувшего на землю тела.
Готов. Я сделал шаг вперед.
Капо Доччи подозвал меня, я немедленно подошел.
— Это новый способ драки, чужеземец, — заговорил он, нахмурившись. — До сих пор мы делали ставки на бойцов, которые бьются только на кулаках — пока не пойдет кровь и один из них не ляжет.
— Такая драка сколь жестока, столь и бессмысленна. Искусство состоит в том, чтобы знать — как и куда ударить.
— Но твое искусство беспомощно против остро заточенной стали, — произнес он, наполовину вытащив меч из ножен.
Э, тут надо быть осторожнее, не то он примется кромсать меня лишь для того, чтобы выяснить, справлюсь ли я с этим.
— Против такого мастера меча, как вы, с голыми руками не устоишь.
Насколько я понял, мечом он пользовался только тогда, когда резал мясо, но лесть всегда полезна.
— Однако против менее умелого фехтовальщика это искусство срабатывает.
Он хмыкнул и подозвал ближайшего охранника.
— А ну-ка, пощекочи его ножичком.
Ситуация вышла из-под моего контроля — но поединка было не избежать. Охранник улыбнулся, извлек из ножен сверкающий кинжал и направился ко мне. Я улыбнулся ему в ответ. Противник занес нож для удара — над головой, а не выставил его вперед, как это сделал бы опытный боец. Пусть идет вперед, пока не захочет ударить.
Стандартная защита. Шаг навстречу, удар принимается предплечьем, захватывается запястье и выворачивается наружу. Все проделывается очень быстро.
Нож отлетел в одну сторону, он — в другую. Надо быстренько заканчивать представление, не то главный бандит захочет увидеть, как я могу работать против дубинок, пистолетов и прочих замечательных устройств. Я шагнул к капо Доччи и тихо сказал ему:
— Это секреты защиты другого мира. Здесь, на Спайовенте, они неизвестны, и я не хочу их раскрывать при всех. Думаю, вам бы не хотелось, чтобы все рабы узнали эти опасные приемы. Позвольте показать вам все, что я умею, — без лишней публики. Я могу обучить этому искусству ваших телохранителей. Тут есть люди, кто желает вашей смерти. Подумайте о вашей безопасности.
Вся эта ахинея напоминала мне лекцию о правилах движения, но аборигену она показалась убедительной. Но не до конца.
— Мне не по душе новые веяния. Предпочитаю обходиться тем, что есть.
Ну, разумеется, когда сам стоишь на вершине, а остальные в цепях у подножия. Я торопливо продолжал:
— Но то, что я показал, — не новое, оно старо как мир. Эти секреты хранились в тайне с сотворения мира. А теперь они могут стать вашими. Грядут перемены, вы это знаете, а знания — сила. Когда враги хотят отнять у вас достаток, годится любое оружие.
И эта полная чепуха, кажется, заставила его задуматься. Из того, что Слон успел мне поведать об этом тупом мире, я понял, что здесь сила — гарант безопасности и причина паранойи. М-да, судя по ширине лба капо Доччи, задумываться ему сложновато. Он повернулся и ушел.
Судя по всему, вежливость и мыло на этой планете не в ходу. Ни тебе «до свидания», ни «надо все обмозговать». То, что аудиенция закончена, я понял не сразу. Обезоруженный охранник потирал кисть и нехорошо поглядывал на меня. Но кинжал спрятал.
После разговора с капо мой статус несколько изменился. Теперь без особой причины на меня бросаться не будут. Но оставался прежний противник — Тычок. Он все еще сидел на земле, по-прежнему ошеломленный. Когда я подошел, он поднял на меня глаза — выражение в них отсутствовало полностью.
— Ты напал на меня два раза, — заявил я бедолаге как можно более грозно. — В моей игре третий раз означает — конец. Если ты еще раз предпримешь что-либо против меня, то умрешь.
Он еще смотрел на меня с ненавистью, но в его глазах уже мелькал страх. Он испуганно съежился, стоило мне сделать шаг к нему. Уже неплохо. Но слишком часто поворачиваться к нему спиной нельзя. Однако на этот раз я повернулся и зашагал прочь.
Он поплелся за мной следом к поджидавшей нас кучке рабов. На него было брошено несколько угрюмых взглядов, но драки не возникло. Меня это устраивало. Одно дело — заниматься спортом в чистом зале, а другое — постоянно быть настороже из-за того, что эти бродяги собираются меня кокнуть. Слон, тот просто лучился от радости.
— Прекрасно исполнено, Джим, прекрасно.
— Однако я очень утомился. И что дальше?
— Судя по всему, наша команда на сегодня отработала свое. И теперь — отдыхает.
— Значит, на очереди еда и сон. Отлично.
Кажется, это называется пищей. Добрых слов о ней говорить не очень хочется, ну, разве что она была немного получше той, венианской, с корабля. За строением на огне пыхтел громадный грязный чан. Шеф-повар — если можно наречь таким благозвучным титулом засаленного оборванца, мешал содержимое длинной деревянной поварешкой. На столе валялись мокрые деревянные миски, рабы брали миску, подходили к повару, и тот выделял каждому его порцию. Ложек не было — потому что они вообще не подразумевались. Рабы ели руками. Пришлось последовать их примеру. Пойло оказалось какой-то овощной похлебкой — вполне безвкусной, зато сытной. Покончив с едой, я без труда подавил желание попросить добавку.
— Ну, и как долго мы будем рабами? — спросил я Слона, который ел не торопясь, привалившись к стене.
— Пока я не пойму, как тут все устроено. Ты всю жизнь провел на единственной планете. Поэтому сознательно и бессознательно принимаешь известное тебе общество за общий случай. И это неверно. Культура — такое же изобретение человечества, как вилка или компьютер. Но разница между ними все же есть. Мы легко совершенствуем компьютеры и столовые приборы, но что касается культуры — стоп, никаких перемен. Всякий убежден, что его образ мыслей является единственным и уникальным, а остальное — безумие и извращение.
— Звучит глупо.
— А так и есть. Но если ты это понимаешь, а они — нет, то можешь выйти за рамки правил, раздвинуть их ради собственной выгоды. Сейчас я и занимаюсь тем, что выясняю местные нравы.
— Только не слишком затягивайте.
— Не обещаю, но и мне тут не слишком уютно. Дело в том, что необходимо выяснить — существует ли здесь вертикальная мобильность и как она действует. А если ее нет, то придется ее внедрить.
— Вы меня запутали. Вертикальная чего?
— Мобильность. Не чего, а что. Это имеет отношение к разделению общества на классы. Может ли, например, раб выбиться в охранники? Если да, то вертикальная мобильность есть. Если нет — то общество четко расслоено на классы и возможна лишь горизонтальная мобильность.
— То есть единственное, что возможно, — заделаться главным рабом и гонять остальных?
Он кивнул:
— Именно, Джимми. И мы перестанем быть рабами, как только я пойму, как это возможно. Но для начала не мешает отдохнуть. Видишь, остальные уже забились в солому. Предлагаю последовать их примеру.
— Согласен…
— Эй, поди сюда!
Это был Тарс Тукас собственной персоной, и кричал он мне. Ох, длинный денек будет.
Зато, по крайней мере, удастся осмотреть окрестности. Мы пересекли двор — арену моего триумфа — и поднялись по каменным ступеням. Тут имелся вооруженный стражник, в караулке рядом скучали еще двое. Пошли по коридору. Здесь уже появлялись отдельные элементы роскоши: пол был устлан циновками, стояли колченогие стулья, а на стенах висели портреты, некоторые из них слегка напоминали капо Доччи.
Наконец меня втолкнули в большую комнату с окнами, выходящими на наружную стену. Вдали виднелись деревья и поле, и больше ничего. В комнате пребывал сам капо с небольшой компанией — видимо, приближенных. Компания была исключительно мужской. Господа выпивали из металлических кубков и были хорошо одеты — разумеется, если разноцветные кожаные штаны, свободные рубахи и длинные мечи можно назвать хорошей одеждой. Капо подозвал меня жестом:
— А ну-ка покажись нам.
Остальные повернулись в нашу сторону, разглядывая меня, словно диковинного зверя.
— И что, он действительно свалил того без кулаков? — произнес один из господ. — Он же такой маленький и хилый. Просто сопля на ножках.
Да, бывают моменты, когда рот следует открывать только для приема пищи. Похоже, так мне поступить и следовало бы. Но я уже устал, надоели мне все эти ублюдки, вот я и не сдержался:
— Да уж не такой хилый, как ты, свинья!
И, надо сказать, этот оборот речи весьма сильно подействовал на его психику. Сначала он взвыл от ярости, затем — покраснел, вытащил клинок и кинулся на меня.