Хлоя повернулась и снова ударила по колокольчикам.
— Хватит, Хлоя, — остановила ее Джози.
— Прости, — слегка задыхаясь, ответила та.
Джози закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Открыв глаза, она начала:
— Мы собрались здесь, чтобы почтить память тех, кто погиб. Мы не знаем, сколько человек погибло. Мы не знаем даже, что происходит там, снаружи. Но мы можем помолиться за тех, кто ушел, выразить им нашу любовь и помочь им отправиться в рай.
В моей церкви не любят говорить о рае. Я принадлежу к Униатской церкви, которая проповедует веру, основанную на множестве религий, но не упоминает ни рая, ни ада, ни грехов и всего прочего.
Но я верю в рай. И верю, что все праведные души после смерти отправляются туда. Люди других религий верят в другое. И это хорошо. С их душами после смерти происходит то, во что они верят.
Каждый из нас создает свой собственный рай.
Дети захлюпали и начали ерзать.
Джози сделала знак Сахалии.
Та достала гитару и взяла несколько аккордов.
— Это одна из моих любимых песен, — сказала Сахалия. — Ее поет группа «Насекомые с планеты Зеро». Не знаю, слышали ли вы ее или нет, но я ее вам спою.
Я не знал этой песни. Я понятия не имел, что существует такая группа.
И Сахалия начала петь. Ее голос был низким и скрипучим, но звучал приятно. Как будто у вас чесалось в ушах и он их почесывал.
Вот что она пела:
Птицы небесные летите прочь от меня
Котята на диване, оставьте меня в покое.
Я в ярости, я готова кусаться, я сейчас взорвусь.
Мне нужно, чтобы меня оставили в покое.
Если вы понимаете, что хорошо, а что плохо,
Вы уйдете
И оставите меня в покое.
Сделайте то, что должны.
Услышьте меня
И забудьте.
Рыбки в пруду, не клюйте сегодня на мой крючок.
Собаки на улице, обходите меня стороной.
Я в ярости, я готова кусаться, я сейчас взорвусь.
Мне нужно, чтобы меня оставили в покое.
Дорогой Господь! Оставь меня в покое!
Слова, если вслушаться, звучали довольно асоциально. Но мелодия была прекрасна и печальна. Она звучала как погребальная песня.
Не знаю, но лучшего я и представить себе не мог. Когда песня закончилась, Джози кивнула мне:
— Теперь Дин.
Должен вам сказать, что я не только не боялся Брейдена или Джейка, мне не было страшно выставить напоказ мои чувства, я хотел этого.
Я надеялся, что Астрид бродит где-то рядом. Я был почти в этом уверен. Мне очень хотелось, чтобы она услышала и узнала, о чем я думаю.
А еще я надеялся, что мое дурацкое стихотворение поможет ей прийти в себя.
Вот оно:
И наступила тьма, и мир в ночи,
То не Господь укрыл нас на ночь одеялом,
Как будто свечу, что всех нас освещала,
Задули. Раз — и нет свечи.
И в полной тьме, обнявшись, мы все ждем,
Когда придет к нам кто-нибудь с огнем.
И можно спрятаться, а можно испугаться,
Забиться по щелям и там дрожать.
Но важно знать, что тьму мы можем обуздать,
Лишь если будем друг от друга загораться.
Мы станем светом, и на свет придут все те,
Кого нам не хватает.
Смотрите, вот уже светает,
Да будет свет! Да будет свет!
Джози встала. Мы этого не планировали, но кем бы она была, если бы не чиркнула в этот момент спичкой и не зажгла свечу. Как будто все происходящее было подстроено заранее. Я читаю стихотворение о свете, и все зажигают свечи. Но мы ничего такого и не предполагали.
Джози повернулась к Улиссу, сидящему слева от нее, и протянула ему свою свечу. Он знал, что делать: взял свою свечу, зажег ее от свечи Джози, потом повернулся к Максу и зажег его свечу.
Когда пламя совершило полный круг, Джози встала и поставила свою свечу на зеркало в центре круга. Она сделала знак, чтобы мы все последовали ее примеру.
Пятнадцать огоньков колыхались над зеркалом в унисон, отбрасывая блики на стены торгового зала.
Малыши смотрели вокруг, как зачарованные.
Джози встала. Она держала в руках корзинку с какими-то кусочками нарезанной бумаги и картона. Это были фотографии людей. Не знаменитостей — обычных граждан. Она вырезала из журналов, упаковок продуктов, книжных обложек.
— Это фотографии незнакомых людей, — сказала Джози. — Я хочу, чтобы каждый из вас взял по одной, внимательно посмотрел на изображенного там человека и послал ему всю свою любовь. Представьте его в круге света и пожелайте ему мира.
Улисс махнул рукой на Джози, прошептал что-то по-испански и отодвинул от себя фотографию. Это был третий раз, когда я слышал, как он говорит. То, что он сказал, явно было серьезным. И он начал плакать.
Улисс сунул фотографию в руку Джози.
— Что он сказал? — спросил я Макса. Но Джози поняла. Она порылась в корзинке и дала Улиссу одного из толстых китайцев, жующих яблоко.
— Эта подойдет?
Улисс кивнул.
Я увидел, что Джози разглядывает фотографию, которую отдал ей Улисс. На ней была полная пожилая латиноамериканка, пекущая печенье. Наверное, она была слишком похожа на бабушку Улисса.
Мальчик вытер нос рукавом. Этот милый испаноговорящий ребенок был среди всех единственным, кто не говорил по-английски. Он не тронулся рассудком. Он просто делал, что мог. Я по-настоящему полюбил его.
Наконец я обратил внимание на кусок картона в собственной руке.
На ней был голенький младенец на пеленке.
При мысли о нем у меня закололо сердце. Наверняка его уже нет в живых.
Может, фотограф сделал эту фотографию лет пять тому назад, и теперь малышу может быть пять или десять или пятнадцать лет, и он умер.
Мне начало казаться, что это не слишком хорошая идея устроить панихиду. Что мы пытаемся тут сделать?
Я почувствовал, что внутри меня поднимается протест. Это пустая трата времени. Малыши расстроятся или вообще не поймут, что к чему. Это была явная глупость, и зачем только Джози все это затеяла? Кто она такая, чтобы подвергать нас всех столь тяжелому испытанию, чтобы заставлять нас думать о мертвых детях и разбивать нам сердца?
Что она о себе возомнила?
Джози прижала фотографию к груди и начала петь:
Покойтесь с миром, покойтесь с миром.
Пусть любовь окружает вас, когда вы идете
Своим путем.
Это была очень простая песенка. И после того как она пропела ее еще пару раз, остальные дети начали подпевать, кто как мог.
Сахалия снова взялась за гитару и стала наигрывать мелодию.
Мне не хотелось петь эту дурацкую песню.
Мне было так жалко этого ребенка.
— Пойте все, — скомандовала Джози.
Я уставился на нее.
— Пой, Дин, — настаивала она.
Я не мог.
— Пой.
Алекс, сидевший слева, положил руку мне на плечо.
Я так рад, что он со мной. Так счастлив быть рядом с братом. Мне было стыдно, что у меня есть семья, когда у большинства других ее больше не было.
Это было так много для меня одного.
Я снова опустил взгляд на фотографию и, прищурив глаза, стал в нее всматриваться, пока этот ребенок не стал единственным, что я видел.
И, я открыл рот и начал шепотом петь ему: «Покойся с миром».
Я не думал сейчас обо всех детях. Обо всех людях. Обо всех, кого мы потеряли. Я просто пел этому кудрявому малышу, прося для него мира и покоя.
Я мог петь этому малышу, который наверняка отправился в рай. Только ему.
Наконец Джози сказала:
— Аминь.
И я понял, что больше не пою.
Мое лицо было в слезах. Они промочили воротничок рубашки и даже залили уши, чего раньше со мной никогда не случалось.
— Достаточно, — проговорила Джози. — Церемония окончена.
— Погодите, — сказал Батист. — Можно я прочитаю молитву?
— Конечно, — ответила Джози.
Батист встал и начал молиться вслух.
— Господи! Сущий на небесах! Да святится имя твое, да придет царствие твое, да будет воля твоя на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо твое есть царство и сила и слава вовеки! Аминь.
— Аминь, — хором повторили мы.
Я не понимал, что означают слова «сущий на небесах», я не знал, что такое «прости долги», я всегда посмеивался над всем этим. Но сейчас, когда Батист решил помолиться за нас, мне было приятно. Взгляд его светился, лицо стало смиренным и счастливым. Он дал нам то, в чем мы так нуждались.
Алекс прислонился ко мне, и я обнял его.
Каролина и Генри прижались друг к другу, Улисс сидел у Джози на коленях. Макс тоже жался к ней. Она приглаживала его вихор. Самый непослушный вихор в мире. После каждого поглаживания он снова вставал дыбом.
Хлоя бросилась к Нико и обняла.
Было видно, что тот не имеет ничего против.
Брейден подозрительно пристально разглядывал пол, и я заподозрил, что он тоже плачет, но не хочет, чтобы кто-то это увидел. Джейк расстегнул верхние пуговицы рубашки, обнажив (а как же иначе!) гладкие квадратики мышц. Опустив голову, он хмыкнул.
Я глубоко вздохнул, отгоняя раздражение.
— Господи, Луиза, — сказала Хлоя. — Давайте что-нибудь поедим. Я умираю от голода.
Мы засмеялись.
Впервые за три дня это было легко.
Глава 12
ВЫБОРЫ
Обед:пицца
Готовил:Я
Волновался ли я по этому поводу:нет.
— Боже, — простонала Хлоя, отталкивая от себя поднос. — Можно ли было когда-нибудь представить себе, что мне надоест пицца? Так вот представьте себе, она мне жутко надоела!
— Она нам всем надоела, — огрызнулся я. — Но это не самые простые духовки на свете. Я делаю все, что могу, и, кстати, почти без чьей-либо помощи.
— Мы можем тебе помочь! — сказала Каролина. — Мы с Генри просто отличные помогальщики.
— Точно, — подтвердил Генри. — Мы все время помогаем нашей маме. Мы часто ходим за продуктами и подметаем пол!
Вспомнив эту старую семейную шутку, оба засияли.
— А я прекрасно умею готовить, — добавила Хлоя. — Давай я тебе буду помогать. Я могу сварить отличную пасту с маслом.
— Хорошо, — ответил я. — Тогда так: я каждый день буду назначать помощника, который будет придумывать, что мы будем готовить, а потом мы вместе сообразим, как это сделать.
— Ура! — закричал малыш и запрыгал.
Потом раздался хор голосов:
— Выбери меня! Меня!
— Прекрасно, — сказал я, чтобы закончить дискуссию. — Сегодня мне будет помогать Хлоя.
Увы! На сегодня я выбрал себе самого приставучего помощника: Хлою. Но ничего не поделаешь. Я уже приготовил два блюда из трех, имевшихся у меня в репертуаре.
Мы съели нашу пиццу и подождали, пока придут Джейк и Брейден.
Настало время выборов.
Нико уже сидел здесь, уставившись в свои заметки. Он явно нервничал, но был во всеоружии.
Джейк с Брейденом пропустили обед и непонятно где пропадали.
Джози прохаживалась вдоль барной стойки.
— Хм, хорошо, наверное, Джейк с Брейденом забыли о нашем деле, — проговорила она, остановившись. — Давайте что-нибудь споем. Как насчет «Она объезжает горы»?
«Она» успела запрячь шесть белых лошадей, пообедать цыпленком и уснуть рядом со своей бабушкой, пока, наконец, не пришли Джейк с Брейденом.
Они явно хорошо подготовились к своей предвыборной речи.
Мы еще издалека услышали, как Джейк кричит:
— Тридцать четыре, двадцать семь, шагом марш!
После этого, перепрыгивая через груды сваленных на пол товаров, появился Брейден.
На нем был футбольный шлем и огромная не по размеру толстовка с подложенными под плечи то ли полотенцами, то ли еще чем-то, что должно было выглядеть как щитки. На груди переливающимся маркером была нарисована огромная цифра «2».
Брейден подбежал к нам, повернулся и — БАМ! — футбольный мяч влетел ему прямо в руки.
— Тачдаун! — заорал он, отбивая мяч.
Дети смотрели на него с испугом и восхищением.
Затем в пиццерию вбежал Джейк, хлопнул ладонью по поднятой руке Брейдена и перехватил у него мяч.
На Джейке тоже был шлем и толстовка, изображающие форму. Он снял шлем и швырнул его на стол. Спереди на груди у него красовались буквы «КБ», а сзади цифра «1».
— Видите, я — КБ, — заявил он. — Это означает куотербэк! К вашему сведению, куотербэк в команде занимается тем, что дает правильные пасы и делает все, чтобы остальные играли на максимуме возможностей. Я буду отличным куотербэком для нашей команды. Для нас. Именно поэтому вы должны избрать меня президентом!
Дети начали аплодировать и подняли невероятный гвалт.
Нико посмотрел на Джози и снова уткнулся в свои записи.
Трюк, к которому прибегнул Джейк, был гениально простым и потрясающе эффективным.
Для Нико дело оборачивалось не слишком хорошо.
Джози попыталась встрять, но Джейк продолжил:
— Я не вижу ни одной причины, которая помешала бы нам чуточку повеселиться здесь! У нас в распоряжении все игры на свете и сколько угодно любой еды. Это похоже на летний лагерь…
— Подожди, Джейк, — Джози снова попыталась его перебить, но он продолжал:
— Мы можем стать не просто футбольной командой, но и чем-то большим. Мы даже можем вместе делать всю эту нудную ерунду типа уборки и готовки, но при этом нам будет весело! Мы можем разбиться на команды и устроить что-то вроде соревнования!
Он говорил очень быстро. И был очень возбужден, как будто наглотался какой-то дряни.
А может, действительно?
Он вел себя очень странно.
— Я должен сказать, — подхватил Брейден, — что Джейк — прирожденный лидер. Вам, ребята, понравится иметь такого командира. Я это гарантирую.
Я, глядя на Брейдена с его огромной цифрой «2» на груди, почему-то нервничал все больше и больше.
— Мы оценили твое рвение, Брейден, — удалось наконец сказать Джози. — Позволь напомнить тебе, что мы обсуждаем двоих кандидатов.
— Совершенно верно! Прошу прощения!
Брейден отошел в сторону и сел за один из столиков в сторонке.
— Джейк, тебе есть что добавить?
Джейк на мгновение задумался.
— Меня выбирайте и вволю играйте!
Это наверняка была импровизация. Для предвыборного лозунга фраза звучала довольно коряво.
Джейк поднял вверх большие пальцы. Дети начали громко приветствовать его.
— Хорошо, — сказала Джози. — Давайте теперь послушаем Нико.
— Отлично, — сказал Джейк.
Нико встал и подошел к Джози, однако Джейк и не думал отходить. Он оставался на месте, суетливо подбрасывая мячик в воздух.
— Джейк, почему бы тебе не сесть, пока говорит Нико? — спросила Джози, показывая Джейку на свободное место.
Но Джейк вел себя, как пьяный.
Интересно, это поможет или помешает ему при голосовании?
— Привет, ребята, — начал Нико. — Отличная идея прийти сюда в форме. И как это мне самому в голову не пришло. Наверное, было бы прикольно, если бы я явился сюда в скаутской униформе…
Он посмотрел на нас.
Нико просто пытался пошутить, догадался я с запозданием.
Просто необходимо, чтобы его кто-нибудь потренировал шутить. А то у него с этим явно большие трудности.
— Возможно, бойскауты не всем по душе, но подготовка, которую я там получил, очень помогла мне здесь. И не только мне. Сами видели, что я умею оказывать первую медицинскую помощь, и во многом благодаря мне мы выбрались из автобуса.
Брейден прошипел Джейку: «Эй!» — и поднял руки. Тот перебросил ему мяч.
— Если вы выберете меня, то я вам не обещаю бесконечных игр и развлечений, — продолжал Нико. — По-моему, нам нужен порядок и четкая организация. Каждый должен будет работать, если мы хотим выжить. Я уверен в этом.
Дети опустили взгляды. Некоторые опустили плечи.
Нико стрельнул глазами в сторону Джози. Она сделала ему незаметный знак рукой. «Продолжай, говори еще».
Нико сделал глубокий вдох, будто бы собираясь с силами. Он выпрямился и посмотрел на нас.
— Я не слишком хороший оратор и не самый популярный человек в школе.
Брейден отвернулся и захихикал.