Ничего внятного викинги от него не добились, и Эйд собственноручно перерезал бедняге глотку — какие времена, такие и нравы. Стоит учесть, что нравы здесь не так уж дики. В другой ситуации араб наверняка стал бы рабом — товар довольно дорогой, да и ценили здесь человеческий ресурс. Но, увы, Бим все же попортил бегуну ноги, так что идти самостоятельно он не мог и становился обузой.
Никто так и не сказал спасибо за поимку лазутчика, что меня немного задело, но обида продлилась не дольше пары часов.
— Скули, быстро к Эйду. У нас гости, — встрепенулся я, почувствовав сигнал «много» от Бима.
Беспокоиться было пока не о чем, ведь «много» — это может быть и пять-шесть человек. На всякий случай я выпустил Бома и отправил его в лес с другой стороны дороги. Бим патрулировал территорию со стороны реки. «Своя» сторона опасений у меня не вызывала. И напрасно.
Практически сразу Бом выдал сигнал: «чужой, очень много» и тут же кинулся на врага.
— Тревога! Враг справа, — заорал я, при этом до головной боли и красных пятен в глазах пытаясь успокоить и отозвать «ощетинившегося» боевой яростью ковая.
Одинокий ковай не соперник большому отряду, к тому же это могли быть и свои. Хотя зачем своим сидеть в лесу у дороги. Последняя догадка оказалась верной. Едва Бом выскочил на дорогу и занял свой пост слева от Дубка, между деревьями показались арабы.
— Алла! — Скрываться смысла уже не было, так что аравийцы огласили окрестности боевым кличем.
Широкая просека торговой дороги давала несколько секунд для того, чтобы приготовиться к встрече с врагом, но викинги и так всегда начеку, а учитывая своевременное предупреждение, сюрприз у арабов не получился. Сразу после моего вопля викинги без команды ощетинились в обе стороны дороги «жалами» копий и мечей на литом «панцире» щитов.
Ну и что в такой ситуации делать талисману отряда?
Скули со товарищи, похоже, решили, что обязаны защищать не только меня, но и зверей, поэтому образовали маленькую «стенку» прямо перед шипом на морде Дубка.
— Говорун, пиявку тебе в бороду! — выдал я ругательство викингов. — Уйди в сторону!
Кстати, пиявками у викингов называли мелких кровососущих морских рачков, которые часто лезли в волосы и бороды, а этого добра у морских воинов было хоть отбавляй.
Осознав тупизм ситуации, мои телохранители разбежались в стороны, закрывая щели между стенками викингов и хах-коваем.
Ну и как мне воевать в таком окружении? Оба ковая оказались за спиной телохранителей, и я едва сдержался, чтобы не приказать Бому грызнуть маячившую перед ним филейную часть Скули. А уж он бы постарался.
В следующую секунду лишние мысли стайкой вылетели из моей головы.
Сначала на нас просыпались стрелы. Я инстинктивно лег на седло, скрываясь за передней пластиной седельного «ящика». По спине застучали пущенные навесом стрелы, но особой угрозы они не представляли.
С жутким лязгом масса арабов ударила в щиты викингов. Пошла рубка. Все, что я мог сделать в этой ситуации, — только «пихать» головой Дубка наседающих на нас врагов. Впрочем, толчки получались увесистые, и после первого же выпада на шипе повис визжащий араб.
Так, мне это надоело.
Повинуясь мысленному приказу, коваи побежали по спине Дубка, используя его как трамплин. В затяжном прыжке они перелетели через атакующую массу и оказались во вражеском тылу. Я тут же сориентировал обоих по кромке леса вправо, а сам направил хах-ковая вперед и налево. За спиной послышался возмущенный вопль Скули.
Дубок пер, как танк или, скорее, корабль с тараном. Почти каждый шаг вперед нанизывал на шип очередное тело. В следующий момент Дубок мотал головой, сбрасывая мертвого араба, при этом боковые треугольные лезвия сбивали с ног, а порой и разрубали вражеские тела. Ну а когда громада хах-ковая проходила мимо спрессованной массы, в дело шел шестопер на конце хвоста. Весила эта дура килограмм двести. Плюс сто пятьдесят килограммов веса костяного нароста на конце хвоста — так что получалось очень солидно.
Ситуация была идеальной для работы они: не видно ни магов, ни рыцарей, способных, развив солидный разгон, пробить копьем толстую шкуру и даже костяные пластины, а пехота сгрудилась на ограниченном пространстве. Тот, кто организовывал засаду, явно не ожидал встретить здесь хах-ковая, иначе поступил бы по-другому. Или же он просто идиот.
Внезапно боль Бома обожгла мой мозг. В панике я едва не наделал глупостей. Дубок сбросил скорость, так что арабы смогли зацепиться за его тело и полезли вверх.
Придав хах-коваю ускорение, я начал судорожно собирать нагинату.
Очень вовремя.
Противодействие «абордажу» мы отрабатывали еще в школе, но сейчас все вылетело из головы. Я взмахнул наконец-то собранной нагинатой и… едва не сбил Скули на землю. В пылу боя я не заметил, что викинг успел запрыгнуть на спину Дубка. Теперь он точными и резкими взмахами меча срубал руки и разваливал головы лезущим на спину хах-коваю арабам.
— Займись своим делом! — крикнул Скули, но я уже и сам понял, что за тыл можно не опасаться.
Дело пошло веселей, когда мне удалось наладить работу хвостом, а то Дубок постоянно ленился.
Пока приходил в себя от испуга, битва закончилась. Дождавшись ослабления натиска, викинги дружно шагнули вперед. «Пропаханный» Дубком участок уже заполнили двинувшиеся в кильватере бойцы. Постепенно они обогнали неповоротливого хах-ковая, так что использование зверя дальше стало нецелесообразным — это как гоняться с топором за мухами.
Тут же навалились послебоевые проблемы. Бом испытывал боль, но держался. Бим чувствовал себя нормально. У него если и были ранения, то не больше царапин. Прятавшиеся до этого момента под телегой помощники тут же занялись раненым коваем. А один из телохранителей начал выдергивать стрелы из Скули. Мне стало немного стыдно. Только сейчас в голове всплыли четкие указания из учебников.
В атаке на плотные ряды противника, прикрывая свою пехоту, поводырь должен спешиться и направлять хах-ковая на расстоянии. Но это в крайнем случае — хах-коваи, несмотря на внушительный арсенал, являлись «последним доводом». Воевать должны ковай, управляемые поводырем со спины хах-ковая.
Я немного покрутился возле бледного Скули, к счастью отделавшегося двумя стрелами — в предплечье и ногу, затем Элбан попросил подойти к нему.
Бому досталось больше, чем викингу. Кто-то очень сильный прорубил в боку ковая изрядную рану. Ребра выдержали — они имел высокий запас прочности. Рассматривая рану, я с трудом подавил панику, но Элбан успокоил — ковая вообще тяжело убить. К тому же раны заживают на нем очень быстро.
Оскалившийся Бом не хотел подпускать к себе Элбана со скобами. Глядя на этот пыточный инструмент, я его вполне понимал. Пришлось усыплять ковая и контролировать, чтобы приступы боли не разбудили его.
Операция по «ремонту» они выглядела жутковато. Элбан стянул сочащиеся темно-красной кровью края раны специальным устройством, напоминавшим кронциркуль со сводящей резьбой. Он просто воткнул острые «ноги» инструмента по краям раны и с треском свел разрез. Затем деревянным молотком вбил скобы.
— Все, командир, отправляйте его спать.
Разбуженный Бом, чуть покачиваясь от потери крови, заковылял к Дубку и нырнул под поднявшийся щиток. Пока мы зализывали раны, подошел Эйд. Он недовольно посмотрел на ухмыляющегося Скули и повернулся ко мне. Я ожидал чего угодно, но не похвалы.
— Ты хорошо бился, Щепка. — В данном контексте не самое лучше прозвище, которое приклеилось ко мне сразу после первого приветствия тысячника, звучало совершенно не обидно. — Я всегда знал, что звери принесут нам удачу.
Похвала прозвучала довольно скупо, но мне все равно было приятно.
Уходя, Эйд еще раз недовольно посмотрел на Скули.
— Вот почему ты постоянно лезешь под стрелы?
— А я-то что? — задохнулся от возмущения мой телохранитель. — Ты видел, где мне пришлось отбиваться? Щит в одной руке, меч в другой, а держаться чем, зубами?
— Ты что, в детском хирде, чтобы тебе все объяснять? А голова на что? — не унимался тысячник. — Может, зря я доверил тебе поводыря?
— Прости, херсир, впредь буду думать, — потупился Говорун, явно не понимая, в чем состоит его вина.
Я тоже не понимал, но в чужой монастырь не лез. И еще мне было стыдно. С самообладанием нужно что-то делать, ведь теперь на мне ответственность не только за себя, так что мои тормоза могут плохо сказаться на многих.
Весь остаток дня и часть ночи мы собирали трофеи и обиходили раненых. Их оказалось не так уж много, как и у арабов. Мне только показалось, что атакующие враги были одеты в одни халаты и тюрбаны. В общем-то это действительно были халаты, но изрядно усиленные толстой кольчугой и металлическими пластинами. А чалмы были намотаны на стальные шлемы. На поле боя остались только трупы врагов — выжившие отступили в глубь леса.
Трофеи викинги навьючили на себя вдобавок к припасам. Многое нагрузили на нашу телегу. Причем я заметил, что всё вязали в общие тюки. Похоже, дуванить добычу будем позже.
Дальше пошли без бокового охранения — ковай устали и были вялыми, а им, возможно, скоро опять в бой.
Но все обошлось, и к полудню следующего дня мы вышли в расположение королевской армии. Лес не давал оценить количество войск, но их здесь было изрядно. Интендант лагеря отвел нам под стоянку участок у ручья, увы, выше по течению уже стояли несколько сотен тяжелой пехоты и бойцов из морской гвардии. Так что без опаски можно было поить только хах-ковая. Но это я так думал поначалу — викинги недолго думая полезли в ручей с ногами, набирая воду шлемами, и тут же утоляли жажду.
Немного стыдясь своей брезгливости, я взял фляги и пошел вверх по течению, сказав Скули, что должен сходить к своему начальству. В расположении наших войск меня решили не опекать, поэтому телохранители остались на месте.
Поблуждав между бивуаками разных сотен, я все же вышел в расположение корпуса поводырей, но ни боярина Возгаря, ни верховного хороха там не оказалось. Больше я никого не знал. Следуя указаниям, нашел заместителя командира, но он с удивлением посмотрел на меня и недолго думая послал обратно.
— Тебя приписали к викингам? Ну так и будь там.
Мне оставалось только пожать плечами и отправиться восвояси.
На обратном пути успел хорошо рассмотреть, как должны выглядеть настоящие поводыри и боевые они. Тяжелые туши хах-коваев лежали ровными рядами. Обслуга уже мастерила вокруг них временные загоны. Я, конечно, осознавал, что это всего лишь бутафория, но также понимал, что подобный психологический ход был необходим. Находящиеся рядом с они несведущие люди чувствовали себя спокойнее, если видели вещественные символы контроля, даже в виде хилых загородок.
Временные логова хидоев представляли собой импровизированные клетки из тонких стволов, накрытые местным аналогом маскировочной сетки, так что рассмотреть представителей самого опасного вида боевых они удалось только мельком.
Была мысль заглянуть на стоянку рыцарей, которых я раньше не видел, но благоразумие победило.
Уже подходя к лагерю викингов, вспомнил, что так и не набрал воды, пришлось возвращаться.
Викинги устроились с комфортом. Отсутствие палаток они компенсировали конструкциями из копий и веток, накрытых плащами. Под деревьями запылали костры, а по воздуху поплыли соблазнительные запахи.
— Вот бы раздобыть свежего мяса, — с подозрительной вкрадчивостью сказал Скули, дождавшись моего «приземления» у костра.
— А где его здесь возьмешь? — равнодушно пожал плечами я, осматриваясь вокруг.
Мои помощники свое дело знали туго. Воган заканчивал оградку вокруг замершего в глубоком сне Дубка, а Элбан колдовал у котелка. Судя по запахам, нам подбросили припасов, потому что на последней ночевке сухое мясо закончилось, и вечно голодный Воган уже поглядывал на мешки с кормом для хах-ковая. Да и того корма оставалось очень мало. Интересно, пополнил ли Элбан запасы пропитания для Дубка? По идее, должен. Он вообще сначала думал о благосостоянии зверей, затем о моем, а уже после этого шла забота о племяннике и себе.
После того как мы сошли на берег, расход корма для Дубка вырос в два раза, что тоже было довольно скромно. Не знаю, к какому зоологическому виду принадлежали они — в зоологии я не силен, а преподаватели в школе поводырей почему-то обходили этот вопрос стороной, — но еще при первом знакомстве я заметил, что температура тел и хах-ковая, и коваев очень низкая. Скорее всего, этим и объяснялись их скромные аппетиты.
— Так что там насчет свежего мяса? — не унимался Скули, осознав, что тонкие намеки пролетают мимо моего сознания.
— А с чего ты взял, что я знаю ответ на этот интересный вопрос?
— Ну у тебя же есть ковай.
— И что?
— Говорят, они хорошие охотники.
— Скули, возможно, это так и есть, но проверить прямо сейчас твою идею все равно не получится. В лесу находится многотысячная армия. Тут даже крысы закопались на пару метров под землю, а крупная дичь перебежала на другую сторону леса.
— Жаль, — вздохнул викинг и тут же переключился на Элбана. — Эй, кашевар. Долго нам еще ждать твоей стряпни? Раз нет свежего мяса, дай хоть сушеного поесть.
— Скажи-ка, мой прожорливый друг, с чего это ты решил, что мы должны заполнять твою ненасытную утробу?
— Так ведь до этого же кормил. — Веселость Скули немного угасла.
— Вот и я думаю, почему не задал этот вопрос раньше? Ведь припас на тебя выдают вашим кашеварам.
— Да ладно тебе, старик. Вообще-то я никуда не спешу. Так что вполне подожду, пока ты закончишь готовить. — Теперь голос викинга звучал заискивающе.
Его реакция была вполне понятна, ведь Элбан готовил намного лучше любого викинга. Я невольно улыбнулся, слушая эту перепалку. На душе стало спокойно. Страх и напряжение недавнего боя отпустили окончательно. Возможно, когда-нибудь и мне удастся стать настоящим солдатом, который способен шутить через секунду после того, как смерть пронеслась на расстоянии волоска, и спокойно поглощать кашу на поле боя рядом с растерзанными трупами.
Гастрономический спор постепенно утих, и обиженный Скули демонстративно ушел в лес. Оба его товарища не обладали такой тонкой душевной организацией, поэтому остались на месте. Они, так же как и я, прекрасно знали, что Элбан накормит всех — даже Говоруна, обиды которого хватит максимум до момента готовности каши.
Приятный вечер и сытный ужин расслабил не только меня, но и всю команду. Разговор потек плавно, постепенно склоняя к откровениям. Чтобы не наговорить лишнего, я отмалчивался, а вот остальные не особо скрывали, о чем грезили. У Вогана ничего особенного в стремлениях не было — он хотел стать поводырем и, несмотря на все слова дяди, не прекращал надеяться. Скули мечтал о славе, собственной жене и куче ребятишек, а вот желание Элбана меня удивило.
— Чего хочется старику на склоне лет? Только покоя, — словно сам себе проговорил мой подчиненный, вглядываясь в затухающие угли костра. Слова Скули о славе и семье явно разбередили ему душу. — Жениться мне уже поздно, но не хотелось бы после ухода из корпуса становиться обузой родичам.
— Неужели ты с детства хотел всю жизнь быть солдатом и убирать навоз за зверями? — с поддевкой, но необидно спросил викинг.
— Была у меня мечта стать управляющим, — улыбнулся Элбан, и в его глазах зажглись особые искорки. Видя непонимание викинга, он добавил: — У каждого дворянина есть управляющий, который носит с собой знак высшего доверия. Такого человека все уважают не меньше господина. А если он мудр и справедлив, то уважение десятикратно увеличивается.
— Командовать любишь? — не успокаивался Говорун.
— И это тоже, — не стал скрывать Элбан. — Но важнее то, что у управляющего всегда есть чем заняться. Его жизнь не бывает скучной. Да и головой работать куда лучше, чем руками.
Что ж, вполне нормальная мечта для человека, выросшего рядом со справедливым начальством. Хотя что-то подсказывало мне, что дело с управляющими не везде так гладко. Наверняка есть места, где их не очень-то любят и детишки вряд ли мечтают повторить карьеру деспотичного самодура. Конечно, если не считать тех, кто хочет вырасти и в отместку за детские обиды показать всем «кузькину мать».