И призрак с преувеличенно-бодрой улыбкой устремился к потолку.
— Что это с ним?
Моран усмехнулся одним уголком рта.
— Ему неловко, что он нарушил наш договор.
— Никому про тебя не рассказывать?
— Именно.
— Не сердись на него, я первая начала его расспрашивать…
— И смогла, наконец, удовлетворить своё женское любопытство.
— Только отчасти. Ведь ты сам мне больше ничего не расскажешь?
Он неопределённо хмыкнул, что можно было расценить как «нет» или «когда-нибудь позже». Я решила не уточнять.
— Гордин!
Он резко привстал на локте, скривился и снова лёг.
— Не называй меня так.
Я посмотрела ему в глаза.
— Я спасла тебе жизнь, Гордин. Я могла бы уйти с Киром и оставить тебя умирать в этой дурацкой комнате. Но я осталась. И потому сейчас я могу себе позволить не подчиниться. Я хочу называть тебя Гордин. И я буду называть тебя именно так. Если тебе это так неприятно — можешь меня заколдовать или отрежь язык. И перестань так дико на меня таращиться, а то я сейчас уйду.
Я, наконец, отвела глаза, запоздало поражаясь собственной смелости. Моран-Гордин долго молчал; я уже решила, что он снова заснул, как вдруг почувствовала лёгкое прикосновение.
— Никогда не думал, что красивая девушка может быть ещё и умной, — с невесёлой иронией произнёс он. — Но ты, кажется, снова права, моя маленькая спасительница… Я сейчас у тебя в долгу. Наверное, не стоило втягивать тебя в эту глупую историю… Но — так уж получилось. И, скажу честно, я рад, что ты оказалась здесь.
— Так я могу называть тебя Гордин?
— Да.
— Ну, спасибо. Так, давай-ка ты ещё поспи, а я пойду…
— Останься.
— Это приказ?
Колдун невольно прикусил губу.
— Это просьба.
— Хорошо.
Он не без труда закинул руки за голову и принялся изучать потолок.
— Лериэла.
— Да?
— А зачем ты вообще хочешь вернуться в Кальберру? Там намного лучше, чем здесь?
Я недоумённо пожала плечами.
— Не понимаю твоего вопроса. В королевский замок меня не тащили силой, я пришла туда добровольно.
— Только потому, что тебе некуда было идти.
— Потому что я встретила по-настоящему благородных, сострадательных людей, которые захотели мне помочь.
— И которые — вот удача! — оказались королевских кровей. Кто бы отказался от столь завидной доли!
— Дурак ты и ничего не понимаешь, — не выдержала я. — Да мне все эти титулы вообще до лампочки, наоборот, всё только напрягает и ограничивает. А уж приказывать слугам для меня и вовсе было пыткой, но что я могла сделать?! И вообще… Ты забыл одну маленькую деталь.
Гордин понимающе скривился.
— Лориан, твой золотой мальчик. Прекрасный принц, готовый бросить всё королевство к твоим ногам, мечта…
— Любой сопливой идиотки, — машинально докончила я.
Колдун скосил на меня глаза.
— Не знал, что ты о себе такого интересного мнения.
— Давай не будем обсуждать Лориана. Он и так, наверное, весь измучился…
— Бедный, бедный брошенный жених!
— Ну, хватит уже! — разозлилась я. — Ты и в самом деле бессовестный! Сам всё испортил, и ещё издевается!
— Извини, больше не буду. Позволь только последний вопрос.
— Ну?
— Ты любишь его так же сильно, как и он тебя?
— Я не могу сравнивать такие вещи.
— И всё-таки?
— Да что ты привязался?! Если я скажу «да», то тебе срочно станет стыдно, и ты меня отпустишь?
— Нет, конечно.
Я с трудом удержалась от непечатного эпитета в его адрес и встала.
— Гордин, ты наглец и больной на всю голову…
— Ага.
— …И мне надоел этот бессмысленный разговор.
— Поэтому ты лучше уйдёшь, чем ответишь на мой вопрос, — констатировал он.
— Ты не мой психоаналитик, и я не должна тебе исповедоваться.
— Какие заумные слова! Ты, конечно, права — в том, что ничего не должна. Даже посидеть ещё немного с увечным колдуном…
— Который в больном состоянии ещё более невыносим, чем в здоровом, — проворчала я. — Мне уже пора молоко за вредность давать…
— Ты проголодалась?
— Нет, а ты?
— Мне сейчас нельзя есть, это помешает регенерации. Так что давай ещё немного поговорим.
— О чём?
— О тебе.
— Обо мне неинтересно…
— Напротив.
Гордин не без труда сел; я поспешила подсунуть ему под спину подушку.
— Обычно я неплохо разбираюсь в людях. Профессия такая… Но твои мысли, поступки мне непонятны. Ты не боишься меня, хотя я часто даю для этого повод; ты не хочешь лгать даже ради надежды на освобождение. Ты не испытываешь восторга от собственных высочайших перспектив, они ведь всё ещё реальны. Почему? О чём ты думаешь?
— Я скажу тебе, и, может, ты, наконец, от меня отстанешь, — устало ответила я. — Мне трудно в вашем идеальном мире. Всё у вас непривычное, какое-то чрезмерное: и Лориан со своей неземной любовью, безупречный настолько, что даже тошно, и ты, злой колдун, с которым почему-то бывает ужасно интересно, и все эти тайны, магия… Мне надоело жить вслепую, ничего не решая, надоело чувствовать себя вещью, которую все друг у друга отбирают, не спрашивая, чего хочу я сама.
— И чего ты хочешь? Вернуться в Кальберру и выйти замуж за Лориана? Променять одну клетку на другую — но только золотую?
Я закусила губу.
— Спасибо, ты попал в точку. Возможно, я лишь пытаюсь убедить себя, что меньшее зло на самом деле — высшее благо. Да, я везде чувствую себя несвободной, везде мне приходится заставлять себя жить по чужим правилам. Ты спрашиваешь, чего я хочу — по-настоящему? Так вот: если бы у меня был выбор, я была бы сейчас у себя дома. В маленькой квартире вместе со своими любимыми родителями. Здесь я — всего лишь какой-то переходящий приз. А дома — личность, понимаешь? Сама принимаю решения, отвечаю за них и сама могу за себя постоять.
Гордин задумчиво кивнул и закрыл глаза; похоже, моя речь его утомила.
Не дождавшись ответа, я постояла минуту в нерешительности. Лучше бы ему спать в нормальном положении, а не полусидя, но и будить, если он уже заснул, жалко…
Я на цыпочках подошла к кровати и поправила сползающее одеяло, прислушалась к ровному дыханию колдуна… И вдруг сделала нечто для себя неожиданное — наклонилась и быстро поцеловала его прямо в свежий порез на щеке.
Его ресницы дрогнули, и я пулей вылетела из комнаты.
На следующий день мы встретились за завтраком. К моему изумлению, Гордин выглядел вполне здоровым, разве что более бледным. На месте вчерашней раны змеился тонкий беловатый шрам.
— Ничего себе темпы!! Да вы, батенька, просто колдун какой-то!
— Сказать по правде, я и сам удивлён, — признался он. — Так быстро восстановиться у меня никогда ещё не получалось. «Украшение» это должно было заживать неделю, а то и все две, а тут… Сказать тебе одну вещь? Только обещай не смеяться… Мне приснилось, что ты меня поцеловала, и от этого рана сразу затянулась.
Не знаю, говорил ли он искренне или хотел посмотреть на мою реакцию, но я благополучно покраснела и тем себя выдала.
Гордин порывисто встал.
— Это… было на самом деле?
— Извини. Это вышло… случайно. Я чувствую себя ужасно глупо.
— Зато я рад — ты даже не представляешь как… Спасибо.
Он взял мою руку и положил её себе на грудь, туда, где часто и гулко билось сердце.
— Может, ты поцелуешь меня ещё раз, чтоб и шрама не осталось?
Я замотала головой и выдернула руку.
— Стесняешься? Ну, хочешь, я глаза закрою? Давай проверим, вдруг ты тоже обладаешь целительской магией? Может, из тебя получится великая колдунья!
Это предположение невольно меня заинтересовало и сместило акценты.
— Ну, ладно. Только в самом деле закрой глаза. И не подглядывай!
— Не буду.
Гордин послушно закрыл глаза и слегка наклонился, но мне всё равно пришлось встать на цыпочки и ухватиться за его плечо. Шрам был довольно длинный, и я легонько провела по нему губами, потом, помедлив, лизнула языком, как кошка. Гордин судорожно выдохнул и, не открывая глаз, привлёк меня к себе.
— Ещё.
Я уткнулась в его распахнутую на груди рубашку, малодушно уступая желанию послушаться…
И тут на пороге возникла вездесущая Мирна с подносом.
— Ой, извините.
Она резво дала задний ход и уже из коридора крикнула во весь голос:
— Нет, Брент, погоди нести горячее — остынет! Там хозяева целуются!
Мы с Гордином рефлекторно отпрыгнули в разные стороны, красные до ушей. Потом посмотрели друг на друга и безудержно расхохотались…
— Как же я всё-таки рада, что тебя теперь можно называть нормальным именем. У того была ужасно мрачная энергетика…
— Мрачная что?
— Ну, в наших краях древнее имя смерти — Морана. Мне было неприятно лишний раз его произносить… Генетическая память, наверное.
— На всё-то у тебя найдётся какое-нибудь заумное объяснение! А с этим именем у тебя есть ассоциация?
— Есть, самая банальная, — усмехнулась я. — Гордин — гордость. Тебе подходит.
— Может, и так. А скажи, — вдруг спросил он. — Что означает твоё имя? Лериэла — какой-нибудь нездешний цветок или звезда?
Я улыбнулась и замотала головой.
— Сказать тебе, что ли, страшную тайну?
— Обожаю страшные тайны!
— Ну, так вот: на самом деле это не совсем моё имя, я придумала его под ваши традиции, чтобы не выделяться. Моё настоящее имя — Валерия, Лера. Честно говоря, я не помню, что оно означает.
— Хм… Лера?
— Так зовут близкие — родители и друзья. Мне нравится. Ну, это как Лориану сократить до Лоры или тебя — до Гора.
— Гор? Скажешь тоже…
— А что плохого, Гордин-мордин?
— Ах, так?! Лера — … хм…
Я захихикала и показала колдуну язык. Обидное детское «Лера-фанера» явно не придёт в голову жителю этого мира.
— Тогда твой Лориан — Лорик-кайорик! — победно объявил Гордин.
Зря радовался — эту изощрённую рифму я также не смогла оценить.
— Что такое «кайорик»?
— Мелкий ушастый зверь воот с такими зубами!
Он тут же изобразил этого местного «зайца», да так смешно, что я чуть не сползла со стула.
Надо же, ещё две недели назад я и подумать не могла, что с этим «страшным колдуном» мне будет так весело!
Проходили дни — и многие часы, которые я проводила с Гордином.
Я прекрасно понимала, что лгу самой себе, пытаясь общаться с ним на нейтральной дистанции. Меня всё больше тянуло к этому противоречивому человеку, от которого зависело сейчас моё будущее. Он не был до конца искренен со мной, не давал напрасной надежды на то, что собирается отказаться от своей запланированной мести. Мы старательно избегали говорить о том, что будет, когда истечёт отмеренный им месяц. Срок стремительно приближался и этим порой приводил меня в отчаянье. Я боялась — произойдёт что-то ужасное, непоправимое, и я не смогу этому помешать… Или всё же попытаться?
Как-то Гордин вместе со своим учителем решили детально «разобрать по косточкам» моё магическое дарование. Я, естественно, находила эту идею глупой, но они меня уговорили. Устроили что-то вроде теста с практическими заданиями на «колдовскую соображалку», Гордин даже храбро выпил приготовленное мной по книжке зелье — и результат их категорически устроил. То есть способности у меня явно были, их оставалось только развить.
Но откуда?! Драхмар с умным видом изрёк, что, по-видимому, это у меня наследственное, и красноречиво указал на бабушкин перстень. Это-де вещица просто пахнет колдовством, и прекрасно сочетается при этом с моей собственной (выражаясь современным языком) энергетикой. От предположения, что кольцо как магический артефакт вполне могло поспособствовать моему сюда перемещению, я просто села. Что за бред?! Хотя… Вдруг вспомнилось, как мама когда-то рассказывала, что это кольцо — не просто фамильная ценность. Согласно семейной легенде, его передавали только по женской линии, и все девочки строго через поколение обладали какими-нибудь необычными способностями. Её мама, а моя бабушка, например, всю жизнь гадала на картах (конечно же, не афишируя это антикоммунистическое занятие), причём её гадания всегда стопроцентно сбывались. Она неплохо зарабатывала на своём таланте и умудрилась даже не угодить за это в места не столь отдалённые; наоборот, к ней частенько шастали тайком весьма непростые люди… Она также предсказала маме ранний брак и рождение дочери, то есть меня, и завещала всячески развивать мои дарования, в коих заранее не сомневалась. Её собственная бабка, к слову, вроде бы родила дочь не от законного мужа, а чуть ли не от какого-то великого князя, и славилась в своё время «неземной красотой» и «волшебным голосом», но это уже непроверенная информация… Так что почему бы в такую семью до этого не затесалась и какая-нибудь профессиональная колдунья или хотя бы опытная травница, которой молва приписала умение чаровать? Надеюсь, хоть не порчу наводить, только этого мне не хватало…
Может ли быть так, что старинный семейный артефакт всё же сыграл свою роль в истории с перемещением витающей в облаках хозяйки? Она рисовала свой придуманный мир и вкладывала в него так много своей энергии, что в конце концов «вынудила» какие-то неведомые силы осуществить тайное желание оказаться в нём? Эх, если бы глупышка тогда знала, чем всё это обернётся…
Я взяла себя в руки и постаралась не отвлекаться на бессмысленные стенания типа «ах, если это правда, выходит, я сама себя сюда и сослала, тупая колдунья, где были мои мозги, и как вернуть всё обратно??» Как вернуть, по крайней мере попытаться — вот вопрос, над которым стоило ещё раз хорошенько поразмыслить, но позже, когда разрешится нынешняя мучительная ситуация. А пока я усиленно читала данные Гордином книги по технике колдовства, изучала травы и пыталась сотворить простые бытовые заклятья. Получалось, кстати сказать, неплохо… Я заикнулась было о желании научиться и чему-нибудь посложнее, вроде боевых заклинаний, но Гордин категорически отказал под предлогом, что для этого нужна гораздо более серьёзная, многолетняя подготовка. Пока он несёт за меня ответственность, то не собирается рисковать моим здоровьем и, возможно, жизнью. Оставалось язвительно сказать ему «спасибо» и смириться с тем, что с опытными колдунами мне пока не тягаться и в случае чего заметно повлиять на ситуацию я не смогу.
Между тем Гордин со временем и сам нервничал всё больше, хотя и старался этого не показывать. Он мог замолчать на полуслове, размышляя о чём-то о своём, то вдруг вскакивал и куда-то уходил прямо посреди обеда, а однажды, разозлившись на какую-то мелочь, выхватил у Мирны и расколотил об пол целый поднос с посудой. Потом он неизменно извинялся за своё невежливое поведение, но даже неугомонный призрак предпочитал пока держаться от него на расстоянии.
Мне не помешало бы сделать то же самое. Но я не могла…
Сколько раз я ловила на себе мрачный тоскливый взгляд колдуна, сколько раз я вставала, чтобы подойти к нему, поговорить, наконец, по душам, обнять… Но вместо этого просто уходила. Гордин тоже ещё раз попытался меня поцеловать, но я вывернулась и смогла как-то обратить это в шутку. Он всё понял и больше попыток не возобновлял…
Мы напоминали сейчас двух танцоров — шаг вперёд, два шага назад, снова сближение и снова поспешное бегство… Я душевно вся измучалась, но продолжала, как и он, изображать, что всё в порядке.
Мы сидели в «каминной столовой» и молчали. Я облокотилась о высокую спинку кресла и неотрывно смотрела на огонь, Гордин устроился напротив, цедил вино и беспокойно ворочался на месте. Потом встал, медленно приблизился и сел у моих ног. Осторожно прикоснулся к струящимся почти до пола волосам и вдруг со стоном зарылся в них лицом. Я застыла, неимоверным усилием воли заставив себя не поворачиваться.
— Что же ты со мной делаешь… Кто тебя создал на мою голову?!.. Зачем всё это, какой теперь в этом смысл?! Ты меня заколдовала, ведьма зеленоглазая…
— Хочешь, чтобы я ушла? Отпусти, я уйду, и мы оба не будем мучаться. Отпусти меня, Гордин…
— Нет! Я не могу! Не проси меня об этом… Никогда.
Я с трудом удержала рвущиеся наружу слёзы.