– И то, что ты видишь без очков, связано с этим?
– Не ваше дело, – огрызнулся я и пошел мимо топчущихся на месте быков. Интересно, как дела у Лэна…
Навстречу мне попались несколько охранников, но я уже надел свою «повязку», и те ничего не заподозрили. Лишь один проводил меня взглядом… но не враждебным, а скорее смущенным и виноватым.
Торговца и его рыжую дочку я нашел у самого края болота. Они о чем-то оживленно спорили, торговец держал девчонку за плечо, а та все норовила сбросить его руку.
– С вашей женой все в порядке, – сказал я, подходя.
Торговец кивнул. Вяло как-то кивнул, отводя глаза… И сразу же потянул из кармана очки – прикрыться от Настоящего взгляда. Мне стало нехорошо.
– Что случилось? – спросил я.
– Реату чуть не украли, – хмуро сказал торговец.
Мне показалось, что я понял, к чему он клонит, и перешел в наступление:
– Не украли же! Значит, нечего нас обвинять!
Торговец молчал, а его противная дочка шмыгнула носом.
И тут я понял.
– Где Лэн? – обмирая, прошептал я. – Где Лэн?
– Рассказывай, – хлопая девчонку по плечу, сказал торговец. Посмотрел на меня и добавил: – Мне очень жаль, можешь поверить. Я понимаю, что такое друг, тем более у вас, Крылатых.
Я молчал, глядя на Реату. Та, не поднимая глаз, пробормотала:
– Мы стояли, и Лэн все нудел, чтоб я осторожно себя вела, ну я разозлилась и отошла…
– Где он, дура?! – заорал я.
– Его Летящие утащили, Данька, – сказала девчонка. Вздохнула и с нелепой гордостью добавила: – Он меня смело защищал.
– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – неожиданно поразившись ее словам, спросил я.
Реата пожала плечиками:
– Он твое имя выкрикнул, когда его утащили…
Снова вздохнув, Реата самокритично сказала:
– Не надо было мне отходить от каравана…
Я почувствовал, как внутри у меня все похолодело. Положил руку на меч и пошел к девчонке. Сам не знаю, что я собирался делать.
– Осторожно, Крылатый, – тихо, но с угрозой сказал торговец. – Не ошибись.
Я продолжал подходить к ним. И тут между нами мелькнуло светящееся пятно. Солнечный котенок прыгнул на камень передо мной и сказал:
– Он прав. Не ошибись.
Реата охнула, торговец отступил на шаг. Если они и обращали внимание на Котенка, то видели его несветящимся и неговорящим. Но мне на них сейчас было наплевать.
– А ты еще указываешь?! – крикнул я Котенку. – Где ты был? Почему бросил Лэна?
Котенок провел лапкой по мордочке, потом кивнул и сказал:
– Допускаю. Я виноват. Наказывай меня, а не эту глупую девочку. Тем более что ее отец вряд ли позволит тебе рукоприкладство.
Сев на камни, я заплакал. Повязка мешала, я стянул ее и бросил в топь. Не буду больше ни от кого скрываться. Никогда не буду! Ненавижу их всех – и Летящих, и Крылатых, и торговцев.
Я вдруг понял, что у меня был друг. Настоящий, потому что мы с ним вместе рисковали жизнью… и вообще стали как братья. Братья тоже могут и ругаться, и драться, только все равно друг друга любят.
А теперь у меня нет друга.
– Мальчик… – Торговец провел ладонью по моей голове, и от горя я даже не отстранился. – Не плачь. Я сочувствую.
– Что можно сделать? – спросил я.
– Они прилетят, чтобы обменять свои товары на наши, – уверенно сказал торговец. – Я предложу им выкуп за твоего друга.
Плакать я перестал. Появилась какая-то надежда, и сразу захотелось действовать.
– Его не убили? – робко спросил я.
– Нет, – поколебавшись, сказал торговец. – Ты что, не понимаешь, что Летящие сделают с Лэном?
– Нет…
– Превратят в Летящего.
Меня замутило. Я вспомнил свой сон… про Лэна, идущего навстречу с мечом. А еще я представил его укутанным во тьму, с черными провалами глаз, и мне стало жутко.
– Котенок… – прошептал я.
– Что, Данька?
– Посоветуй что-нибудь!
– Торговец прав, – нехотя повторил Котенок.
– А если отбить его? – спросил я, вставая. – Ну? Слабо?
– У них мечи из мрака, – очень тихо сказал Котенок. – Таким мечом очень легко погасить Настоящий свет. А я… я ведь совсем не умею драться, Данька. У меня только когти и зубы. Очень маленькие когти и зубы.
В отдалении стояли все люди нашего каравана. Я посмотрел на них – и почувствовал, как вздрагивают они от моего взгляда. От Света, который живет теперь в моих глазах.
– У меня Настоящее зрение, – сказал я Котенку. – Это ведь может помочь?
– Не уверен. В твоих глазах Свет. Ты увидишь лучшее, что есть в человеке. Это может помочь, только если в них еще осталось добро. Сомневаюсь… А в глазах Летящих – тьма. Они увидят твой страх, и твои ошибки, и твою боль. Гораздо удобнее, чтобы причинить вред.
«И все же Летящий испугался моего взгляда», – подумал я. Но спорить с Котенком не стал. Повернулся к торговцу и спросил:
– Ты действительно сможешь выкупить Лэна?
– Я буду торговаться до последнего, – твердо сказал торговец. – В той мере, в какой торговался бы за собственную дочь.
Я ему не поверил. Но это была какая-то надежда.
* * *
Летящие вернулись через полчаса. Не все и уже без мечей. Они опустились на краю болота, и торговец в одиночку подошел к ним. Как ни в чем не бывало!
Я сидел метрах в ста, поглядывая то на башню, где сейчас был Лэн, то на сгустки тьмы, обступившие торговца. Врет он или нет? Сможет ли выкупить Лэна?
Минут через пять торговец взмахнул рукой, и охранники медленно отошли от животных. Летящие не то прыжками, не то перепархиванием двинулись к быкам. Стали отстегивать от упряжи тюки и взлетать с ними. Каждый нес по пять-шесть тяжеленных тюков. Ого…
Не глядя, я провел рукой по шершавому камню, на котором сидел, нащупал Котенка и бесцеремонно посадил себе на колени. Спросил:
– Они договорились?
– Не знаю, – виновато ответил Котенок. – Мало ли как у них принято торговать. Сейчас нам скажут…
Летящие, нагрузившись сверх всякой меры, тяжело полетели к башне. Навстречу им двигались другие, тоже с тюками, которые они сваливали перед торговцем. И такие рейсы повторились раз десять. Каждый раз, когда нагруженные Летящие приближались к нам, я с надеждой вглядывался в их полет.
Лэна не было.
Лишь когда последние Летящие с остатками груза скрылись, я подошел к торговцу. Тот выглядел довольным и веселым. Правда, при виде меня посерьезнел.
– Не вышло, Данька, – без всяких церемоний сказал он. – Увы. Они не согласны отдать мальчика. Понимаешь, Летящие не размножаются как люди, пленники для них – единственная возможность увеличить свою численность. Не грусти. Ты получишь плату за двоих, и еще…
– Ты либо гад, либо лжец, – тихо зверея, сказал я. – Сними очки!
Торговец медлил.
– Сними! Или я убью тебя, клянусь!
Торговец вздохнул и снял очки. Правда, добавил:
– Я не боюсь угроз. Но хочу, чтобы ты убедился в моей честности.
Это немножко трудно – смотреть на человека Настоящим взглядом. Видеть, как плавится лицо, перетекая в иные формы, теряя возможность притворяться, скрывать что-либо…
– А ты не врешь, – с неожиданным облегчением сказал я, глядя на торговца. – Ты просто сволочь. И даже за собственную дочь не отдал бы больше, чем предлагал за Лэна.
Торговец поежился, как на холодном ветру. И снова нацепил очки.
– Сейчас мы собираем их товар, грузимся и уходим, – сухо сообщил он. – Ты подчиняешься моим приказам?
– Я помогу упаковаться, – кивнул я. Котенок за моей спиной мяукнул от удивления. Торговец повеселел.
– Ты очень странный мальчик. Очень-очень. Но я рад, что ты воспринял свою трагедию мужественно и…
– Я помогу вам упаковаться и дойду с караваном до ущелья, – оборвал я его. – Потом вернусь за Лэном. А если не смогу его спасти, догоню караван и убью тебя. Веришь, что я это сумею?
– Я с тобой полечу, – в очередной раз заявил Котенок, когда шум уходящего каравана стал едва различим. – В конце концов, я виноват. А у меня есть волшебство…
– И еще двадцать коготков, четыре маленьких клыка и более мелкие зубы.
– Что, посчитал уже? – обиженно начал Котенок. Но замолчал – наверное, понял, что сейчас не время для мелких обид и подначек. Стал умываться, как всегда, когда был чем-то смущен. Потом предложил: – Давай сделаем так, Данька. Я подлечу к башне с одной стороны и отвлеку Летящих. А ты постараешься проникнуть потихоньку и освободить Лэна.
– Ладно, – невесело согласился я. – Начнем.
Мы прятались в ущелье, и Летящие нас разглядеть не могли. Вряд ли им придет в голову, что кто-то рискнет штурмовать башню. Тем более что их там целая куча…
Расправив Крыло, я придирчиво осмотрел его. Оно было новым – то, которое ранил Летящий, пришлось выбросить. Еще одно было туго скатано и приторочено к поясу. Для Лэна.
– Удачи тебе, Данька, – сказал Солнечный котенок.
– И тебе тоже, – пожелал я.
Низко-низко, над самыми скалами, я полетел, огибая долину. Выбрал удобную расщелину и залег там, глядя на башню. Она торчала посреди болота, как черная свеча на пироге из дерьма. В окнах дрожала тьма – я чувствовал ее даже на таком расстоянии.
А еще я чувствовал, что там – Лэн.
Когда маленькая светящаяся искорка – Солнечный котенок – вылетела из ущелья и понеслась к башне, постепенно набирая высоту и скорость, я понял, что мое время пришло. Расправив Крыло, я прыгнул со скалы, поймал ветер и помчался, почти не шевеля Крыльями. Странно, что совсем недавно я боялся высоты. Это оказалось так просто – летать…
У основания башни я приземлился, сложил Крыло и посмотрел вверх. Котенок описывал круги над вершиной, как мотылек вокруг лампы. Здорово, если Летящие отвлеклись на него и меня не видят… Настоящим взглядом я окинул камни, из которых сложили башню, пытаясь увидеть дверь. И увидел. Деревянную, сбитую из грубых досок. И как я ее сразу не заметил?
Схватившись за ручку – грубо прибитую деревяшку, – я дернул дверь на себя. И в глаза мне ударил свет!
Вряд ли его можно было назвать Настоящим. Он сложился из серого вечернего сумрака, и резкого света фонарей, и кинжальных пучков света из окон… Ой-ой-ой, как тяжело с Настоящим зрением смотреть на электрические лампы!
Дверь была Потаенной. Второй из трех, ведущих на Землю. Я стоял перед порогом, который вел на площадь. И площадь эту, выложенную древней брусчаткой, с гуляющим народом, с перезвоном курантов, отбивающих какой-то вечерний час, узнал бы в моей стране любой первоклассник. Даже не бывавший в Москве, как и я.
В нашем мире Потаенная дверь тоже выходила из какой-то башни. Несколько прохожих уже удивленно таращились на меня: мальчишку в странном черном комбинезоне, с горящими глазами. Какой-то коротко стриженный парень, праздно болтающийся среди толпы, вдруг начал энергично проталкиваться в мою сторону. Да, объясняться придется долго…
Я стоял на пороге, чувствуя зловонный холод болота за спиной и теплый, душный воздух большого города на лице. И понимал, что ни с кем объясняться не придется.
Может, я и хочу домой. Может, я и трус… ну, немножко. Но я не подлец.
Последний раз глянув на площадь, на какой-то огромный магазин напротив, на древние камни под ногами, я сделал шаг назад. И Потаенная дверь захлопнулась, словно только и ждала моего решения.
– Пусть думают, что померещилось, – сказал я себе, глядя на деревянную дверь, медленно зарастающую камнем. – Можно будет еще вернуться…
Но почему-то я знал – эту Потаенную дверь мне уже никогда не открыть.
На подрагивающих ногах, чувствуя, как подламываются коленки, я обошел башню Летящих.
Дверей здесь больше не было. Никаких – ни обычных, ни Потаенных. Летящие прекрасно обходились площадкой наверху.
Но ведь оставались еще и окна! Узкие для взрослого, но вполне пригодные для меня!
Одно из окон оказалось довольно низко, на уровне моего лица. Я глянул в него – и отшатнулся.
Мрак. Густой, черный, непроницаемый мрак. Лишь через несколько секунд я понял, что в окно вставлено стекло, такое же, как в черных очках торговца. Я ударил кулаком – никакого эффекта. Тогда я достал меч и несколько раз рубанул по стеклу клинком.
Потом ударил рукояткой меча.
Ни-че-го. Не так-то просто разбить темноту.
Я стоял у подножия башни, кожей чувствуя, как истекают последние минуты. Либо я пройду… либо можно уже не спешить.
Я смотрел на окно, и ненависть, перемешанная со страхом, закипала в душе. Надо разбить стекло. Я должен. Я смогу!
Черная гладь, затягивающая узкое окошко, задрожала. Словно мой взгляд толкал стекло сильнее кулака или стали. Я мог бы удивиться – и, наверное, все бы пропало. Но меня сейчас ничего не могло удивить. Я смотрел на тьму, и та корчилась, гнулась под взглядом, пока не раздался тихий хруст и стекло не разлетелось тысячей мелких осколков.
А теперь у меня не было времени удивляться. Подтянувшись, я протиснулся в окно и спрыгнул внутрь башни.
Маленькая комнатка. Закрепленный на стене факел, горящий черным пламенем. Я даже почувствовал его свет – не увидел, а почувствовал, как ледяное дыхание на коже.
Больше в комнате не было ничего и никого. Одна дверь, под самым потолком – маленькое окошечко, забранное решеткой, ведущее внутрь башни. Наверняка не для обзора, а для вентиляции.
Где же мне искать Лэна? Узников обычно держат на вершине башен… Я толкнул дверь, но та не поддалась.
Ломать? А смогу ли? Это ведь просто крепкое дерево, а не стекло из тьмы… Я посмотрел на осколки стекла – и наконец удивился: они стали самыми обычными. Только на некоторых дрожала багрово-черная жидкость, взявшаяся невесть откуда.
Не знаю, что бы я сделал в конце концов, не будь в комнате так тихо. Но в башне царила мертвая тишина, лишь в окне робко шелестел ветер. И я услышал стон – слабый стон через зарешеченное окошечко под потолком.
Какой же я дурак! Это обычных узников могут держать наверху. А Крылатых должны запереть как можно ближе к земле.
И комнатка, где я оказался, наверное, была тюремной камерой. Такой же, как соседняя, откуда донесся стон Лэна.
3. Я учусь убивать
К окошечку под потолком я добрался легко. Стены внутри были из таких же неровных камней, как и снаружи, по ним лазать – одно удовольствие. Вот только свет из глаз мог меня выдать, а повязку я выбросил.
Хорошо еще, что Настоящим зрением я видел и сквозь веки.
Вцепившись в решетку, я заглянул в соседнюю камеру. И внутри у меня все похолодело.
Вначале я увидел Лэна. Он лежал на железном столе посреди комнаты, без Крыла и вообще совершенно голый, только очки ему оставили. В углах стола торчали какие-то крюки, к ним кожаными ремнями были привязаны его руки и ноги.
Рядом со столом сидели на корточках двое Летящих. И негромко разговаривали – я не-то слышал их, не-то читал по губам.
– Тот, кто светил, улетел.
– За ним погнались.
– Откуда Настоящий свет? Кто он?
– Если поймают того, кто светил, – мы узнаем. Если нет – пусть думает Нынешний.
– Это его обязанность.
– Да. А наша – делать Летящих.
– Начинаем.
– Начинаем.
Летящие поднялись, подошли к стене, где на полках стояли колбы и банки с мутными жидкостями, валялись жуткие на вид инструменты, висели маленькие тазики и противни… Стали деловито отбирать какие-то предметы. Потом вернулись к столу.
Лэн задергался, но вырваться, конечно же, не смог.
– Не бояться, – знакомым тоном сказал один из Летящих. Да это же тот, с которым я дрался! – Не противиться. Если ты сам захочешь стать Летящим, тебе будет веселее.
– И не так больно, – добавил второй Летящий, раскладывая на столе под боком у Лэна изогнутые, маленькие, как скальпели, ножи; стальные крючки, пустые колбы, два маленьких тазика…
– Гады… – прошептал Лэн. – Гады. Я вас ненавижу.
– Это будет недолго, – выгружая инструменты и склянки, сказал мой недавний противник. Лишь одну колбу, наполненную непроницаемо черным раствором, он оставил в руках. – К вечеру ты будешь с нами.