— Сдавайтесь, сэр рыцарь! Вы пришли не с миром, но здесь не хотят Вашей крови! Ваши солдаты уже пленены. Покажите же им пример благоразумия!
И тут силы окончательно оставили незадачливого рыцаря. Разочарование было таким горьким, что он опустил меч, и ему стало все равно.
Во внутреннем дворе тоже не обошлось без крови. Грохот опущенного моста прозвучал, как сигнал, и нервы заговорщиков не выдержали. С ревом, Де Севр кинулся вперед, и его принял сэр Алан, наставник Джейсона. На стороне Де Севра была ярость отчаяния, но сэр Алан был гораздо опытнее, и спокойнее. Мощные и беспорядочные выпады нападавшего были встречены уверенными расчетливыми блоками, после чего меч Де Севра сломался пополам, и рыцарь был вынужден сдаться.
Однако, не все пришедшие с ним смогли смириться с пленом. Часть нападавших сдалась, другие, пострадав от стрел, тоже выбыли из сражения, но оставшаяся горстка предприняла попытку столь же отважную, сколь и безумную.
Ева стояла у окна и осторожно выглядывала во двор. Сражение кипело внизу. Ей было все хорошо видно. Она видела, как отряд нападавших, окруженный со всех сторон, отбивавшийся с отчаянием обреченных, вдруг сделал слаженный бросок, как по команде, и оказался в опасной близости от лестницы, ведущей в донжон. Защитники не ожидали этого. Лестницу не убрали, чтобы не насторожить раньше времени Де Севра и компанию, но предполагалось, что до обороны донжона дело не дойдет. Во фланг нападавшим ударил небольшой отряд, во главе его Ева увидела Китни, но их отбросили.
«Сейчас они будут в донжоне», — поняла она. Внизу только Роджер, он собирался спуститься во двор, но ходит ещё медленно. Кроме него там есть только двое солдат на всякий случай, никто не предвидел такого поворота событий. Их надо предупредить! Она побежала вниз. На площадке перед большим залом стоял Роджер в доспехах. Ева бросилась к нему.
— Несколько солдат прорвались к донжону, скоро будут здесь, — торопливо сказала она. Роджер нахмурился.
— Оборону лучше держать на этой площадке. Ход в нижние этажи закрыт с начала штурма. У них один путь — наверх. Иди к себе, Ева, и не выходи из комнаты.
— Я останусь здесь, и постараюсь быть хоть чем-то полезной.
— Об этом не может быть и речи!
— Роджер! Если они прорвутся наверх, ты знаешь, что будет со мной! Я не намерена переживать это снова! Уж лучше я умру здесь!
Несколько мгновений он смотрел на нее со странным выражением, потом, наконец, принял решение.
— Хорошо. Беги в оружейную и возьми самый большой и толстый щит. Верх лестницы слишком широкий. Мы сделаем его уже. Поставь щит поперек прохода, вплотную к стене, скройся за ним, чтобы тебя не было видно, и держи что есть сил. Я скажу, когда можно будет отпустить.
Оружейная была недалеко, но притащить оттуда щит было очень трудно. Самый крепкий на вид прямоугольный щит был сделан из толстых дубовых досок, обитых кожей, и густо усеян стальными бляхами. Это был массивный парадный щит, предназначенный для демонстрации герба. Ева сначала вообще не смогла его поднять. Только страх, придал ей сил, и она с трудом столкнула эту громадину с крюка, на котором он висел. Щит со страшным лязгом ударился об пол. Она с усилием приподняла один край и потащила его волоком. Роджер уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу на верху лестницы. Внизу, на третьем этаже, слышался шум и невнятные крики. Она дотащила щит до первой ступеньки и установила его нижним краем в шов между плитами, которыми была выложена площадка, прижав торцом к внешней стене. Повозившись немного, она продела руки в кожаные петли на внутренней стороне щита, хоть для этого ей пришлось сесть на пол. Теперь щит располагался у нее за спиной, как рюкзак. Ногами она уперлась в приподнятый край одной из плит. Так сидеть было не очень удобно, но позиция показалась ей надежной. Роджер одобрительно покосился в ее сторону, и тут же, как будто по команде, раздался топот окованных железом ног по лестнице. Вопли «Де Севр! Де Севр!» перекрыл мощный рев Роджера:
— Собаки! Де Севру нечего делать в Блэкстоне, провалитесь в преисподнюю!
И сразу же за этим — жуткий удар. Ева успела только увидеть, как сверкающие локти Роджера описали дугу, мелькнула крестовина гарды, потом лязг, чей-то вой. Но Роджер остался стоять на ногах, только плечи и локти заходили ходуном. И снова грохот, и лязг, и вопли, и уже не разобрать слов. И вдруг — как тараном кто-то ударил в щит с той стороны, даже загудело в спине и отдалось в голову, а потом — снова! Но она уже не боялась. Основной удар атаки принимал на себя Роджер, ее щиту доставались только случайные удары, но они тоже были очень сильными. Если щит проломят, ей конец, но Еву тоже охватила горячка боя. «Только удержать, только удержать», — билось в мозгу. Роджер старался изо всех сил. Лестница была слишком узкой, чтобы они могли навалиться на него всей толпой, поэтому рыцарь все время сражался только с одним противником, но остальные напирали снизу на передних, и его могло снести массой. Видимо нападавшим здорово мешал выставленный щит (все же не зря Роджер придумал эту хитрость), они не могли обойти его через площадку, и время работало не на них. В какой-то момент Ева почувствовала, что на щит навалилась страшная тяжесть. Она уперлась ногами так крепко, как только могла, казалось, что все кости трещат. В глазах темнело, но тяжесть все нарастала. Роджер упал на одно колено — видимо сказывалась слабость не до конца зажившей кости, но его руки продолжали двигаться мерно и ловко, и даже, казалось, он увеличил скорость нанесения ударов. И все же неприятная развязка казалась близкой и неотвратимой… Но в этот момент снизу раздались крики: «Блэкстон! Блэкстон!» и грохот сражения как будто раздвоился, сместившись вниз, и в нем появились какие-то новые ноты. «Блэкстон! Блэкстон!» — снова раздалось уже ближе. Давление на щит резко ослабело. Ева узнала голос, крикнувший «Блэкстон!», и похолодела — Джей! Ему же только пятнадцать! Он ведет подмогу, чтобы спасти родителей! Если его убьют… Она не хотела думать об этом. Роджер махнул мечом в последний раз. Шум боя постепенно затих. Ева слышала удаляющиеся грубоватые окрики — видимо, уводили пленных. Спокойные шаги снизу возвестили о том, что всё кончено. Роджер поднял забрало шлема, тяжело дыша.
— Отец! Ты ранен? — Ее сердце ликующе забилось. Джей! Он жив! Она пока не могла его видеть, он стоял на верхней ступеньке лестницы.
— Нет, просто проклятая нога отказалась служить! Напрасно Ева ее не отрезала! — Опираясь на Джея, Роджер тяжело поднялся на ноги.
— Мама? Где она, что с ней?!
— Ты не поверишь, сынок! Она здесь!
— Где???!!!
— За этим щитом. Мы защищали эту проклятую площадку вместе. Леди Ева! Вы уже можете бросить, наконец, этот щит, все кончено!
Но Ева давно безуспешно пыталась это сделать. От напряжения руки и ноги свело, и они не желали разгибаться.
— Я не могу, — наконец простонала она, — не двигаются руки и ноги, слишком долго держала их в одном положении!
Джей поднялся на площадку и остановился перед Евой.
— Ох, мама, — сказал он с комично озадаченным выражением, — Теперь ты так и будешь ходить с этим щитом.
Ева хотела возмутиться, и даже открыла рот, но перевела взгляд на Роджера. Его лицо стремительно багровело, глаза выкатились из орбит, а щеки надулись, пытаясь подавить рвущийся наружу смех. Она нервно хихикнула, и тут же, как будто рухнули стены — ее муж и сын дружно захохотали, и она присоединилась к ним. Они смеялись — все трое, долго, облегченно, вытирая слезы, не в силах остановиться. И солдаты им вторили.
Сэр Роджер вскоре ушел в свою комнату, сильно хромая и опираясь на плечо одного из воинов. Леди Ева проводила его тревожным взглядом. По-видимому, кость все же выдержала, но взваливать на нее такие огромные нагрузки, как сегодня, конечно, было рано. Могли возникнуть осложнения. Но долго предаваться размышлениям было некогда — на нее вихрем налетела Мэри:
— Ох, миледи, миледи! Вы живы! Я Вас искала в комнате, не нашла, я так волновалась!
— Успокойся, Мэри, я тоже рада, что вижу тебя живой! Лучше скажи, велики ли потери?
— Говорят, наших человек пять убитых, все погибли во дворе, а на укреплениях и в донжоне — только раненые. Зато их солдат погибло — страсть! Всех раненых собрали в палатках во дворе. Только Китни отвели в его комнату.
— Как, Китни ранен? — забеспокоилась леди Ева.
— Да, мама, я даже видел, как это произошло, — вмешался Джей, — Он пытался остановить отряд, пробившийся к донжону. Сцепился с их предводителем — такой был огромный, как медведь, но Китни повезло, тот споткнулся о своего же упавшего солдата, и сам чуть не упал, а Китни и встретил его мечом, но тот тоже успел нанести удар снизу. Кажется, у Китни здорово поврежден бок.
— Тогда с него и начнем. Мэри, сбегай за моей сумкой наверх, и приходи к Китни, я уже буду там.
Глория, жена Китни, встретила леди Еву с заплаканными глазами. Рана оказалась не очень серьёзной, но болезненной. Порезаны грудные мышцы и надломлены два ребра. Внутренние органы к счастью, не пострадали. Леди Ева промыла рану, обработала антисептиком, и наложила тугую повязку, строго-настрого запретив вставать в ближайшие дни.
— Если ему станет хуже, — велела она, — посылайте за мной в любое время, но я думаю, все обойдется.
— Благодарю Вас, миледи, да благословит Вас Господь! Я пришлю к Вам Джонни, сынишку, если что — сказала Глория, — А пока я могу помочь Вам с ранеными. За моим мужем присмотрит наша дочь, ей уже 12 лет. Она Вас боготворит.
Ночь ползла к рассвету. Обезглавленная армия за стенами предприняла было попытку штурма, без особого, впрочем, энтузиазма, и, получив отпор, замерла в нерешительности. Утром дозорные с башен сообщили, что небольшие отряды потихоньку уходят восвояси, и, похоже, под стенами скоро совсем никого не останется.
В замке никто не спал. В кухне грели воду для раненых, слуги выносили убитых к воротам, чтобы на рассвете похоронить их где-нибудь в лесу, или отдать родственникам, если они придут за ними. Убитых было много только со стороны неприятеля — работа лучников, метальщиков и расчета катапульт.
Катапульты, кувшины с маслом и факелы, пропитанные нефтью — все это, как и схему обороны, придумал и разработал Джейсон. Он сам руководил боем на внешнем дворе. Все закончилось быстро, но тут ему сообщили о том, что в донжон прорвались враги, и тогда юноша собрал наспех отряд и повел его на выручку.
Погибших под стенами похоронили их товарищи. Раненых тоже было много, не меньше двадцати человек — и своих, и бывших врагов. Леди Ева распорядилась поместить их отдельно, чтобы кому-нибудь не вздумалось мстить, им тоже оказали помощь, так же, как своим.
Глава 7. Кубок вина
Леди Ева оперировала в своем медицинском домике. Во дворе развернули временный госпиталь. Раненых разместили в палатках. В основном, раны были средней тяжести — размозженные ткани, поломанные кости, сильные ушибы. Но трое были действительно тяжелыми — молоденький солдат, кажется, один из оруженосцев сэра Роджера, почти мальчик, с проломленным черепом, солдат в возрасте, у которого был разорван живот и еще один солдат с перерубленным позвоночником. Более легкие раны леди Ева поручила Мэри и Глории. Мэри уже вполне бойко справлялась с лечением несложных ран, но хирургии она боялась, как огня. Поэтому тяжелыми леди занялась сама.
Раненый в спину умер прямо на столе. Особенно долго леди Ева провозилась с раненым в живот — слишком много было внутренних повреждений, но то, что печень и селезенка не были задеты, давало некоторую надежду. Мальчик был, по ее мнению, безнадежен, но его мать, которая пришла сразу после окончания боя, смотрела на леди Еву с такой горячей мольбой, что, чувствуя себя последней обманщицей, она велела все-таки положить его на стол. Трепанация черепа давалась очень нелегко, из-за мелких осколков костей трудно было хорошо почистить рану, но, как ни странно, по окончании операции мальчик был жив. Ева была уверена, что это ненадолго. Снаружи уже давно был день. Усталость просто валила с ног. Но прежде чем идти спать, Ева решила заглянуть к мужу, проверить, как себя чувствует его нога.
Она медленно поднялась на ту самую площадку, которую они всего несколько часов назад так отчаянно защищали (женщины уже вымыли лестницу от крови), миновала вход в большой зал, свернула в небольшой коридорчик и толкнула тяжелую дубовую дверь. Она была не заперта. Леди Ева немного удивилась этому. Но еще больше она была удивлена, увидев то, что творилось в комнате. Ставни все еще были закрыты, и внутри царил полумрак, поэтому она даже не сразу поняла, что увидела. Стоявшая справа кровать под балдахином была пуста и не смята. Свечи в канделябре рядом с ней догорели до основания, воск стек и застыл причудливыми сосульками. Посреди комнаты стояли два кресла с высокими спинками, на сиденье одного из них — большая миска с уже давно остывшей водой, рядом были брошены куски чистого полотна, а в кресле сидел… сэр Роджер в полных доспехах. Сначала ей даже показалось, что он не дышит. Но он дышал. Правда, очень слабо и неровно. Вся его поза говорила о безмерной усталости. Голова в шлеме качнулась, когда стукнула дверь.
— Где ты шлялся, бездельник! — голос его звучал тихо, еле слышно, но в нем клокотал такой гнев, что леди Ева невольно поежилась, — Сейчас же иди сюда и помоги мне снять доспехи, если не хочешь, чтобы я приказал спустить с тебя шкуру живьем!
— Неужели Вы сидите так с самой ночи! — воскликнула леди Ева, обретя, наконец, дар речи, — Это же почти сутки!
— А-а, это Вы, миледи… Куда же подевался этот паршивец? Он оставил меня здесь, даже принес воды, и пошел за моим оруженосцем…
Голос сэра Роджера звучал совсем слабо.
— Ваш оруженосец — молоденький парнишка, ростом примерно с Джея, но чуть послабее на вид?
— Да, похоже, это он, Вы его видели?
— Тогда у меня плохие новости. У него очень тяжелое ранение в голову, я даже не уверена, что он сейчас жив. Если я теперь пойду кого-то искать, пройдет немало времени, все заняты, даже моя Мэри. Не знаю, хватит ли у меня сил, но придется мне Вам помочь.
Это оказалось гораздо сложнее, чем представляла себе леди Ева. Шлем удалось снять относительно просто. Сэр Роджер сразу стал дышать свободнее. Она с ужасом спрашивала себя, как он не задохнулся до сих пор. Такие случаи на турнирах были. Все-таки он был очень вынослив. Сэр Роджер говорил, что, за чем и как нужно снимать, а она старалась в меру возможностей. Распустить пряжки ремней оказалось очень трудным делом — ремни затянулись от тяжести доспехов. Часть ремней она разрезала его кинжалом, а часть пришлось оставить как есть. Например, левый наплечник был погнут настолько, что до ремней просто невозможно было добраться. На нагруднике тоже была огромная и глубокая вмятина. Она невольно подумала о том, целы ли под ним ребра. Но здесь ей удалось добраться до застежек. Они тоже были деформированы. Пальцы у нее уже были сбиты и исцарапаны. Она тащила, дергала, даже пыталась отогнуть изуродованные пластины. Наконец удалось снять нагрудник, наплечники, налокотники, кольчужный капюшон, подшлемник и рукавицы. Освободившееся от тяжести тело сэра Роджера сразу расслабилось, дыхание стало ровнее и глубже. Теперь он неудержимо засыпал, но Ева не могла этого допустить.
— Роджер, не спи, ты слышишь? Я смогу снять все остальное, только если ты будешь стоять.
Он с трудом разлепил тяжелые веки. Она подвинула ему второй стул, тоже стоявший в комнате, так, чтобы рыцарь мог опираться на спинку. С ее помощью ему удалось подняться на ноги. Ева старалась действовать быстрее, но он засыпал даже стоя, и ей приходилось то окликать, то тормошить его. В этом был только один плюс — видимо, усталость заглушала боль. Она относительно легко сняла набедренники и поножи, а с наколенниками снова пришлось возиться — ремни затянулись до почти железного состояния. Наконец, и с ними было покончено. Под латами была длинная кольчужная рубаха. Снять ее было почти так же трудно, как все предыдущее, вместе взятое — она была очень тяжелой. Сэр Роджер помогал, как мог, но сил у него почти не осталось, поэтому вся тяжесть досталась ей, он смог только наклониться, чтобы Ева смогла ее стащить. Потом настала очередь кольчужных чулок. Это было гораздо проще — Ева просто обрезала ремни, и проблема решилась сама собой под действием силы тяжести. Роджеру осталось только переступить. Но силы совсем его оставили. До кровати они добрались с огромным трудом. Ей еще удалось стащить с него стеганый гамбезон, и кое-как уложить в постель, но после этого он уснул мгновенно, окончательно и беспробудно. Его тело, кажется, не было серьёзно повреждено, но ушибов было много. Почти весь торс и всё левое плечо были в припухших кровоподтеках, даже фаланги пальцев были черно-синими. Осмотреть ногу она смогла, только разрезав шосс. Бедро сильно отекло, но, кажется, кость была цела. Поняв это, Ева почувствовала облегчение, и еще — что больше держаться она не может. Она прилегла на краешке кровати, и, еще натягивая на себя уголок одеяла, провалилась в крепкий сон без сновидений.