Он пробегает три квартала и оборачивается: люди высыпали из театра, и некоторые уже надевают лыжи, освещая себе дорогу фонарями.
Рон сворачивает на Седьмую улицу и бежит изо всех сил. Он не может думать ни о чём, кроме горящих от нехватки кислорода лёгких. Он пробегает мимо магазина сладостей, закрытой гостиницы, и тут улица уходит вниз под откос, и он выбегает на ровную широкую низину, которая может быть только замёрзшим прудом.
Сзади раздаётся свист. На Рона несётся обнажённая по пояс девушка лет двадцати с небольшим, одетая, как некая богиня Викингов, вплоть до рогатого шлема на голове. Её светлые волосы разметались по плечам; она скользит к Рону на лыжах и ускоряется, когда дорога идёт на спуск. До Рона ей оставалось не больше пяти секунд.
Рон зарывается каблуками в снег, разворачивается и становится в стойку. До лыжницы остаётся три метра.
Рона размахивается, зазубренное лезвие пробивает насквозь шею девушки, и мужчину на секунду ослепляет тёплое облако кровавых брызг от пробившего артерию ледоруба.
Он пытается ухватить прорезиненную рукоятку ледоруба и вытащить его, но из-за крови она стала скользкой, и Богиня Викингов продолжила скользить дальше по улице на лыжах, стараясь сама выдернуть лезвие.
Рон стирает кровь с лица. В пятидесяти метрах от него, вверх по улице, он замечает, как огромная толпа людей заворачивает на пересечении Мейн-стрит и Седьмой в его сторону. Там было человек тридцать-сорок, они кричат, визжат, смеются, хохочут, как хорошо выпившая компания, теряющая связь с реальностью.
Рон подбегает к упавшей в снег лыжнице, упирается ногой ей в голову для устойчивости и выдёргивает ледоруб из горла.
И он снова бежит, падает, поднимает на ноги, врывается во двор какого-то частного дома. Через окно на него лает собака. Рон понимает, что если не найдёт никакого способа сбросить со следа погоню, то надежды у него почти нет.
Перед ним из темноты появляются несколько фигур, человек десять, разговаривающих тонкими голосками - группка детей, шагающих в его направлении по снегу.
Рон оглядывается назад: из-за снежной пурги преследователей не видно, но он слышит, как они его зовут.
В шести метрах впереди, на берегу замёрзшего пруда, он замечает остатки недавнего детского сражения: в снег воткнуты прутики с самодельными флагами [4]. А напротив каждого высились снежные крепости, но в снегопаде Рон мог рассмотреть лишь их контуры.
-25-
Рон пробирается через ров из утрамбованного снега. Руки готовы отвалиться от холода, но он пытается не трястись от страха, когда слышит приближающиеся шаги.
- Мне холодно.
- Заткнись, киска. Если мы его найдём, то узнаешь, каким классным Рождество может...
- Я тебе не киска.
- Ладно, будешь сучкой. Эй, стой! Смотри!
- Это наши.
- Эй, кто там? - кричит мужской голос.
- Это мы!
- Кто «мы»?
- Крис, Нил, Мэтт, Джейкоб...
- Пацаны, вы что тут забыли?
- Мы помогаем.
- Нет, вы, мать вашу, затаптываете следы! Чёрт!
- Что такое, Дэйв?
Слышны ещё шаги.
Рон пробирается чуть дальше по рву. Его волосы, ресницы, брови уже давно заиндевели, но он был слишком напуган, чтобы замечать холод.
Ров ведёт в небольшую пещеру из утрамбованных пластов снега. Голоса становятся приглушённее.
Рон поднимается на колени, дрожа всем телом. Когда-то в этой пещере было смотровое окошко, но сейчас всё было засыпано свежим снегом. Рон протягивает руку, и мягкий снег моментально рассыпается под его пальцами.
Голоса снова становятся отчётливо слышны. Рон пригибается к земле.
-...если не согласуем действия, то упустим его на хрен.
- Эй, брат, следи за языком. Тут дети.
- Ты понимаешь, что произойдёт, если...
Их прерывает женский голос:
- Ты хоть попытайся включить мозги, Дэйв.
- Ты о чём?
- Какова для него сейчас первоочередная задача?
- Не знаю... Выбраться из города?
- Как? В такой пурге? С поджаренной машиной? Нет, ему надо убраться подальше от этой ужасной погоды, иначе он замёрзнет насмерть.
Голоса начинают стихать. Рон поднимает голову, выглядывает в окошко и видит, что вся толпа направляется прочь к замёрзшему пруду.
Через окно проходит немного света. Рон валится на пол снежной пещеры и прислушивается к любым признакам того, что его обнаружили.
Спустя некоторое время голоса исчезают полностью. Мужчина снова выглядывает в окно. Толпа превратилась в далёкое-далёкое мерцание света фонарей, едва заметных через стену снега.
-26-
Рон растирает голые, покрытые волдырями ступни, чтобы улучшить циркуляцию крови. Так холодно ему ещё не было никогда в жизни, но он уверен, что не замёрзнет насмерть. В этой маленькой снежной крепости довольно тепло.
Сколько же он здесь сидит? Тридцать минут? Сорок пять? Большую часть времени он пытается уверить себя, что всё это не может происходить на самом деле.
У него и раньше были ночные кошмары - автокатастрофы, смерти друзей и близких, преследование бандой головорезов на парковке, заключение в тюрьму за убийство, которого он не совершал. Но он всегда просыпался, и страх уходил.
Даже сейчас, сидя и растирая замёрзшие, холодные ноги, Рон свято уверен, что проснётся с минуты на минуту в отеле на окраине Флагстаффа [5], где они с Джессикой ночевали чуть более суток назад.
Это была их первая ночёвка. Они поужинали в пиццерии рядом с университетом, затем отправились прямиком в отель, занимались любовью, и уставшие, порядком выпившие, предвкушали следующую остановку в горах Колорадо. Наконец, они смогли выбраться в отпуск!
Рон говорит себе - и верит этому - что он до сих пор в том отеле. Что он не сидит в ледяной пещерке, а ворочается на простынях. Джессика, скорей всего, пинает его под одеялом, сонным и таким сексуальным голосом бурча, чтобы он перестал ворочаться, либо тащил свою неугомонную задницу на диван.
-27-
Рон вдыхает запах гостиничного постельного белья и сухого из-за центрального отопления воздуха, кутаясь в мягкое одеяло.
Он отбрасывает руку в сторону и чувствует рядом с собой тело спящей жены. Её голая спина поднимается и опускается под его рукой.
Позже они завтракают заварными пирожными с кремом.
Попадающий через окно солнечный свет ослепляет, бьёт по глазам, и даже жёсткие пряди волос Джессики выглядят раскалившимися добела.
- Мне ночью снился худший сон в моей жизни, - говорит Рон.
- Расскажи мне.
Он на минуту задумывается и отвечает:
- Я забыл.
- Здесь зябко, - Джессика потирает руки, и Рон замечает облачко пара, вырвавшегося из её рта. Он тоже начинает замерзать. Мужчина тянется за пирожным: оно и выглядит, как пирожное, пропеченное по краям до золотистой корочки, но, когда Рон дотрагивается до него, оно рассыпается в его пальцах, как снег, и морозит руку.
- Вот чёрт, - говорит он.
- Что случилось, милый?
- Ничего. Всё... всё в порядке.
- Как хорошо, что мы выбрались в отпуск, - говорит Джессика, но затем превращается в Богиню Викингов. Из её горла торчит ледоруб, из шеи во все стороны брызжет кровь, издавая звук, наподобие поливочной машинки на лужайке.
Рон пытается подняться, думая, что если он сейчас выйдет на чистый утренний свет и залезет в «Мерседес», Джессика будет уже там. Он может сделать это настоящим.
- Мы выберемся отсюда, - говорит он, но свет из окна вдруг тускнеет, и темнота накрывает его так быстро, что он больше не может рассмотреть ничего по другую сторону стола. Он снова оказывается в ледяной пещере, привалившийся спиной к стене, в таком отчаянии, что почти не сомневается, что попал в ад. Он вспоминает, как в колледже читал «Божественную комедию» Данте (словно его подсознание специально вытащило на поверхность самое жуткое воспоминание, чтобы его добить). И что самый внутренний круг ада, девятый, был сотворён изо льда.
-28-
Рон медленно поднимается изо рва.
Снегопад прекратился. Иссиня-чёрное небо было усыпано звёздами.
Ему кажется, что он слышит голоса вдалеке, но повернувшись медленно вокруг своей оси, он не видит ничего, кроме тёмных домов и поднимающегося из труб дыма.
-29-
Снега насыпало по колено.
Он пробирается через него, держась западной части города, где на границе протекал, а теперь замёрз ручей. Он пробегает мимо домов, с опаской всматриваясь в их тёмные окна.
Ручей приводит его снова к Мэйн-стрит, ведущей к северной части города. Прошло всего минут десять с тех пор, как Рон выбрался из снежной крепости. Он пробегает мимо городского парка и выгоревшего «Мерседеса». Остов внедорожника уже давно остыл, и теперь на нём лежал сантиметровый слой снега.
-30-
«Дорога закрыта из-за опасных условий движения», - гласит знак.
Рон забрасывает ноги, пытаясь перебраться через жёлтый забор.
Он падает в снег с обратной стороны ворот, встаёт, отряхивается, насколько позволяют замёрзшие, негнущиеся пальцы, уже переходящие от стадии боли от отморожения к благословенной нечувствительности.
Несмотря на усталость, Рон как можно быстрее уходит прочь. Небо на востоке начинает светлеть неровными зубцами, обретая тёплый, лавандовый оттенок и прогоняя с небосклона звёзды.
Он бредёт в предрассветной тиши, плачет и думает о том, что Джесс мертва.
Проходит ещё один знак: «Аспен 37 км».
Дорога поднимается вверх, и он останавливается, пытаясь отдышаться после часовой ходьбы. Рон оборачивается и видит внизу, в 150 километрах раскинувшийся в низине город.
Он резко вдыхает морозный воздух. Ели на левой стороне дороги согнулись под тяжестью снега. Горные склоны за правым плечом Рона скрываются за острыми пиками и густым лесом, а метрах в трёхстах внизу видна замёрзшая река.
Он слышит грохот вдалеке.
Судя по разнёсшемуся эхом звуку, с горы спускалась машина, по четырём мерцающим огням Рон видит, что они направляются из Лон Кона.
В тихом, морозном воздухе он изучает звук их моторов, скорость, с которой они движутся по пустому шоссе.
Снегоходы.
Он начинает бежать, но через десять шагов останавливается и смотрит на шоссе за своей спиной: там ясно видна узкая дорожка его следов из Лон Кона.
Впереди дорога делает резкий поворот налево у подножья горы.
Ничего не остаётся - только бежать. Моментальный всплеск адреналина компенсирует недостаток кислорода в лёгких.
Рёв двигателей напоминает рой гигантских пчёл, летящих за Роном, но, когда он заворачивает по дороге налево, оставляя между собой и преследователями горы, вой снегоходов затихает.
Он бросает взгляд через плечо, пытаясь...
Звук охотничьего рога.
Он разворачивается и видит огромный оранжевый грузовик в трёх метрах, и он приближается.
Он ныряет в сугроб слева от дороги, и зарывается под тридцатью килограммами снега. Над его головой проносится плуг, и лезвие срезает верхний слой снега на обочине.
-31-
Рон лежит на спине, задыхаясь в темноте, цепляясь за снег, на грани потери сознания.
Он пробивает рукой отверстие наружу, и вдыхает, наконец, свежий воздух. А потом слышит шум двигателей и голоса поблизости.
Он прижимает руку обратно к груди. Интересно, его заметили? Над Роном лежит толстый слой снега, но в центре белеет отверстие, через которое он рассматривает кусочек предрассветного неба и нависшие лапы елей.
В его поле зрения попадают две фигуры в шлемах, и Рон молит бога, чтобы ему не пришлось драться, потому что он уже не чувствует пальцев, сжимающих рукоять ледоруба.
Двое мужчин несколько минут осматривают склон горы.
Один из них пожимает плечами.
Они отходят обратно к дороге, и Рон их больше не видит.
Он слышит, как они разговаривают, но не может разобрать ни единого слова.
А спустя некоторое время снегоходы разворачиваются и уезжают прочь.
-32-
К середине утра Рон прошёл почти пять километров. По укатанному шоссе идти должно было быть легче, но ноги Рона так болели, что этот положительный момент можно было не принимать в расчёт. От боли было сложно сосредоточиться, и иногда он забывал прислушиваться к далёкому, похожему на жужжание звуку снегоходов.
-33-
В одиннадцать часов он доползает до главной дороги. Тёплый от солнца асфальт приятно греет отёкшие, промёрзшие кисти цвета спелой сливы.
-34-
Рон поднимает голову. Окружающий его снег переливается на полуденном солнце, как бриллианты, и он не видит ничего, кроме пронзительного блеска.
Возможно, у него начинаются галлюцинации, но он чувствует полную уверенность, что к нему что-то приближается. Он не знает ни направление, ни размер едущего транспорта, но в ту секунду осознаёт, что часть него (в тот момент - подавляющую часть) уже не заботит, что его могут найти.
В следующий раз, когда ему удаётся поднять голову, он видит перед собой радиаторную решётку «Доджа», слышит звук открываемой двери и рассматривает потёртые ковбойские сапоги, ступающие на асфальт.
-35-
Они проезжают мимо елей, и свет и темнота меняются местами так часто, что Рону кажется, будто его преследуют постоянные, приводящие в замешательство вспышки.
Рон поднимает прижатую к стеклу голову и смотрит через салон на седого водителя. Длинные, серые волосы; белая, как выскобленный череп, борода; солнцезащитные очки; а под волосами - измождённое лицо, настолько худое, что коже просто обтягивала кости.
Он бросает взгляд на Рона и снова отворачивается к дороге.
- Куда мы едем? - шепчет Рон.
- Чего?
- Куда мы едем?
- Сынок, ты чего лежал посреди дороги?
Рон чувствует себя очень странно: усталость такая, какую он не ощущал за все три марафона, которые бежал лет в двадцать, вместе взятые.
Он хочет ответить мужчине, но жутко кружится голова. Он боится, что может сказать что-то не то. Хотя, что тут можно сказать не то?! Поэтому он просто повторяет вопрос:
- Куда мы едем?
- Пошлой ночью был в Лон Коне?
Рон выпрямляется и пытается застегнуть ремень безопасности.
- Да. С женой.
- И где она?
Рон моргает сквозь слёзы, которые тотчас полились из глаз.
- Ты ничего не говоришь, - произносит старик, - но и твоего молчания достаточно.
И дальше они едут в тишине.
Следующий знак: «Аспен 16 км».
- Я жил в Лон Коне, - говорит старик. - Красивое место. Переехал лет пятнадцать назад. Не смог вынести очередного дня зимнего солнцестояния. Я не говорю, правильно это или нет, и должен ли оставаться вообще такой городок, но для меня... Я больше так не мог. Каждый год. И отказаться от этого можно только всем жителям вместе. Возможно, так однажды и случится. Господи, я скучаю по этому городку.
-36-
Грузовик останавливается перед входом в приёмное отделение больницы Аспена, и старик заезжает на парковку.
- Я не могу с тобой туда пойти, - говорит он.
Рон протягивает руку, отщёлкивает ремень безопасности и берётся за ручку.
- Подожди минутку, сынок, - Рон сморит, как старик снимает тёмные очки и сморит на Рона: один его глаз желтушный, с густой сетью красных сосудов, а второй - идеально белый и чуть больше первого. Стеклянный. - Не часто кому-то удаётся оттуда улизнуть.