Беттина в те дни, когда Дракон приезжал, старалась взять выходной. А если не получалось, ходила по замку, опустив в пол глаза, чтобы случайно не наткнуться взглядом на бесстыжую парочку, зажимающуюся посреди коридора или возбужденно ерзающую друг по другу на диванчике в холле. Ей, честной вдове, наблюдать такое совсем не пристало.
Спустя какое-то время их безумие чуть улеглось, и отношения приняли более спокойный характер. Между ними по-прежнему все было очень остро, страстно и горячо, их все также сильно влекло друг к другу, но контролировать себя они уже могли. Слегка унявшись, Дракон и Маг отдышались, поглядели друг на друга и поняли, что каждому в другом интересно не только тело. Они наконец-то начали разговаривать спокойно, ничего не опасаясь, не пытаясь что-то доказать и поставить друг друга на место. Чаще всего разговоры касались обстоятельств их жизни. Алвин уже знал, что родители Сабзиро умерли еще до его рождения, а сам он появился на свет в этом замке, где какое-то время жил вместе с бабушкой, пока та не погибла. Маг представлял себе маленького дракона, синеглазого мальчишку с растрепанными черными волосами, который когда-то бегал по этим длинным коридорам. В то время он, наверное, не был таким хмурым. Наверное, улыбался и даже смеялся, как все дети. Впрочем, в последнее время улыбка иногда стала появляться на губах Сабзиро. И чем дальше, тем чаще.
Эльф с интересом выслушал рассказ о том, как у Дракона впервые проявились магические способности, и как он никак не мог ими наиграться. Однажды он заморозил стайку маленьких серых птичек и, сияя от гордости, принес бабушке прозрачные, словно выточенные из хрусталя тельца. В другой раз превратил в сверкающие алмазами льдинки капельки росы, покрывшие траву под стенами замка. За птичек бабушка его отругала, объяснив, что без необходимости нельзя отнимать ничью жизнь. Зато крошечными алмазиками, опоясавшими крепостную стену широким кольцом, долго восхищалась и даже погладила внука по взъерошенной макушке. Насчет птичек Алвин с бабушкой был согласен. А вот рассказ о кольце из ледяных бриллиантов ему очень понравился. Ему даже захотелось, чтобы Сабзиро когда-нибудь сотворил что-то такое и для него. Но больше всего он хотел увидеть наяву, без помощи магии, Истинный Облик Дракона. Он как-то раз даже решился об этом заговорить, но Сабзиро его оборвал категорически и очень резко, не потрудившись объяснить причины отказа. Именно тогда у Мага возникли первые подозрения, что Дракон что-то скрывает.
Алвин тоже рассказывал о своей жизни в эльфийских лесах, о старой библиотеке в родительском доме, о том, как чтение книг пробудило в нем интерес к магии. И к драконам. Еще он рассказал, как ему доставалось в детстве из-за странного цвета волос и о Лаирендиле, который защищал его тогда и до сих пор оставался верным другом. О том, что Лаи в него влюблен, он благоразумно умолчал. Алвин не думал, что Сабзиро будет его ревновать, он просто не хотел давать повод для язвительных, а то и пошлых шуточек, на которые Дракон был мастер. Но тот все равно каким-то образом почувствовал, что отношения друзей были не так просты, как это хотел представить Маг. И, видимо, все-таки ревновал, потому что очень не любил, когда речь заходила о Лаирендиле. Тут же начинал злиться и грозить эльфу наказанием за то, что тот в его присутствии думает и говорит о каком-то постороннем мужике, хотя он, его господин, ему этого не разрешал.
Когда их сексуальная жизнь стала более упорядоченной и не такой напряженной, Маг, честно говоря, вздохнул с облегчением. Он немного отъелся, порозовел и похорошел просто до невозможности, что не осталось незамеченным Драконом. Впрочем, секрет этой красоты скрывался не столько в спрятавшихся ребрах и свежем цвете лица, сколько в счастливых серых глазах, сияющих, как две звезды. Иногда Алвин задавал себе вопрос, что он испытывает к Сабзиро. Неужели это та самая любовь? Он вспоминал романы и поэмы, которые прочел когда-то в ранней юности и приходил к выводу, что нет. С ним ведь не происходит ничего, из того, что там описывалось. Он не томится в тоске, рыдая ночами в подушку, когда Дракон уезжает, не мечтает отдать за него жизнь, не замирает, подняв глаза к потолку и страстно шепча его имя, его не тянет слагать стихи и петь серенады. Просто ему с ним очень хорошо. Просто когда он возвращается, краски мира становятся ярче, звуки мелодичней, а запахи острей. Просто когда он рядом, Алвин счастлив.
В лексиконе и в мыслях Сабзиро слово «любовь» вообще не присутствовало, так что он этим не морочился. Он с удовольствием вспоминал о Маге, нетерпеливо мчался к нему, когда рабочая неделя заканчивалась, и иногда задумывался о том, что, пожалуй, стоит написать рапорт о переводе из столичного отделения стражи в какой-нибудь городок поближе к замку. И ему было все равно, как это называется.
***
Северная степь представляла собой большое ровное плато, заканчивающееся скалистым обрывом, о который тяжело бился Холодный Океан. Дракон, по-прежнему считавший эльфа неженкой, думал, что ему придется тащить его вниз чуть ли не на себе. Но Маг оказался на удивление быстрым и ловким. Он прыгал с уступа на уступ как коза и оказался внизу раньше него. Когда Сабзиро спустился, Алвин уже стоял у самой кромки прибоя, подставив лицо соленым брызгам. В этом месте между обрывом и водой тянулась неширокая полоса песка. Дракон сел, прислонившись к большому, сглаженному волнами, обломку скалы.
- Иди сюда, - негромко позвал он.
Маг повернул порозовевшее от ветра, усеянное мелкими водяными капельками лицо, и сердце Сабзиро отчего-то на секунду остановилось, а потом быстро застучало. Алвин подошел и тоже сел, расположившись между согнутых в коленях ног Дракона. Спиной он откинулся на его грудь, как на спинку кресла, а руки пристроил на бедра, как на подлокотники.
- Хорошо устроился, - усмехнулся Сабзиро, обхватывая эльфа руками и прижимая к себе.
- А что, удобно. Мы с Лаи в детстве всегда так делали.
Дракон нахмурился. Маг этого не видел, но хорошо представлял, как он сводит узкие ровные брови. Алвин знал, что упоминание о Лаирендиле Сабзиро не понравится, но все равно сказал. Захотелось подразнить.
- Я, кажется, уже говорил тебе, чтобы ты не вспоминал этого Лаи, - недовольно проворчал Дракон, отводя волосы эльфа, которые ветер бросал ему в лицо.
- Говорил. Ладно, не буду, - миролюбиво ответил Маг, но потом вдруг рассмеялся счастливо и звонко.
- Чего это ты? – удивился Сабзиро.
- Ничего… Просто ты так мило меня ревнуешь…
- И не думал. Драконы никогда…
- …никого не ревнуют, - закончил за него Алвин и снова засмеялся, - Тогда что?
- У тебя так волосы отросли, - невпопад ответил Дракон, отделяя от черной блестящей массы одну прядь и принимаясь старательно наматывать ее на палец.
Волосы у Алвина, и правда, отросли сильно. Маг забирал их в высокий хвост, но кончики все равно достигали линии плеч.
- Эй, не уходи от темы! Если не ревнуешь, то что тогда?
- Ничего. Просто не хочу, - пробормотал Дракон.
Он потянул палец на себя и теперь внимательно смотрел, как черный шелк, разматываясь, соскальзывает с него.
- А зачем ты вообще их отстриг? – поинтересовался Сабзиро, придержав самый кончик и несильно дернув.
- Проводил один магический обряд. Надо было принести в жертву Духу Воды часть себя.
- Можно ведь было отрезать небольшую прядку.
Алвин возмущенно фыркнул:
- Небольшую прядку? Тоже мне, жертва! Ты бы еще сказал: «ногти постричь»!
Сабзиро завладел рукой эльфа и принялся с усиленным вниманием рассматривать длинные крепкие «стилеты», с удовольствием вспоминая, как возбуждающе они скользят по коже.
- Если такие, как у тебя, то можно, - решил он, - Вполне солидное подношение.
- Не стриги их больше, - добавил он, собирая волосы Мага в кулак и пропуская сквозь него.
Алвин не стал спорить. Он немного повозился, удобней устраиваясь между ног Дракона, и затих. Сабзиро прислонился затылком к нагретому камню и тоже замолчал. Они сидели, завороженные шумом прибоя, криками чаек, ветреным солнечным днем. Дракон ни о чем особенном не думал, ему просто было хорошо оттого, что он чувствует гибкое легкое тело эльфа, ласковые, щекочущие касания его волос на ветру, а вокруг кроме них ни души. Маг размышлял о своем.
Некоторое время назад Алвин вернулся к заброшенным им занятиям. Он как никогда был полон колдовских сил и рвался их применить. Эльф взялся за дело и обнаружил удивительную вещь. Он вобрал в себя столько Силы Дракона, что его собственная магия изменилась. В нее как будто вплелись тонкие нити чужого волшебства, и вплелись так естественно, что составляли с ней одно целое. Это было странно, но очень интересно и открывало перед ним новые возможности. Мир как будто расширился, и эльф теперь видел и чувствовал то, что раньше от него было скрыто. Например, он обнаружил, что замок окружают сильные чары. Он в первый же вечер в замке ощутил присутствие чужой Силы, но решил, что это магический фон, своего рода след, оставленный многими поколениями живших здесь драконов. Алвин тогда удивился мощи этого фона, но потом подумал, что такие магически сильные существа как драконы и след должны оставлять соответствующий, и больше к этому не возвращался. Но теперь он видел, что это какие-то заклятья, незнакомые ему, но уже не казавшиеся такими чуждыми, как в начале. Он попробовал выяснить у Дракона, что это такое и откуда взялось, но тот лишь пожал плечами и ответил, что не знает. Это здесь было всегда, сколько он себя помнит.
Алвин несколько дней бродил по замку, вслушиваясь, всматриваясь в эту магию. Он прикладывал ладони к толстым каменным стенам, казалось, пропитанным ею, и пытался постичь. Чары по-прежнему оставались непонятными, но угрозы в себе не несли. Наоборот, от них веяло спокойствием и защитой, они явно оберегали замок и его обитателей от какой-то опасности. Уверившись в этом, Маг успокоился и занялся своими делами. Он давно уже мог управлять большими объемами воды. Мог вызвать сильный ливень или, наоборот, отогнать дождевые тучи. Мог повернуть русло реки, не очень, правда, большой. Когда несколько лет назад в Землях Гномов из-за жаркого лета стали таять ледники на вершинах гор, и началось наводнение, он и еще несколько магов так и сделали. А потом, когда река, обогнув населенную долину по каменистой пустоши, наконец, сбросила излишек воды в океан, вернули на место. Еще он мог осушить болото, отвести подземные воды, поднять в воздух большую массу воды и перенести на другое место. Но ему хотелось сотворить водяного элементаля. Настоящего, большого и сильного, имеющего четкую структуру и форму. Вдохнуть в него подобие жизни и разума. Заставить себе подчиняться. В исторических хрониках говорилось, что во времена Великой войны древние маги создавали таких во множестве, но сейчас это редко кто делал. В Академии это искусство изучалось, но очень поверхностно, так как современные эльфы не видели в этом никакой практической пользы. Учитель для наглядности даже создал элементаля, правда, тот был не очень большим и продержался недолго, но никто из учеников повторить это не смог, в том числе и Алвин. Он потом долго тренировался, но у него хорошо выходили только маленькие водяные духи, размером с ладонь. Дальше дело не шло. Не хватало умения, а главное, Силы. Правда, однажды почти получилось. Как раз тогда он и засушил целую рощу. Ему здорово за это влетело от учителя и от отца. И рощу пришлось восстанавливать. Часть деревьев удалось спасти, подведя подземные воды прямо к корням, а часть посадить и вырастить заново. Ему помогал Лаирендил. Лаи, как все эльфы, обладал магическими силами, но очень слабыми. Поэтому он старательно копал ямы и сажал молодые деревья. Они занимались этим несколько лет, но работать вместе было не скучно.
Мысли о большом и сильном водяном духе не давали Алвину покоя. Благодаря Дракону у него теперь было намного больше магии, и все могло получиться. Сначала он занимался этим прямо в замке, у себя, благо в просторной туалетной комнате вместо ванны был неглубокий, но довольно большой бассейн из голубоватого мрамора. Иногда у него почти получалось, вода, подчиняясь магии, поднималась над бассейном, принимала нужную форму, начинала уплотняться, но уже вскоре фигура теряла четкость, шла волнами и рушилась обратно, подняв тучу брызг. Маг решил, что среди живой природы у него выйдет лучше и перенес свои эксперименты в рощу, где раз за разом мучил несчастный ручей, нервируя живших на его берегах лягушек и прочую мелкую водяную живность. Результат по-прежнему был неутешительным. Силы все-таки не хватало. Но сейчас, когда с ним Сабзиро, и они на берегу океана… Почему бы не попробовать?
***
- И что я должен делать, пока ты будешь ворожить? Все время тебя целовать?
Алвин на секунду задумался.
- Нет, все время не надо, будет очень отвлекать. Только вначале. А потом… Просто будь рядом.
Они стояли у самой воды. Сабзиро был не очень доволен тем, что пришлось выходить из приятного полусонного состояния, вставать на ноги и тащиться к океану из-за непонятной блажи Мага. Но у того так горели глаза, что было ясно: не отстанет. Дракон вообще в последнее время относился к желаниям эльфа до того снисходительно, что сам диву давался. Пусть колдует, раз уж так приспичило. Он прижал Мага к себе, поймал его губы своими, раздвинул их языком, скользнул в рот, почувствовал, как Алвин потянул из него Силу, и провалился в уже привычный дурман. Эльф отстранился и принялся читать какое-то заклинание. Сабзиро по-прежнему держал его в объятиях и наблюдал. Лицо Мага было отрешенным, каким-то нездешним, волосы развевал ветер, и вся его фигура была окутана голубоватым сиянием. Руны на длинных ногтях волшебника светились, а кисти рук непрерывно двигались, чертя в воздухе магические знаки. В общем, все было очень зрелищно.