— Объясняйте правила, — позволила я, когда мы вчетвером сели около объемной голограммы с различными уровнями и двумя человечками, один из которых был похож на Рому, а второй на Джона.
— В этой игре нам нужно разбиться по командам. Выигрывает команда, которая первая достигнет финиша. Играют в паре, один объясняет, другой отгадывает. Это наше поле. Крутишь голографическую рулетку и она случайным образом выдает тебе число, после чего предоставляет карточку с заданием, которое ты должен объяснить второму участнику своей команды. Так же есть шесть категорий, тему которой ты можешь сообщить своему напарнику. Задания будут разными: объяснить словами, показать жестами, нарисовать, произнести слово наоборот, отвечать только да или нет.
— О, примерно понял, по ходу игры разберемся, — ответила я, — только как разобьемся на команды?
— Давай я с сестрой, а ты с Ромкой?
— Может, я с Ромой? — застенчиво предложила Марта, и её идея мне в корне не понравилась.
— Нет, мне больше нравится изначальный вариант. Вы все-таки брат с сестрой и лучше поймете друг друга…
— Так вот именно! Нам ни в коем случае нельзя играть вместе! — воскликнула девушка, и мне на помощь пришел жених.
— Я тоже думаю, что первоначальный вариант был рационален. Так, я первый кручу рулетку.
Вышло число четыре, и дальше передо мной возник темный экран, в то время как со стороны Романова было высвечено задание.
— Что?! Как я это должен показать?!
По удивленному голосу Ромы я поняла, что задание нам досталось весьма интересное. Впрочем, я его угадала! Зато как я смеялась над Ромкой, показывающим сатаниста, призывающего Дьявола через пентаграмму! Джон ухохатывался, а в глазах Марты проступило еще больше влюбленности. Рома, явно не ожидавший от нашего тандема такого понимания, воодушевился еще больше, расслабившись. Он частенько притягивал меня к себе, трепля за волосы. Один раз даже неосознанно обнял, рассмеявшись, но тут же смущенно отстранился. Я только надеялась, что данное движение прошло мимо внимания наших соперников. Теперь я видела только два выхода из данной ситуации: либо он себя начнет считать за гея, либо рассекретит.
И был еще один вопрос, который не давал мне покоя: почему я не попадаю с Джоном в такие же компрометирующие ситуации? Неужели между нужными людьми действительно существует некое притяжение? И в последнее я до безумия хотела верить.
* * *
Время летело незаметно. Три дня отдыха так же прошли. Преимущественно я их провела в одиночестве, так как у Джона появилась подружка (что ограничило мой выход в гостиную), а Ромка пропадал на тренировках. Как-то со мной состоялся серьезный разговор:
— Тигренок, — оседлав стулья оба моих соседа сели напротив меня, переглянувшись. — Мы хотели с тобой серьезно поговорить.
— Ты же… ну… вроде когда будет у тебя девушка, водить её можешь…
— Только предупреждая нас, хорошо? — закончил за Джона фразу жених, — и ночевать в гостиной на диване, как это делаем мы, хорошо? Не води девушек в комнату. Кровать парня — это неприкосновенная территория, не предназначенная для девушек на одну ночь.
И, надо признаться, эти слова все никак не выходили у меня из головы. Они прочно засели там, и каждую минуту я размышляла над ними. В течении почти двух недель я запомнила одну ночь, когда заснула раньше прихода Ромы. Это он там… с кем-то? В груди вспыхнула злость, причину которой я узнавать не желала. Но он же меня не предупредил! А, точно, мы же с ним были в серьезной ссоре, точнее, он просто меня игнорил.
Вопросы наших взаимоотношений записывались на аудиенцию с моим мозгом с завидной регулярностью и настойчивостью. Наконец, три дня прошли, и после обеденного перерыва я направилась «куратору» в третий корпус.
— Добрый день, Александр Николаевич!
— И снова здравствуй, — задумчиво ответил мужчина, и, наконец, соизволил посмотреть на меня. — Как рука?
— Неплохо. Уже не болит. Ваша мазь чудодейственна.
— Это замечательно. От физических нагрузок у тебя будет еще четыре дня выходных. Сегодня мы постараемся разобрать составляющие твоей способности.
Я присела на свободный стул, готовая к лекции, которая проводилась с помощью голограммы, изображающей меня. Голограмма рассыпалась множеством синих точек и создавалась заново в ту же секунду рядом.
— У меня есть две версии, но проверить одну из них у меня не получается, так как перемещаешься ты на маленькие расстояние, и сравнить две теории не удается. Первая теория это существование ноль-пространства. Все мы знаем о параллельной вселенной, но не знаем, как туда попасть. Что если твоя способность это ключ к этому? Ты «прокалываешь» ноль-пространство, проходишь там некоторое расстояние, которое в нашем измерении в тысячи раз больше, и оттуда же выходишь в нужную тебе координату, вновь «прокалывая» пространство. Что скажешь по этому поводу?
— Если честно, — задумчиво ответила я, — то я не помню, чтобы я что-то проходила. Я просто расщепляюсь в одном месте и появляюсь в другом.
— На этот счет есть еще одна простая теория. Это теория транспортного луча. То есть ты способна полностью сканировать своё тело вплоть до положения атомов и переносить их из одной точки в другую. Только здесь создается вопрос, как ты определяешь конечную точку прибытия.
— Это происходит непроизвольно.
— Я понял, — вздохнул Симонов, — к сожалению, ты еще не умеешь перемещаться по своему желанию, не то что в определенную точку пространства.
— А почему я сейчас даже спонтанно не перемещаюсь? Ведь раньше у меня хотя бы это получилось.
— Думаю, это связано с изменением в твоем организме, когда ты пила гормональные, — пояснил мне ученый, задумчиво смотря на голограмму. — Подожди-ка… Точно, стресс организма! Нам нужно вызвать какие-то изменения, что там может изменения? Цикл! Когда у тебя начинаются менструальные дни?
Я смутилась, прикидывая в голове числа, и поняла, что это должно быть чрез два дня. Эту дату я и назвала Симонову.
— Отлично! Тогда мы и попробуем переносить тебя, только уже осознанно. А на сегодня свободна, — ответил Симонов, после чего обернулся ко мне, — то есть свободен.
Я, усмехнувшись, покинула третий корпус.
Глава 13
Со следующего дня Ромка сдержал своё обещание, решив сделать из моей фигуры хоть какое-то подобие мужской, поэтому с шести утра всё-таки повел на стадион. Физрук лишь кивнул Романову, но ни слова не сказал мне, видимо, помнил о моем здоровье. Бежала я вместе со всеми, после чего делала все движения, кроме тех, где была необходима здоровая рука.
— Кажется, ты решил от меня избавиться, — прохрипела я, когда мы возвращались обратно в общежитие, причем мои соседи были по обе стороны от меня. Такое случилось первый раз. — Я же болезненный!
— Болезненный он… Давай на перегонки? — улыбнулся Рома, и я расширила от удивления глаза, а парни вместе рассмеялись над моей реакцией.
В общем, в нашей комнате поселилась благодатная атмосфера, нарушаемая только моим раздражением по поводу Марты. А появляться она стала все чаще и оставаться все настойчивее.
Другой стороной моей жизни были тренировки. Сначала тренер, который гонял нас нещадно, занялся моей индивидуальной подготовкой, поэтому я, стоя на доске на небольшой высоте в углу поля, пыталась наладить общение с видом транспорта. И, стоит отметить, я преуспела в этом деле. В течение двух дней я усиленно тренировалась, летала по полю и ловила мячи. Тренер лишь качал головой, недовольно смотря на капитана.
Наконец, после пары я направилась к куратору. Весь день тянул низ живота, и я вообще чувствовала себя отвратительно, внутри меня скапливалась апатия поровну с глухим раздражением. Раздражением на мать-природу, которая наградила женщин критическими днями!
— Заходи, — кивнул мне Симонов, и я прошла внутрь, сев в кресло.
Сидеть хотелось постоянно. Обезболивающие пить врач мне запретил, и от этого хотелось лезть на стенку.
— Вставай, — приказал мне мужчина, но я так устала, что не сдвинулась с места.
— Я не могу. Это была плохая идея.
— Плохая идея? Я сказал, чтобы ты встала и отправилась в изоляционный куб, — жестко повторил Александр Николаевич, и я еще больше раздражилась.
— А я сказала, что мне больно!
— Если ты сейчас же не встанешь, то можешь писать объяснительную на имя ректора, как девушка попала в мужское общежитие…
— О, тогда только с вашей помощью! — закричала я, но все-таки встала.
Злость кипела во мне, словно лава в вулкане. Меня переполняли эмоции. Хочет, чтобы я переместилась?! Легче простого! Я сделала уверенный шаг, и в следующую секунду оказалась в другом конце зала. Я даже не осознала, что произошло. Вновь перемещение было спонтанным, не зависящим от меня. Но если мне немного постараться?.. Симонов улыбнулся. Он специально выводил меня из себя, чтобы мне удалось пересилить себя. Интересно, что с моим настроением? Раньше такого не случалось, или импульсивность мне досталась вместе с новыми способностями?
Теперь я попыталась сконцентрироваться на своих эмоциях и мыслях. Я не могу стоять, я хочу оказаться внутри куба. Хочу. Нет, не так. Мне необходимо оказаться внутри. Это мои способности, и я имею право ими управлять. И тут началось. Первый раз моя способность полностью повиновалась мне. Я точно видела цель, куда хотела переместиться. Она была передо мной. Почувствовав, как тело расщепляется на атомы, остается только эфирное сознание, я будто видела все это в замедленной съемке, будто действие происходит в онлайн игре при слабом сигнале сети. Вскоре и атомы будто расщепились, перешли вместе с моим сознанием какую-то черную грань. Мир померк. Дальше каждая частица устремилась в вырез в плотной черной материи, откуда струился синий свет. Ничто бы не прошло, только самые мелкие частицы. Проскользнув через брешь в ноль-пространстве, мое сознание вновь оказалось в исследовательской лаборатории, только теперь я стояла внутри куба. Изменения на лице Симонова были практически незаметны, будто он действительно застыл во времени, или я двигалась относительно другого пространства. Молекулы тела начали собираться, и вот я смогла вдохнуть полной грудь, тяжело задышав.
Я никак не могла прийти в себя. В голове стоял звон, сердцу было необходимо больше кислорода. Симонов победно смотрел на меня, причем не как на побежденного, а как на союзника. Я, осев на пол, смогла слабо улыбнуться. Получилось! Но неужели осознанное перемещение всегда будет отнимать у меня столько сил?
— Так будет не всегда, — будто прочитав мои мысли, подобно своему сыну, ответил Александр Николаевич. — Так тяжело бывает в первый раз. Слава вообще, когда первый раз мысли прочел, сел в угол, обнял свои ноги и кричал, что сходит с ума, сходит с ума от головной боли и голосов.
Я удивленно посмотрела на врача. Я никогда не думала, как тяжело бывает телепатам. Наверное, тяжелее может быть только тем, кто управляем эмоциями.
— Это было… необычно, — вынесла я вердикт, ощущая собственное тело.
Оказывается, ощущать собственное тело непередаваемое чувство. Это и радость, и грусть одновременно. Грусть от того, что ты потерял легкость.
— Отлично! Теперь иди ко мне, и будем тебя обследовать.
Я кивнула, куб был открыт и неактивен. Я могла пройти через дверь, но захотелось еще раз испытать эти чувства. Я вновь напрягла волю, после чего почувствовала расщепление. В этот раз все было куда быстрее. Я только подсознанием почувствовала пребывание в ноль-пространстве, сознание же как-то быстро оказалось подле Симонова.
— Зачем ты вновь переместился?!
— Не знаю…
Ноги подогнулись, и я упала в обморок.
Пришла в себя я через десять минут, весьма бодрая, даже не чувствовала боль в животе. Симонов возился с виртуальной голограммой, делая пасы руками, но изображения я не видела, так как он был в обруче. Мужчина был сосредоточен, но я чувствовала исходящие от него волны негатива. Значит, будет ругать. М-да, не рассчитала я способности своего ослабленного организма.
— Пришел в себя? — грубо спросил мужчина, и я кивнула.
Вообще-то я заметила, что все, посвященные в мою тайну, использовали мужской род слов, словно с помощью него можно было поверить, что я парень. Но так даже было лучше, ведь даже я в это начинала верить. Но об этом забывать не стоит.
— Чудо ты в перьях, — устало произнес врач, после чего сел в кресло, — я ввел тебе обезволивающее, так что можешь идти. У тебя тренировка и видимых причин отлынивать от нее нет. Придешь завтра, и мы закрепим результат.
— Хорошо.
Подскочив, я направилась к двери. Боли я и правда не чувствовала, зато мысли о тренировке максимально привели меня в чувство. Не время расслабляться, ведь я обещала выиграть. А для этого мне придется упорно работать.
— Поздравляю, Юль, — неожиданно раздался мне в спину голос мужчины, и я замерла, чуть улыбнувшись.
— Спасибо.
Мне предстояла тренировка.
* * *
Прошла неделя. Не то чтобы она была насыщенной на события, скорее она была скудной на время. Последнего мне катастрофически не хватало. Все свое время я посвятила тренировкам. Контрольную у Симонова-младшего написала на отлично и контрольную точку по неорганической химии закрыла на ту же оценку, зато по остальным предметам стояли твердые четверки. Для меня учеба как-то резко отошла на второй план, уступив место физическим тренировкам.
С утра меня гоняли физрук на пару с Ромой, который выкидывал меня на поле раньше других, выходя со мной сам. С его любовью ко сну такое поведение было не понятно мне, но вскоре подъем в пять утра стал моим привычным режимом. Лекции и практические работы проносились калейдоскопом, на них мои мысли занимали предстоящая тренировка и индивидуальные занятия. Обедала я в компании Илисии, которая с каждым днем становилась ближе ко мне. Разговоры с ней проходили в основном на учебные темы, но иногда мы затрагивали и личные. Тут девушка была очень робкая, и я рада, что мне приоткрылась дверь в чью-то душу. Отдельным аспектом учебы были мои отношения с однокурсниками. Парни предпочитали меня не замечать, лишь иногда кривясь при виде меня. Иногда эти взгляды откровенно раздражали, но мои раздражения вызывали еще большую волну негатива. И я искренне радовалась, что это не переходило в открытый конфликт.
С пар я шла к Симонову, который с особой маниакальностью исследовал мои способности, которые пришли в норму. Пока я умела свободно переноситься в пределах лаборатории.
— Что ж, основы мы прошли, и ты научилась прекрасно владеть переносом на определенные расстояния по горизонтальной плоскости, теперь следует научиться вертикальному переносу. Я установил на крыше камеру, с помощью которой я смогу следить за твоими перемещениями, — я понятливо кивала. — А теперь идем поднимемся на крышу вместе.
Дело в том, что я могла перемещаться только туда, где я была, где я могла примерно понять, куда следует двигаться. Симонов работал над еще одной теорией: смогу ли я перенестись к определенному человеку? Вопрос оставался открытым.
Вид с крыши действительно соответствовал канонам. Все было красиво, захватывающе и властно. Действительно властно. Создавалось впечатление, что ты можешь завладеть всем миром. Нет, не так. Ты уже властитель. С такими мыслями я легко перенеслась в лабораторию, дождавшись там врача. Он зашел недовольный тем, что я его бросила. Я лишь усмехнулась, и вновь без предупреждения растворилась. Что ж, преодолевать вертикальные расстояния точно так же, как и горизонтальные. Ничего сложного. Проделав опыт несколько раз, я была свободна.
— А меня не должны перевести к обычному куратору, а не врачу? — осторожно спросила я пред тем, как отправится на тренировку по аэробордингу.
— Во-первых, я не просто врач, а ученый. Во-вторых, переводить тебя не к кому, так как никто пока не осведомлен о твоей способности больше тебя и меня. Иди, я с тобой и так задерживаюсь все время. Жена к тебе скоро ревновать начнет.