Полукруглый строй совершенно распался.
– Звено взрывников – Михайлов, Нортон, Бакулин, – готовьте фугас.
Звено взрывников поспешило к «Циклону».
– Пилоты остаются в драккарах и наблюдают за изменениями ситуации в рабочей зоне разведки. Об изменениях докладывать немедленно. – Элдер выдержал паузу и со вздохом добавил: – А нам с тобой, Коля, – грибная охота отставников.
Да, десантники страшно не любят собирать и капсулировать образцы. Называют это «женской работой» или «грибной охотой отставников».
Краски были насыщенные, резкие. Лед блестел, люминесцирующие скафандры пылали язычками разноцветного пламени, белизна инея казалась светящейся, тени – как мазки тушью. По инструкции сектор его наблюдения охватывал всю местность вправо от осевой линии «Казаранга». Осевая линия упиралась в «Циклон» с Накаямой в пилот-ложементе и звеном взрывников где-то в чреве грузового твиндека. Справа прыгало над трещиной второе звено разведчиков ее глубин – звено Симича – и, покачиваясь, шагал в сопровождении тонконогого кибер-контейнера Элдер, а в открытом сверху контейнере поблескивали головки капсул. Сзади ничего не было. Сзади была наполовину скрытая тенью куполообразная наледь, и он туда не смотрел. Он провожал взглядом Элдера, и у него было гадкое ощущение, что все у них идет не так, как надо. Он отказывался понимать Бакулина, его молчание.
С борта «Циклона» Элдера окликнул Накаяма:
– Командир! Самоотвод Бакулина из состава звена взрывников.
– В чем дело?
– Не знаю. Михайлов и Нортон перенесли Бакулина в ложемент. На вопросы Мстислав ответил: «Дьявольски кружится голова. И что-то с глазами. Передайте Элдеру мой самоотвод».
Он увидел, как, прекратив работу, застыли командир, Асеев и оба звена десантников. Асеев встревоженно:
– Меф, а твое самочувствие?..
– Я абсолютно в норме. Однако могу… – Он хотел сказать: «…Могу объяснить, что случилось с Бакулиным», но Элдер вдруг рявкнул:
– Всех прошу помолчать! Аб, дай мне Бакулина.
Пауза. Голос Михайлова:
– Командир, не надо тревожить Мстислава. Не стоит ему разговаривать. У него, по-видимому, сотрясение мозга.
– Черт знает что!.. – пробормотал Юс.
Длинная пауза. Десантники, облитые светом низкого солнца, стояли совершенно неподвижно.
– Кто из нас имеет профессиональную медподготовку? – риторически спросил Асеев.
Винезе тушканчиком поскакал к «Циклону».
– Что толку, – сказал Джанелла. – Если там сейчас даже стекло гермошлема открыть невозможно…
– Вздор болтаешь, – произнес Лорэ. – Винезе хотя бы знает, какой внутрискафандровый инъектор задействовать…
– Замолчите вы оба, – сказал Симич (Асеев поднял кверху чуть разведенные в стороны руки). – Говори командор!
– Десант продолжается, – сказал Асеев. – Я возглавляю первое звено, Элдер – второе. Тимур, помоги взрывникам.
Теперь поскакал к «Циклону» Кизимов. Начальник рейда и командир группы возглавили осиротевшие звенья. Асеев спросил:
– Меф, как это случилось с Бакулиным?
Он рассказал.
– Ты уверен, что это был именно луч? – спросил командор.
– Да, лучевой удар в днище. Залп.
– Хочешь сказать – похоже на осмысленную атаку?
– Вряд ли. Ведь ничто не мешало ее завершить, однако нас больше не тронули.
– Иными словами, времени для повторной атаки было достаточно?
«Более чем достаточно», – подумал он. И снова не повернулся язык предать гласности драматический эпизод вылавливания Бакулина над пропастью. Да и никому это сейчас не нужно.
– У меня гипотеза! – сказал Джанелла. – Это был залп ледазера. Слова «лед» и «лазер» в синтезе. Обозначают редкое явление природы. Суть в том, что внутренние напряжения планетоида сотни, а может быть, и тысячи лет производили энергетическую «накачку» какой-нибудь глыбы сверхчистого льда на дне Кратера…
– А когда глыбе надоело «накачиваться», – вставил Асеев, – на пути «ледазерного» луча случайно оказалось днище драккара.
– Ладно, – легко согласился Джанелла, – явление это не редкое. Сокращаю срок до нескольких месяцев. Или дней.
– Или минут, – не преминул добавить Накаяма. – Но все равно ты гений.
– Он прав в одном, – возразил Йонге, – на этом чертовом планетоиде не все чисто…
Ситуация там, где над трещиной ползало с лидарами звено под руководством Элдера, не менялась. Зато у открытого люка «Циклона» показались фигуры десантников, которым сегодня выпало быть взрывниками. (Звено выволакивало на лед какие-то круглые коробки – части фугаса, надо полагать.) Он был обеспокоен, несколько даже шокирован молчанием Элдера.
– Юс! – окликнул командира Асеев. – Кажется, мы нашли то, что надо: лидар показал глубину в шесть тысяч метров.
Было слышно, как кто-то присвистнул.
– Не может быть, – усомнился Лорэ.
– Мы нашли вход в Преисподнюю! – торжествовал Джанелла. – Мой лидар показал шесть тысяч одиннадцать. Провалиться мне сквозь планетоид, если фугас не уйдет здесь вниз по трещине километров на пять.
– Свистать всех сюда? – спросил Йонге.
– Отставить, – вдруг сказал Элдер. – Я помогу взрывникам, а первое и второе звенья – на сбор и капсулирование образцов. Но более чем на полтора километра по радиусу не удаляться.
Пока Михайлов, Нортон, Кизимов и Элдер монтировали и опускали взрывное устройство на пятикилометровую глубину, «грибники» молча делали свое дело. Никто из них не обнаруживал склонности «удаляться по радиусу» даже на полтора километра. По-видимому, всем было здесь неуютно. Только Джанелла в обществе верного, как собака, киберконтейнера продолжал двигаться куда-то вдоль уступа террасы. Поскольку десантник был в секторе его наблюдения, он не спускал с него глаз: боялся потерять из виду, если тот вдруг надумает спрыгнуть с уступа; но когда Джанелла тихо пробормотал: «О, кажется, алмазный лед!.. – а затем сдержанно посмеялся чему-то и еще тише добавил: – Дальше, песик, мы с тобой не пойдем…» – он успокоился и перевел взгляд на компанию взрывников.
– Аб, – спросил Элдер, – Клим меня слышит?
– Борт рейдера на приеме, – подтвердил дежурный координатор Клим Рукосуев. – Вопросов, как видишь, не задаю, но одиссею твоих парней наблюдаю на семи экранах.
– А мой график десанта выверяешь на восьми таймерах, – дополнил Элдер, принимая из рук Нортона люминесцентно-алый, как живое пламя, цилиндрик РИФа (радиоинициатор для взрыва фугаса в нужный срок).
– Служба, – ответил Клим.
– Что скажешь о разбросанных по Ледовой Плеши сейсмодатчиках?
– Ничего дурного не скажу. Нормально транслируют на борт контрольный сигнал.
– Когда пойдут сигналы рабочие – дашь сюда оценку качества.
– Охотно. А когда они пойдут?
– Через тысячу секунд. – Элдер что-то сделал с алым цилиндриком и швырнул вниз. Словно стряхнул с руки в темноту расселины язычок пламени. Для порядка скомандовал: – Всем покинуть зону огня!
Громогласно произнесенная на весь Оберон команда касалась лишь самого командира и трех стоящих рядом десантников.
– Я, пожалуй, попрыгал к драккару, – сказал Михайлов, десантным ножом счищая с оранжевого рукава налипшую ледяную крошку. – Грузовые фиксаторы надо отжать – торчат там рогами. Заодно подберу упаковку. Только сели – а мусора уже вокруг «Циклона»…
– Да, нехорошо, – согласился Юс, тем же методом очищая колени и верх башмаков. – Представляете, сел бы здесь «Леопард»?
Десантники промолчали.
– Не напрягайте умы свои, ибо вижу знамение и прорицаю! – издали вмешался Джанелла. – Будет здесь то же самое, что на несчастной Европе. Четыре раза я десантировался на Европу и, увы, за монбланами мусора ни разу не видел ее естественного горизонта. Я там боялся ходить.
– Джанелла, как всегда, сгущает краски, – сказал Кизимов. – Но в принципе верно. Я бывал на этом планетоиде…
– Все, кто бывал на Европе, – сказал Нортон, – говорят о ней одинаково: крупнейшая мусорная свалка Внеземелья.
– А кто виноват? – спросил Михайлов, спрятал нож и прыгнул в направлении «Циклона».
– Я там боялся ходить, – повторил Джанелла. – Особенно после того, как узнал, что основное количество фугасов в европейские трещины заложили Михайлов и Нортон.
– Пусть швырнет в нас камнем тот, кто не имел отношения к мусору на Европе, – сказал Михайлов. И повернулся, словно окидывая взглядом присутствующих в районе А. – Нет таких? Искренне жаль.
– Он прав, – сказал командир. – Нелепо заниматься поисками виновных, когда вот они, друг перед другом. И сами перед собой. – Элдер закончил чистку, жестом указал Нортону и Кизимову на «Казаранга»: – Винезе, я и вы – комиссия по освидетельствованию последствий залпа из Кратера. Давайте осмотрим драккар Аганна.
Они остановились перед носом машины. Командир в отливающем золотистой броней скафандре, Тимур в бело-синем «Шизеку» и Дэвид Нортон в голубовато-серебристом, как у Бакулина, «Витязе».
– Меф, куда вам влепило?
Он объяснил.
Включив наплечные фары, Юс скрылся под днищем.
– Никаких следов залпа я не вижу. Дэв, Тим?
– Ни ожогов, ни вмятин, – сказал Кизимов.
– Чисто, – подтвердил Нортон. Полюбопытствовал: – Меф, а насколько резким был удар?
– Будто с размаху коленями в подбородок, – ответил он и в этот момент ощутил, как дрогнула и покачнулась на амортизаторах ступоходов машина.
На том участке, где был снаряжен и заложен фугас, из расселины выметнулось в звездное небо сильно искрящееся со стороны солнца громадное облако, очень похожее на пучок серебристо-белых, серых, черных и золотых перьев. Просторы западного сектора округи района А накрыла тень.
– И машина будет в тени, – заметил Юс. – Аб, включи свет.
С верхушки «Циклона» ударил прожекторный луч, и в луче появился Марко Винезе. Его «Селена» пылала фиолетово-синим огнем.
– Командир, после телеметрической диагностики медиколог считает, что нам не следует слишком затягивать отправку Мстислава на борт рейдера.
– Силой отправить? – осведомился Юс.
– Почему силой?..
– Потому что плохо ты его знаешь. Мстислав намеренно перешел с борта «Казаранга» на борт «Циклона». Верно, Меф?
– Не знаю, – рассеянно ответил он, – возможно… – Он пытался понять, что у него происходит со зрением: лучи прожекторов и фар казались ему странными – в лучах неприятно пульсировали зеленоватые блики. «Может быть, я отравился?..» – мелькнула мысль. Его мутило, во рту ощущался ядовито-железистый привкус.
– Ну вот, – сказал Элдер, – вся комиссия в сборе. Меф, принимай гостей… Нет, вчетвером будет тесно. Сначала – я и Винезе. Остальные – потом.
Юс и Марко ощупали ложемент второго пилота.
– Меф, повтори, как было дело.
Он повторил. Пока он рассказывал, солнце, проглянув сквозь прореху в перистом облаке, неожиданно озарило наледь перед «Циклоном» и скрылось, и в той стороне тень стала гуще, и ничего уже там не было видно, кроме пронзительного (с прозеленью) света фар и прожекторов.
– Меф! – ударил в барабанные перепонки голос Накаямы. – Командира срочно просит на связь дежурный координатор.
– Если просит – пожалуйста.
– Клим? – спросил Элдер. – Что у него стряслось?
– Это не у меня стряслось – у тебя. Точнее – у вас. Я таких сейсмограмм отродясь не видывал.
– А в чем дело?
– Если б я не знал, на каком расстоянии от места вашей посадки находятся сейсмозонды, я заподозрил бы, что кто-то их пинает ногами! Юс, мне кажется, сейсморазведку Ледовой Плеши следует повторить. Похоже, Оберон гудит как надтреснутый колокол…
– Повторим, – заверил командир. – Организуем новый десант и повторим.
– Хочешь сказать, не сегодня?
– Да. Сегодня нам нужны в основном образцы ледорита со всей территории района А. Все наши дальнейшие планы зависят от того, найдем ли мы в образцах изотопные микроследы работы двигателей «Леопарда».
Во время переговоров Элдера с координатором Меф усиленно жмурился и моргал, пытаясь избавиться от мелькания этой чертовой зелени. И вдруг ощутил два толчка. Катер сильно шатнуло, и автоматика ступоходных движителей заставила «Казаранг» немного попятиться с дифферентом на корму. Окрик Элдера:
– Меф, что происходит?!
– Не знаю. Похоже, наледь дала осадку.
Он видел в зеркало, как Элдер нетерпеливо подтолкнул Винезе к выходу.
– Командир! – снова ударил в уши голос Накаямы. – Бакулин просит слова.
Элдер замер в проеме люка.
– Юс, – проговорил Бакулин, с трудом (это чувствовалось) ворочая языком, – прикажи парням… ближе к «Циклону». С Обероном шутки, видать, плохи. Кажется, я догадался: лед с планетоида унесло не… не взрывом. И вообще никуда его не уносило – карст поглотил. Ледовая Плешь – это ледовый карст. Кратер – ледово-карстовая яма, провал… – Переводя дыхание, Бакулин сделал паузу, которой никто не воспользовался. – Понимаешь, вся масса льда – внутрь… Как в прорву.
– Бред, – пробормотал кто-то.
И тут все заговорили разом:
– Почему «бред»?
– Вот именно. Мысль интересная…
– А известно тебе, сколько миллиардов тонн льда было в сегментной шапке, которую потеряла Ледовая Плешь? И вся эта масса ухнула внутрь Оберона?!
– Почему обязательно «ухнула»? Может быть, в процессе… постепенно…
– Ты мог бы представить себе необходимое количество внутренних вместилищ с достаточным для этого объемом?
– Пустот?
– Не пустот, не прорв, а именно вместилищ. Какие, к черту, пустоты внутри полужидкого планетоида! Прорва – это, конечно, впечатляющее понятие, но я хотел бы знать ее физический механизм.
– Ишь чего захотел!..
– Как ни вертите, а проблему эту Мстислав ковырнул глубоко. Никуда ведь не денешься – Кратер действительно здорово смахивает на карстовый провал. Необычайная глубина при сравнительно небольшом диаметре, почти отвесные стенки и нет обязательного для взрывных и ударно-взрывных кратеров кольцевого вала…
– …Зато есть совершенно необязательный для карстовых пропастей залп из придуманного Рамоном ледазера.
– Напрасно иронизируешь над моим ледазером, напрасно. Если у вас нет здоровья придумать что-нибудь иное, пусть будет ледазер.
– А мне, парни, тоже не нравится сейсмоактивность этой ледяной тарелки. Что-то слишком долго бродит подо льдом эхо нашего взрыва… Смотрите-ка, опять тряхнуло!..
– Но ведь Клим говорил: вся луна гудит как надтреснутый колокол.
– Погудит – перестанет.
– Она-то пусть себе гудит. Нам бы не загудеть.
– За разговором не забывай о деле – и дрожь в коленках пройдет.
– Ты нам свое бесстрашие не показывай – таких храбрецов на кладбище тринадцать на дюжину.
– Верно. Эта луна, парни, выглядит сверхподозрительно. Избыток странностей. Если не сказать – чудес…
– А что о чудесах думает сам Мстислав?
– Не дергай ты его зря! Он, между прочим, впервые на этой луне и не виноват, если процессы тут протекают такие… своеобразные. Скажем, лед сжимается, погружаясь куда-то внутрь, а излишек энергии – наружу… залпами.
– Сжимается?
– Отстань, я не гляциолог.
– Вот именно.
– Меф, слышишь меня? – голос Бакулина.
– Да.
– В глазах тоже зеленые просверки?
– Да…
– Может, это нам теперь на всю жизнь, а? – Мстислав тихо и нехорошо, неестественно рассмеялся.
Он не ответил. Справа, в той стороне, где невидимо затаилась среди наледей и торосов исполинская пропасть, мельтешили вспышки зеленых зарниц. В районе Кратера… впрочем, как и везде на просторах Ледовой Плеши, что-то происходило. Непонятно что… Ледовую равнину словно бы затягивало дымной пеленой – все там шло морщинами, складками, шевелилось, горбатилось. Лица замершего в проеме люка Элдера видеть он, конечно, не мог, но почему-то был уверен: Юс в состоянии шока. Командир не был готов к осложнениям. Они застали командира врасплох. Лед вздрагивал под ступоходами «Казаранга», быстро сгущалась мгла – возникло почти мистическое ощущение, будто Ледовая Плешь расправляет черные крылья…
– Полундра!.. – прошептал кто-то.
– Работу отставить! – встревоженным голосом приказал Асеев. – Элдер, где ты? Все по машинам! Аганн, освещение!