За спиной послышался непонятный звук – Чеширский явно перемещался, но звучал не шорох ткани, я даже не смог определить природу звука. Мою попытку обернуться пресекла короткая команда:
– Стой как стоишь!
Затем послышались металлические звуки, Чеширский завладел автоматом или даже обоими, но что, черт побери, он с ними делал?
Повисла долгая пауза. Затем он произнес:
– Ты не обесточил Полигон. Пойди и сделай это сейчас. Тогда получишь свое оружие.
Я решил, что самое время последовать совету, начертанному на стене, и не поверить Чеширскому.
Что-то в его словах не сходилось, не срасталось… Утечки радиации на «Памире» нет, и отключение не может стать смертельно опасным занятием. Почему он посылает меня – дилетанта, способного все испортить? Почему не пойдет и не отключит станцию сам?
Не говоря уж о том, что выпускать меня из вида по меньшей мере неосмотрительно. Разумеется, у безоружного шансы покинуть Зону маленькие, но все же не нулевые.
К тому же неподалеку только что случилась перестрелка, и после нее могут остаться убитые и их оружие – если я его подберу, последний козырь Чеширского аннулируется.
– Не собираюсь обесточивать Полигон, – сказал я решительно.
Я был готов ко всему – например, Чеширский мог, по своему милому обыкновению, пальнуть в меня шприцем с какой-нибудь гадостью, парализующей волю, – тогда пойду и все исполню как миленький…
Но он не выстрелил. Спросил удивленно, по-прежнему откуда-то с пола:
– Почему не собираешься?
– У меня есть подозрение, что от энергии Полигона питается одно устройство, нечто вроде капсулы… И если отключить, человек, находящийся внутри, погибнет.
Я высказал первый же резон, пришедший в голову, не задумываясь, насколько правдоподобно он прозвучит… Поскольку как раз в тот момент размышлял над другой идеей, вертел ее так и сяк и не находил в ней изъянов.
– Не будь дураком… – начал было он своим обычным баритоном, но закончил неожиданно визгливо: – Не смей!!!
Поздно. Я уже посмел – развернулся и осветил его фонарем.
Увиденное шокировало. Я-то взял в голову, что если майор умирал столь долго после контакта с «ведьминым гнездом», то и действие «костоломки» может замедлиться здесь, на Полигоне и поблизости от него. И Чеширский как-то сумел добраться сюда, дополз на одних руках, а сейчас умирает и ничего не может сделать, он вообще ничего не может делать, лишь говорить слова, которым не следует верить.
Но увидел я не тело, изуродованное «костоломкой». Прежнее тело Чеширского, настоящая боевая машина, исчезло. А его голову кто-то и зачем-то прилепил к телу новому, в виде бесформенного клубка щупалец, и вызывающему лишь брезгливость.
Лицо Чеширского – бледное, покрытое бисеринками пота – и тщедушное тельце, словно позаимствованное у долго голодавшего осьминога. Щупальца были похожи на хищные отростки хозяина мурен не более, чем левретка напоминает сенбернара.
Тьфу… неужели в таком виде Зона воскрешает людей, погибших от «костоломки»? Или Чеширский сам подставился, не снимая комбез-«невидимку», и Зона не сумела скопировать тело? Какая разница… Главное, что его извивающиеся культяпки ни к чему не пригодны, даже с автоматом повозились впустую и отбросили.
– Я, пожалуй, заберу свое оружие. Ты подбери свои отростки, чтобы мне их не отдавить невзначай.
Существо закричало. Ничего людского в пронзительном крике не было – оглушительное сочетание свистящих и скрежещущих звуков. Подтянутые, собранные в клубок щупальца распрямились, как туго сжатые пружины.
Тварь, уже не казавшаяся теперь каракатицей-недомерком, взмыла в воздух.
Я успел увидеть, как лицо Чеширского мгновенно перестало быть человеческим – растянулось, распахнулось бездонной пастью, усеянной тонкими, острыми, загнутыми назад клыками. Внутри не было ничего, пустота, черный космос, только без звезд…
В следующий миг существо обрушилось на меня. Опрокинуло, оплело щупальцами. Я их явно недооценил – с автоматом управиться они не смогли, но силой не уступали конечностям Чеширского в его нормальной, человеческой ипостаси.
Одной рукой я отталкивал от себя мерзкую пасть, тянущуюся к лицу, другой пытался нащупать горло твари – но горла не было, пальцы почти без сопротивления уходили во что-то мягкое, легко раздающееся. Усеянный клыками провал надвинулся, растянулся еще больше. Глотка никак не соответствовала скромным размерам существа – казалась бездонной, уводившей в неведомые глубины.
«Сейчас он меня тупо сожрет», – понял я и потянулся к гранате. Пальцы никак не могли дотянуться до рукава, потом все-таки дотянулись, и маленький цилиндрик полетел в черный космос глотки Чеширского… Я напрягся, готовый к тому, что вылетевшие из пасти осколки располосуют мне лицо.
Граната взорвалась еле слышно, словно и в самом деле глотка существа вела куда-то далеко, в иные измерения.
Упругая сила подбросила меня вверх – и, рухнув обратно, я не ощутил давящих объятий человека-спрута.
С тварью, присвоившей голову Чеширского, происходили быстрые изменения – слизистая кожа лопалась, из трещин ударяли фонтанчики черной жидкости. Гримасы человекообразного лица быстро сменяли друг друга – я увидел холодную улыбку майора, затем незнакомую физиономию, искаженную, изломанную не то болью, не то страхом, затем снова лицо Чеширского, застывшее в тревожном недоумении.
Потом одна из глубоких трещин, расколовших тело существа, перекинулась на лицо, белая кожа комкалась, сворачивалась, из-под нее полезла пузырящаяся черная жижа… Тварь окончательно утратила какую-либо структуру, превратилась в бесформенную массу – от нее отваливались большие куски. Через пару минут агония завершилась – посреди мерзкой черной лужи белел лишенный плоти череп.
5
Майор уцелел в перестрелке, Шмайсер тоже. Они возились у одного из блоков «Памира», пытались попасть внутрь. Будут минировать, понял я, а потом майор в недобрую минуту повстречается с «ведьминым гнездом»…
Я осторожно обошел «Памир», не мешая их трудам. Поднялся в гостиную второго корпуса – фонарь там не горел и надпись на стене отсутствовала. Стоило ожидать…
Пришлось оставить шпаргалку для самого себя. Я вынул маркер и написал:
ПАМИР ЗАМИНИРОВАН, НЕ ЛЕЗЬ
ЧЕШИРСКОМУ НЕ ВЕРЬ
МАЙОРА НЕ СПАСТИ, НЕ ПРОБУЙ
БЕРЕГИ ПЕЛЕНГАТОР
СУНЬ ГРАНАТУ В РУКАВ
Под пятью строчками нарисовал подпись: букву «L» со стилизованной завитушкой. И оставил фонарь подсвечивать свое творение.
Теперь все сделано правильно, можно уходить.
Эпилог
Стекло хрустело под ногами. Я вновь шагал по Стеклянному Полю. Шагал и уныло размышлял о дельнейших жизненных перспективах. Личное бессмертие, судя по всему, мне все-таки гарантировано. Не совсем полноценное, нечто на манер Шмайсера, но все же бессмертие.
И это казалось мне весьма серьезной проблемой, требующей решения. Вечно таскаться по Зоне, пока мир не рассыплется в прах… Благодарю покорно, Шмайс уже начал выть от тоски, а что с ним будет через несколько лет?
Вторая проблема – две вечно молодые подруги-гурии, поджидающие меня во вневременных петлях… Если их вечная молодость той же природы, что и дарованное Зоной бессмертие, то…
То стоит ли гробить время жизни – пока что настоящее время настоящей жизни – на то, чтобы вновь заработать на новый, усовершенствованный Пеленгатор? Тем более что, едва его заполучив, я немедленно окажусь в положении Буриданова осла, выбирающего между двумя ослицами…
Хотя, разумеется, остается вариант с двоеженством.
Вытащить Крис, поселить в отдалении от Зоны, пусть растит малыша, пока отец семейства тяжким трудом добывает пропитание.
Вытащить Ильзу и поселить где-то в стороне, подальше от первого дома, и чередовать побывки между двумя семейными очагами…
Чем плох такой вариант будущего?
Да всем он плох…
Но все-таки вариант. И все-таки будущего.
Правда, наличие структуры под названием СДУ в этом светлом будущем не предусмотрено… СДУ мне надлежит оставить в мрачном прошлом. Ну, сколько у них бойцов? Ну, несколько десятков, ну, сотня… Большее количество нереально держать на нелегальном положении в окрестностях Зоны, не так уж густо населенных… Даже если часть боевиков легализирована – как черные сталкеры, например, – все равно больше двух сотен стволов не наберется.
По сравнению со всей массой людей, кормящихся от сокровищ Питерской Зоны, – тьфу, плюнуть и растереть. Одно лишь Управление Периметра насчитывает несколько тысяч подготовленных бойцов, не считая аналитиков, экспертов, дознавателей и прочей нестроевой братии…
За СДУ просто не брались всерьез. Терпели, проклинали, но не брались. Почему – вопрос отдельный. Что кто-то из серьезных людей курирует отмороженную структуру, сомнений нет. Даже если не брать на веру слова Чеширского, по-иному быть не может.
Возможно, во главе беспредельщиков чин с большими звездами на погонах. Или кто-то из «теневых» авторитетов. Не важно… Кем бы он ни был, правила игры нарушил грубо и нагло. И если его вычислить и сдать другим большим людям – и отморозку, и его отмороженной гвардии конец настанет очень быстро.
Придется сталкеру по прозвищу Лорд вспомнить свои навыки следователя… и задействовать свои связи в соответствующих структурах…
А пока разбираюсь с СДУ, хватит времени, чтобы поразмыслить о своих двух принцессах, заточенных в хрустальных гробах. Поразмыслить и выбрать достойнейшую. Полигамия все-таки обычай, чуждый нашему менталитету.
Продумав и распланировав свою жизнь на месяцы вперед, я зашагал веселее. Стекло громче захрустело под ногами.
И внезапно через этот хруст донесся неожиданный звук… Вообще-то достаточно заурядный, но в данных обстоятельствах все же неожиданный, ибо шагал я вдоль стены «Самсона», а из-за нее женские голоса, зовущие на помощь, звучат крайне редко: Красные мутанты безгласны, а их жертвы… в общем, тоже быстро замолкают.
Однако сомнений не было: с «Самсона» звали на помощь. Звали меня. Звала женщина.
Я ее даже увидел, подойдя поближе: лицо в небольшом окне. Окно находилось в корпусе «Самсона», ближнем к забору.
И тут я вспомнил… Подруга невезучего сталкера-новичка, отоваривавшегося у Папы Карло и потерявшего голову в столкновении с «мозгожоркой»… Ну да, точно… Если она выжила в Зоне эти несколько дней, где-то именно здесь и должна была находиться.
Увы, день выдался очень неподходящий для спасения принцесс из лап великанов, драконов, троллей и Красных мутантов. Рыцарь, увы, поиздержался, странствуя по Зоне. Ни единой гранаты, и патроны на исходе. Две предыдущие принцессы сожрали все ресурсы…
Но девица за решеткой кричала так жалобно… Хриплым, сорванным голосом, но жалобно. Она меня видела над оградой, оттого и драла глотку так отчаянно и самозабвенно. Возможно, я был первым и единственным живым человеком, увиденным ею за последние дни. И, соответственно, единственным реальным кандидатом в спасители…
Ну ладно, ладно… Будем считать, что твоя ставка на зеро сыграла. Лорд Реджинальд Великолепный идет на помощь. Скачет галопом.
Ограда была железобетонная и высокая, метра четыре с лишним. Пришлось отыскать брешь, где железобетон раскрошился, пошел глубокими трещинами, обнажив арматуру, и получилось нечто вроде лесенки. Поиски не затянулись, таких мест на ограде хватало.
С другой стороны имела место так называемая «запретка». Полоса земли шириной метров двадцать была выстлана тонкой, почти невидимой проволокой-путанкой, а за ней стояла еще одна преграда – забор из сетки-рабицы со спиралью Бруно, пущенной поверху.
Сделаны все ухищрения были для того, чтобы в былые времена несознательные труженики АО «Мясокомбинат «Самсон» не швыряли через забор – своим столь же несознательным сообщникам и пособникам – плоды своих трудов.
Но, по слухам, и в старые времена эта система безопасности срабатывала не лучшим образом. Мой отец любил рассказывать смахивающую на легенду историю о том, как он ехал – с бойцами и на служебной машине – вдоль ограды «Самсона», а из-за ограды по красивой параболе спланировала половинка свиной туши. Сообщники при виде ОМОНа в полном боевом снаряжении не рискнули объявиться, а у взвода в ближайший уик-энд состоялся спонтанный выезд на природу, на свиные шашлыки…
Ну а теперь сетка-путанка истлела, проржавела и стала тонкой и невесомой, как паутина. За ноги еще цепляла, но тут же рвалась. Сетка-рабица и колючая спираль тоже доживали свои дни уныло и бесполезно. Короче говоря, я прошел на территорию «Самсона». И оказался у стены цеха, как раз под зарешеченным окном.
Красные мутанты пока мое вторжение не обнаружили. Хотя я надеялся, что их число поуменьшилось здесь, в прилегающих к Периметру районах, трудами Клеща и других сталкеров, снабжавших сырьем НИИ им. Менгеле.
– Как тебя зовут, принцесса? – спросил я, кинув в рот черно-белую капсулу.
– Лила, – откликнулась охрипшая принцесса.
– Хорошее имя, – одобрил я. – Самое главное, редкое. И как ты туда попала, Лила?
В ответ она завела долгую балладу о том, что я и сам представлял: как она пошла с другом в Зону, как друг потерял голову…
– Нет, нет, – прервал я тоскливое песнопение девы. – Меня интересует чисто прикладной вопрос: как ты попала туда, где сейчас находишься? С какой стороны от тебя выход? Мне нужно знать самый короткий путь. Патронов осталось слишком мало, чтобы плутать и блуждать.
– Я не знаю! – откликнулась она тоскливо. – Это маленькая комнатка с окном в двери! Наверное, тут была касса… Или выдавали инструменты рабочим через это окошко… Я не знаю… Сзади!!! – вдруг заорала она как резаная.
Я обернулся прыжком, дважды нажал на спуск. Два Красных мутанта стали еще краснее – фигурально выражаясь, кровь у них, как и кровь Слизней, не сохранила нормальный человеческий цвет.
Минус два мутанта, минус два патрона… И ни одной гранаты.
На земле валялся увесистый пруток арматуры. Подобрать его, что ли, в качестве холодного оружия? Красные мутанты существа злобные, но черепушки у них не особо прочные. После короткого размышления я забраковал эту мысль. Занимать руки чревато…
– Слушай меня, Рапунцель… – начал было я.
– Чего? – не поняла девица.
– Слушай меня, Лила… – поправился я. – Сейчас попробую до тебя добраться через главный вход. Когда услышишь внутри выстрелы – подай знак. Лупи в свою дверь чем-нибудь, чтоб я слышал. Есть что-нибудь подходящее?
– Есть!
В окошке рядом с ее мордашкой образовался штык малой пехотной лопатки.
– Подойдет, – одобрил я.
– Я ею двоих этих, красных, отоварила, – похвасталась Лила. – Одного насмерть, похоже.
– Героическая ты личность… Ладно, я пошел. Готовься выдать пеленг.
Главный вход в цех искать не пришлось. Рядом, за углом, обнаружилась небольшая дверь, гостеприимно распахнутая. Перед ней громоздилась куча экскрементов – словно каждый мутант, заходя внутрь, считал своим долгом предварительно опростать кишечник. Или же, наоборот, обжирался чем-то там, в цеху, а потом выходил до ветру.
Кучу я обошел стороной, по стеночке. И оказался внутри. Здесь был… да, судя по навеки застывшему конвейеру, здесь некогда был фасовочный цех. И даже остатки продукции сохранились. Фасовали здесь тушенку, и все до единой банки несли следы зубов Красных мутантов, но содержимое им удалось выдавить лишь из некоторых банок.
А еще здесь были мутанты. Много мутантов. Настроены они были агрессивно и тут же начали атаковать. Прыгали сверху, выскакивали из засад, бросались под ноги, пытаясь не мытьем, так катаньем запустить в меня зубы… Стрелять пришлось сразу. Я вертелся, как уж на сковородке, всаживая пулю за пулей в красных тварей, но их словно не становилось меньше. Зато становилось меньше патронов…
Откуда-то слева доносился отчаянный стук – Лила колотила в дверь своей лопаткой.
Подмога пришла неожиданно. Верхняя часть огромного – от пола до потолка – мутно-серого окна цеха словно взорвалась. Обрушилась внутрь грудой звенящих осколков. Долей секунды позже на пол приземлилась знакомая плечистая фигура.