Когда распаренные воины вышли из мыльного отделения, в раздевалке уже лежали тюки амуниции, со специфическим запахом, и стояли ряды сапог.
Старшина, сидевший рядом с этим добром, внимательно глядя на очередного красноармейца, говорил своему помощнику в застиранной до бела гимнастерке.
Так этому второй рост, этому третий. Когда же очередь дошла до Ивашова, старшина открыл рот, и ничего не сказал, так и несколько секунд держал его открытым.
- Ни хуя себе, так ты парень поперек себя шире! Где же я тебе форму подберу. Тебе первый рост полагается, а размер пятьдесят шестой. Вот японский городовой, заковыка!
В итоге, когда уже подстриженные налысо, отмывшиеся до блеска красноармейцы гордо шли по улице в своей еще непримятой форме, Ивашов также шел в форменных шароварах, сантиметров на пятнадцать снизу отрезанных бритвой. А вот гимнастерку он так и не надел и единственный шел в своей свитке, потому, как старшина, посмотрев на него в гимнастерке пятого роста, пробурчал:
- Ладно, до казармы иди в гражданке, там попросим тетку Варю, она гимнастерку перешьет. Не хуй народ на улице смешить.
И действительно, когда красноармейцы устраивались в казарме, небольшом одноэтажном здании с двумя десятками кроватей, в расположение вновь зашел старшина и вручил Ивашову перешитую гимнастерку.
- Однако с тобой будет хлопот, - сказал он,- что сапоги сорок шестого размера, что хэбэшка, хорошо у меня хоть такая нашлась, а вот шинель, не знаю, что и предпринять. Придется опять Варю уговаривать, - и старшина подкрутил рыжий с проседью ус.
Его зоркий глаз обратил вновь внимание на Ивашова уже на следующий день, утром, когда тот смолил здоровую самокрутку в курилке у входа в помещение.
- Послушай парень, у меня чувство, что для тебя казарма, как мать родная, такое ощущение, как будто ты в ней родился.
- Товарищ старшина, так у меня отец всю германскую войну прошел, он меня без матери, как солдата учил.
- А эвона что, - протянул старшина, - ты же без матери рос, а батя твой мог, мог, я кое-что я слыхал о нем. Хотя и лично не знал. Наверняка дня без лупцовки не проходило?
-Да, нет, он больше словами действовал, но иногда доставалось,- признался Игорь.
- Ну и хорошо, зато у тебя со службой проблем не будет.
Два дня продолжалась рутинная жизнь, строевая, изучение уставов, в ожидании, когда соберется достаточная команда, для отправки. На третий день сорок человек загрузились в теплушку, прицепленную к воинскому эшелону, следующему из Архангельска.
Лязг тормозов и резкое торможение заставило задумавшегося Игоря оторваться от своих мыслей. А его сослуживцы с криками "Воздух" выскакивали из вагонов. Когда он также выскочил на железнодорожную насыпь, большинство красноармейцев уже залегли в снегу, надеясь, что вражеская пуля их не достанет.
На платформах зенитчики лихорадочно вели огонь по двум пикирующим на состав самолетам.
- Мессеры, - крикнул кто-то из соседей. Один из приближающихся истребителей открыл огонь из пушки и по земле прошлись фонтанчики попаданий. Где-то раздался короткий вскрик.
Мессершмитт пролетел вдоль состава и взмыл вверх, готовясь зайти на второй круг. Зенитчики продолжали стрелять, но все также безуспешно.
Еще пару раз самолеты возвращались, и потом, видимо прикончив боезапас, улетели на запад.
Погибших было несколько человек и с десяток раненых. Под маты начальника эшелона убитые были похоронены тут же около насыпи, а раненых после оказании помощи перенесли в вагон, где ехал фельдшер.
Когда Ивашов с товарищами влезли в свою теплушку, то увидели в ее крыше несколько пробоин, а их чайник валялся на грязном полу с двумя сквозными дырками.
- Да, вовремя мы выпрыгнули,- громко произнес Фома, - еще чуть чуть-чуть и все.
- Чуть-чуть не считается,- мрачно ответил сержант, и улегся на нары, поезд уже набирал ход, и бегать по составу и искать целый чайник не представлялось возможным. Но емкость с водой осталась цела, поэтому на раскочегаренной печке скоро стояло несколько котелков, за которыми, в отличие от чайника, нужно было приглядывать. От резкого движения паровоза они могли запросто свалиться.
Игорь не пил чай. Он тоже улегся на нары, но сон не шел и он опять уплыл в воспоминания.
- Ингер, Ингер, пора домой, - раздавался крик мамы, в небольшом горном распадке. Но подросток не слышал, всего внимание было направлено на ящерицу. Огромная голубовато-серая тварь лежала на плоском камне и грелась в последних лучах закатного солнца. Его приятель Френцио осторожно заходил с другой стороны. Они медленно начали поднимать тяжелую сеть.
- Ах, вот вы где!- совсем близко раздался мамин голос,- спрятались бездельники!
Ящерица подняла голову и вмиг исчезла.
- Мама, ну зачем ты кричала, вот опять кроана убежала. Мы ее уже месяц поймать не можем,- обиженно завопил Ингер.
- Ничего с вашей кроаной не сделается, не поймаете сейчас, поймаете позже, все равно толку от нее нет. Даже есть их нельзя,- сказала мама,- давай руку, поднимайся, замерз вон весь, пока караулил свою ящерицу. пошли домой.
Они втроем пошли по узкой тропке, почти незаметной на каменистой почве, которая привела их к каменной стене. Мама сказала несколько слов и половина стены бесшумно открылась, оттуда пошел поток теплого воздуха, пахнущего йодом. Троица шагнула внутрь, и дверь также бесшумно закрылась. Но темноты в длинном узком тоннеле не было. Со всех сторон путь освещал фосфоресцирующий мох, от которого собственно и пахло йодом. И только под ногами оставалась темная полоса тропинки.
Френцио попрощался с приятелем и бегом отправился в сторону дома, его сегодня точно ждали колотушки.
Ингер с мамой продолжили свой путь, медленно спускаясь по каменным ступеням. И вскоре перед ними открылась большая пещера, освещенная тем же мхом, В неясном свете были видны постройки вокруг небольшого озера. Он спустились к озеру, и пошли вдоль берега, пока не подошли к небольшому домику. Когда они зашли в дом, на Ингера вихрем налетели две младшие сестренки.
- Ингер, а что ты нам принес, расскажи, что ты делал сегодня? Как тебе хорошо, можешь выходить наверх!
Мальчик погладил сестренок по роскошным косам и достал из кармана коробочку, когда он открыл ее, там сидела большая красивая бабочка, она медленно открывала и закрывала крылья.
- Какая красивая, - восхищенно сказала Анта, самая младшая сестричка,- Ингер, мне ее жалко давайте ее отпустим, у нее наверно детки есть.
Тот засмеялся:
- Нет, деток у нее сейчас не имеется, но бабочку мы завтра отпустим, а то она у нас быстро умрет. А пока можете ее разглядеть, только не поломайте крылья.
Девчонки унеслись с коробкой в соседнюю комнату, а мальчик сел за накрытый стол.
- Да,- вздохнула мама,- и не заметила, как ты вырос, совсем большой. Скоро в ученики пойдешь. Позавчера опять Магрион приходил, интересовался, не передумал ли ты, может, все же пойдешь к нему в ученики, псионов, у нас почти не осталось, а кузнецов каждый второй. Он ведь с рождения твоего твердит, что дар у тебя .
- Мама,- рассудительно начал разговор четырнадцатилетний мальчишка,- ты же знаешь, что я хочу стать кузнецом, хорошим кузнецом, а если серьезно заниматься наукой, я никогда не смогу научиться работать с железом, как все наши родичи.
Ну, ладно, ладно, вот скоро отец поднимется из забоя, он и решить, что тебе делать. Давай лучше ешь, а то худой совсем стал со своей беготней по скалам.
Ингер склонился над тарелкой и принялся за еду. Да так, что его уши интенсивно шевелились, выдавая каждое движение челюстей.
После ужина, он дождался пока мама уложить спать дочек и уселся рядом с ней перед камином.
- Мама, а почитай, пожалуйста, историю про легенду, про Торгина великого.
Мама улыбнулась и достала большую толстую книгу с полки.
- Ингер, ты же умеешь читать, может, сам почитаешь.
- Не, мама, я мне очень нравится, когда ты это делаешь..
Он слушал такой родной мамин голос, и шел вместе с доблестным Торгрином по джунглям, крушил ряды имперской пехоты, защищал свой город от вражеских войск.
За стенами дома послышался какой то шум, Ингер вскочил и, сказав,- Я погляжу, что там случилось,- выскочил наружу. И тут он обомлел. По широким каменным ступеням вниз бежали десятки воинов с факелами, Первые дома уже стояли в огне и оттуда начали доноситься крики и звон мечей.
Он ринулся внутрь:
- Мама на нас напали, надо бежать!
Мама засуетилась:
- Ох, что же делать, Натиса нет, Ингер давай собирай что-нибудь, я подниму девочек.
Но когда они уже одетые выскочили во двор им навстречу уже бежали высокие бородатые воины.
- Наемники герцога! - прошептала мама,- как они смогли пройти ворота?
И в этот момент ей в грудь ударил арбалетный болт.
- Мама, - закричали девочки и кинулись к ней, а Ингер, схватив камень побежал навстречу бородачам, те загоготали, а один из них ударил его мечом, но неудачно, меч плашмя скользнул по голове и последнее, что слышал Ингер- это дикий крик его сестер.
Сознание возвращалось медленно, жутко болела голова, во рту был привкус крови.
Ингер повернулся и замычал от боли прострелившей спину.
Он попытался открыть глаза, но не смог, видимо они были заклеены запекшейся кровью. Он с трудом поднял руку и попытался открыть веки. Один глаз открылся, и стало видно окружающее. Он, по-прежнему, лежал в своем дворе, неподалеку от него лежала мама, вся одежда с нее была сорвана и валялась рядом, недалеко от нее он увидел изломанные голые фигурки своих сестер.
Он перевернулся и попробовал встать на четвереньки, попытка не удалась, и он, лежа на земле, глухо завыл от невыносимой боли и ненависти.
Он задыхался от этого чувства, и ему казалось, что сейчас он тоже умрет.
Неожиданно невдалеке послышались легкие осторожные шаги. Он замер. Но шаги становились все слышней, и вскоре кто-то остановился прямо над ним. Ингер собрал все силы для последнего броска, хотя бы укусить за ногу, оторвать у проклятого грабителя и убийцы кусок плоти.
- Постой, постой,- послышался негромкий голос,- Ингер, это я Магрион. Сейчас я тебе помогу.
Услышав голос псиона целителя, Ингер опять потерял сознание.
Он пришел в себя в небольшой почти совсем темной пещере, под ним было толстое одеяло, рядом тихо сопел Магрион.
Неожиданно тот открыл глаза и улыбнулся:
- Наконец, то ты пришел в себя, я уже думал, что этого не произойдет. Уж очень сильный был удар по голове. Мне пришлось трудновато, но все же я смог тебя вернуть с той стороны, ты уже одной ногой был там.
- Магрион, зачем ты меня спас, зачем! Я ничтожество, земляной червяк, я не смог защитить своих близких,- со слезами в голосе воскликнул Ингер.
- Ну-ну, сколько патетики, успокойся мой юный друг. Ты ни в чем виноват, и сделал, то, что мог и не более того. А вот я, к сожалению, был слишком далеко, но я жив и клянусь теперь кто-то заплатит, за все, что случилось.
- Магрион,- возбужденно заговорил Ингер,- ты хотел научить меня магии разума и врачевания, может, ты сможешь научить меня магии войны?
Старый маг печально улыбнулся.
- Увы, мой мальчик, я не могу этого сделать, законы природы не изменить, тот, кто лечит, не может убивать, я просто не смогу тебя чему-то научить. И потом не повторяй слова невежд, мы не маги и не волшебники, все что мы делаем, вполне объяснимо, вот только к сожалению таких людей у нас не становиться больше.
- Но, как же ты тогда хочешь отомстить?- спросил удивленный Ингер.
- Хм, для мести совсем не обязательно убивать, и даже желательно, что это за месть, когда все твои страдания, заканчиваются просто убийством врага? Нет, он должен долго мучиться и страдать, так же, как страдал ты и твои родные.
Ингер задумался, тем временем Магрион прикосновением пальца разжег небольшой костерок и стал готовить, какое-то питье, вскоре в пещере очень вкусно запахло.
- А ты не боишься, что враги учуют запах дыма? спросил мальчик.
- Нет, они не пойдут дальше в пещеры, они получили то, что хотели и ушли.
- А что они хотели?
-Чего они хотели, того же, что всегда, золото, и наше оружие. Странно, что они так подгадали со временем. И, кроме того, знали, что искать и где. Все это пахнет предательством.
Ингер широко открыл глаза
- Не может быть! Среди горян нет предателей.
Старик грустно усмехнулся
-Э х, молодость, молодость, все только или в белом или в черном свете, полутонов вы не видите. Есть много способов заставить говорить, возможно , здесь так и случилось. К этому уже шло давно. Наше поселение было, как бельмо на глазу у герцога. А отказ продать ему оружие в кредит видимо вообще вывел его из себя. Но он все равно не никогда бы не осмелился спуститься в наши галереи, я осматривал места самых больших схваток, там везде следы действий могучего псиона,
- Магрион, так это были воины герцога Ольгерда?
- Да, конечно, разве ты не заметил его герб у воинов?
Ингер опустил голову
- Я вообще ничего не заметил, бородатый верзила ударил меня мечом, но меч почему-то прошел почти плашмя, и мне только немного срезало кожу на темени.
- Ну что же тебе повезло.
-Нет, мне не повезло, лучше бы я погиб вместе с мамой и сестрами. Когда придет отец , что я ему скажу?
Магрион как-то странно посмотрел на мальчишку.
- Ингер, я должен сказать тебе еще одну плохую новость. Все до одного мужчины нашего поселения погибли. Их завалило в нижних штреках. Похоже, что это работа того же псиона, который смог открыть ворота. До сего времени они были для наших врагов загадкой . Наши мастера должны узнать об этом, раскрыта наша тысячелетняя тайна.
Ингер почувствовал, как у него закружилась голова, и появились слезы на глазах. И он ушел в себя, не слушая старика.
Маг или, как только, что он объяснял Ингеру - псион, вскоре увидел, что его слова, не доходят до того, печально вздохнул и замолчал.
Но тут уже Ингер сам обратился к нему.
- Магрион, помнишь, ты хотел меня взять в ученики, так вот, я согласен.
- Хм, а ты помнишь малыш, что я не маг разума и, собственно обычный человек,- поддел его маг.
- Так ты же сам говорил, что большая река начинается с маленького ручейка,- ответил сосредоточенный Ингер.
Дороги Терры, особенно в герцогстве Альдспайл не отличались безопасностью, поэтому некоторые жители с сочувствием, но большая часть со злорадством смотрели на две невысокие фигурки горян в поношенной дырявой одежде, медленно двигающиеся по дороге.
- Так им и надо, - говорили они между собой, - наш герцог правильно сделал, что уничтожил их, интересно, откуда взялись еще эти нищеброды. Неплохо было бы, чтобы и этих горцев кто-нибудь прикончил.
И только незаметная действия старика, не давала им возможности напасть на странников.
- Магрион, - в который раз говорил Ингер своему учителю в этих случаях, - почему мы идем, скрывая от всех, кто ты такой. Ты же могущественный псион, тебя все должны бояться.
И как всегда, Магрион, с сожалением посмотрев на него, говорил:
- Подумай, напряги свой мозг, ты достаточно смышлен, чтобы понять, почему мы так себя ведем.
Но Ингер не хотел думать, у него была цель, и эта цель была герцог Ольгерд Альдспайл и его родня. Дни шли за днями, складывались в недели, а они все шли, ночуя в лесу или в пещерах, в которых любой горянин чувствовал себя дома. После того, как они вышли за пределы графства, стало, наконец, легче путешествовать, местные жители большой частью относились к ним, просто с любопытством и не более того. Но вскоре поселения стали появляться все реже и реже на их пути, ночами стало прохладно. А на горизонте замаячили огромные горы, вершины которых сверкали белизной вечного снега.