– Он мне надоел, – зловещим тоном сказала Марика. – Сейчас я заткну ему глотку.
– Я понял, что вы заслуженный человек, – сказал Тога, снова адресовав мне недоуменный взгляд. – Но о какой беде речь?
– Господин мой, все дело в моей дочери. Я женился очень рано, такова была воля моего покойного отца. Жена мне досталась прекрасная, и мы с ней мечтали родить много детей, но Бессмертные послали нам за двадцать пять лет только одну дочку, мою красавицу Агнесс. – Толстяк снял с шеи эмалевый медальон, видимо, сделанный на заказ и с поклоном подал Тоге.
– Хорошенькая девушка, – равнодушным тоном сказал Тога, посмотрев портрет на медальоне.
Поскольку мне тоже хотелось взглянуть на образчик местной красоты, я протянул руку и взял медальон. Уж не знаю, чья это заслуга, злой матушки-природы или художника-мазилы, но на мой вкус красотка Агнесс была страшнее атомной войны.
– Действительно красавица, – соврал я и вернул медальон мэтру Каннелю. Пузан аж просиял весь.
– Да-да, истинно говорите, моя Агнесс просто копия своей красавицы-матери! – тоном фанатика сказал он. – Но вот беда, никак не могу выдать ее замуж.
– И что дальше? – Голос Тоги дрогнул.
– Да вот не знаю, как объяснить верно доброму господину магу… – Толстяк вцепился в бутылку своего семейного вина, будто на ней была написана какая-то подсказка. – Я-то хоть завтра готов ее замуж отдать, и приданое положу хорошее. Тридцать тысяч дукатов одних денег, не считая рухляди и прочего. Не всякая знатная дама в Лансане может похвалиться таким приданым.
– Ты к чему клонишь? – Тога был так взволнован, что перешел на «ты». – Женихов у тебя что ли нет?
– Ой, господин мой, не все так просто! Женихов-то хоть отбавляй, и даже знатные особы не прочь с нами породниться, но… Девочка моя глупенькая вбила себе в голову, что все женихи только ради приданого к ней сватаются, ради прибытка то есть, а к самой к ней никаких чувств не испытывают…
– И я их хорошо понимаю, – вставила Марика.
-… а ей любви хочется неземной и всего такого, – продолжал пузан, и лицо его стало таким же кислым, как семейное белое вино «Аржано». – Вбила себе в голову, дуреха, что только по любви замуж выйдет. А ей ведь двадцать три года уже, пора замуж, да и внучат нам с супругой охота понянчить…
– И какая проблема? – спросил я. – Или слово отца уже для дочери ничего не значит?
– Значит, сударыня, значит, ой, как много значит! Но моя Агнесс характером в мать пошла, упрямая, да гордая. Как заговорю с ней о замужестве, так она в слезы. Ничего не могу с ней поделать!
– Ты о деле будешь говорить, или нет? – В глазах Тоги появилась ярость.
– Уже говорю, господин мой, уже… Две недели назад получил я письмо от моего родственника из Жуайе, в коем он сообщил мне, что один его компаньон овдовел недавно и теперь подыскивает себе достойную партию. Немолодой уже господин, но богатый, очень уважаемый и самых верных жизненных устоев. Мол, неплохо бы мою Агнесс за него сосватать. Ну, я и обрадовался, что такой достойный жених для моей глупышки сыскался, сказал ей об этом, а она мне: «Ни за что! Я другого люблю!» Тут я, с позволения сказать, дар речи потерял. «Кого это ты там любишь, такая-растакая? – спросил я. А Агнесс и отвечает: «Не скажу, это тайна. Придет время, сам все узнаешь. И не лезь ко мне больше со своими расспросами, а то убегу из дома!». И все, ничего я у нее выпытать не смог. Ясное дело, мы с женой за головы схватились, когда доченька о своей любви нам сказала. Стали выяснять, кто этот таинственный возлюбленный.
– И что?
– Выяснили, – мэтр Каннель тяжело вздохнул. – Уж лучше бы не выясняли. Вот, извольте прочесть.
Винодел сунул Тоге клочок бумаги, исписанный неровным почерком с двух сторон. С одной стороны было написано следующее:
Луна нам светит поэтично
Как будто говорит:
«С любовью не балуй!»
И я вздыхаю эротично
Твой вспоминая поцелуй.
Приди ко мне, моя богиня
И подари мне счастья миг.
И у себя я сердце выну
И подарю его тебе!
– Не в склад, не в лад, поцелуй кирпич! – сказал я, прочитав этот поэтический шедевр. – Что за писулька?
– С вашего позволения, мы с женой нашли эту записку в комнате дочки.
– С чего ты решил, что эта записка адресована ей? – поинтересовался Тога.
– Когда мы показали ее дочке и спросили, что это такое, Агнесс устроила истерику, накричала на нас и заперлась в своей комнате. Тогда мы с женой поняли, что у нее и в самом деле есть возлюбленный. Я пошел к мэтру Гримо, торговцу в Сабату, и он мне сказал, что балки и черепицу у него покупал старый безбожник Нико, тот самый, что купил месяц назад Кровавый дом. Вот тут я и пришел в самый настоящий ужас.
– То есть твоя дочка влюбилась в старика?
– Да, черт возьми! – Мэтр Каннель в отчаянии заломил руки. – В старого мерзкого негодяя, который мне в отцы годится.
– Любопытно, – сказал Тога. – А с чего ты решил, уважаемый, что мы можем решить эту проблему?
– Когда мне сказали, что в Сабату появился имперский маг, я подумал, что другой возможности помочь моей девочки у меня не будет, – ответил вконец павший духом мэтр Каннель. – Я уверен, что без черного колдовства тут не обошлось. Вот скажите мне, мастер – могла бы юная девушка влюбиться в дряхлого старца по своей воле?
– Любовь зла, – сказал я, выразительно глянув на винодела. – И может быть, вам следует принять выбор дочери?
– Ах, оставьте вашу иронию, милая мамзель! Отдать мою Агнесс за восьмидесятилетнего старика? Этот Нико наших краях не так давно, но мы поняли, что это за тип. Чокнутый старикашка, будь он проклят! Как появился в Сабату, начал приставать к молоденьким.
– А вы говорили дочке об этом?
– Пробовал. Да только она посмеялась надо мной. Сказала, что я сам старый дурак, который из ума выжил. А ее возлюбленный, как она говорит – самый лучший.
– Крепко же ваш старичок ей голову задурил, – сказал Тога.
– Негодяй из семейства негодяев! Да и дом этот он неслучайно купил, совсем неслучайно! Скверное это место, господин маг.
– И чего же в нем скверного?
– Что там творится, сударь, никто сказать не может. Но только все местные жители его за семь верст стороной обходят. – Тут мэтр Каннель с мольбой посмотрел на Тогу. – Ой, чувствую я, плохо все закончится, если не… Помогите, господин! Две тысячи дукатов золотом заплачу и предоставлю пожизненную скидку на вина «Аржано»! Спасите ребенка!
– Ты переоцениваешь мои способности, – сказал Тога и посмотрел на меня. – Марика, что скажешь?
– А этот старенький ловелас случайно не имеет отношение к семье Крейгов? – спросил я, вспомнив, что мне рассказывал Джармен в Далканде.
– Вот уж не знаю, да и знать не хочу! Развратник он и негодяй, по-другому не скажешь. Слышал только, что из Жуайе он сюда прибыл. Якобы ученый он, то ли писатель.
– Точно он! – пробормотал я. – Вот и способ разузнать про алмаз…
– Вы что-то про Кровавый дом говорили, – напомнил Тога.
– Я же говорю, плохое это место. Там уже много лет никто не жил. У нас в Сабату говорят, что в этом доме страшные дела творились. Мол, много лет назад жил там не то доктор-злодей, не то черный маг, который заманивал к себе детишек малых и жизнь из них вытачивал. Какие-то будто бы колдовские зелья варил, молодость и красоту возвращающие. А потом Бессмертные покарали его – упала молния с неба, убила негодяя этого и дом разрушила. С той поры там никто и не жил, пока этот развратник Нико сюда не зачастил. Чему тут удивляться, для совратителя девиц такое ославленное жилище самое подходящее!
– И что же, этот самый Нико все еще тут? – спросил я.
– Вот уж не знаю! – Винодел презрительно плюнул на пол. – Одно могу сказать: не отдам я за негодяя свою дочь, лучше своими руками задушу!
– Ну, зачем же так радикально, – сказал Тога. – Попробуем тебе помочь.
– Ой! – Мэтр Каннель аж подпрыгнул на стуле от радости. – Благослови вас Бессмертные, господин маг! Молиться за вас буду до конца дней.
– Буду признателен, – сказал Тога. – Не будем терять времени. Нам надо посмотреть комнату вашей дочери для начала.
* * *
Дом мэтра Каннеля оказался немаленький, да и обстановочка была, что называется, фешенебельная – еще одно доказательство того, что торговля алкоголем в любом мире приносит хороший достаток. Комната красотки Агнесс находилась на втором этаже, и хозяйки дома не было – как сказала нам служанка, девушка устроила себе шоппинг. Мы с Тогой быстренько осмотрели комнату на предмет писем, дневников и прочего компромата, но девица или не вела интимной переписки, или слишком хорошо ее прятала. Впрочем, Тога, походив по комнате, задал мэтру Каннелю очень неожиданный вопрос.
– Твоя дочь любит гулять по кладбищу? – спросил он.
– По кладбищу? – Мэтр Каннель развел руками. – Разве гуляют на кладбище, господин маг? Не место это для прогулок. А так Агнесс на кладбище нашем бывает, ходит она туда на могилку своей лучшей детской подружки Дельфины – бедняжка умерла три года тому от дифтерита. А так…
– И как часто она ходит навестить могилу подруги?
– Раньше ходила раз в месяц, теперь чуть ли каждую неделю. Иногда с утра уйдет и только к вечеру приходит.
– Она туда одна ходит?
– Одна, – тут мэтр Каннель как-то странно посмотрел на нас. – А вы думаете, что…
– Ничего я не думаю, просто спросил, – сказал Тога, еще раз окинул комнату взглядом и сделал мне знак, что больше нам тут делать нечего.
– Как ты узнал, что девчонка бывает на кладбище? – спросил я Тогу уже на улице.
– Асфодели. В вазе на столе стоял довольно свежий букет асфоделей. А в ящике у камина я заметил уже засохшие букетики – видимо, горничная не успела их убрать.
– Ну и что?
– Особенные это цветы, Леха. Их обычно на кладбищах сажают. И дома их держать не принято. У цветочницы их тоже не купишь. Девушка ходит на кладбище одна, торчит там целыми днями, приносит оттуда букеты цветов. Странная девушка. Я бы сказал – готелка какая-то.
– Респектище, друг, – с уважением сказал я. – Твой дедуктивный метод впечатляет. Тебе детективом надо быть.
– А мы и так с тобой типа детективы.
– Ага, Тога Холмс и Марика Ватсон, – хмыкнул я. – Куда сейчас?
– Пойдем, навестим лавку мэтра Гримо.
Толстый и обрюзгший папаша Гримо поначалу решил сыграть в молчанку, но пять дукатов мзды сразу развязали ему язык. Выяснилось, что таинственный Нико не сам бывал в лавке, а делал заказы на стройматериалы через приказчика по имени Венсенн, который живет в двух кварталах отсюда. Гримо даже сообщил нам, что Нико оказался щедрым клиентом, за три месяца отвалил аж три тысячи дукатов, что для Сабату совершенно нереальные деньги. Так что мы с Тогой поплелись искать Венсенна.
Приказчика мы нашли на площадке для игры в мячи. Поскольку парень выигрывал, нам пришлось подождать, пока Венсенн не закончит игру.
– Это мои дела, – заявил нам приказчик, когда мы спросили его о Нико. – И все, что касается моих клиентов, является коммерческой тайной.
– Даже если мы заплатим за информацию? – Я выразительно тряхнул своим кошельком.
– Сто дукатов, – заявил приказчик.
– А рожа не треснет? – самым зловещим тоном спросил я.
– Нет, не треснет. А если денег жалко, идите себе с добром, почтенные имперцы, – Венсенн сердито сверкнул глазами. – У нас в Лансане не очень-то любят чужаков, которые расспрашивают и разнюхивают.
Пришлось заплатить. Ссыпав монеты в кошель, Венсенн сообщил мне, что встречался с Нико четыре раза.
– В первый раз старичок пришел ко мне где-то пять месяцев назад, чтобы узнать, с кем из местных торговцев можно иметь дело, – сказал парень. – Ну, я и посоветовал ему мэтра Гримо и нашего краснодеревщика, папашу Гонто. А еще сказал, что если ему нужна ссуда, стоит зайти к Каннелю, он дает деньги под проценты. Нико засмеялся и сказал, что денег у него хватит и сразу дал мне пятьсот дукатов задатка.
– А дальше?
– Дальше я закупил для него кирпич, лес и черепицу у Нико, – Венсенн напряг память. – Всего на тысячу триста сорок восемь дукатов. Все это было доставлено в Красный дом.
– В Кровавый дом, ты хотел сказать, – заметил я.
– Вы верите в эту дурацкую легенду о Вечном Докторе? – спросил Венсенн. – В нее в Сабату уже даже старухи не верят.
– А что за легенда? – спросил Тога.
– Да жил, мол, в этих краях один человек, доктор, который искал лекарство от всех болезней и старости. Построил он себе особняк на окраине Сабату и принимал всех желающих бесплатно, поскольку был очень богат и лечил не ради денег, а просто из человеколюбия. Люди его любили и уважали, да и было за что – не одному местному жителю он жизнь спас и здоровье вернул. А потом вдруг начали в округе дети пропадать. Много детей пропало, десятки, и ни один не нашелся. Продолжалось так три года. И вот однажды над Сабату разразилась страшная гроза – такой в наших краях отродясь не бывало. И во время грозы молния ударила в дом доктора, и начался там сильный пожар. Народ, понятное дело, бросился тот пожар тушить, любимому доктору помочь. Но только спасти хозяина дома не удалось – сгорел он, одни обугленные косточки от него остались. Поплакали люди, схоронили доктора с почетом. А потом кто-то решил покопаться в развалинах дома, чего ценного поискать, и нашел вход в тайный подвал, – тут Венсенн сделал выразительную паузу. – А в подвале том оказалась настоящая бойня, машины страшные, палаческие и мучительские. Это доктор покойный, чтоб ни дна ему, ни покрышки, детей в Сабату похищал и там, в подвале этом мучил и убивал, чтобы из их крови и плоти волшебные эликсиры получать. Как узнали о том в Сабату, перерыли все пожарище, и в саду нашли обгорелых детских костей и черепов множество – они в большой яме были закопаны. Тогда-то и поняли люди, что добрый доктор на самом деле живодером был, каких поискать. За эти злодейства Бессмертные и покарали доктора-убийцу, молнией его поразили. С тех пор и назвали этот дом Кровавым.
– Хороший сценарий для голливудского фильма, – сказал я Тоге. – Мороз по коже, недержание мочи и нервные припадки у зрителей обеспечены.
– И Нико построил дом заново, верно? – спросил Тога у приказчика.
– Пока только северное крыло, то самое, в котором когда-то сам Вечный Доктор жил. Наши мужики поначалу не хотели на стройке работать, боялись привидений детишек замученных, да и самого Доктора, который, как говорят, до сей поры бродит по ночам вокруг дома. Но Нико хорошо им заплатил, и мужики согласились работать, но только днем. А Нико и сказал им: «Ночью я никого не заставляю работать. Ночью я сам работаю». На том и поладили. Но сам старик тут не живет. Приезжает иногда, привозит деньги для строителей, делает заказы и снова уезжает. Видели мужики как-то вечером, что кто-то в дом приехал, вроде как мужчина вашего возраста, почтенный. Может, родственник старика или управляющий.
– Да? – Глаза у Тоги заблестели. – И этот молодой парень оставался в доме?
– Переночевал и уехал. А что тут такого?
– А кто на стройке работает – ты их знаешь?
– Бригадиром у них папаша Маран. Вы его можете найти в пивной у рынка, он там каждый вечер торчит.
– Спасибо за информацию, – сказал Тога.
– У нас осталось двести сорок дукатов, – сообщил я после разговора с Венсенном. – Надо взять у Каннеля задаток.
– Возьмем, – по блеску в глазах Тоги было ясно, что дело его заинтересовало. – Надо попасть в Красный дом.
– Зачем?
– Поискать следы. Знаешь, очень любопытное дело. Прямо триллер с мистическим компонентом.