Гавр продолжал красться. Он дрожал от нетерпения. Шерсть стояла дыбом. Неожиданно он сорвался с места и ринулся к сарайчику. Обогнул его стену, закрывавшую Рине обзор, и Рина услышала щелканье зубов и звуки грызни. Скользя по мокрой траве, Рина взбежала на пригорок, толкнулась ладонями в стену сарайчика и выскочила из-за него. Гавр, вцепившись в загривок еще какой-то гиеле, катился вместе с ней в овраг. Внизу же произошло нечто странное. Гавр, который был крупнее и явно сильнее, внезапно выпустил гиелу и с некоторым смущением отступил.
Вторая гиела, рыча, вскочила. Мельче Гавра, песочного цвета, с белым пятном на морде и очень худая, она, кинувшись, попыталась схватить Гавра за горло. Гавр отпрыгнул. Зубы гиелы щелкнули вхолостую. Уши у Гавра были прижаты и зубы продолжали скалиться, но все же вся грозность из него куда-то улетучилась. Он выглядел скорее растерянным, и другая гиела это прекрасно понимала. Она еще раз щелкнула зубами, взлетела на пригорок и вцепилась в отрытое из-под сарайчика коровье бедро. Это была прекрасная кость, такая массивная, что у Рины имелся, помнится, соблазн сделать из нее палицу.
Гавр с тоской смотрел на расхищение своих сокровищ.
«Мама! Я угадала! Этого не может быть!» – подумала Рина.
Видимо, она подумала это вслух, потому что незнакомая гиела вдруг вскинула морду и без предупреждения кинулась на Рину. Их разделяли шага четыре. Рина осознала, что обречена. Укус гиелы смертелен. Все что она успела – это выставить перед собой руки. Гиела, сбив ее с ног, потянулась к горлу.
«Все!» – подумала Рина, но неожиданно точно пушечное ядро врезалось песочной гиеле в бок. Кувыркаясь, она слетела с Рины и, жалобно поскуливая, скатилась с пригорка. Над Риной, защищая ее, навис Гавр.
Рина встала, переводя дыхание. Она даже не успела толком испугаться, и страх приходил только сейчас. Колени затряслись, все тело стало ватным.
Гиела вскочила, ощетинившись, схватила валявшееся неподалеку бедро и взлетела с ним вместе. Бедро было тяжелым, поэтому воровка летела несколько боком, вынужденная неудобно задирать морду. Гавр и Рина провожали ее глазами. Потом Гавр жалобно завыл, навеки прощаясь с костью.
– Постой… – сказала Рина. – Ты не тронул ее не потому, что испугался. Это была самка, правда?
Гавр перестал выть и покосился на Рину, будто понял, о чем она говорила.
– Да, – продолжала Рина. – Я сообразила, откуда она взялась. Это та песочная гиела, которая тогда сбросила берсерка… Смотри-ка, как она исхудала! И от седла избавилась.
Гавр отвернулся и снова не то залаял, не то завыл.
– Не волнуйся!.. Мне кажется, она еще придет. Ты богатый жених. У тебя куча косточек и Суповна в тещах. А она уже поняла, что тебя можно раскулачивать!
* * *
До ШНыра Рина добралась примерно за час до ужина. Кавалерии не было ни в кабинете, ни в аудитории. На всякий случай Рина заглянула в столовую. Дежурная пятерка накрывала на стол. Кухонные Надя и Гоша, вооруженные длинными, съеденными многочисленными заточками ножами, стояли у стола, на котором лежал дополнительный хлеб. Кстати, этими же ножами в ШНыре резали и хозяйственное мыло, чтобы одного куска хватало на две раковины. Наде и Гоше помогал Макар. Помощь его частично выражалась в том, что он раскладывал хлеб по тарелкам, а частично в том, что незаметно опускал часть хлеба в свои необъятные карманы. Причем охотился преимущественно за горбушками.
Рина подошла к Наде, собираясь спросить про Кавалерию, но не спросила. Разговор, который вели между собой Надя, Макар и Гоша, показался ей интересным.
– Если бы я решил быстро и успешно жениться, я знакомился бы не с девушкой, а с ее мамой и бабушкой! И познакомился бы получше. В режиме нагрузки и стресса, так сказать, чтобы выползли все тараканы, если таковые имеются, – авторитетно рассуждал Гоша.
Макар хохотнул, и еще одна горбушка исчезла непонятно куда.
– А с девушкой? – спросила Надя.
– Если бы понравились бабушка и мама, то понравилась бы и девушка… Только девушки этот фокус знают и прячут своих мам и бабушек как можно дальше. Проще с президентом страны увидеться, чем заставить девушку, которая тебе нравится, показать ее маму!
– Да ты что! Прям в самую точку! – воскликнула Надя, всплескивая руками.
Гоша довольно надулся и заработал ножом.
– Не верь ей! – шепнула ему Рина. – Она над тобой издевается. Знает, что ни один мужчина не почувствует иронии, когда ему скажут: «Да ты что! Прям в самую точку!»
Гоша перестал резать хлеб. Зато теперь оживился Макар. Он уже украл все горбушки, и теперь его мыслительный аппарат освободился для абстрактной болтовни.
– А с мамой познакомить? – спросил он у Нади.
– Да зачем тебе с патологоанатомом знакомиться? Познакомишься еще, – резонно отвечала Надя.
– А с папой?
– А вот с папой – легко. Он больше в прокуратуре не работает. Писанины много, говорит. Теперь он ловит карманников на Филевской линии, – сказала Надя.
Лицо у Макара вытянулось, и он отодвинулся бочком.
– Кавалерию видели? – спросила Рина.
Надя с Гошей ответили, что недавно она здесь пробегала, а где сейчас, не знают. Тогда Рина отправилась в Зеленый лабиринт, чтобы зарядить
– Точно. Гораздо медленнее, я бы сказала. И защита ШНыра ослабела… И магия Зеленого лабиринта в целом… Здесь все зависит от закладки.
– Почему камень треснул? – спросила Рина.
– Не разобралась еще.
– Но эта трещина совсем узкая!
– Узкая, но глубокая. И чем она глубже, тем сильнее конфликт между частями. Правая часть, как видишь, больше, поэтому совсем закладка не ослабеет, но остаток будет очень невелик. Какое-то время его будет хватать на зарядку
Дружба – очень сложный живой организм, вроде цветка на окне. Его надо все время поливать, рыхлить, переставлять на солнце, отщипывать желтые листочки. Или она завянет.
Дополнение к «Кодексу шныра»
Ул и Яра перебрались в комнату, которую отдала им Суповна, во вторник. Несколько дней до того Ул делал ремонт: красил, штукатурил, клеил обои, стелил линолеум, менял смесители, заказывал стеклопакеты. Деньги на материалы дала Суповна, да и остальные сбросились кто сколько мог. Кузепыч привез и долго выгружал из багажника рубанок, электролобзик, две дрели, шуруповерт, всякие ножички, плоскогубцы, отвертки. Прыгали в майонезных банках саморезы. Сквозь прорвавшуюся оберточную бумагу тускло поблескивали гвоздики.
– Все с возвратом, пнистый якорь! Тут редчайшие вещи есть! Хоть бы эти щипцы! Не знаю, зачем они нужны, но небось еще царя-батюшку видели! – сказал Кузепыч, как видно испытывая жалость, что приходится со всем этим расставаться.
Соседи Ула и Яры – пьющая, довольно назойливая пара, уже дважды занимавшая у Ула деньги, – при виде Кузепыча присмирели. Только что они явно с прицелом на то, чтобы занять в третий раз, ныли, что Ул привез с собой тараканов. На деле же тараканы повылезали, когда Ул выкорчевал на кухне прогнившую мойку, за которой у тараканов размещался штаб. Кузепыч сурово посмотрел на соседей и, отдуваясь, круглым животом загнал их в комнату.
– Не буди во мне завхоза, а то после не убаюкаешь! Вы с культурой – и вам добро натурой! – предупредил он.
– А тараканы? – пискнули из-за двери.
– Все будет! – пообещал Кузепыч.
Он вернулся на кухню и почти с нежностью заглянул за мойку.
– Ишь! Копошатся! А вообще, замечаю я, нынче тараканы редкость. Яды, что ли, сильные стали?
Ул разложил на газете инструменты и деловито осмотрел их, как полководец озирает рать перед боем.
– Говорят, из-за вай-фая, – сказал он. – Ориентировка у тараканов на тех же волнах. И вот я все думаю: а нельзя использовать тараканов как Wi-Fi-модемы? Или там звонить на таракана как на мобильник? Если таракан правой ножкой дергает – это мне Кавалерия звонит. А если левой – то, допустим, Яра!
Никто не верил, что за такой короткий срок можно все начать и закончить, но оказалось, что очень даже возможно. Помогали Улу Макс, Родион и Афанасий. От Родиона помощь была реальная. Он и в электрике разбирался, и кафель класть умел. Макс был полезен тем, что охотно таскал тяжелые грузы. В одиночку выволок на свалку старую ванну, например. В одиночку ходил в строительный магазин за смесями. Афанасий же мешался под ногами и все искал, к чему бы ему приложить усилия.
– Я вывинтил все старые лампочки! – сообщал он Родиону.
– Зачем, позволь тебя спросить?
– Ну как же? Они же не горели!
– Я проводку обрезал! Завтра буду другую тянуть! А лампы были не старые, а новые! – рычал Родион.
Афанасий, смущаясь, что-то мычал и опять начинал бродить без дела. С большим удовольствием он вообще устранился бы от ремонта, но считал необходимым выплатить все оброки дружбы.
– Может, я посверлю что-нибудь? – предложил он.
– Что-нибудь сверлить не надо! Оно может еще пригодиться, – мягко ответил Ул, отбирая у Афанасия работающую дрель, которую тот направил прямо себе в ногу. – Лучше вот! Возьми кусок поломанного плинтуса и повыдергай из него гвоздики.
– А это нужное дело? – усомнился Афанасий.
Ул заверил, что дело самое нужное, и принц без королевства, усевшись на подоконник, занялся гвоздиками.
– Хороший тут вид из окна! – сказал он, чтобы не молчать.
Родион, возившийся с выключателем, специально встал, чтобы посмотреть. Виден был поворот дороги, ведущей к шоссе, и кусок автобусной площади. На веревках между домами сушилось чье-то белье.
– Вид паршивый, зато место для пулемета отличное. Тут можно полроты положить, пока огневую точку подавят, – сказал он.
Достав два гвоздика, третий гвоздик Афанасий загнал себе в палец, и его отправили в аптеку за перекисью. Минут десять спустя с пальцем, на котором красовался новенький пластырь, и с тихой радостью, что можно немного отдохнуть от помощи, он сидел на автобусной остановке и думал о Гуле, что вот она страшненькая, но настоящая. Подумав о Гуле, что она страшненькая, Афанасий испугался этой мысли. «Почему, почему я подумал о ней так? Но ведь подумал же!» Но то, что Гуля была страшненькая, не мешало Афанасию жалеть ее, а может быть, и любить. В общем, все как-то перепуталось у него в мыслях, да еще и палец дергало.
Рядом остановилась черная «Шкода». Из нее вылез молодой человек и, покачиваясь на ходу и кренясь вперед, точно он был парус, подгоняемый ветром, скрылся в магазине. Афанасий посмотрел на заднее стекло «Шкоды» с наклейкой на нем с белыми крупными буквами «