– Они уничтожили все автоматические орудия и повредили маршевый двигатель. Связи нет. Мы здесь заперты.
– Попробуй открыть дверь. Я пока попытаюсь наладить коммуникатор, – сказал он.
Сержант бросился исполнять приказания. По пути он склонился над рядовыми и приложил пальцы к их шеям, проверяя пульс.
– Разорви тебя сверхновая! – выругался он и, оставив их, побежал к дверям.
Ладимир попытался найти повреждения в коммуникаторе. Программно запустить проверку на неисправности не удалось. Он попытался вскрыть корпус устройства, но тут подбежал Джонсон:
– Это бесполезно. На дверях выгорели все цепи. Пневматика тоже практически везде отказала. – По его лицу сбегали капли пота. – Я смог открыть шлюз только на внешний коридор.
– Как ребята?
Сержант отрицательно покачал головой.
Ладимир забежал в рабочий зал рубки.
Терминал мигал мониторами и сигнальными диодами. Лейтенант задал компьютеру тактического планшета показать голограмму корабля, набрал команду «Оценить повреждения» и отправил ее на выполнение. Через некоторое время на отображенной модели можно было различить множественные дыры в бортах корвета, развороченные гнезда автоматических турелей, дымящиеся дюзы двигателя. Вокруг сторожевика сновали три корабля рудианцев.
– Они могут уничтожить нас в любой момент, – мрачно прокомментировал из-за плеча сержант.
– Но почему-то этого не делают.
– Может, на абордаж решили взять?
– Никогда не слышал, чтобы рудианцы захватывали корабли. Всегда только уничтожали.
– Ну тогда я спокоен, – фыркнул сержант. – Что будем делать?
Лейтенант задумался. Нужно было принимать решение. По сути, корабль был мертв. Защитное поле не работало, батареи почти все выведены из строя, двигатели повреждены, и корвет продолжал движение только по инерции.
На плоскость шаблона упала темная капля. Ладимир провел ладонью по лбу и посмотрел на руку – она была вся в крови. Наверное, он рассек голову, когда упал на терминал, и даже не заметил этого в суматохе.
– Будем выбираться, – принял он решение. – Как старший офицер на мостике, приказываю покинуть корабль.
Сержант молча смотрел на него.
Ладимир прошел к капитанскому терминалу, смахнул осколки предохранительного стекла над красной кнопкой и нажал ее.
Маленький буй вылетел из ствола миниатюрной шахты на корпусе корвета и, ощетинившись записывающими устройствами, поплыл в вакууме в нескольких сотнях метров над кораблем, постоянно посылая в эфир сигнал бедствия.
– Надо вытащить штурмана, – сказал Ладимир.
Они подошли к шару.
– Это Хопкинс, – сказал сержант. – Сегодня был последний день его смены. Мы договаривались завтра в карты поиграть.
Лейтенант молча вводил код на сенсорной панели шара.
Когда прозрачная секция отъехала в сторону, в лицо подул свежий воздух. Автономные системы штурманского шара были сделаны очень надежно и работали исправно, им не повредила даже ударная волна от вышедшего из гипера, в непосредственной близости от корвета, корабля рудианцев.
Гироскопы постепенно замедлялись.
– Когда-нибудь вытаскивал пилота?
– Нет, не приходилось, – ответил сержант. – Как сами выбираются, видел, а так – нет.
– У него сейчас, скорее всего, болевой шок, – пояснял лейтенант, пока они ждали остановки вращающихся колец, напичканных всевозможными устройствами. Надо будет разгибать пальцы на руках, их обычно сводит судорогой. Я уже раз вытаскивал пилота из кокона. Правда, на тренажере, но все равно еле отцепили. С головными контактами нужно осторожными быть.
Джонсон слушал, кивая его словам.
Наконец гироскопы встали, и лейтенант дотянулся до матового кокона пилота.
– Открепляй эти контакты, – показал он сержанту, – а я схожу поищу, чем можно крепеж срезать.
Ладимир успел отойти от шара на несколько шагов, когда на обзорном экране появился корабль рудианцев. Казалось, он завис прямо напротив рубки. Его орудия нацелились на корвет и вспыхнули голубоватым светом.
Когда обзорный экран потек на пол, Ладимир понял, что сейчас в рубку вместе с направленным потоком ионов ворвется холодный космос, вытянет весь воздух и заполнит помещение безжизненным вакуумом.
На слова времени уже не оставалось, лейтенант рванул назад, обежал шар, схватил Джонсона и бросился к двери, ведущей в коридор, таща сержанта за шкирку. Створки расходились мучительно медленно, у Ладимира засосало под ложечкой. Наконец проем стал достаточно широким, чтобы в него можно было пройти. Лейтенант ввалился в коридор, втягивая вслед за собой Джонсона, и стал нажимать на кнопку закрытия, но створки по-прежнему продолжали раздвигаться.
– А-а-а… – Ладимир давил на кнопку, но она не отвечала.
– Пневматика! – крикнул сержант.
Лейтенант ударил по панели ногой, выламывая ее. Раздирая в кровь пальцы, вытащил блок с «кишкой» проводов и, просунув руку в дыру на панели, нащупал рычажок переключателя и повернул его. Створки двери с шипением рванулись навстречу друг другу, и едва они закрылись, как корабль вздрогнул и раздался скрип раздираемого металла и защитной оболочки. Лейтенанта швырнуло на стену коридора, отскочив от нее, он упал на пол рядом с сержантом. Механизмы, скрытые за перекрытиями, ломались, не выдерживая нагрузки. Несколько тонких металлических стержней вырвались из-под пола, разорвав покрытие, и проткнули Джонсону руку. Он заорал и схватился за рану.
Ладимир встал рядом с ним на колени и быстро осмотрел:
– Кость вроде не задета. Я потяну. Будет больно. Расслабься. Готов?
– Д-да, давай…
Лейтенант взялся за руку сержанта, с обеих сторон от торчащих стержней, и резко потянул вверх.
Джонсон закричал. Лад испугался, что тот сейчас потеряет сознание, но сержант выдержал, только сильно побледнел.
Каменев закатал ему рукав рубашки, накрывая им рану, снял ремень и перетянул.
Потом, шатаясь, поднялся на ноги и потянул сержанта за собой:
– Нужно идти. Сможешь?
– Д-да, – дрожащим голосом ответил тот, поднимаясь.
– Быстрее! Вставай, вставай, вставай!
Ладимир увлек его за собой. Джонсон, спотыкаясь, побежал за лейтенантом, прижимая к животу раненую руку. Вокруг искрилась поврежденная проводка, кое-где возник пожар, и синее пламя упрямо лизало неподатливый пластик. Освещение мигало, а местами отсутствовало совсем.
– Давай к скафандрам, мы можем не успеть добраться до спасательных шлюпок, – сказал Ладимир.
Они бежали по коридору, направляясь в ближайший хозблок. Добравшись до него, они были ошеломлены: отсек был разгромлен. Взрыв повредил переборки и разметал стеллажи со всем их содержимым. В дальнем углу загорелась какая-то жидкость и растеклась по полу огненным пятном. Отсек был заполнен черным едким дымом от расплавляющихся скафандров и прочей амуниции. Система вентиляции еще подавала признаки жизни и не давала дыму распространиться за пределы помещения, и тот висел в отсеке эдаким клубящимся шатром.
Ладимир прорычал сквозь зубы проклятие.
– Нужно найти уцелевшие скафандры! – сказал он и, закрыв лицо рукавом, бросился в клубы дыма. Сержант, морщась и зажав рот ладонью, последовал за ним.
Через полминуты он вылез из отсека наружу и, тяжело дыша, прислонился спиной к переборке. В кулаке у него был зажат серый комок индивидуального скафандра и медпакет.
Еще через полминуты из дыма показался лейтенант. Он выползал на коленях, надрываясь от кашля, по закопченным щекам текли слезы, оставляя светлые дорожки.
Сержант приподнялся и помог Ладимиру выбраться в коридор, где оба свалились на пол. Лейтенант прижимал к груди два скафандра.
Отдышавшись, он протянул один Джонсону, но тот покачал головой, отказываясь и показывая, что тоже нашел.
Ладимир кивнул и стал разуваться – в скафандре можно было находиться только босиком. При активации тот сам создавал необходимые жесткие части: ботинки, наколенники, пояс, налокотники, перчатки…
Сержант вытащил из медпакета кровоостанавливающий пластырь с анестетиком и стал накладывать на рану. Лейтенант помог ему снять жгут, перевязать руку и натянуть скафандр, потом тоже стал облачаться в защитный костюм.
Через полторы минуты, что почти соответствовало армейским нормативам, они были готовы продолжать свой путь. Ладимир активировал скафандр и почувствовал, как уплотнители охватили его тело, придав ему жесткости и упругости. Похожая на пленку мыльного пузыря прозрачная мембрана вздулась и осела, закрывая лицо. Включились коммуникаторы, автоматически настроенные на одной частоте.
– Готов? – спросил Ладимир.
– Да, то есть так точно!
– Давай пробираться к спасательному отсеку. Большинство проходов наверняка заблокированы или повреждены; думаю, придется поплутать. Не дрейфь, прорвемся.
Он хлопнул сержанта по плечу и устремился дальше по коридору, к выходу из хозблока.
Пневматика частично работала, и в отсеках с нормализовавшимся давлением можно было пройти.
Их путь лежал по внешнему обводу. В бортах зияли рваные дыры, затянутые стекловидной массой, дважды по пути им попались тела мертвых матросов. Они были иссечены осколками и изуродованы. Одного несчастного почти вытянуло в космос, когда восстановительный раствор зажал его в свою смертельную хватку, и теперь верхняя часть туловища была внутри корабля, а остальная снаружи. Ладимир был рад, что не может сейчас видеть его лица, представляя, в каких муках тот умер. Несколько человек погибли от удушья, в дыму начавшегося пожара. Система пожаротушения, как и большинство приборов на корабле, была повреждена и сработала либо слишком рано, среагировав от первых взрывов, либо вообще отказала.
– Лейтенант! – Сержант остановился и, упершись рукой в стену, согнулся. – Меня сейчас вырвет.
Ладимир подошел к нему, положил руку на спину:
– Дыши ровнее, глубокий вдох и медленный выдох. Вдох… выдох.
Сержант сделал, как он велел. Через некоторое время он распрямился.
Лад встал перед ним и заглянул в глаза.
– Соберись, – сказал он. – Нам нужно двигаться дальше. Рудианцы могут в любой момент уничтожить корабль.
Словно в ответ на его слова, корпус вздрогнул, и в глубине у него что-то заурчало. Сержант кивнул в ответ на вопросительный взгляд Ладимира, показывая, что справился со слабостью.
Они снова побежали вперед, иногда им приходилось сворачивать и продвигаться внутрь корабля. Там повсюду царило разрушение. Но, пробираясь через камбуз, они наткнулись на живого человека. Он забился под мойку, и, если бы сержант не споткнулся рядом с ним о кастрюлю, они прошли бы мимо, не заметив его.
Когда кока вытаскивали, он отбивался и вырывался, истошно вопя. Лейтенанту пришлось усмирить его, отвесив хорошего тумака.
Очухавшись, он с расширенными от созвстраха глазами смотрел на людей в скафандрах, не в силах выговорить ни слова.
Лейтенант бросил ему оставшийся у него защитный костюм.
– Надевай, быстро! – скомандовал он.
И тут внезапно в переговорном устройстве защитного костюма они услышали еще голоса – кто-то догадался добраться до скафандров.
– Кто-нибудь слышит меня? – сразу запросил Ладимир. – Это лейтенант Каменев.
– Лад! Ты жив! – Это был голос лейтенанта Артема Соболева, его товарища и однокурсника.
– Да, жив. Со мной еще двое, – ответил он, наблюдая, как кок неумело натягивает скафандр, а сержант помогает ему.
– Во имя Солнца, что произошло? Ты не знаешь?
– Рудианец вышел из гипера в десятке метров от нас.
– Не может быть! – удивленно воскликнул Соболев.
– Может. Я был в рубке в тот момент. Ударной волной выбило связь и почти все электрические контуры. Маневр уклонения не помог. Гасители налипли слишком быстро, и поле истончилось, тогда-то они и вдарили. Двигатели умерли, автоматические батареи тоже. Когда стало ясно, что кораблю конец, я выпустил спасательный буй.
– Сволочи!
– Ты не знаешь, где капитан?
– Его больше нет. Офицерские каюты превратились в одну большую дыру. Мне повезло, я в момент нападения находился у другого борта. Мы с Ежи в шахматы играли. А ты где сейчас находишься? – спросил Артем.
– Я на камбузе. А ты где?
– Мы рядом со шлюпками.
– Мы никак не можем к вам пройти, двери заблокированы, блуждаем уже с полчаса.
– Да толку от шлюпок нет! – с досадой сказал Соболев. – Мы не можем ими воспользоваться!
– Почему?
– Рудианцы решили позабавиться и отстреливают шлюпки, как только те покидают корабль. Основные орудийные батареи почти все выведены из строя. А к внешним не можем добраться, мы заперты тут, как в ловушке.
– Понял, – коротко ответил Ладимир и задумался.
– Но это значит, и мы не сможем туда пройти? – вклинился в разговор Джонсон.
Лейтенант взмахнул рукой, заставляя его замолчать.
– Артем, как быстро вы можете погрузиться и отшвартоваться? – спросил он.
– Все шлюпы готовы. В некоторых уже сидят люди. Только что толку, никто не решается вылетать. Последних, кто осмелился, два рудианца поджарили лучами низкой интенсивности. Ребята сгорели заживо.
– Сволочи! – не выдержал Ладимир, повторив ругательство Соболева. – Артем, я могу попытаться прикрыть вас огнем с бортовых турелей.
– А ты можешь пройти к внешнему коридору? – Соболев не скрывал своей радости.
– Только что оттуда.
– И сможешь по внешнему обводу добраться до орудий?
– Думаю, да. Нас трое, и если сможем получить доступ к трем турелям, то шесть стволов поддержки вам обеспечено. По паре на каждого рудианца.
– Лад! Ты просто наш спаситель! – воскликнул Артем. Потом замолчал и поникшим голосом сказал:
– Но вы-то не сможете уйти.
– Артем, мы еще у камбуза, до тебя нам добираться минут двадцать, а то и больше, если вообще сможем пройти. Почти ни одна дверь не работает. Как по-твоему, сколько еще рудианцы будут веселиться, пока им это не надоест и они не разнесут корвет в щепки. Думаю, что недолго.
Соболев промолчал, не найдя, что ответить.
– Лад…
– Времени мало. Готовь людей. Мы пошли к орудиям. Когда дам сигнал, стартуйте.
– Хорошо, – ответил Артем. – Спасибо тебе.
Тут внезапно ожил кок. К этому времени он уже надел скафандр и слышал, о чем говорили офицеры.
– Почему мы должны идти к этим орудиям? – нервным голосом спросил он. – Нам нужно пробираться к спасательным отсекам и пытаться прорваться мимо рудианцев.
– Никто не может прорваться, – ответил ему Соболев, – эти уроды охотятся за каждой шлюпкой и взрывают их.
– Это, кстати, объясняет, почему корабль еще не уничтожили, – сказал Ладимир.
– Вот именно. – Паника сквозила в каждом слове кока. – А когда вы начнете налить в них, они прихлопнут нас тут, как мух.
– Они и так нас прихлопнут… если ты еще не понял. Зато мы можем дать шанс другим выбраться.
– Да пошел ты, лейтенант! Я жить хочу!
Он ринулся бежать, сшибая со столов на пол кухонную утварь.
– Сержант! – Ладимир бросился за убегавшим коком.
Джонсон направился в другую сторону, через камбуз, наперерез беглецу.
Сержант перехватил кока на выходе из помещения. Повалил парня и заломил ему руку за спину. Подоспел Лад, и вместе они заставили его подняться.
– Как тебя зовут? – спросил Ладимир.
Кок только злобно смотрел на него исподлобья сквозь лицевую пленку скафандра.
– Тебе задали вопрос! – Джонсон надавил на заломленную руку.
– Зигмунд, – ответил тот, застонав.
– Сержант, отпусти его, – приказал Ладимир.
И когда Джонсон отпустил руку кока, продолжил:
– Зигмунд, мы сейчас не в том положении, чтобы пререкаться. В спасательном отсеке десятки людей, которым нужна наша помощь. Снаружи три рудианца, и нас трое. Если они будут заняты, то шлюпки смогу спокойно набрать скорость и уйти в гипер.
– Вы не понимаете! Я не военный – я наемный повар! Я вообще тут две недели всего! – истерически завопил кок. – Нам же тоже нужна помощь! Кто поможет нам?
Лейтенант схватил Зигмунда за плечи и встряхнул. Тот был похож на загнанного в угол зверя – глаза бегали вокруг, словно ища спасения, губы дрожали…
– Перед тем как взорвали рубку, я успел послать сигнал бедствия! Для прибытия помощи необходимо двадцать пять – тридцать минут. – Лад врал – аварийный буй он, конечно, запустил, но вот до прибытия подмоги пройдет не менее часа. Но по-другому никак не заставить Зигмунда помогать. Когда рудианцам надоест играться со шлюпками, они примутся за корабль. И тогда всем точно конец! И сержанту, и этому трусливому коку, и ребятам в спасательном отсеке, и самому Ладимиру. – Нам только нужно время! Наши уже в гипере!