Благодаря тому, что внутрь я забралась в первых рядах, удалось занять место у окна. Правда, шедший следом парень явно нацелился на соседнее место, но повезло: его отпихнула какая-то шустрая полная баба и плюхнулась рядом со мной.
– Отправляемся! – когда все расселись, сообщил извозчик. – Следующая остановка – Герра. Если понадобится чего почтенным пассажирам, так вы стукните мне в стенку, я услышу и враз остановлюсь.
С этими словами, он захлопнул дверцу, устроился впереди и взялся за рукояти. Наш транспорт пошатнулся, приподнялся и не спеша поплыл к западным воротам города.
Я откинулась на сиденье и приготовилась терпеть неизбежную тряску. Даже фляжку с остатками морса убирать не стала – кислое, оно все-таки немного тошноту убирает.
Фляжка пригодилась уже через полчаса после выезда из Сердара: слишком отвратительной была дорога. А через час пересчета ухабов, я почти примирилась со своим проклятьем. Казалось, лучше и проще просто взять и умереть, чем ощущать, как все твое тело живо реагирует на каждую неровность под днищем дилижанса.
Хорошо хоть, те две женщины разговорились с сидящей рядом со мной бабой, которую, как оказалось, звали Аглаей. Можно было отвлечься, слушая сплетни.
Для начала они обсудили короля и предстоящий праздник середины лета. Потом Аглая посетовала на трудности работы швей после того, как наше королевство рассорилось с Динтарским. Мол, нити оттуда самыми лучшими были, а теперь их днем с огнем не сыщешь. Только в столице и остались.
– Ой, милочка, да что те нити. Я в эту вашу столицу – ни ногой! – заявила одна из женщин – рыжеволосая Дили.
– Почему же? – удивилась Аглая.
– Как, почему? – Дили всплеснула руками. – Так опасно там! Убить могут!
– Да бросьте, – включился в беседу парень. – В здешней глубинке куда больше разбойников водится.
– Да при чем тут разбойники? – вмешалась брюнетка Рози. – Маньяк-потрошитель там! Неужто не слышал, что ночью-то произошло? Небось, увидь ты этакое, в штаны наложил бы со страха!
– А что произошло? – заинтересовалась Аглая.
– Ой, такой ужас, такой ужас, – затараторила Дили. – Я как узнала, так прям чуть дух не потеряла! Тело нашли, в аптекарском сквере, что к востоку от королевской резиденции. Прям посередь сквера и лежало, чуть в стороне от дорожки.
Парень скептично хмыкнул.
– Ага, так и было. – Рози сделала страшные глаза. – Лежит, значит, этот несчастный, а у него вся грудь ножом вострым вспорота и сердца нет…
– Как сердца нет? – охнула Аглая.
– А вот так и нет! – Рози прижала руки к щекам. – Вырезали у него сердце-то. Как есть вырезали. И мне один знакомый стражник рассказал, ничего с тела не взяли больше. Ну, деньги там при нем остались, перстень ценный на пальце. Как есть, маньяк-потрошитель работал!
– Великий Создатель! – перепуганная Аглая сотворила защитный жест.
Мне, признаться, тоже слегка не по себе от рассказа стало, аж тошнота отступила. Да и парень как-то разом затих.
Женщины перешли на трагический полушепот, а я закрыла глаза. Хватит с меня дурных новостей. Лучше попытаться задремать и хотя бы таким нехитрым способом сократить дорогу.
– Камитор!
Выкрик извозчика прозвучал так резко и неожиданно, что я буквально подскочила с сиденья. Похоже, несмотря на тряску, мне все-таки удалось уснуть.
Кое-как выбравшись из дилижанса на затекших от длительного сидения в одной позе ногах, я первым делом сделала глоток тоника. И только когда в голове прояснилось, заковыляла в сторону теткиного дома. Пора было получить хоть какие-то ответы.
Улицы Камитора являли собой воплощение буйного воображения народных масс. Если в том же Сердаре была видна четкая структура уличных пересечений, то мой родной городок строился по принципу «Кину камень, куда упадет – там и построю дом».
То есть такого понятия, как прямая улица, тут не существовало никогда. И если нечаянный путешественник, не знакомый с городом, пробовал в одиночку что-нибудь найти, то он рисковал проплутать извилистыми переулками до позднего вечера, так и не обнаружив искомое.
Ноги сами несли меня к дому, все больше ускоряя шаг.
Знакомая калитка была, конечно, заперта. Но не для меня. Отогнув маленькую, казалось бы намертво прибитую дощечку в заборе справа от дверцы, я просунула руку и отодвинула засов с той стороны. При прикосновении к задвижке, руку слегка щипнуло сторожевое заклинание, но, узнав меня, позволило отпереть дверь.
И вот я в знакомом дворе. Стою меж двух раскидистых старых яблонь на засыпанной мелким камнем дорожке и гляжу на теткин дом.
За время моего отсутствия он ничуть не изменился. Двухэтажный, основательный, сложенный еще прадедом из дубовых стволов.
Несколько раз глубоко вздохнув, я успокоила дыхание. Перед моей тетей нельзя появляться абы как – сразу почует неприятности. А хочу ли я о них рассказывать?
С одной стороны, признаться хотелось. Тетка – единственный близкий человек, который воспитывал меня с девяти лет. Да, строгая, да, дотошная. И, несмотря на всю свою внешнюю придирчивость и строгость, знаю, обо мне беспокоится. Но при этом уже в возрасте и со слабым сердцем. Как она отреагирует на известие о моей скорой смерти? Помочь – вряд ли поможет, а вот нервничать будет сильно.
Да и я, ну расскажу, ну поплачусь, а что дальше? Дальше ведь все равно буду пытаться найти выход. Только при этом оставив за спиной тетю Файлину с опасностью сердечного приступа.
«Нет. У меня осталось еще целых четыре дня, так что говорить о смерти пока рано», – в конце концов, решила я. И, пригладив волосы, двинулась к высокому крыльцу.
Помня, что третья ступенька скрипит, сама не зная, зачем, перешагнула ее. Остановившись у двери, еще раз быстро оглядела себя, а потом разозлилась.
Да что ж такое-то! На мне проклятье висит! У меня есть все шансы вскоре познакомиться с Великим Создателем или Верховным демоном Зарахнилом, а я тут из-за внешнего вида переживаю!
С силой сжав руку в кулак, я уверенно стукнула в дверь. Три раза.
В глубине дома тотчас раздался мелодичный перезвон сработавшего сигнального заклинания. Секунда, другая, третья, и послышался звук приближающихся шагов. Через пару мгновений щелкнул замок, и дверь распахнулась, являя тетушку Файлину.
За прошедшие полгода, что я не видела родственницу, та практически не изменилась. Сухощавая, чопорная, в строгом платье, прикрытом кипенно-белым накрахмаленным передником, и с традиционным пучком пепельных волос.
Быстро, цепко оглядев меня с ног до головы, она вместо приветствия выдала:
– Бледная. Усталая. С синяками под глазами. Приехала посреди недели. Что у тебя случилось?
– Ничего, тетя Файлина, – со всей возможной уверенностью ответила я. – Просто встала рано, да в дилижансе сильно укачало. Я в гости. Отпуск дали, буквально на пару дней, вот и решила заехать. Давно ведь не виделись.
Подозрительный огонек в глазах тетки чуть притух, а на губах появилась улыбка.
– Правда? Тогда это приятная неожиданность, – проговорила она, обнимая меня. После чего отступила, пропуская внутрь. – Чего ж мы на пороге-то? Не стой, заходи.
Чмокнув тетю в щеку, я прошмыгнула в дом. Правда, не успела сделать и пару шагов по коридору, как услышала недовольное покашливание. А, едва обернулась, мне категорично указали на обувную тумбу под вешалкой.
– Тапочки! И иди мыть руки.
Послушно кивнув, я переобулась в вязаные тапочки, пристроила рядом с тумбой дорожную сумку и поспешила в уборную.
Первый же взгляд в зеркало показал, что тетя Файлина права. Выглядела я действительно не ахти. В глазах болезненный блеск, черты лица заострились. Списать такой вид на обычную усталость после дороги и впрямь сложновато.
«А, может, все-таки признаться? Может, тетя посоветует что-нибудь? Какого-нибудь мага-целителя…» – робкая промелькнувшая мысль была тут же отброшена прочь.
Никого она не посоветует. Если бы была возможность излечить меня, то и старик-аптекарь об этом бы сказал. Да и в книгах этот способ наверняка упоминался бы.
Так что остается надеяться лишь на то, что во мне действительно есть темная кровь. И, узнав об отце и его способностях, я пойму, что делать дальше.
Ополоснув руки и лицо, я направилась в столовую, где уже звенела посудой тетя Файлина. Из старого пузатого буфета извлекались белоснежные чашечки, ажурные блюдечки, вазочки с вареньем. А на плите уже грелся начищенный до блеска медный чайник.
– Помочь? – предложила я.
– Вот еще, – отмахнулась тетка. – Садись, отдыхай. Как ты, как работа?
– Нормально. Я…
– А тут все по-прежнему. В нашем захолустье из всех новостей – только очередное пополнение в семье Шарлотты. Помнишь ее?
Шарлотту – соседку-одногодку, я, разумеется, помнила. В детстве мы частенько играли вместе. Вот только мне опять не дали даже слова вставить, продолжив:
– Так вот, представляешь, она четвертого родила! Четвертого! Подумай только! А ведь муж-то ейный до сих пор на барона Адвера батрачит, зарабатывает какую-то мелочь. Спрашивается, зачем бедноту плодить?
Чашечки-вазочки были выставлены на стол. Не замолкая ни на секунду, тетка занялась нарезкой ароматного хлеба.
– Нынешняя молодежь совершенно не думает о том, скольких детей может прокормить, и явно перегибает палку в количестве! – ворчала она. – И, представляешь, я спрашиваю: «Шарлотта, когда вы уже остановитесь?» Так знаешь, что она ответила? «Сколько Великий Создатель пошлет, столько и родим!» Подумать только! Да лучше бы ей Создатель ума подкинул, а детей нашей королеве послал! Вот уж кому действительно нужно: седьмой год со свадьбы пошел, а наследника королевству еще не оставила. Наверняка в нынешний праздник Середины Лета король снова повезет ее величество в храм.
За монологом тетка успела заварить чай, а мне так и не удалось хоть о чем-то ее спросить. Возможность высказаться тетя Файлина мне предоставила, лишь усевшись напротив и строго вопросив:
– Кстати, а у тебя-то как на личном фронте?
И выбрала же тему, как назло, одну из самых болезненных!
– Тихо и спокойно, – отшутилась я.
– Очень зря, – укорила она. – Пора бы уже задуматься о семье и детях. Годы проходят, нужно успеть выбрать достойного мужчину.
Ну ничего себе заявления! А ведь пока я училась, да и еще полгода назад, когда дело к выпуску шло, совсем по-другому говорила! Мол, делать карьеру надо, чтобы себя обеспечивать, а не за мужиками бегать. И, кстати, ту же домоседку-Шарлотту как дурной пример приводила.
– Достойного еще найти надо, – пробормотала я, цитируя ее же слова.
Именно с этой фразой тетка запретила мне в старшей школе встречаться с одним хорошим парнем. Точнее, это по моему мнению, хорошим. А тетя Файлина утверждала, что избранник не подходит под определенный перечень параметров ума и состоятельности, и я достойна большего. Помнится, тогда я долго плакала, но все же подчинилась.
А затем влюбленность прошла, я уехала в столицу и поступила в Лиранийскую академию магии.
Тогда, на первом курсе, к розовым мечтам о деньгах и будущей карьере неожиданно приложились ухаживания Гестона. Красавчик-третьекурсник с факультета боевой магии, принадлежал к богатой семье и очень активно подбивал ко мне клинья.
Разумеется, я не устояла. Но после первой же, проведенной вместе ночи, услышала, что ничего дальше не будет и не предполагалось. Более того, на следующий день оказалось, что Гестон вообще на меня поспорил! Я стала лишь еще одной строчкой в его записной книжке побед. Причем не слишком и важной – девственница же, особо и стараться не пришлось.
До сих пор, как вспомню о нем, гнев в душе вскипает.
– Долго перебирать тоже не стоит. А то пока раздумываешь, никаких вариантов не останется, – наставительно проговорила тетя Файлина и отпила чаю.
«Было б из кого выбирать», – мысленно скривилась я, а вслух добавила:
– Может, оно и к лучшему. Чем дальше, тем больше соглашаюсь с мнением матери о том, что все мужики – кобели.
– Ма-ать, – вздохнула родственница, подвигая мне одну из вазочек со сладостями. – Твоя мать просто нерационально подошла к выбору мужчины. В итоге испортила себе жизнь. Неужели ты так же хочешь?
– Я не знаю с чем сравнивать, ибо ничего не знаю про отца. Где вероятность, что наша неразборчивость по наследству не передается?
Тетка несогласно фыркнула.
– Ты, по счастью, намного ее разумнее. Уж я-то вижу, поверь. В общем, не переживай об этом.
Но я уже зацепилась за разговор, так удачно свернувший на тему родителей.
– И все же, кем был мой отец?
Тетя Файлина недовольно поморщилась и попыталась уйти в сторону.
– Это вообще к порядочности мужчин не относится и значения не имеет. Кстати, съешь малинового варенья, а то ты какая-то слишком бледная.
От варенья отказываться не стала, но и оставлять вопрос без ответа не собиралась. Поэтому с легкими требовательными нотками в голосе проговорила:
– Может, хватит от меня это скрывать? Я уже достаточно взрослая, чтобы отнестись ко всему произошедшему с пониманием и спокойствием. В обморок точно не упаду от подробностей, какими бы они ни оказались. Я имею право знать о своем отце. Согласись, это справедливо.
Пару мгновений мы молча смотрели друг на друга. Я – упрямо, а тетка оценивающе, словно размышляя, стоит ли. В итоге она все-таки сдалась и, тяжело вздохнув, с видимой неохотой кивнула.
– Хорошо. Расскажу. Хотя знаю не так и много. Твоим отцом, по словам Камиллы, был капитан из «Черных клинков».
– «Черных клинков»? – я охнула.
Эти элитные отряды королевской гвардии состояли из лучших воинов-магов, сильных и бесстрашных.
– Да. Поэтому когда у тебя проявился дар прорицателя, я и не удивилась. Про «Черных»-то разное говорят.
На миг тетка прервалась, собираясь с мыслями и наливая нам по новой чашке чая. Я нарушать молчание и торопить ее не стала, дожидаясь продолжения. И оно последовало.
– Его отряд тогда остановился в гарнизоне Сердара, где Камилла числилась на побегушках у старшего писаря. И как увидела она твоего отца, так разум-то и потеряла. Влюбила-ась без памяти, – протянула тетка и в очередной раз тяжело вздохнула. – Несколько дней ходила сама не своя, только повторяла, какой он красавец. И сколько я ни твердила, что не ее полета птица, Камилла и слушать ничего не желала. Только одной идеей одержима была: «черного» этого заполучить.
– И, судя по всему, ей это удалось, раз я родилась. Ведь без согласия от мага не забеременеть, – нахмурившись, рассудила я.
– Да ничего подобного! – родственница недовольно фыркнула. – Твоя мать разузнала про одно зелье особое, которое всякие запреты снимает. Редкое, дорогущее! Все свое месячное жалование на него истратила. Выпила, да и вышла в вечернюю смену. Мужики-то все до развлечений дармовых охочи, а Камилла тогда все ж красавицей была. Думала, глупая, если забеременеет, то «черный» ее уже не оставит. Да не тут-то было. Ночь-то с ней этот кобель провел, а как через неделю твоя мать к нему с результатом пришла – попросту в свою причастность не поверил. Сказал, мол, не может у него детей быть от простолюдинки, и все тут. Да и выставил прочь, добавив, чтоб убиралась к тому, от кого понесла.
– А как же зелье?
Я, окончательно забыв про чай, напряженно слушала тетку.
– Про зелье Камилла сначала и заикнуться не успела. А уж потом стыд не позволил рассказать… и я тоже не позволила. Вот еще, после такого унижения опять к этому «черному» кобелю идти и в обмане признаваться. С него бы сталось и побить ее. В общем, не пустила я. Из гарнизона тот отряд в конце месяца уехал, а мать твоя с тех пор угрюмая ходила. И о мужчинах не желала ничего слышать. А переживала так, что… Даже говорить об этом трудно.
– Говори! – я вцепилась заледеневшими пальцами в скатерть, не сводя с нее глаз.
– Говорю, коль зашла речь об этом. Мать твоя стала дрем-траву употреблять, – тетя Файлина вздохнула. – Тайно. Проглядела я это, не заметила сразу. Ну, подумаешь, глаза блестят, да изредка смеется без причины или съеживается от страха какого. Зелье то ее и сгубило.