Рэй БРЭДБЕРИ
[Царь тираннозавр (лат.).]
Перевел с английского Ростислав Рыбкин
Он открыл дверь во тьму. Чей-то голос крикнул: - Ну закрывай же!
Его словно ударило по лицу. Он рванулся внутрь. Дверь за ним хлопнула. Он тихо выругался. Тот же голос полупроговорил-полупропел страдальчески: - О боже! Ты и есть Тервиллиджер?
- Да, - ответил Тервиллиджер.
Справа от него, на стене погруженного во мрак зала, смутным призраком маячил экран. Слева плясало в воздухе маленькое красноватое пятнышко - это двигалась зажатая в губах сигарета.
- Ты на пять минут опоздал!
"А сказал ты это так, будто я опоздал не на пять минут, а на пять лет", - подумал Тервиллиджер.
- Сунь свою пленку в аппаратную. Ну, пошевеливайся!
Тервиллиджер прищурился.
Он разглядел пять глубоких кресел, четыре из них заполняла административная плоть, и она, тяжело дыша и отдуваясь, переливалась через подлокотники к пятому креслу, посередине, где почти в полной темноте сидел и курил мальчик.
"Нет, - подумал Тервиллиджер, - не мальчик. А сам Джо Кларенс. Кларенс Великий".
Крошечный рот, выдувая дым, дернулся как у марионетки: - Ну?
Неуверенно ступая, Тервиллиджер двинулся к киномеханику и отдал ему коробку с пленкой; киномеханик, сделав в сторонукресел непристойный жест, подмигнул Тервиллиджеру и захлопнул за ним дверь.
- Господи! - вздохнул тонкий голос. Зазвенел звонок. - Аппаратная, начинай!
Тервиллиджер протянул руку к ближайшему креслу, ткнулся в мягкое и живое, отпрянул и, кусая губы, остался стоять.
С экрана в зал прыгнула музыка. Под громовые раскаты барабанов начался фильм: Tyrannosaurus Rex: грозный ящер Объемно-мультипликационный фильм Куклы и съемка Джона Тервиллиджера Попытка воспроизвести формы жизни, существовавшие на Земле за миллиард лет до рождества Христова Детские ручонки в среднем кресле чуть слышно, иронически зааплодировали.
Тервиллиджер закрыл глаза. Новая музыка с экрана вырвала его из забытья. Титры растаяли в мире первобытного солнца, ядовитого дождя и буйной, девственной растительности.
Клочья утреннего тумана лежали по берегам вечных морей, и огромные летающие кошмары снова и снова, как коса, срезали ветер. Громадные треугольники из морщинистой кожи и костей, с алмазами глаз и неровными желтыми зубами, птеродактили, эти воздушные змеи, запущенные в небо самим злом, падали на добычу, хватали ее и, почти не поднимаясь над землей, уносили в ножницах ртов свои жертвы и их предсмертные крики.
Тервиллиджер смотрел как зачарованный.
В густых зарослях что-то вздрагивало, трепыхалось, поязло, дергало усиками; и одна лоснящаяся слизь внутри другой, под роговой броней вторая броня, в тени и на полянах двигались рептилии, населявшие безумное, пришедшее к Тервиллиджеру от далеких предков воспоминание о мести, обретшей плоть, и о паническом бегстве в воздух.
Бронтозавр, стегозавр, трицератопс. Как легко падают с губ тяжеловесные тонны этих названий!
Уродливыми машинами войны и разрушения гигантские чудовища шли через овраги с поросшими мхом склонами, каждым шагом растаптывали тысячу цветов, рыли мордами туман, пронзительными криками раздирали пополам небо.
"Красавцы мои, - думал Тервиллиджер, - маленькие, мои красавчики! Все из жидкого латекса, губчатой резины, стальных кастей на подшипниках; все приснившиеся, из глины вылепленные, гнутые и паянные, склепанные, шлепком ладони в жизнь посланные! Половина их величиной с мой кулак, остальные не крупнее этой вот головы, из которой они появились".
- О боже! - сказал кто-то тихо и восторженно в темноте.
Часы, дни, месяцы подряд, шаг за шагом, кадр за кадром, он, Тервиллиджер, проводил созданных им животных через последовательности поз, двигал каждое на крошечную долю дюйма, снимал, передвигал еще на волосок, снимал снова - и теперь диковинные образы, на каких-нибудь восьмистах футах пленки, проносились через проектор.
"Какое чудо! - думал Тервиллиджер. - Это будет новым для меня всегда. Посмотрите только! Ведь они живы е! Резина, сталь, каучук, глина, чешуя из латекса, стеклянный глаз, клык из фарфора, прыг-скок, топ-топ - и, шагом гордым, по материкам, еще ноги не знавшим человечьей, по берегам морей, еще солеными не ставших, как будто не прошло с тех пор миллиарда лет. Они вправду дышат! Они вправду мечут громы и молнии! Как жутко! Такое чувство, будто это собственный мой Сад, и в нем сотворенные мной животные, которых я возлюбил в этот День Шестой, а завтра, в День Седьмой, я отдохну".
- О боже! -? снова произнес тихий голос.
Тервиллиджер-два не отозвался: "Да, я слышу".
- Это великолепная лента, мистер Кларенс, - продолжал голос.
- Возможно, - сказал человек с голосом мальчика.
- Правдоподобно до невероятности.
- Я видел лучшие, - сказал Кларенс Великий.
Все в Тервиллиджере напряглось. Он отвернулся 6т экрана, где его друзья скатывались в небытие, где гибли одно за другим, как на скотобойне, существа высотою с двухэтажный дом.
Впервые он оглядел своих возможных работодателей.
- Материал великолепный.
Похвала исходила от старика, сидевшего в стороне, отдельно; подавшись вперед, он изумленно, во всё глаза, глядел на эту древнюю жизнь.
- Идет рывками. Вон, посмотрите! -Странный мальчик в среднем кресле привстал, показывая на экран зажатой во рту: сигаретой. - Уж это кадр хуже некуда. Вы что, не видите?
- Да, - ответил внезапно устало старик, откидываясь назад и сливаясь снова с креслом, на котором сидел. - Вижу.
Тервиллиджер задушил жаркий гнев, потом утопил его в быстринах своей крови.
- Идет рывками, - повторил Джо Кларенс.
Белый экран, мельканье цифр, темнота; музыка оборвалась, чудовища исчезли.
- Наконец-то! - Джо Кларенс выдохнул дым. - Уже обед скоро. Следующую, Уолтер! Все, Тервиллиджер. - Молчание.- А, Тервиллиджер? - Молчание; - Этот кретин все еще здесь?
- Здесь. - Тервиллиджер изо всех сил вдавил кулаки себе в поясницу. сказал Джо Кларенс. - Вообще неплохо. Но не воображай, что деньги потекут рекой. Вчера приходило больше десятка парней, так они показывали материал не хуже, а то и лучше твоего - всё пробы для нашего нового фильма "Доиcторическое чудовище". Оставь заявку в конверте у секретаря. Выходи в ту же дверь в какую вошел, Уолтер, какого дьявола ты ждешь? Крути новую!
В темноте Тервиллиджер ободрал ноги о кресло, с трудом нащупал ручку двери, сжал ее крепко. За спиной у него взорвался экран: потоками мелких камней падала лавина, целые города из гранита, огромные мраморные здания вставали; рассыпались, стекали вниз. В громе падающих камней он расслышал голоса, которые прозвучат через неделю: "Мы заплатим тебе тысячу долларов, Тервиллиджер". - "Но мне нужна тысяча только на одно оборудование!""Подумай хорошенько, это для тебя шанс. Хочешь, воспользуйся им, не хочешьтвое дело!" И, слушая, как гром замирает, он уже знал, что воспользуется и знал, что сделает это с отвращением. Только когда молчание у него за спиной поглотило лавину всю без остатка и замедляла ход в сердце, домчавшись избежного решения, собственная его кровь, только тогда потянул на себя Тервиллиджер невероятно тяжелую дверь и шагнул в ужасающий, безжалостный свет дня.
Припаяй гибкий позвоночник к извивающейся длинной шее, насади на нее самодельный маленький череп, закрепи на шарнирах нижнюю челюсть, оклей губчатой резиной смазанный в суставах скелет, обтяни пестрой кожей, которую не отличишь от настоящей змеиной, заделай тщательно швы, и потом в мире, где безумие, пробудившись от сна, видит перед собой другое безумие, еще более немыслимое, он встанет торжествующе на дыбы - Tyrannosaurus Rex!
Из света электрического солнца вниз скользнули руки Творца. Они опустили чудовище с пятнистой змеиной кожей в сделанную зеленую чащу, повели через кишащее бактериями варево. Механический ящер среди всего этого безмолвного ужаса чувствовал себя великолепно. Со слепых небес доносился голос Творца, Сад вибрировал от старого монотонного напева: стопу... к голени, голень... к колену, колено... к бедру, бедро...
Дверь распахнулась. Словно отряд бойскаутов ворвался в комнату - это вбежал Джо Кларенс. С таким видом, будто в комнате никого нет, он дико огляделся вокруг.
- О господи! - завопил он. - Так у тебя, оказывается, еще не всё готово? Это стоит мне денег!
- Не стоит ничего, - сухо сказал Тервиллиджер. - Мне заплатят те же деньги, сколько бы я времени ни потратил.
Шаг, остановка, шаг, остановка; так, дергаясь, Джо Кларенс к нему приблизился.
- В общем, поторапливайся. И сделай пострашней, чтоб дрожь пробирала.
Тервиллиджер стоял на коленях возле своих миниатюрных джунглей. Глаза его были вровень с глазами продюсерами. Тервиллиджер cпросил:
- Сколько футов крови и предсмертных мук вы хотите?
- Две тысячи футов одного и столько же другого! - Кларенс рассмеялся прерывисто, будто всхлипывая, - Дай-ка я посмотрю.
Он схватил ящера.
- Осторожней! .
-Осторожней? - Кларенс небрежно и равнодушно вертел страшилище в руках. -Разве чудовище не мое? В контракте...
- В контракте сказано, что вы используете эту куклу для рекламы фильма, но вернете мне, когда фильм будет выпущен.
- Черт-те что написали! - Кларенс махнул рукой, в которой держал чудовище.- Это неправильно. Всего четыре дня как мы подписывали контракты, и...
- Кажется, будто прошло уже четыре года. - Тервиллиджер потер глаза. Я две ночи не ложился, додедывал эту .. . чтобы можно было скорее начать съемки.
Кларенс не снизошел до ответа.
- К черту такой контракт! Какая гнусность! Чудовище мое. От тебя и твоего агента у меня сердечные приступы. Приступы из-за денег, приступы из-за оборудования, приступы из-за...
- Кинокамера, которую вы мне дали, старая-престарая.
- Ну так чини ее, если она ломается, ведь руки у тебя есть? Пошевели мозгами - в том-то весь и фокус, чтобы обойтись без денег. Возвращаясь к делу: тварь - и это должно было быть оговорено в условиях - моя, и только моя.
- Я никогда не отдаю свои изделия во владение другим, - отрезал Тервиллиджер. - Слишком много времени и чувств в них вложено.
- Ладно, черт побери, мы накидываем тебе на зверюгу еще пятьдесят долларов и оставляем тебе - бесплатно! - когда фильм будет готов, камеру и прочее оборудование, договорились? Открывай тогда собственное дело. Конкурируй со мной, сведи со мной счеты при помощи моего же оборудования! Кларенс рассмеялся.
- Если оно до этого не развалится, - сказал Тервиллиджер.
- И еще. - Кларенс поставил куклу на иол и обошел вокруг нее. - Мне это чудовище не нравится.
- Не нравится?! Чем? - взвыл Тервиллиджер.
- Физиономией. Больше огня нужно, больше... свирепости. Больше злости!
- Злости?
- Да, лютости! Пусть выпучит сильней глаза. Круче вырез ноздрей. Острее зубы. Язык вперед, оба конца. Ты сумеешь! Э-э... так, значит, чудовище, не мое, а?
- Нет, оно мое.
Тервиллиджер поднялся на ноги.
Теперь вровень с глазами Джо Кларенса была пряжка его ремня. Несколько мгновений продюсер смотрел на блестящую пряжку как загипнотизированный.
- Будь прокляты эти чертовы юристы!
Он бросился к двери: - Работай!
Чудовище ударилось в дверь через долю секунды после того, как она захлопнулась.
Рука Тервиллиджера на несколько мгновений застыла в воздухе. Потом плечи его опустились. Он пошел к своему красавчику и его поднял. Открутил голову, содрал с нее латексовую плоть, положил череп на подставку и кропотливо начал лепить из глины заново доисторическую морду ящера.
- Побольше свирепости, - бормотал он сквозь зубы.
Фильм с переделанным чудовищем просматривали через неделю.
Когда кончилось, Кларенс в темноте чуть заметно кивнул.
- Лучше... Но... пострашнее надо, чтобы кровь стыла в жилах. Чтобы тетя Джейн напугалась до смерти. Новый эскиз, и переделать заново!
- Я уж и так опаздываю на неделю, - запротестовал Тервиллиджер. - Вы все приходите и требуете: меняй то, меняй это, и я меняю, один день хвост, другой - когти...
- Уж ты-то сумеешь меня порадовать, - сказал Кларенс. - В бой, художник!
В конце месяца просмотрели новый вариант.
- Почти в точку! Чуть-чуть промазал! - сказал Кларенс. - Морда почти такая, как нужно. Постарайся еще.
Тервиллиджер отправился к себе в мастерскую. Он принялся за эскиз и изобразил пасть динозавра так, как если бы она произносила непристойность, только понять эту непристойность мог тот, кто умеет читать по губам. Потом, взяв глину, Тервиллиджер принялся за работу и оторвался от страшной головы только в час ночи.