Значит, Флеминг и его товарищи действовали по указке Каплана. Хлебный фургон, ужасная авария, чудесное спасение Андертона – все было специально подстроено… Из этого следует, что Каплан почему-то не желает, чтобы бывшего комиссара арестовали. Он вспомнил, как люди Каплана заявились к нему домой, когда он собирал вещи для побега. Уже тогда они нашли его раньше, чем на след Андертона напала полиция. С самого начала все происходило так, как хотелось Каплану! Он сделал все, чтобы Уитверу не удалось арестовать беглого преступника.
– Ты сказала мне правду, – объявил жене Андертон, снова перебираясь на свое сиденье. – Мы можем отсюда связаться с Уитвером?
Лиза молча кивнула, включила на панели управления сектор коммуникации и спросила у мужа:
– Что ты там нашел?
– Это потом. А сейчас срочно свяжись с Уитвером, это очень важно! Мне надо поговорить с ним как можно скорее.
На мониторе бурно замелькали иконки каких-то мелких чинов из нью-йоркской штаб-квартиры, пока не появилась крохотная физиономия Эда Уитвера.
– Ты меня еще помнишь? – ухмыльнувшись, спросил Андертон.
– Господи, помилуй… – Уитвер побледнел. – Что случилось? Лиза, ты везешь его сюда?.. – Он с недоверием уставился на беглого преступника и обнаружил, что тот держит здоровенный пистолет. – Эй, ты! Не смей ее трогать! – прошипел он. – Что бы ты ни воображал, Лиза перед тобой ни в чем не виновата!
– Я уже знаю, – кротко кивнул Андертон. – Послушай, Уитвер, ты можешь нас прикрыть? Видит Бог, на обратном пути нам не помешает защита.
– На обратном пути? – не веря собственным ушам, пролепетал Эд Уитвер. – Ты хочешь сказать… что сдаешься?
– Сдаюсь, – кивнул Андертон и быстро добавил:
– Эд, ты должен кое-что сделать! Немедленно закрой “обезьянник”, слышишь? Не пускай туда абсолютно никого, даже Пейджа. И особенно никого из военных!
– Каплан… – произнесло крошечное изображение Уитвера.
– Что – Каплан?
– Он был в “обезьяннике” и… Он только что ушел. Андертону почудилось, что сердце у него вот-вот остановится.
– Что он там делал?!
– Собирал информацию. Копировал данные на тебя от каждого из провидцев. Каплан настаивал, что это нужно для его собственной безопасности.
– Тогда уже поздно. Он все получил, что хотел. Встревоженный Уитвер почти закричал:
– О чем ты говоришь? Что вообще происходит?
– Я объясню тебе все, когда вернусь в свой кабинет.
8
Эд Уитвер дожидался его на крыше здания. Как только маленький кораблик опустился на прежнее место, боевые корабли эскорта синхронно вильнули плавниками, быстро развернулись и улетели прочь. Андертон сразу вышел из лодки навстречу молодому человеку.
– Ты получил, что хотел, – сказал он Уитверу. – Теперь ты можешь арестовать меня и отправить в лагерь, но боюсь, этого будет недостаточно.
Казалось, у нового комиссара побледнели даже его вызывающе голубые глаза.
– Я не вполне понимаю…
– Это целиком моя вина. Мне вообще не следовало покидать это здание. Где Уолли Пейдж?
– Мы его уже обезвредили, – поспешил ответить Уитвер. – Пейдж нам больше не помешает. Андертон нахмурился.
– Вы арестовали Уолли? Наверняка не по той причине, что следует. Нет ничего преступного в том, что Пейдж впустил меня в “обезьянник”. А вот снабжать нашей секретной информацией посторонних – совсем другое дело. Парень, тут у тебя под боком процветал армейский шпион! Ладно, если честно, то у меня.
– Я уже отозвал ордер на твой арест. Теперь все наши группы захвата ищут Каплана.
– И каковы успехи?
– Каплан уехал отсюда на армейском грузовике. Мы проследили его путь до военного городка, но взять Каплана не получилось… Вояки сразу вывели за ворота сверхтяжелый R-3 и заблокировали единственный въезд на базу. Чтобы сдвинуть с места этот танк, потребуется, самое малое, гражданская война! А Каплан спокойно отсиживается в казармах.
Медленно, неуверенно Лиза наконец выбралась из “лодки”. Она все еще была слишком бледна, на горле наливался огромный безобразный синяк.
– Что случилось? – встревожился Уитвер, и тут его глаза наткнулись на неподвижные ноги Флеминга, без сознания валявшегося в кабине. – Надеюсь, ты больше не думаешь, что все это дело моих рук? – криво усмехнувшись, сказал он Андертону.
– Нет, не думаю.
– И больше не считаешь, что я… – Уитвер брезгливо поморщился, – хочу занять место комиссара?
– Конечно, хочешь! А я вот хочу сохранить свое место за собой. Но заговором тут не пахнет.
– Почему ты думаешь, что сдался слишком поздно? Мы сейчас же отправим тебя в лагерь на недельку, и за это время с Капланом ничего не произойдет.
– Разумеется, с ним ничего не случится, проблема не в этом. Теперь он может доказать, что был бы жив и здоров, даже разгуливай я по улицам. Каплан заполучил информацию, опровергающую РБ, и теперь возмерился разрушить всю систему допреступности. Он уже победил! А воспользуется его победой, понятно, армия.
– Но зачем это нужно военным?
– Они утратили свое влияние после англо-китайской войны. Не то что в старые добрые денечки ОАЗА, когда они правили бал повсюду: в политике, экономике, гражданском обществе! Они заседали в правительстве и занимались тайным полицейским сыском…
– Как Флеминг, – слабым голоском вставила Лиза.
– Вот именно. После окончания войны Западный блок был демилитаризован, и Каплана с его коллегами скопом отправили в отставку. Я ему даже сочувствую, но дальше так не могло продолжаться.
– Ты считаешь, Каплан победил? – нахмурился Уитвер. – Разве мы не можем хоть что-нибудь сделать?
– Мы знаем, что я не собираюсь его убивать. И Каплан это знает. Судя по всему, он вскоре объявится и предложит нам сомнительного рода сделку. Скажем, мы формально продолжаем работать как ни в чем не бывало, но право реальных решений фактически отходит к Сенату. Как тебе такое понравится?
– Совсем не понравится, – горячо сказал Уитвер. – В конце концов, в один прекрасный день я возглавлю это агентство. – Внезапно он покраснел и торопливо добавил:
– Не сейчас, конечно, когда-нибудь потом…
Андертон пасмурно вздохнул.
– Очень плохо, что ты широко распубликовал рапорт большинства. Крупная ошибка. Если бы ты так не суетился, мы бы осторожненько замяли дело, но теперь слишком поздно. Когда РБ уже прочитала каждая собака, мы не можем публично его дезавуировать.
– Полагаю, что не можем, – сокрушенно согласился Уитвер. – Боюсь, что… гм, я не так уж ловко провернул эту операцию, как воображал.
– Опыт приходит с практикой. Со временем из тебя получится отличный полицейский офицер, потому что ты веришь в систему. Но только учись не принимать все слишком близко к сердцу, – улыбнулся Андертон. – Ладно, пойду-ка прослушаю записи, которые легли в основу рапорта большинства. Мне надо совершенно точно выяснить, каким образом я собирался прикончить Каплана… Возможно, – какие-нибудь мыслишки и появятся в голове.
Пленки каждого мутанта содержались отдельно. Андертон вскрыл хранилище Донны и нашел там примерно то, что и ожидал. Именно этот материал использовал Джерри для своего “особого мнения”.
В данном варианте будущего его похитили люди Каплана, когда он возвращался домой с работы. На загородной вилле Каплана заседал Организационный комитет Интернациональной лиги ветеранов, который поставил Андертону ультиматум: либо комиссар добровольно откажется от системы допреступности, либо столкнется с открытой конфронтацией со стороны армии.
Андертон обратился за помощью к Сенату, но ее не последовало. Напротив, во избежание гражданской войны сенаторы одобрили уничтожение полицейской системы и ввели так называемые временные военные законы. Вместе с группой преданных ему фанатиков-полицейских Андертон выследил Каплана и пристрелил. Он расстрелял также и других функционеров Лиги ветеранов, которые были вместе с Капланом, но умер только Леопольд Каплан. Переворот увенчался успехом.
Это был вариант Донны. Теперь Андертон взял пленку Майка. Его информация должна быть идентичной, поскольку предсказания этих двух мутантов составили рапорт большинства.
У Майка все начиналось так же, как у Донны: в будущем Андертон узнал о заговоре Каплана и так далее. Но что-то насторожило сегодняшнего Андертона, что-то было не так. Озадаченный, он перемотал пленку на начало и очень внимательно прослушал. Это было совершенно невероятно, но… он прослушал пленку еще раз. Да, информация Майка не совпадала с тем, что видела Донна.
Через час Андертон в глубокой задумчивости покинул подвал, поднялся на лифте и вернулся в свой офис. Увидев выражение его лица, Уитвер взволнованно спросил:
– Что стряслось?
– Да нет, ничего особенного, – рассеянно ответил Андертон, все еще размышляя. – Ничего плохого, скорее, наоборот… – Шум за окном наконец вывел его из задумчивости, и он подошел взглянуть, что происходит.
На тротуарах было полно народу, а по проезжей части улицы, колонной по четыре в ряд, маршировали солдаты в полной походной амуниции времен последней войны. Винтовки, шлемы, камуфляж, крепкие тяжелые ботинки… Над колонной гордо реяли вымпелы с буквами ОАЗА, развеваясь на холодном осеннем ветру.
– Солдаты… – упавшим голосом пробормотал Уитвер. – Выходит, мы ошиблись. Они вовсе не собирались предлагать нам сделку!
Да и с какой стати? Каплану выгодней все совершить прилюдно, на глазах у толпы.
Андертон отчего-то совсем не удивился.
– Он собирается зачитать “особое мнение” Джерри, – констатировал он.
– Наверняка. А после Сенат нас уничтожит… За то, что сажали невиновных, за полицейские облавы, террор и все такое прочее.
– Думаешь, Сенат на это пойдет?
– Что-то мне не хочется, знаешь ли, отвечать на этот вопрос, – пожал плечами Уитвер.
– Знаю, – спокойно кивнул Андертон. – Пойдет, куда он денется. Как миленький! Все, что я вижу сейчас, Эд Уитвер, просто до боли соответствует тем данным, которые я только что нарыл в “обезьяннике”… Мы сами, собственноручно, загнали себя в угол. А из него только один выход, нравится он нам или нет.
Андертон улыбнулся Уитверу, и в глазах его загорелся металлический блеск.
– Что ты задумал?! – спросил молодой человек с содроганием.
– Ты сам удивишься, как мы раньше до этого не додумались. Совершенно очевидно, что я должен выполнить то, что записано в моей официальной инфокарте. Я убью Каплана. Это единственный способ помешать воякам опозорить нас и уничтожить.
– Но ведь официальная информация неверна? – изумился Уитвер. – Это будущее уже изменилось!
– И тем не менее… Я все еще могу это сделать, – сказал ему Андертон.
– Ты помнишь, чем карается убийство первой степени?
– Пожизненным заключением?
– Самое малое. Но если ты ловко подергаешь за ниточки, пожизненное заключение можно заменить пожизненной ссылкой. На одну из самых дальних планет-колоний, на старый добрый фронтир!
– Ты действительно хочешь улететь с Земли?
– Не особенно, но это меньшее из двух зол, – усмехнулся Андертон. – И ты должен постараться, Эд Уитвер.
– Я не понимаю, каким образом ты сможешь убить Каплана. Андертон сунул руку в карман и не без шика предъявил своему преемнику устрашающее армейское оружие Флеминга.
– А вот этим и воспользуюсь.
– И тебя не остановят?
– Конечно, нет. Им такое и голову не придет. Ведь у Каплана есть веское доказательство того, что я изменил свое смертоубийственное намерение.
– Но тогда получается, что рапорт Джерри неверен?
– Ничего подобного! Он абсолютно верен, но это не помешает мне убить Каплана.
9
Андертон еще никого никогда не убивал. И даже никогда не видел, как убивают. Последние тридцать лет он был комиссаром полиции, но убийство как реальное преступление уже не существовало. Просто такого не случалось, вот и все. Теперь Андертон сидел в полицейской машине, припаркованной в полуквартале от митинга, и внимательно осматривал мощный армейский пистолет, доставшийся ему от Флеминга. Пистолет, насколько он мог судить, был в полном порядке.
Он не испытывал ни сомнений, ни колебаний. Он твердо знал, что произойдет в ближайшие полчаса. Взяв пистолет, Андертон отворил дверцу автомобиля и устало вышел из машины на улицу.
Никто не обратил на него внимания. Множество людей пыталось протолкнуться вперед, поближе к сборищу, чтобы хоть что-нибудь услышать. По периметру площади, очищенной от толпы, стояли люди в полевой армейской форме в сопровождении нескольких танков и бронетранспортеров.
Солдаты соорудили для выступлений металлическую эстраду с узкой лесенкой. За эстрадой на шесте развевалось огромное знамя с эмблемой ОАЗА – символом объединенных сил, которые выиграли войну. Благодаря странной коррозии исторической памяти. Лига ветеранов ОАЗА объединяла офицеров обеих враждовавших сторон. Но генерал – он всегда и везде генерал.
В первых рядах временных трибун, сколоченных из струганных досок, восседал высший цвет командования ОАЗА; за ними сидели отставные офицеры рангом пониже, и так далее. Весело реяли разноцветные полковые знамена, украшенные золотыми и серебряными эмблемами и значками, и все это ужасно напоминало костюмированный фестиваль.
На металлической эстраде, приподнятой над простыми трибунами, расположились почетные представители Лиги ветеранов; их суровые лица и каменные позы выдавали напряженное ожидание. По углам площади ютились почти незаметные полицейские патрули, долженствующие поддерживать порядок. В действительности это были опытные наблюдатели, поднаторевшие в сборе обрывочной информации. Если порядок на площади и нуждался в какой-либо поддержке, то армия сама справлялась с этим делом.
Вокруг шеренги оцепления скопилась плотная, глухо жужжащая толпа, которая поглотила Андертона, когда он начал протискиваться к армейским трибунам. Над толпой витало чувство напряженного предвкушения, словно бы она ощущала коллективным нутром, что здесь непременно произойдет нечто неожиданное. Наконец он прорвался к деревянным рядам, обошел их по краю и приблизился к кучке высокопоставленных военных, горделиво стоящих на краю металлической эстрады.
Среди них был Каплан. Но только это был генерал Каплан.
Очки без оправы, золотые часы луковицей, серебряная трость, консервативный деловой костюм с жилетом – ничего этого больше не осталось. Для такого торжественного случая генерал стряхнул нафталин с формы старого образца. Прямой и статный, с неистребимой военной выправкой, он стоял в окружении своих прежних соратников из Генерального штаба. Он надел все свои ордена и медали, свои парадные лакированные ботинки, свой декоративный раззолоченный кортик, свою щегольскую генеральскую фуражку с золотой кокардой и целлулоидным козырьком. Просто удивительно, как преображается лысый пожилой мужчина, надев мундир с золочеными генеральскими погонами и фуражку с кокардой и надвинутым на лоб козырьком.
Заметив Андертона, Каплан вышел из своей группы, спустился по лесенке и подошел к нему. На его подвижном сухом лице появилась улыбка, свидетельствующая, что генерал Каплан необычайно рад увидеть комиссара полиции.
– Какой сюрприз, – сказал он Андертону, энергично пожимая ему руку. – У меня создалось впечатление, что вас уже арестовал новый комиссар.
– Нет, я по-прежнему на свободе, – просветил его Андертон, отвечая на генеральское рукопожатие. – Комиссар Уитвер в конце концов познакомился с нужной записью. – Он указал на пакет, который Каплан держал в левой руке, и честно посмотрел в глаза генералу.
Несмотря на некоторую нервозность, в целом Каплан пребывал в прекрасном расположении духа.
– Это великое событие для армии, – объявил он. – Думаю, вас порадует, что я намерен оповестить общественность о несправедливости обвинения, выдвинутого против вас.
– Я рад, – спокойно сказал Андертон.
– Вас обвинили незаконно, и это факт. – Каплан испытующе взглянул на Андертона, пытаясь понять, что он знает и чего не знает. – Флеминг должен был поближе познакомить вас с ситуацией. Это ему удалось?