«Гонишь? За идиотов нас держишь?»
«Нет, – поспешно набрал сталкер. – Это не полный верняк, но шансов много».
«Что хочешь за это?»
«Ничего. Чтобы забыли мой грех».
«Мы не попы, чтобы грехи отпускать».
«Ты понял, о чем я. Поговори с остальными».
«Уже говорю. Тебе никто не верит. Я тоже».
«Как стемнеет, подходите к лесу, – написал Шершень, указав координаты. – Я выйду один, без оружия. Все расскажу. Если не поверите, сможете меня прикончить».
Сообщение вновь долго оставалось без ответа. Затем Толстый написал:
«Жди и молись, чайкин трахальщик».
После этого связь с той стороны отключили.
Когда Шершень вернулся к поваленной сосне, Плюх уже едва не прыгал от нетерпения.
– Ёшки-блошки! Ты чего так долго? Пойдем скорее!
– Куда? – уставился на разведчика сталкер.
– Как куда? К ученым!
– Обалдел? На ночь глядя?..
– А разве, – посмотрел вверх и развел руками Плюх, – скоро ночь?.. Небо вроде бы такое, как и было.
– Тут по небу время не угадать, – ответил Шершень. – Либо день, либо ночь, так-на. Темнеет и светает быстро. А у меня вот тут время, – постучал он по коммуникатору. – Минут через сорок темно будет, так что нам нужно шустро устроить ночлег.
– Может, все-таки пойдем? – неуверенно спросил косморазведчик. – Ты что, так сильно хочешь спать? Только время потеряем…
– Ты чаек случайно не любишь? – сердито буркнул сталкер.
– Не особо, а что? Здесь ночью много чаек? Разве они могут стать нам помехой?
– Ночью помехой становится все! Ты опять забыл, что мы в Зоне? В ней и днем-то нельзя расслабляться, а ночью только самоубийцы могут по ней гулять.
– Но мы ведь все равно будем в Зоне, хоть пойдем, хоть на месте останемся.
– Слушай, ты точно академию заканчивал, так-на? На три класса начальной школы не тянешь!.. Почти у всех здешних мутантов хорошо развито ночное зрение. Это раз. А у нас его нет. Это два. Ночью лучше слышны звуки, это три. И местные твари слышат куда лучше нас, это четыре. К тому же, к границам Зоны они почему-то близко подходить не любят, а мы сейчас как раз возле нее, то есть какая-никакая защита, а есть. Это пять. Могу еще влегкую выдать шесть, семь и восемь, но и того, что сказал, хватит. Без изысков. Или нет?
– Ну-у… – протянул Плюх, – я тоже могу видеть ночью… Но все же ты, наверное, прав. К тому же Блямсик совсем притомился.
– Вот и давай еловых лап натаскаем, да устроим что-нибудь вроде шалаша.
Шалаш соорудили как раз перед тем, как вокруг стало стремительно темнеть. В Зоне действительно почти не существовало перехода между днем и ночью – создавалось впечатление, что с помощью реостата выключали заоблачные светильники. Так было и сейчас. Впрочем, тучи сохранили слабое багровое свечение, так что полной темноты – такой, что хоть глаз выколи, – все равно не наступило. Но даже молнии стали более редкими и тусклыми, издавая уже не треск, а шипение, словно Зона жалела своих обитателей и давала им время отдохнуть.
– Забирайтесь, – кивнул на шалаш, а точнее, на груду елового лапника Шершень.
– А ты? – удивленно глянул на него Плюх.
– А я пока буду на стреме. Мало ли что. Часика через три-четыре разбужу тебя, поменяемся, так-на.
– Ну ладно, – кивнул косморазведчик и стал подзывать Блямса. Однако «кузнечик» наотрез отказался лезть под колючие еловые ветки и пристроился на мягком мху поблизости. Плюх, словно извиняясь перед сталкером, развел руками и полез в шалаш один.
Шершень, немного подождав, направился к выходу из леса. Возле крайних деревьев он остановился и пристроил возле ствола куцей корявой ели «Печенгу». Как ни жаль было расставаться с винтовкой даже на время, сталкер хорошо знал, что с бывшими – а теперь, возможно, и с будущими – подельниками лучше не шутить. Раз уж сам сказал, что будет без оружия, то нарушать обещание не стоит, себе дороже выйдет.
Но далеко от приметной ели он отходить все же не стал, в случае чего до нее можно было добраться в два-три прыжка, а затвор «Печенги» он предварительно взвел – хватай да стреляй. Однако Шершень очень надеялся, что до стрельбы дело все-таки не дойдет, не такие уж его бывшие приятели идиоты, чтобы отказаться от его предложения, даже не проверив правдивости его слов или вовсе его не выслушав.
Ждать пришлось недолго, вскоре сталкер услышал шорох шагов. Невольно пригнувшись, он подождал, пока Бизон и компания подойдут поближе, и негромко позвал:
– Эй! Я тут.
– В нос тебе кунжут, – раздался в ответ ворчливый голос Бизона. – Чего сныкался? Боишься? Правильно делаешь.
Шершень выпрямился и расправил плечи. Перед ним на фоне тусклого багрянца туч возвышались три знакомые фигуры. Лиц при таком освещении было не разобрать, но и по одним лишь очертаниям сталкер видел, кто из них кто.
– Привет, ребята, – тихо сказал он. – Хорошо, что вы пришли.
– Ты слышишь, Бизон, как он запел? – голосом Робина хохотнул долговязый темный силуэт. – Солёна Алёна, он нам рад!
– В рот ему салат, – сплюнул Бизон. – Что, сразу его пришьем или сначала послушаем сказочку на ночь?
– Пусть расскажет, – закивал Толстый. – Перед смертью все обычно такие разговорчивые – заслушаешься.
– Говорите потише, – взмолился Шершень. – Если он проснется, нам всем хана.
– Кто там еще проснется? – заозирались, вскинув оружие, все трое. Сталкер хоть и не мог сейчас различить деталей, но и так знал, что у Бизона в руках неразлучный короткоствольный автомат «Никель», а у двух его «шестерок» такие же «Печенги», как и та, что дожидалась сейчас своего хозяина возле елки.
– Мужик, упавший с неба, – многозначительным тоном произнес Шершень.
– Что ты там несешь, падлюка? От страха последние мозги выдристал?!.. – навел на него ствол автомата Бизон.
– Я не шучу. Скоро сами увидите, – машинально поднял руки сталкер. – Не мужик – сама крутизна, так-на! Если он услышит выстрелы, то разбираться не станет, спалит тут все на хрен. Без изысков. У него такая привычка – сначала стрелять, а уж потом разбираться.
– Привычка!.. – хмыкнул, и не подумав убирать свой «Никель», Бизон. – В глаз тебе спичку… Привычка хорошая, надо тоже такую перенять.
Говорить, однако, он стал чуть тише. Уже хороший признак, отметил про себя Шершень. И, не дожидаясь новых вопросов и реплик, стал поспешно излагать суть дела.
Он рассказал все, ничего не скрывая. Подчеркнул и то, что «упавший с неба» желает непременно навестить ученых, от чего его следует во что бы то ни стало отговорить. Единственное, в чем сталкер отошел от истины – преувеличил силы и возможности Плюха, а вдобавок обрисовал его характер пугающе мрачными красками, сотворив из косморазведчика безжалостного крутого мачо, для которого убить человека – все равно что муху прихлопнуть. Сделал он это для подстраховки, чтобы подельники – теперь чуйка подсказывала, что и в самом деле снова подельники – не поперли к Плюху напрямую, отвергнув его, Шершня, в качестве посредника со всеми вытекающими последствиями.
Дотошный Бизон тут же что-то почувствовал.
– Если он такой отморозок, как ты заливаешь, – сказал он, – то чего ж он тебя не поджарил своим бластером-шмастером? Я бы вот в первую очередь это сделал на месте твоего Плюха, дерьма тебе в ухо.
– Так я же его спас! – вскричал Шершень и тут же, накрыв рот ладонью, зашептал: – Я ведь их с «кузнечиком» из горящей шлюпки вытащил, так-на!..
– Вот тут ты и прокололся, чайкотрах, – вмешался в разговор молчавший до этого Толстый. – Я бы не удивился, если бы ты кого-то в огонь подтолкнул, но чтобы вытаскивать!..
– Толстый дело говорит, – подал голос и Робин. – Ты бы и маму родную не стал из огня выручать, пальчики бы, солёна Алёна, обжечь побоялся.
– Так я же… – вспотел от волнения сталкер, понимая, что и впрямь перегнул палку. – Я же, того… Он же меня сам позвал… Сказал, что отблагодарит. Что всю жизнь потом его щедрость вспоминать буду.
– И что, отблагодарил? – презрительно фыркнул Бизон.
– Ага…
– И как же именно?
– Без особых изысков, но щедро, чего там. Он меня убивать не стал.
Троица подельников дружно заржала. Вполголоса, старательно прикрывая рты.
– Хорош, – поднял наконец руку Бизон, – в хаер вам вошь… А ты, – сверкнул он на Шершня отраженным в глазах багровым отблеском, – давай веди нас к своему Плюху.
– Может не надо? – вздрогнули разом Робин и Толстый, даже в темноте было это видно.
– Что значит «не надо»? – круто развернулся к ним «предводитель». – Вы что, из Зоны выбраться не хотите? Если этот юный друг пожарных нам не насвистел, конечно… Но проверить-то нужно, в репу вам… – замолчал он, подбирая рифму.
– …дружно, – подсказал Шершень. И торопливо заговорил: – К Плюху вам идти не стоит. Я же говорю: он бешеный, так-на, разбираться не станет, кто вы такие и зачем его разбудили. А ко мне он уже привык. К тому же я обещал, что провожу его, Зону-то он не знает. Ну а вы просто за нами следуйте, только поодаль, на глаза не попадаясь. А когда до корабля дойдем, там что-нибудь придумаем. Свяжем его, пока он спит, разоружим…
– Прихлопнем, да и все, – добавил Робин. – Делов-то, солёна Алёна.
– А корабль ты поведешь? – поинтересовался сталкер.
Ответом ему было общее задумчивое молчание.
– Ну а сам что предлагаешь? – выдавил наконец Бизон. Чувствовалось, что ему очень не хочется просить совета у того, кого при других обстоятельствах он бы охотно сейчас отправил на свидание с праотцами.
– Я предлагаю вот что… – пристально оглядев окружающую его тьму, придвинулся к своим подельникам Шершень.
Глава 5
Плюху снились чайки. Отвратительно жирные, они, с трудом держась в воздухе, барражировали над самой поверхностью большой грязной лужи, про которую разведчик подумал: «До чего ж обмелело Черное море!..» При этом чайки почему-то испуганно верещали: «Блямс, блямс, блямс, блямс!» А одна из них, наиболее жирная и мерзкая, грузно шмякнулась оземь и, косолапо переваливаясь, зашкандыбала прямо к нему. Дошлепала и принялась орать прямо в ухо: «Просыпайся! Просыпайся! Подъем!..» Плюх огляделся в поисках камня или палки, ничего не нашел и попытался схватить вредную птицу рукой, но чайка оказалась на удивление ловкой и все попытки косморазведчика оказались безуспешными. Мало того, пернатая жирная гадина подскочила к нему и принялась долбить по плечу клювом: «Да проснись же ты! Я твой корабль видел!..»
Плюх, раскрыв глаза, стремительно подскочил. При этом он сбил бо?льшую часть еловых лап, и «шалаш» теперь действительно стал всего лишь большой грудой колючих веток.
– Что?.. – принялся протирать глаза разведчик. – Где корабль?..
Из-под лапника на коленях вылез Шершень.
– Тише ты! – зашипел он. – «Кузнечика» своего разбудишь!..
Плюх обернулся. Несмотря на едва подсвеченную багрянцем туч темноту, он сумел разглядеть лежавшего рядом с хвойной кучей, сложившего суставчатые лапы «богомола». Тот с тихим свистом посапывал, бормоча на выдохе еле слышное «блямс, блямс, блямс».
Сталкер между тем поднялся на ноги.
– Что ты видел? – уже шепотом переспросил разведчик. – Почему ты решил, что это мой корабль?
– У него ведь прожекторы есть?
– Да, есть конечно.
– Ну вот я и видел, как из-за горизонта какой-то луч хреначил. В той стороне никаких городов-поселков нет, так ярко светить больше нечему, верняк твой корабль. Пойдем, сам посмотришь, так-на.
– Пойдем, конечно, пойдем, – воодушевился Плюх. Хоть он и видел, как спускалась «Ревда», самой посадки он наблюдать не мог, отчего в душе все-таки осталась тревога. Понятно, что если бы корабль потерпел крушение, то взрыв был бы виден и за восемьдесят километров, но мало ли…
Косморазведчик активировал шлем скафандра, задействовал функцию ночного ви?дения и последовал за Шершнем, который и без всяких там ноктовизоров неплохо ориентировался в темноте.
Пока шли, сталкер без умолку болтал: рассказывал какие-то смешные на его взгляд истории, сам же над ними хохотал – в общем, вел себя непривычно шумно. Плюх решил, что таким образом Шершень его подбадривает. Но зачем? Ведь если корабль на месте и цел, то это само по себе уже хорошо. Вот если бы он увидел отблески взрыва или пожара… Неужели так оно и есть?!..
– Ты точно видел луч прожектора? – перебил разведчик натужно веселящегося сталкера. – Не взрыв, не пожар, а именно луч света?
– Ты чего?.. – обернулся к нему Шершень. – Какой еще взрыв? Хреновый сон, что ли, приснился?
– Просто ты ведешь себя как-то… неестественно. Вот я и подумал…
– Ты меньше думай, так-на, мозгов на дольше хватит, – фыркнул сталкер. – Сказанул тоже: взрыв!.. А веду я себя так, потому что спать хочу, вот и взбадриваю организм разговорами. Да чего там, мы уже, считай, пришли, сам сейчас увидишь, что никакого пожара там нет.
Деревья вскоре закончились. Плюх стал крутить головой, осматривая линию горизонта, но никаких лучей, равно как и отблесков пламени, так и не увидел. Последнее его, конечно, успокоило, но вот насчет прожектора…
– Так где же луч? – спросил он.
– Не знаю, там был, – неопределенно махнул рукой Шершень.
– Где именно там?
– Извиняйте, я азимут не брал, – язвительно буркнул сталкер. – Увидел и побежал сразу, чтобы тебя порадовать. А ты допросы устраиваешь…
Судя по тону, Шершень обиделся, и Плюх поспешил его успокоить:
– Нет-нет, что ты! Просто мне и впрямь очень хотелось этот луч увидеть.
– Ну, давай подождем – может, еще появится. Он вообще как, всегда должен светить или время от времени включается?
– Не всегда, – помотал головой косморазведчик. – Там ведь сейчас экипажа нет. Имформаторий… в смысле, мозг корабля мог включить прожектор, если датчики засекли поблизости какое-то движение, например.
– Вот видишь! Пробежала какая-нибудь тварь, прожектор зажегся. Тварь убежала, прожектор погас. Давай подождем, так-на. Вдруг еще кто-нибудь пробежит.
– Там же Блямс один, – вспомнил о друге Плюх. – Давай ты к нему вернешься? Все равно уже, наверное, настало время моего дежурства.
Сталкер задумался.
– Не знаю… – неуверенно произнес он. – С твоим дежурством я, наверное, пургу спорол. Ты же Зону не знаешь, как ты поймешь, опасность это или нет? Просто так пальбу тоже устраивать не стоит, могут найтись любопытные, которые захотят посмотреть. Нагрянут, а тут ты. Один, так-на. И по людям стрелять постесняешься.
– По людям?..
– А почему нет? В Зоне ведь не только монстры с мутантами, тут и люди обитают, я же рассказывал! И люди эти не всегда настроены дружески. То есть, они никогда не настроены дружески к незнакомцам. Тем более к стреляющим незнакомцам. Так что…
Из леса вдруг донесся звук, напоминающий крик чайки. Он прозвучал трижды, примерно с той стороны, откуда Плюх с Шершнем только что пришли.
– Странно… – нахмурился косморазведчик. – Мне как раз снились чайки. Такие мерзкие…
– Наверное, ты во сне тоже этот крик слышал, вот и приснились, – сказал сталкер, который выглядел явно встревоженным.
– Но чайки в лесу… Разве они в лесу живут?..
– Это Зона. Здесь все бывает.
– Так может, это и не чайки вовсе? – заволновался Плюх. – Может, какой-нибудь монстр, который кричит похоже? Пошли скорее назад, что-то у меня на душе неспокойно…
– Ну, пошли, – пожал плечами Шершень. – Только ты зря волнуешься, так-на. Нет в Зоне таких монстров, которые кричат по-чаячьи.
– Сам ведь только что говорил, что в Зоне все бывает! Идем-идем, вдруг Блямс от этого крика проснулся, нас не увидит, испугается.
Опасения Плюха оказались ненапрасными, Блямса на месте ночлега не было. Косморазведчик заметался вокруг разваленного шалаша.
– Ну чего? Чего ты стоишь?! – закричал он на безмолвно замершего сталкера.
– Ты предлагаешь и мне сплясать с тобой? – буркнул Шершень.
– Что значит спляс… – замахал руками Плюх, но понял, что и впрямь ведет себя глупо, и сказал уже, насколько смог, спокойно: – Надо же что-то делать… Нужно искать Блямса!