Постоянный полный, понижайка, блокировка, все, что надо, есть, без этих гребаных «автоматически подключаемых» — помню я случай на «Хонде-Серванте»: чуть в канаву не улетел зимой, когда задний мост неожиданно подключился. В дерьмы я лезть не собираюсь, а вот если большая яма с водой или речка неглубокая попадется — пригодится.
Погодите, гады, вот доделаю внешний воздухозаборник — будет вообще красота. Я его у Дугина ваяю, когда время есть. Как только Дугин забрал пустующий авиаангар под мехмастерские и электроцех, так сразу начал собирать туда малую механизацию, ставить на ноги базу — по крупицам, как весовая раскладка позволяет. Но уже кое-что успел сделать. Дугин наш, конечно, ни хрена не главный инженер такого сложного хозяйства, как Замок. По-хорошему, его надо перевести в главмеха тире главного энергетика, это его стихия. Металл и электричество — с этим он готов постоянно возиться сам, не только головой, но и ручками, что и делает. А на должность главного нам нужен спец-строитель. Сотников, как я понял, такого еще не нашел.
Работали мы по такой методике: проезжаем на глазок километра два — три, останавливаемся, иногда выходим, слушаем и смотрим через оптику. Если участок прямой и просматривается хорошо, то я Шнюшу подгонял. Где покривей дорога — тормозились почаще. Периодически проверяли рации на дальность связи, узнавали у Вотякова оперативные новости от Демченко и по замку. Ближе к вечеру узнали про ДШК, обрадовались, протерли перспективы. В крайний сеанс обломились: тю-тю, скончался эфир, уже и Юрка не отвечает, далековато мы забрались, а интересных следов никаких — лишь зверя мелкого и среднего вспугиваем. Но время позволяет, пока катим.
Тут Мишка позади заерзал, закряхтел и вскоре выдал:
— Костя, давай-ка останови, отлить надо, чаек переработался.
— Приемлемо, — говорю я, аккуратно прижимаясь вправо. Преобильный чай под соленую да копченую рыбку весьма способствует.
Вышли дружно за машину, Гоблин свой «аптомат» взял, я помпу оставил. Стоим в рядок, по староземной привычке спиной к дороге, перцы достали и поливаем травку на обочине. Ветерок слабый, солнце, хорошо нам. Попрыгали, как положено, заправились, и тут Мишка выдал:
— Гребаный оборот…
Смотрю я на него, а у Гоблина глаза застыли. Они у него и так не особо живые — Валуев испугается, но тут совсем уж как у зомбака стали. Я взгляд проследил и сам проникся до печенок — рука лежит неподалеку! Настоящая! В смысле, человеческая. По локтю оторвана или отрезана, обрывок ткани видно — похоже, манжетка не порвалась, осталась висеть. Даже не сообразил сразу, левая или правая. Никакой крови вроде бы не видно. Ну я первым делом в салон нырнул, помпу вытащил, дослал. Сомов тоже изготовился, мы переглянулись, подошли ближе, сами головами вертим, ищем плохих. Точно рука, мужская, волосатая. А всего остального не видно — кто-то руку откромсал, а тело унес, или, наоборот, руку сюда закинули.
— Не из машины бросили? — прошептал Гоблин.
Я давай следы искать — нет таковых. Никаких признаков, что тут недавно машина проезжала: старая колея просматривается, но ее Смотрящие могли прямо с моделью грунтовки на местность положить. А рука-то свежая! Вон, кровь еще красная, хоть и в студень. Да и немного крови. Мишка спустился пониже, раздвинул травку и почти сразу заорал:
— Есть! Ствол нашел!
Голову поднял — вот перед вами уже другой человек, лыбится улыбкой Гуимплена, про руку сразу забыл.
Ай, хороший ствол, ай, пригожий!
Охотничий карабин «Тигр» с деревянным ортопедом, оптика, по ходу, армейская. Гоблин ствол к груди прижал, как главную ценность нации, — и к машине, давай карабин рассматривать, словно пацан, ошалевший от игрушечной железной дороги, — даже за местностью перестал следить. Да че там, понятно.
— Так это «девятка»! Под патрон девять и три на шестьдесят четыре, читал про нее. Прицел… вроде целый, ПСО-1, дык на мягкую травку лег. Магазин пятиместный, интересно, а десятиместный добуду? Они вообще есть? Так ведь СВДК[20] ж на что! Подойдет? Да, блин, это штука, скажу вам… Не держал такой в руках! — возбужденно бормотал Мишка.
— Ты, зритель, харэ пялиться, давай местность смотреть!
Не слышит он меня, потерялся мужик.
— Стрельнем!
— Ты что! — сразу же возмутился Гоблин. — Надо оружие разобрать, да в условиях, почистить, осмотреть, патроны у шефа заказать, пристрелять заново… Завтра к Гонте пойду, пусть советует.
— Ага. Гриша посоветует. Сразу предложит тебе за эту машинку свой тюнингованный калаш. Ты и поплывешь.
— Да ни в жисть!
Сомов выщелкнул магазин, дернул затвор — весь припас на месте, «спир-пойнты», пять штук. Протянул один патрон мне. Блестящие какие! «Барнаул» такой мелочью, как лоск боеприпаса, не грузится — не наши патроны. Тут какой-нибудь «динамит-нобель». Какая у него энергетика, интересно?
— Че ж ты не стрелял-то, мужик? — тихо вздохнул Мишка, оглядываясь по сторонам. Наконец-то вспомнил, что «ампутатор» поблизости бродит.
— Ха. Рука отдельно от тулова с головой тебе не ответит, Миша, у нее рта нет.
Кстати! Я развернулся и опять пошел к жуткой находке.
— Ты куда?
— Еще посмотрю кое-что, — ответил я, уже присев.
Чувствую, немного плоховато мне от такого занятия. Вроде привык уже ко всему, но Кастет не патологоанатом. Гоблин «тигра» сунул в салон, а сам через люк полез на крышу, АКМ с собой, встал с биноклем, смотрит по сторонам — дозор дозорит.
Взял я руку в руку… хех, каламбурист. Противно, но уже не особо, привыкаю я к ней. И не очень тяжелая, я ожидал большего. Ну посмотрим. А тут есть на что посмотреть — все гораздо хуже, чем мы себе представляли минуту назад. Зашибись.
— Ты че, сюда ее несешь? — крикнул Гоблин сверху, заволновавшись.
— Нет, мимо пройду, — огрызнулся я. — Слазь давай, покажу тебе… кино.
Гоблин слазить не стал, подтянулся повыше и перегнулся через кузов. Вот лоб! Нагнулся — и голова внизу.
— Что?
— По суставу вырвали.
— Это как? Чем это можно по суставу руку человеческую оторвать?
— Видишь, канал остался, словно острый лом в сустав забили и отделили ударом. Так это, Миша, не лом, откуда бы он здесь взялся. Это коготь, сто пудов.
Гоблин молча скрылся в люке и вылез из салона. Взял руку сам, поглядел.
— Пошли дорогу смотреть.
— Давай лучше на машине, самым малым. Оно так спокойнее, как я посмотрю.
Сели по местам, тихо тронулись на первой, оба в окна высунулись. И уже метров через сорок справа, на границе земли и травы, увидели след волочения, кровяной. Здесь человека взяли, порвали и утащили.
— Выходим?
— Стремно, — засомневался я.
— Ладно, что делать-то, пошли.
Гоблин у нас в звене старший, пока Демон мне с Шамилькой изменяет, так что вздохнул я тяжко и полез из машины, ствол впереди себя держу. А тут…
Картина маслом, то бишь кровью.
Покашляли, подышали глубже, стали разбираться. Расшифровка непростая. Вот чела хватают, тут он уже — прости господи, труп. Здесь тело волокут по густой траве до трассы, недолго, но крови очень много. А вот на пыльной дороге — лишь лужицы крови, сменяющиеся группами капель наискосок трассе. Почти сразу нашли небольшой рюкзачок, камуфло «дуб», такой и на манжетке просматривается, кстати, у Сотникова такой же. Че тут думать, это был охотник. Побродили немного вокруг, попинали траву в надежде что-нибудь намародерить. Гнилое это дело, да только мало у нас путей добыть что-то материальное. Очень мало. Ничего больше не нашли и вернулись к дороге, стали опять кровищу рассматривать…
Видать, повезло ему поначалу — закинуло не голяком, а вместе со стволом да снарягой. Казалось, уж тут-то… да с таким стволом в руках! Если ты и не «покоритель мира», то носитель ба-альшого числа шансов. Но вот здесь, у этой безлюдной дороги, огромное везение неизвестного нам охотника резко иссякло — нарвался.
На кого? У кого такой коготь может отрасти?
Известно у кого. Тупим оба.
— Еханабаден, Кастет, это птичка! — тоже понял Сомов, вытер тыльной стороной ладони лоб.
Все сходится, если послушать рассказы нашего профессора да вспомнить замковые «громоотводы». Вот таких-то орликов он нам и предсказывает. Не, братцы, так неприемлемо… Это что же, где-то здесь летает Птиц размером с «Аннушку» и рвет охотников на детали? Мы с Мишкой, не сговариваясь, вздернули очи ввысь, закрутились перед Шнюшей в танце. Чисто. Небо пока без «мессеров», только две вороны вдалеке восьмерки крутят.
— Блин, а оно нам Шнюшу не поднимет? За багажник хвать когтищами — и понесет, как Никулина, — взволновался я. — Гоблин, пора под крышу.
— Садимся!
Сели в машину, первым делом оружие проверили. Я на хрен картечь повыкинул, набил пулевых. Порой гуся-то не пробьешь сразу через перо, а тут какие перышки?! Как паруса? Не-не, только пуля. Я резко пожалел, что сижу в легком джипе в кузове тонкой стали, а не за штурвалом родненькой БМП-2,[21] которую два года «мазутил» в Елани. Первый класс механика-водителя, между прочим. Гоблин потрошит рюкзак.
— Костя, точно, это охотник! Удостоверение убрал подальше в рюкзак, зачем оно ему тут при себе. Ну разве если на Пантюховых нарвешься — у тех рефлекс.
Я взял удостоверение, посмотрел внутрь. Точно, Могилевский Александр Анатольевич, город Жлобин.
— Гоб, так он же белорус!
— Дай.
Значит, вполне вероятно, что белорусы совсем рядом. В рюкзаке нашлись только грязные тряпки и фляга с водой. Даже если это потеряшка вне кластера, в документе точно указано — белорус. Но что-то мне не до них… Не до братьев как-то мне. Вот и опять наверху какой-то свист причудился. Нервы звенят, лучше уж палить без передыху.
— Миша, доложить про Птицу надо бы, серьезная инфа.
— Да как доложишь? — уныло ответил Гоблин, набивая пятый магазин, вытащенный из запаса. — Назад ехать? Опять задачу не выполнить? Сколько можно, мы так всем замком век вечный будем сидеть на этом «пятаке». Ни фига, едем дальше. Шутишь, следы бульбашей найти и бросить? В конце концов, если по полной твою коляску гнать, назад быстро доедем. До Пантюховых, например, а оттуда и свяжемся. Или вообще там заночуем. Их, кстати, самых первых бы надо в известность поставить.
Услышал я про «лесников» — и сердце кольнуло. Ольга…
— Гоб, мож все-таки…
— Работаем, Костя, работаем, — прервал меня Сомов. — Нам вообще… лучше бы этого Птица вживую увидеть. Да заснять, вот тогда будет доклад по существу, науке работа. Иначе на хрена мы вообще нужны? Чтобы кто другой своей башкой рисковал ради сведений? Двигаем помалу.
Местность тут ближе к равнине, долинки по сторонам от трассы — где уже, где шире. Справа невысокий лес «языками» выходит к дороге, но ближе пятидесяти метров не подбирается, лишь редкие кустики на полянках. Слева стоит лес повыше, смешанный, все оттенки зеленого, хотя хвойные деревья попадаются не часто, светлый лес. И до него всего метров двадцать. Но просматривается, хвала яйцам. Метрах в двухстах от машины этот лесок обрывается, дальше опять начинаются холмистые поля, как напротив Кордона. Мишка в люк больше не полез; это правильно: вырвет Птиц башку и унесет в виде лакомства. Как Джиперс Криперс, ну вы помните этого бессмертного чудня на маньячном грузовике, без всяких объяснений, что это за подвид такой. Нам, впрочем, и тут ничего не объясняют.
Только проехали лесок справа, как Мишка скомандовал:
— Стоп!
И опять в люк собрался. Я не сообразил сразу, еще подумал: «Зачем он в люк-то…» Сам голову машинально пригнул к баранке — и пялюсь, стараюсь высмотреть что-нибудь в синем небе, потом пригнулся через коробку, вправо смотрю.
— Не туда, налево глянь. На поле, — сунул голову в салон Гоблин.
Вышел я, встал у двери.
В ста метрах от нас на поросшем ромашками поле лежала большущая черно-коричневая куча земли, похожая на террикон, только сглаженный, неровный и без острой вершинки. Будто гигантский крот накидал рыхлого чернозема перед своей норой. А если тут встречаются и кроты? Брр… Ну и чего тут смотреть? У Гоблина бинокль всегда на груди висит, я же управляю машиной и бинокль держу на соседнем сиденье. Потому частенько не успеваю его схватить. Только полез за ним, как сверху:
— Гадская канитель…
Оглядываюсь и просто немею.
Куча начала пошевеливаться. Именно «пошевеливаться» — представьте, что несколько очень крупных меховых зверей попрыгали друг на друга, утрамбовались в большую кучу и что-то там делают. Трахаются, что ли? Смотрю на Мишку, а он уже АКМ пристраивает, прикладывается к оптике.
— Кастет, за руль!
Да что такое! Но приказ я выполнил мгновенно, плюхнулся бодро, дверью хлопнул громко.
И тут прямо посредине этой кучи внизу вдруг оконтурилась огромная голова, и этот «террикон» встал! Весь! Разом!
Знаете, если вы считаете, что, когда-то увидев африканского слона, вы увидели нечто самое впечатляющее по максимуму живого веса на суше, то эта картинка для вас. Слон мне показался добрым осликом Иа по сравнению с тем зверем, который привстал и теперь пристально разглядывал заманчивую металлическую мишень. Морда вся в крови. Конечно, на темной харе и с такого расстояния этого толком не разглядишь, только что тут сомневаться — в крови, конечно. Чудовище!
Это какой-то медведь, в основе своей, решил я сразу. Медведей и видел много, далеко и близко, я на них охотился, убивал, разделывал и ел. Точно, медведь… Но на поле чавкал и присматривался к нам далеко не Мишка Топтыжка, а самый настоящий, теперь уже медвежий Джиперс Криперс размером с КрАЗ. Зверь что-то сделал и рывком стал ближе к нам. Блин, он же еще и прыгуч, как кенгуру!
Я ждал команды «К бою!», но Гоблин молча заработал сам, частыми тройками.
Значит, мне пока лучше посидеть за рулем.
Угнездился, ручку хвать, ноги к педалям. Только не совсем я готов, левая нога онемела! Не поверите: пытаюсь сцепление толкнуть, а нога не слушается — от адреналина, страха, черт его знает… Я, честно скажу, этого зверюги напугался чуть ли не до мокрых трусов, но именно это ощущение онемевшей ноги облило меня холодной липкой Паникой с большой буквы. Правой дернул — работает, нормально.
Зверь после первых же попаданий — а кто может предположить, что Сомов с сотни столько намажет — ситуацию оценил по-своему, к нам не ринулся, в лес не побег: раз — и прыгнул в сторону! Метров на двадцать прыжок! Да не бывает такого! Вот тут Гоблин в молоко и всадил.
А я успел хоть немного этого зверя рассмотреть. Задница. Нет. В этом слове все буквы заглавные. ЗАДНИЦА категорически не медвежья, низкая, широкая, лапы мощные, но поджаты, как у кошачьих перед прыжком. Хвоста не заметил — не успел. Перед почти черный, постепенно переходит к коричневому, к заднице еще посветлей. Мешанина из медведя, льва и гиены, пожалуй, так. «Мешанине» эта трескотня с крыши большого забавного «жука» явно не понравилась, что-то «мешанину» покусывало, кололось. Неужели действительно его шкура все пули «калашовы» отражает?
…У меня как-то порвались ножны на «космонавтском» мачете с оранжевой ручкой из формальдегидной пластмассы. Заказал я у мастера новые. «Покрепче тебе сделать?» Ну естественно, чтобы не порвались больше. Так он сделал… Толщина кожи — я штангелем замерял специально — одиннадцать миллиметров, сухая, как камень, и такая же твердая. Собственно, само мачете больше мне было без надобности — и ножнами можно деревья рубить. Мастер уехал в другой город, так и не спросил я, чья кожа-то. Но зато осознал, из чего делали доспехи в древности.
Здесь, поди, еще толще будет. Плюс шерсть, скатанная в кевлар. Плюс кость толщиной в энциклопедию. Плюс тугой жир.
Я подумал, что надо бы помогать. Только взял помпу, как Гоблин завыл:
— Ко-ости-а-а-а!
Я все понял, воткнулся — и газку!
В люк упал, забрякал пустой магазин, Сомов перезарядился и продолжил упражнение. А я же смотрел в зеркала заднего вида. Чудовище махом вылетело на трассу, очень огорчилось, развернулось с пробуксовочкой и заносом, подняв такое облако пыли — будто целая семья бизонов перед обрывом. И решило заняться наглецами вплотную.