— Далече ли идешь? — Хорт в своей излюбленной манере покачивался с ноги на ногу, уперев толстый конец массивной дубины прямо перед собой.
— Не твое дело, деревенщина! — огрызнулся монах. Лакир замер, ой зря церковник так ответил Хорту, да еще подобным тоном.
— Как ты меня назвал?! — Лицо атамана пошло красными пятнами.
— Дай пройти, не стой на пути носящего рясу, — пошел на попятную монах, видимо изрядно струхнув, поскольку заметил реакцию главаря на его выкрик.
— Повтори. Что. Ты. Сказал. — Слова с уст Хорта падали, как тяжелые камни.
— Отойди. А то прокляну! — гордо выпрямившись, пообещал служитель.
На Хорта это обещание не произвело ни малейшего впечатления. А вот остальные грабители в страхе отшатнулись.
— Меня? — Хорт хищно усмехнулся. — Проклинай. Кошель свой кинь на дорогу и проклинай, а потом иди своей дорогой. Живым и здоровым иди.
— Кошель?!! — аж фальцетом закричал монах. Видимо, он только сейчас осознал, что его обступила группа здоровых мужиков с дрынами в руках. — Не отдам! Не сметь! Ироды! Прокля-а-ану-у-у!
От этого «прокля-а-ану-у-у» Лакиру стало так дурно, что он, дабы этого не слышать, с испуга саданул дубиной служителю по затылку. Тот упал, обливаясь кровью, но еще дышал и пытался что-то шептать. А Лакир все бил и бил, не глядя, куда попадает. Его атака как сорвала плотину, остальные тоже кинулись колотить жирного монаха, обозвавшего их деревенщиной и обещавшего проклясть. И только Хорт стоял в стороне и улыбался. Теперь с юнцами, которые только что до смерти забили церковника, можно было заняться более серьезными делами. Теперь все повязаны кровью, причем кровью монаха, и никому из его шайки отныне не было пути назад.
А потом, когда разум прояснился, Лакир истошно закричал. Он понял, что совершил великий грех и не будет ему прощения под небесами…
Свирана мерила шагами атриум. От не проходящего несколько часов внутреннего напряжения ее пальцы мелко подрагивали. Вот уже почти три часа назад ее муж отъехал в город. «Ну когда же!» Когда она увидит того, ради кого презрела супружеские узы?! Всех слуг и рабов она давно выпроводила из дома. Теперь ей оставалось только ждать. Юминис — это имя, даже просто мелькнув в мыслях, заставляло трепетать ее тело. Юминис, такой сильный, такой красивый, такой нежный, такой страстный. Юминис, так откровенно в нее влюбленный, готовый целовать пальцы ее ног все дни напролет. Юминис — раб ее мужа.
Вот уже неделя как она каждый день находит предлог, чтобы отправить мужа куда подальше от дома. Лжет, придумывает и постоянно клянет своего мужа. Мужа, которого даже в мыслях иначе как «толстая свинья» она не называла уже больше трех лет — с самой свадьбы. Когда по велению родителей ее, такую молодую, такую красивую, отдали в лапы этому борову. Да — богатому, да — влиятельному, но такому противному и мерзкому. Юминис, ну почему он раб! Вот кто достоин носить звание патриция! А не ее муж! Юминис, пусть раб, пусть, зато он рядом с ней. Да, она совершает грех, но ей все равно, она любит и любима, и ей плевать! Пока кто-нибудь не узнал об этой порочащей связи. Но Свирана умна, никто не заподозрит.
Бесшумно отворилась входная дверь. Дыхание юной девы перехватило. Да! Юминис. Он. Любимый. Она кинулась в его объятия, покрывая лицо раба страстными поцелуями. Тот пытался что-то говорить, но ее ладонь повелительно легла на его уста. Юминис… Ах, его руки, они волшебны. Его губы, они полны страсти и желания. Юминис, я вся твоя.
Когда в первую ночь после свадебных торжеств муж первый раз взял ее на супружеском ложе, она не чувствовала ничего, кроме отвращения. И за все годы не могла понять, почему женщины так любят плотские утехи. Это же противно! И так было, пока неделю назад не появился он. Юминис… С первого взгляда на юношу она потеряла голову. Стоило ему пройти рядом, как необъяснимый телесный трепет наполнял ее всю, и приятная тягучая тяжесть наливалась внизу живота. И когда она решилась… О-о-о-о-о!!! Она поняла! Поняла, что такое блаженство! Юминис… Она готова была убежать с ним на край света, но понимала — их поймают. Его казнят, а она будет опозорена навсегда. Юминис… Да! Его поцелуи оставляли на ее коже обжигающие следы наслаждения. Его руки… Ах-х-х, его руки!
О Валийя, богиня любви, спасибо тебе! Свирана была счастлива. Пусть всего несколько часов в день, но это счастье было полным. И только редкие мысли о муже не давали этому чувству стать абсолютным и всепоглощающим. Юминис… Нет, не так быстро. Юминис… Да. Да, да… О Валийя! Моя богиня. Я принесу тебе в жертву одну из своих рабынь. Валийя! Спасибо тебе за счастье…
Солнце клонилось на закат. Завернувшись в простыню, Свирана горько плакала. Тихо, почти бесшумно, так искренне. Муж, будь он проклят навеки. Он собирался продать Юминиса! Ее Юминиса! Продать… Все боги, за что ей это горе, разве мало вы меня наказали этим браком! За что?!! Одна мысль, что она больше не увидит его, была настолько болезненна, что лучше бы ее резали на лоскуты, нежели ЭТО! Муж… Центр и причина всех ее бед и страданий.
В приоткрытые ставни донесся грохот деревянных колес по брусчатке. Рабы быстро доделывали свои дела, ибо если приехавший хозяин заметит что-то недоделанное, то жди беды. Харисис возвращался из столицы в свое имение. Он только что заключил выгодную сделку и был рад. Радовался и не знал, что в этот самый момент юная женская рука легла на рукоять кинжала…
Глава 3
Бедный, бедный Свериус. Я целый год бродил по дорогам Аркаха, а он все рубит и рубит. Невдомек ему, что, как только он разрубает на дрова один табурет, в куче сразу материализуется новый. Может, мне его в Сизифа переименовать, вон как мается, бедняжка. Потрудился я знатно, с чувством, с толком, с расстановкой. Души хоть и не покупал, но «карму» очень многих отяжелил изрядно. Причем я всегда оставлял выбор людям. Никого не заставлял, не приказывал, не сводил с ума. Просто создавал условия, а люди сами (!), сами очерняли свои души грехом. За этот год я стал намного лучше понимать Парагриса. Люди, почти половина их, такие скоты… Их даже толкать не надо, сами готовы упасть — им нужен только повод. А многие даже у меня вызывали приступ тошноты, обезьяны и те больше человеки, чем некоторые представители вида хомо.
Впечатлений и поводов подумать за этот год накопилось великое множество. Первая моя мысль, что на Принцисе сейчас стоят темные века, если проследить аналогию с земной историей, была верна. В общем, люди жили так, как на моей бывшей родине жили примерно в седьмом веке нашей эры. Грязь, разруха, технологический упадок. Даже в республике уже забыли почти все достижения павшей империи. Рухни сейчас акведук, который снабжает водой Винисис, у местных просто не хватит знаний его восстановить! И так во всем.
Изначально в политической игре я думал делать ставку на Винилюдс. Но после того как «вживую» посмотрел на то, что там творится, передумал. Основное, что отвернуло меня от республики, — там узаконено рабство. Нет, я не страдаю излишней добротой, иначе меня бы тут не было. Причина моего отторжения рабства лежала в иной плоскости. И не в экономической, и даже не в социальной. Раб — это вещь, он не считается человеком, хозяин волен делать с ним, что пожелает. Это всем известно. Но есть нюанс: когда хозяин унижает, бьет, мучает или убивает раба, считается, что он не делает ничего плохого! Следовательно, на темные весы падает только малая доля. Осознанный грех — его вес на порядок больший. На порядок… Лишиться из-за рабства стольких потенциальных «клиентов» было бы верхом расточительства. Так же сильно поддерживала рабство и вера в пантеон. Что ж, придется приложить усилия и постараться очистить Арках от этих давно гниющих остатков империи. Жаль, а ведь были такие планы на республику. Особенно на ее солдат. Винилюдс — единственное государство на острове, которое имело профессиональную армию. Королевства же полагались на дружины владетелей и на крестьянское ополчение. Как показала история, все военные столкновения равных сил между ними и республикой заканчивались для королевств плачевно. Не могли оторванные от сохи крестьяне на равных биться с отлично подготовленными легионерами. А конница знати была слишком малочисленна и плохо вооружена, чтобы внести решающую лепту в бою. Вот если баронов, графов и прочих приодеть в полный рыцарский доспех, посадить на отличного коня, то да, это будет сила… А пока, пока они только крестьян, дикарей да пиратов гонять могли.
Захватить весь Арках республике мешали вполне объективные факторы. Как экономические, так и социально-религиозные. Да и на море Винилюдс явно не преуспел. Имперская судовая школа была не слишком пригодна для открытого моря. Галеры все же суда прибрежные. Пираты, как местные, так и с материка, почти безнаказанно терзали поселения республики, располагавшиеся на побережье.
Неожиданно мысли опять скакнули в область религии. Выгодно мне как дьяволу, что их три на острове, или нет? Впрочем, по поводу пантеона решение уже имелось — с моей точки зрения, вредная религия. Да, она менее строгая, да, суммарно средний человек, верующий в пантеон, грешил намного больше, чем, к примеру, единоверец, но вот грехи эти были менее весомы. Что мне очень не нравилось. Количество тут очень редко переходило в качество.
Друиды — с ними сложнее. Очень строгая, очень жесткая концепция, запрещающая причинять без надобности вред живому. Только вот если кого-то убить, енот это или человек, с точки зрения религии природы не имело никакого значения. А еще, проведя несколько недель за системным анализом, я пришел к выводу, что почти все, кто поклонялся природе и жизни, уходили на перерождение, не оказываясь во власти ни одной из Сил. Вот и вопрос: на какой хвост они мне нужны? Сорняк в моем огороде! Обычный сорняк. «Ресурсы» на себя оттягивает, а пользы никакой, для меня никакой, разумеется. Для кого-то они, может, и полезны.
Но если что делать с пантеоном и верой в него, у меня кое-какие мысли появились, то как бороться с друидской заразой, решение никак не приходило. Амиарцы не видели в них конкурентов, даже происходили диспуты — присвоить ли некоторым друидам статус святых или нет. Либеральная тут церковь. И это, как кажется, есть большой минус.
Откинув в итоге два варианта из трех, остался наедине с мыслями об Амиаре и его последователях. Насколько я понял, другие дьяволы усердно боролись с верой в Единого. Плодили ереси, сбивали монахов с пути служения, в общем, всячески вставляли палки в колеса. Но, судя по религиозной карте сектора Бета, их усилия большим успехом не увенчались. Церковь уверенно давила, подминая под себя разные племена, народы, государства. А если вспомнить историю Земли, то можно с уверенностью сказать: это только начало. Стоит ли вставать на пути той лавины, которая сметет тебя.
С одной стороны, я прекрасно понимал своих коллег. Церковь Амиара строго осуждала грехи. И люди верующие соответственно боялись посмертного наказания и старались вести праведную жизнь. Кстати, заповеди Амиара в точности повторяли заповеди Христа. К тому же в отличие от друидов и пантеона вера Амиара проповедовала стремление к Свету, что, безусловно, лило воду на мельницу крылатых. Но! Я-то прекрасно знаю, что вера и заповеди — это одно. А вот церковь и ее иерархи, и даже простые служители веры — это совсем иное. Не помню, кто сказал: «Вера — от Всевышнего, церковь — от дьявола». Я-то знал, что это не так, уж кому-кому, а мне это точно известно. Но мысль хоть и неверная, но насколько заманчивая!!!
Да, как план максимум — подчинение церковной организации своей воле — это было заманчиво. Но, увы, центральная церковная власть была сосредоточена в руках синода и его главы — Глашатая Божьего, и располагались они далеко на юге, за тысячи километров от Аркаха. Так что эту идею отложим на дальнюю полочку, авось когда пригодится.
Чем больше я думал о единоверцах, тем больше с удивлением для себя понимал… что эта изначально светлая концепция как нельзя лучше подходит для жатвы душ! Да, с точки зрения глобального, вселенского ада эта религия, конечно, вредна. Те же верующие в пантеон грешили постоянно, пусть не так много, чтобы в этом перерождении попасть в ад, но отяжеляли черную сторону своих весов и уже в следующей жизни, скорее всего, попали бы в ад. Только мне-то с этого какая польза? Никакой. Что с того, что они все равно попадут в ад? Мне с этого выгоды не было. Мне надо было заботиться о поставке душ с Аркаха, а не о том, чтобы люди склонялись к тьме в философском плане. Мне нужен результат в том перерождении, в котором душа воплотилась в подведомственных землях.
Амиар — его учение, светлое, доброе, умное, даже в чем-то красивое. Зато его последователи если грешат, то полностью осознают свой грех. И чем больше они понимают, что грешат, тем тяжелее становится камень греха на темной чаше. Да, вера в Единого подразумевает прощение грехов и искупление. Даже есть много примеров подобному. Много… Да, если рассказывать или записывать, то таких примеров и правда будет много, но… Но если посмотреть на реальную жизнь, то таких искупивших и прощенных ничтожное множество. А чем тяжелее грехи в этой жизни, тем большая вероятность того, что окончательный выбор душа сделает в этом перерождении. Да, то же утверждение верно и в обратную сторону, но мне вообще параллельно, сколько душ изберет Свет. Пусть тех, кто поднимаются по Лестнице Неба, будет больше в два раза, но если тех, кто падет, будет хоть на треть больше, это стоит только приветствовать. Разумеется, с моей точки зрения, моей шкурной, тьфу, чешуйчатой выгоды.
А еще у церкви был заманчивый постулат: «все люди рабы Божьи». Что же в этом утверждении мне может понравиться? А вот что: церковь развернула это утверждение несколько дальше слов Амиара. Если все люди уже рабы Бога, то рабство великий грех, так как владеющий другим человеком, то есть рабом, ставит себя на одну ступень с Богом, а это есть великая гордыня и ересь. Правда, опять же есть нюанс: на континенте, видимо под давлением знати и, возможно, при непосредственном участии моих «коллег», высший церковный синод пошел на уступки в этом вопросе. И вот-вот они вычеркнут эту запись из «священных» книг, но до Аркаха, из-за его удаленности от Уира, эти новости дойдут не скоро.
Тут мой взгляд резанул серебристый блеск в углу стола. Весы. Чем больше я на них смотрел, тем четче понимал, что это не простое украшение. Они показывали, в какую сторону отклонен баланс душ в Аркахе. Точнее сказать, какие души рождались на острове. Чем больше было отклонение черной чаши, тем больше рождалось людей с душами, склонными к тьме, и наоборот. А отклоняли Весы действия Сил. Чем сильнее и прямее было вмешательство одной из них, тем больше отклонялись чаши в противоположную сторону. Ешкин кот! Все мои зарождающиеся планы после осознания этого момента рухнули в одночасье. Получается, чем больше я действую, чем сильнее склоняю людей к тьме, тем в противовес моим действиям на Аркахе будет больше рождаться людей со склонностью к добру. Что в перспективе аннулирует все мои вмешательства. Чем больше я делаю, тем меньше я делаю. А! «Твою в качель!» Сейчас Весы замерли на отклонении в двенадцать единиц, и что неприятно — отклонялись они в пользу Света.
Паника, охватившая меня, продолжалась недолго. За год, проведенный на поверхности, я отклонил чаши всего на мизерных два процента. Как понимаю, такое малое отклонение было вызвано тем, что напрямую я никого к тьме не подталкивал, а действовал намеками. Получается, не так все и страшно, как казалось на первый взгляд. Работать можно, только делать это следует аккуратно, тщательно взвешивая свои действия. Желательно лично вмешиваться как можно меньше. А если уж вмешался, то делать это следует минимально возможными средствами. И не просто что-то делать, а запускать процессы, которые после вмешательства будут продолжать работать сами. Это, конечно, в идеале.
Подобьем копыта. Начальный выбор сделан. Правильный он или ложный, сможет показать только время. А если ничего не делать или ограничиться покупкой душ, то через девяносто девять лет я буду гнуть свой хвост на Самиантра. Моя ставка: в религии — на последователей Амиара, в политике — на Бельгран. Это королевство как можно лучше позволяло реализовать сразу два плана. Объединить остров под одной рукой, так как Бельгран был экономически самым развитым на острове. И распространить веру Амиара на весь Арках, так как в этом королевстве данная вера была основной, что автоматически увеличивает влияние церкви вместе с расширением подвластных королевству территорий.