Часть I
Глава 1
Солнце высоко застыло на небосклоне, пронизывая лучами хвойный зимний лес. Снег искрился так ярко, что глазам было больно смотреть на него. Приходилось прищуриваться. Ветер легонько раскачивал деревья и заставлял кружиться в танце снежинки, сорванные с зеленых иголок елей. Они медленно вальсировали на ветру, как множество пар на императорском балу - я как-то так себе его представлял. Воздух был по-зимнему свеж и приятен. При каждом выдохе изо рта вырывалось облачко пара, и тут же бесследно исчезало подхваченное дуновением ветра.
Девственную красоту леса испортила тихая брань Якова, провалившегося по колено в снег. Горе-охотник забыл дома снегоступы. Я негромко присвистнул на него, выражая свое негодование, поднявшимся шумом. Он ответил раздраженным взглядом, мечтая поскорее оказаться в деревне, хотя мы совсем недавно покинули ее.
Охота была не его стихией. Он больше любил рыбачить, выходить с отцом на лодке в море, где с чувством, толком и расстановкой, подставив пронизывающему ветру обветренную физиономию, можно было спокойно ловить большую и мелкую рыбешку, чаще конечно мелкую, но по рассказам с крючка парня в последний момент срывались просто левиафаны морских глубин.
Причина, по которой сейчас Яков топал со мной по лесу, а не бороздил море на утлом суденышке, была очень простой. В нашей небольшой, оторванной от крупных городов и сел, деревне, надежно укрывшейся среди лесов на берегу Северного моря, установлены были определенные правила, касающиеся всех юношей и девушек возрастом от пятнадцати до двадцати лет. Мы все должны были выполнять разного рода работу. И не играло роли, что кому было больше по душе. Только после двадцатого дня рождения, можно было выбрать то занятие, которое станет основным до конца жизни. Так старейшины деревни пытались разносторонне развивать молодежь, чтобы и крючок в море могли забросить и стрелу в зверя пустить.
Я, конечно, старался почаще отправляться на охоту, и благодаря отцу, это мне удавалось, но и остальные, скажем так, ремесла приходилось осваивать. Сегодня вот снова выбрался в лес. В напарники достался Яков. Идущий рядом, он всякий раз завистливо косился на мои снегоступы. Взгляд парня становился еще более завистливым, когда его ноги по колено проваливались в снег, и в унты попадала белая крошка, которая со временем растает и доставит ему мокрых проблем.
Эх, надо было оставить его в деревне. Только зверей пугает. Ломиться по лесу как медведь. Но с другой стороны, впредь будет ему наука. Да и старейшины подняли бы бучу, и парень получил бы нагоняй. Так что лучше вот так бороться со снегом, чем сидеть дома и ждать гнева старейшин. Надеюсь, он сам это понимает, а не винит во всем прекраснейшего человека на свете, то бишь меня.
Мы с Яковом были ровесниками, обоим по восемнадцать лет - это, пожалуй, единственное, чем мы были похожи. Ах, нет, еще же была одежда. Разнообразием она в деревне не блистала, так что все население было одето примерно одинаково, кроме молодых девушек - эти всегда умели выделиться. Конкретно мы с Яковом могли похвастаться - меховыми унтами до колен, меховыми же штанами с подкладкой из оленьей кожи, и куртками, сшитыми из шкур животных, с костяными пуговицами. А теперь - непохожесть. С увлечениями тут и так понятно, не нужно даже сравнивать. Черты характера - начну с них. Яков - усидчивый, могущий часами просидеть, наблюдая за танцем поплавка. Я же через десять минут бросился бы в рукопашную на хитрую рыбу. Яков, как говориться из тех людей, которые семь раз отмерят и один раз отрежут. А вот некий Горан, кстати, так меня зовут, приятно познакомиться, наоборот, семь раз отрежет, и уж из этих отрезков выберет наиболее подходящий.
Я многие важные поступки в жизни делал, как-то походя, так сказать с кондачка, совсем не задумываясь о последствиях. В противовес же мне Яков всегда долго обмусоливал тот или иной поступок. Тем поразительней треклятые снегоступы, забытые им дома. С начало-то по утоптанной зимней дороге идти было легко, а вот чем дальше в лес, тем труднее без снегоступов. Но забудем на время о снегоступах, вы ведь наверное, хотите узнать, почему меня зовут Горан? Даже если не хотите, то все равно узнаете. Горан - сильное имя, которое обозначает "человек-гора", таким думал отец, я вырасту, когда называл меня этим именем, и видел свою богатырскую стать в зеркале. Еще он, наверное, держал в голове многочисленных предков, тоже не хилой стати. К сожалению, он ошибся. Мне бы больше подошло имя, сравнивающее меня с человеком-тростиной, высокой такой тростиной, худой и нескладной. Отец все время утешал меня, видя на лице, кислую мину, когда я смотрелся в зеркало: "Были бы кости, мясо нарастет" - эти слова совсем не ободряли меня. Я был выше практически всех мужчин в деревне, но вот вширь... лучше не думать об этом. Единственный плюс худобы - это то, что я мог спрятаться практически за любым деревом в лесу, что являлось отличным подспорьем в охоте.
Пришло мое время бросить завистливый взгляд на Якова. Невысокий, плотный, с плечами как валуны и кулаками-молотами. Он чрезвычайно хорош в драках. Были мы как-то на ярмарке в селе, да зашли в тайне от взрослых в кабак... что он там вытворял. Зацепившие нас ребята из соседней деревне, тоже тайком улизнувшие от взрослых, получили по самое не балуй. Один Яков против пятерки недругов. Я даже возгордился им, лежа на полу, зажав хлещущую из носа кровь и наблюдая за дракой. Вообще-то изначально расклад был трое против пятерых, но я хоть и быстро завожусь, но так же быстро оказываюсь в горизонтальном положении. Рукопашный бой не моя стихия, я все больше издалека из кустов, из лука, подальше от цели, если она может дать сдачи. Третий наш боец, был еще тот воин. Так что честь деревни защищать пришлось Якову. И он сумел. Ему стоя рукоплескал весь кабак. Видавшие виды пропоицы и задиры, встречали овациями восходящую звезду кулачных кабацких боев. Потрепанные девицы недвусмысленно строили ему глазки и обещающе облизывали губы. Как же я ему завидовал в тот момент, с проклятиями убирая чей-то сапог наступивший мне на руку.
Раз уж так расписываю его боевые заслуги, то не лишним будет описать и его внешность. Пойду сверху вниз. Сейчас конечно на нем шапка, но я хорошо знаю, скрывающиеся под ней короткие, торчащие ежиком светло-пепельные волосы. Может быть, он сознательно носит такую прическу, а может и нет. Есть у него одна привычка, он постоянно проводит рукой по волосам, ото лба к затылку. Ну и понятно, что волосы принимают вертикальное положение.
Так спускаем ниже, уже упомянутый лоб - широкий, выдающийся вперед, с легкими мимическими морщинами, загрубевшими на промозглом морском ветру. Лохматые кустистые брови, почти сросшиеся над переносицей. И сама переносица, сломанная несколько раз. Яков не был забиякой, но после приснопамятного случая в кабаке, драки сами находили его. К тому же существенную роль играл его характер. Он просто не мог отступить или проигнорировать когда кто-то обижает слабого, плюс любой расхрабрившийся парень из округи, решивший что-то кому-то доказать, выбирал своей целью именно его.
Сосредоточенный взгляд, карих глаз Якова не отражали суть того убийцы, которым он становился в драке. Многих это обманывало. "Пусть большой, пусть кулаки огромные - и не таких мы видывали! - Думали они". Но ведь не это делает из человека отличного бойца, а особый склад характера. А он у Якова был.
Так что там еще осталось? А! Невзрачные серые губы и квадратный подбородок на почти прямоугольном лице, немного подправленном Духами до состояния овала - не стоят пристального внимания. Такого добра у семерых на десять ребят. В общем, с внешностью Якова разобрались. Теперь попробую описать мою внешность. Не могу же я оставить себя в стороне, когда столько поведал о простеньком Якове. Скажу сразу - я пошел в мать, безвременно почившую десять лет назад. Поэтому мое лицо было несколько женственным для северянина, но, тем не менее, обладало резкими чертами вытянутого лица с выдающимися скулами, как и у большинства моих сородичей. Юный возраст пока еще сглаживал их, но со временем все изменится. Абсолютно прямые, как стрела, густые брови. Тонкие губы, постоянно трескающиеся на морозе, вследствие чего солоноватый вкус крови был мне хорошо знаком. Большие глаза цвета льда с густыми ресницами, которые делали меня похожими на фарфоровую куклу. Нос с легкой горбинкой - пожалуй, единственный кто добавлял мне мужественности, нет не сам нос, а как раз горбинка, оставшаяся у меня после той самой драки в сельском кабаке. В изначальном виде он был тонким и прямым, но жизнь исправило сие творение моих родителей.
В целях практичности, я носил волосы средней длины, до плеч, а то уши мерзли на морозе, да и голова тоже. Шапку на охоте всегда снимал. Она делала меня глухим к звукам леса, а соответственно и добычи. Так что мои светло-русые волосы весело развивались на ветру.
Легкий толчок в плечо, от которого я между тем покачнулся, заставил меня посмотреть на Якова.
- Оже за час не разыщем дичь, то велено возвращаться в деревню, або засветло не успеем, - проговорил он низким баритоном.
- Пока не убьем кого-нибудь, домой не вернемся, - прозвучал мой наигранно-кровожадный тенор.
Надеюсь, через несколько лет голос измениться, а то даже он похож на женский.
- Горан, я хорошо тебя знаю. Ты ежели не хочешь вертаться с пустыми руками. Брось ты это. Пошли домой, або застудимся еще. Никто худого слова о тебе не скажет. Бывает и такое. Вспомни, сколько раз ты вертался в деревню с ног до чела увешанный куропатками?
Я довольно улыбнулся, но твердо ответил:
- Первую же попавшуюся живность убиваем и домой.
- Ты не ведаешь меры. Тебе бы охотиться и охотиться.
- Я знаю меру. Упал, замерз - значит хватит на сегодня, - бросил я весело, - а пока мы еще живчики.
Яков молча махнул рукой и выдвинулся чуть вперед. В этот момент почти у него из-под ног выметнулся глухарь. Птица, расшвыривая толстый слой снега, покрывающий землю и шумно хлопая крыльями, устремилась к вершинам деревьев. Яков только рот раззявил, не успев даже лук вскинуть - вот что значит рыбак. Я же мгновенно выхватил из колчана стрелу, оттянул до уха тетиву и выпустил смертоносное древко. Времени это заняло буквально пару секунд, но глухарь остался жив. Снег, попавший в момент выстрела в глаза, испортил всю картину. Стрела прошла мимо. Хотя и буквально в считанных миллиметрах, мне даже показалась, что вырвала пару перьев из крыла птицы.
Следующим выстрелом я бы наверняка поразил цель, но глухарь скрылся в переплетении веток.
Яков медленно произнес:
- Реакция у тебя лютая. Как ты это делаешь? Отпрысков, наверное, много будет.
Он только вымолвил последние слова и тут же притворно испуганно потряс головой от такой перспективы, не скрывая озорного блеска в глазах.
- Сам не знаю. Даже подумать, иногда не успеваю. Тело само как-то реагирует, - серьезно ответил я.
- Но между тем ты промахнулся.
- Гребанный снег. Гребанная птица. Гребанная жизнь, - процедил я сквозь зубы.
Охота серьезное мужское занятие, и здесь не до шуток. Так что я прогнал те глупости, что обычно нагло лезут мне в голову и сосредоточился на деле.
- Далеко он улететь не мог, баламошка... - протянул Яков, окидывая взглядом верхушки деревьев.
Я тоже начал внимательно высматривать глухаря быстро шагая в том направление, куда скрылась беглая птица. Там было замысловатое переплетение веток, растущих по соседству деревьев, широко раскинувших свои кроны. Он вполне мог зацепиться за ветки и остаться там. С вершины дерева упала пригоршня снега, послышался глухой звук хлопающих крыльев, подтверждая мою догадку.
- Вон он! - воскликнул я, перебив парня. - В ветках запутался.
Я мгновенно вскинул лук и прервал жизнь пернатой тушки. Вот только эта самая тушка осталась висеть на дереве. Будучи живым, глухарь надежно запутался в кроне дерева. Сбить его стрелой не представлялось возможным.
- Яко делать будем? - спросил Яков.
- Лезь на дерево. Я убил эту мерзкую тварь, а ты ее доставай.
Любитель рыбалки пожевал губы, но перечить не стал, и начал снимать с себя все лишнее, что могло помешать его восхождению на дерево. Я глядя на него начал снимать тетиву с лука. Сваленная из пеньки и покрытая воском для защиты от влаги, она составляла половину стоимости моего оружия. Так что я бережно положил ее в нагрудный мешочек. Там же лежала еще одна - запасная. Следом снял защитную рукавицу с правой руки. Вот если бы она еще защищала от мороза, а не только от ударов тетивы, то цены бы ей не было, а так одетые взамен варежки лучше подходили именно для этой согревающей цели.
Осталось прикрепить лук к колчану и закинуть его за спину. Когда полутораметровое изделие из тиса оказалось на своем месте, я начал помогать Якову. Принял от него лук со снятой тетивой, подумав, он передал и длинный нож, еще подумав, скинул куртку и в вязаном свитере полез на дерево. Надо сказать, что глухарь был птицей высокого полета - это я к тому, что погиб он высокого над землей.
Я стоял и молча наблюдал за Яковом. Он так же молча карабкался ввысь. Практики такого восхождения у него не было, поэтому двигался он неуклюже. Я пожалел, что оправил его, а не полез сам. Парень как-то очень опасно хватался за ветки. Ему явно мешали соскальзывающие варежки. Я только хотел крикнуть, чтобы он снял их, но судьба распорядилась иначе. Короткий вскрик и Якоб бескрылой птицей устремился к земле. Падение вроде бы не было страшным, но парень болезненно застонал. Его щиколотка на мгновение неестественно вывернулась, но затем приняла исходное положение указанное ей Великими Духами при создании человека.
- Как ты? Ничего не сломал? - быстро спросил я его обеспокоенным голосом.
- Вроде нет, - ответил парень, вставая, но тут же болезненно ойкнул, попытавшись наступить на поврежденную конечность. - Ногу, кажется, подвернул. Яро я громыхнулся.
- С этим не поспоришь, - утешил я Якова. - Идти сможешь?
- Попробую.
Он сделал несколько шагов, и я понял, что засветло до деревни мы не доберемся. Парень еле хромал. Я посмотрел на тушку виновника произошедшего и начал разоблачаться. Не уйдешь от меня, пернатая тварюжка.
- Куда ты? Брось ты его! - проговорил Яков, сдерживая боль в голосе.
Я молча полез на дерево. Мое восхождение за добычей оказалось удачным. Спустившись, прицепил птицу к поясу и победно глянул на Якова. Он обозначил руками легкие аплодисменты. В этот момент вся серьезность ситуации не совсем доходила до моего сознания, чтобы ее понять, надо вернуться несколько назад, в начало зимы, когда прозвучали первые тревожные звоночки - пропавшая овца, затем коза, потом волчьи следы около деревни, желтые разводы от чьей-то струи на снегу возле моего окна, а нет, это другое, не относиться к звоночкам, но тоже неприятно. В лесу по каким-то причинам, перестало хватать добычи для волков и прочих хищников, и они повадились ходить в деревню. Не спасали даже большие лохматые дворовых собаки, которых собственно и вывели для защиты от волков. Серые хищники коллективным напором разорвали не одну и даже не две подобные собаки.
С каждым днем волки наглели все больше и больше. По ночам казалось, что они воют буквально под окном, требуя пожрать. Пришлось серьезно укреплять сараи для скота и дома, хотя они и так были отнюдь не хлипкими строениями.
Я и сам заметил резкое снижение популяции живности, служащей обычным рационом волков, но с чем это связано, не знал. Даже предположить не мог. Раньше, когда я уходил на целый день из деревни, то возвращался с полудюжиной зайцев, а не как сейчас с худющим глухарем.
Я, проанализировав все это, мгновенно встрепенулся и начал торопить Якова. Он без сомнения уже всё прокрутил в голове, и понимал причину моей возросшей активности. Я подставил плечо Якову. Он оперся на него, и мы направились в сторону деревни.
Кроме, естественно, вывиха Якова, жутко мешала наша разница в росте. Мне приходилось идти, чуть согнувшись, что не добавляло нам скорости, а добавляло нагрузки пояснице, а она у меня не любила физических упражнений и жалобно скрипела, намекая, чтобы я бросал подобные занятия.
Глава 2
Наш путь длился уже пару часов. За это время температура воздуха поднялась, и снег начал таять, превратившись в расползающуюся под ногами кашицу. Это заявился теплый воздух с равнины Перекати-Поле, официальное название которой Глауану с одноимённым королевством и столицей, расположенной на ней. Теплый воздух встретился с подпирающими небеса Мерзлыми горами. Они в свою очередь возвышались совсем недалеко от моего нынешнего местоположения, и преграждали воздуху путь, вследствие чего температура резко повысилась.