– Скажи-ка мне, Михаил, какие деревни или села по южной дороге стоят? Ну, скажем – верст за десять-пятнадцать?
Сомнительно было Андрею, что боярин пустился в дальний путь один, без заводной лошади, без дружинников. Потому он и решил, что боярин недалеко уехал.
Михаил закрыл глаза, вспоминая, потом назвал с десяток сел и деревень – даже хутор один.
– Не знаешь, случаем, кому села принадлежат?
– Прости, хозяин, не ведаю. Мое дело – за лошадьми следить.
Андрей повторил вслух названия деревень.
– Ни одного не пропустил?
– Нет, все верно.
Боярин мог в свою деревню поехать, в удел. Только туда в одиночку и скрытно не выезжают, ключника берут – подати учитывать – и хотя бы пару дружинников для статуса. Значит, дело у боярина тайное. Или к главарю разбойничьей шайки поехал, или к полюбовнице – в другие варианты верилось слабо. Прихватить бы его на дороге – случай удобный для разговора с глазу на глаз, без свидетелей. Но сегодня уже не успеть. Кто может знать, когда и по какой дороге боярин возвращаться будет?
Однако в доме боярина слуг много – у стола прислуживают, в покоях. И у всех уши есть. Боярин с гостями разговаривает – слуг за мебель считает, не замечает. На кого-то из них выйти надо. Только осторожность нужна. Надо найти обиженного, способного за деньги боярина продать – напоить его, в конце концов. Не бывает людей без недостатков. Для одних это женщины, для других – деньги мерило всему. Но есть и третьи, кому всего дороже и приятней вино. Вот и надо за слугами понаблюдать, попытаться их недостатки и слабости выявить, сыграть на их слабых струнах. И про удельные наделы выяснить, а повезет – и про то, куда боярин ездит. Кропотливая работа, но куда без нее?
Утром он снова направился к вожаку мальчишек. Тот, ответив на приветствие, зачастил уже привычным говорком:
– Вчера же боярин и вернулся – прямо перед тем, как городские ворота закрыли.
– Молодец!
Городские ворота закрывают перед тем, как стемнеет. Летом – в девять вечера. Но сейчас весна, темнеет рано, часов в восемь. Уезжал боярин в пять. Выходит – отсутствовал три часа. За это время он мог верст семь проехать в одну сторону. Однако ему ведь еще вернуться надо, следовательно, в итоге – два часа. И час он делами тайными занимался.
Но самая дальняя деревня – из тех, что Михаил назвал, была в пятнадцати верстах от города, стало быть, половину отбросить можно. Остается шесть сел и деревень, где боярин мог бы быть. Круг поиска едва ли не вдвое уменьшился.
После разговора с мальчишкой Андрей направился к дому боярина.
На службу боярин не торопился, выехал часов в десять. Тут же, после отъезда хозяина, из дома потянулась челядь. Две кухарки с корзинками на торг за провизией, молодой парень… Ага, вот этот абориген поинтересней. И Андрей направился за ним.
Тот оправдал его надежды. Повертев головой по сторонам, оберегаясь от случайных взглядов знакомых, он нырнул в харчевню. Андрей последовал за ним.
Холоп заказал пива – без закуски. Наверняка вчера выпить успел, а сегодня душа поправиться просит.
Пил он не спеша, с наслаждением, закатывая от удовольствия глаза. Потом с сожалением отдал хозяину медный пул. Выпить хотелось еще, а денег уже не было.
Андрей, вошедший за холопом, сидел в углу за столом. По примеру холопа он тоже заказал пива, но не кружку, а кувшин. Холоп, направляясь к выходу, завистливо стрельнул глазами в сторону кувшина Андрея.
– Подойди, испей пивка, составь компанию, – предложил ему Андрей.
– По делам я, времени нет, – отказался уже было холоп, да не выдержал, свернул от прохода в сторону Андрея и уселся на лавку.
– Половой, кружку принеси гостю, – тут же приказал Андрей.
Когда принесли кружку, он собственноручно наполнил ее до самого верха, не забыв также и себя.
– За здоровье! – провозгласил Андрей и отхлебнул из своей кружки.
А холоп к кружке присосался жадно. Он отпил половину и только тогда перевел дух.
– Хорошее пиво! – сказал он. И верно, нехорошо сидеть молча, когда тебя угощают.
– Да, хорошее, – подтвердил Андрей. – Я тут часто бываю, но тебя что-то не видел.
– В делах все, у боярина Селиванова служу, – с гордостью сказал холоп.
– Кем же?
– Плотником.
– О солидно!
– Кабы еще платили по умению. Давеча плетей отведал – двери-де кривые, что ставил! А я при чем, если дерево сырое? Повело!
– Да, да, да, – подтвердил Андрей, – мастерового каждый обидеть норовит.
Холоп нашел сочувствующую душу, стал вспоминать обиды, Андрей же все подливал и подливал ему пива. Когда кувшин опустел, он заказал второй, да еще и рыбки копченой. После вчерашнего, да еще и пиво на голодный желудок – и плотника понесло. Сначала он про ключника боярского говорил, потом – про самого боярина. Но хоть и навеселе был, а осторожность соблюдал, говорил тихо, потому как в зале еще люди были.
Андрей все момент удобный выжидал – не прерывать же. И когда плотник вонзился зубами в рыбу, все-таки спросил:
– Вроде я боярина вчера видел, только подумал – обознался. В виде непотребном он был – в плаще поношенном и без дружинников. Не обознался?
Плотник повертел головой по сторонам и приложил палец к губам:
– Тс-с! Боярин которую неделю к полюбовнице своей ездит, в Куделиху.
– И кто же эта красавица?
– А не твоего ума дело! – выпрямился на лавке плотник. Хоть и пьяненький был, а понял, что лишнего сболтнул.
– Мне до твоего боярина дела нет, – успокоил его Андрей, – это так, к слову пришлось.
– Ох, засиделся я с тобой! За угощение спасибо, да мне за замком надо.
– Иди, разве я держу?
Плотник, слегка покачиваясь, ушел. А довольный Андрей едва руки не потирал. Узнал он все-таки, куда боярин ездит! А к кому – это уже не так важно. Надо приготовиться, а как только боярин к своей зазнобе поедет, вдогонку за ним отправиться и на обратном пути перехватить. Боярин один едет – и он один, свидетели ему не нужны. Одно только смущало: у боярина конь верховой, скакун, а у него на конюшне – тягловые лошади. Он и до Куделихи добраться не успеет, как боярин назад поедет. И остановить его как? Свою лошадь посреди дороги поставить – так объедет. Да еще как бы сабелькой поперек спины не вытянул, с него станется. Тут думать надо.
И он направился к Михаилу.
– Дорогу на Куделиху знаешь?
– Ну?
– Отвези меня туда!
– Прямо сейчас?
– Немедля!
– Запрягу только.
Они выехали из города, и через версту повернули на развилке направо. Андрей запоминал дорогу. Сейчас у него опытный проводник, а потом придется самому ехать.
До Куделихи, небольшого села, оказалось недалеко – верст пять. На обратном пути Андрей по сторонам смотрел – где лучше засаду устроить. И приглядел-таки местечко удобное, на повороте. Дорога узкая, с обеих сторон крепкие деревья стоят – но без листвы. Только вот укрыться сложно будет.
В голове мелькнули воспоминания о старом военном фильме. Там наши разведчики поперек дороги на уровне груди веревку натянули, сбив таким образом мотоциклиста. А ведь можно применить этот способ! И боярина останавливать не надо будет, сам упадет.
– На торг езжай, – приказал Андрей Михаилу, когда они въехали в город.
Он выбрал веревку длинную, прочную – пеньковую. Не очень толстую, чтобы боярин не заметил издалека, пригнуться не успел.
Воротились во двор Андрея. Пока Михаил лошадь распрягал, Андрей спросил:
– Отъехать мне на днях в Куделиху надо будет, причем верхами. Что посоветуешь?
– У нас же лошади тягловые – ни рысью не пойдут, ни галопом.
– Мне и не надо.
– Тогда вот эту – смирная. Так ведь седла у нас нет, а без него не удержишься. Да и опыта у тебя нет, к лошади с опаской подходишь.
– Так купи седло! Пока время есть, попробую.
На следующий день Михаил купил седло и взнуздал лошадь.
– Давай по двору попробуем. Она к тебе привыкнет, Зорька, ты к ней.
Андрей подошел к лошади и неловко взобрался в седло. Лошадь опасливо косила на него лиловым глазом.
– Ты порешительней, лошадь седока чует. Коли слабак, сбросит.
Андрей тронул поводья, и лошадь пошла во дворе по кругу. По его команде остановилась, снова тронулась. Он повернул влево, вправо. Непривычно: ноги враскорячку, держаться не за что.
Он спрыгнул и дал лошади кусок хлеба с солью. Кобыла угощение обнюхала и взяла у него из рук мягкими губами.
– Ну – все, – подвел итог Михаил, наблюдавший за происходящим. – Признала она тебя, подружились. Хлеб она любит, только перепадает ей такое лакомство редко.
Михаил расстегнул подпругу, снял седло.
– Завтра еще попробуй, пусть к тебе привыкнет.
Дома Андрей собрал узелок, положив в него корчагу с вином запечатанную и кубок – подарок княжеский. Туда же стилет убийцы сунул. Жалко, патронов к пистолету нет. Выкинуть его можно, да жалко, не раз он ему жизнь спасал.
Узелок в свой дом отнес, туда, где лошадь на конюшне стояла. Теперь оставалось только ждать, когда мальчишки известят его об отъезде боярина.
Однако день шел за днем, никаких новых или необычных вестей от мальчишек не поступало, и напряжение Андрея понемногу росло.
Снег за неделю сошел, дороги кое-где подсыхать стали, река ото льда очистилась. Правда, разлилась она, и грязная вода несла упавшие деревья, мусор. Но через неделю река войдет в свое русло, и можно уже будет грузить ушкуй – идти в Коломну или Нижний Новгород. Пора бы уже, засиделся он дома, работать надо – да вот с боярином не разобрался. А как в дальний вояж собираться, когда боярин занозой в душе сидит? Хоть и говорят, что месть – это блюдо, которое нужно употреблять холодным, но эта поговорка не для него. Боязно Полину оставлять одну на сносях, боярин пакость может учинить, а ее ведь и защитить некому, кроме Андрея.
А через неделю, как по расписанию, боярин снова уехал один. В этот день Андрей, как предчувствовал, пришел к вожаку мальчишек.
– Нет известий! – развел руками пацан. – Ой, погодите, ко мне Костя бежит!
Подбежал запыхавшийся мальчишка лет десяти: худой армяк расстегнут, лицо потное – торопился.
– Боярин через Рязанские ворота только что уехал!
– Молодец!
Андрей вручил вожаку и Косте по медному пулу и заторопился к дому. Ездовые были еще здесь.
– Зорьку мне седлайте, немедленно!
Сам же, заскочив в дом, забрал узелок, закинул его за спину, проверил – висит ли на поясе боевой нож и хорошо ли он выходит из ножен. Другого оружия при нем не было, а ружье брать не стал – оно в глаза бросаться будет. И выехал со двора.
Ехать по улицам верхом было непривычно, в санях он чувствовал себя уютнее, но Зорька шла послушно. Андрею хотелось мчаться, но кобылка не спешила, да и он сам побаивался ее подгонять – вдруг не справится? Однако, проехав через городские ворота, все-таки стал нахлестывать ее плеткой, и кобылка послушно прибавила шаг.
Наконец Андрей добрался до выбранного места – у поворота. Завел кобылку подальше от дороги, привязал к дереву и сунул ей краюху хлеба. Сам же с мотком веревки и узлом побежал к дороге.
В лесу было полно упавших прошлогодних листьев и хвои, влажно, но грязи не было.
У дороги он прикинул, на какой высоте веревку привязывать – получилось метра два с небольшим. Привязав веревку, отрезал лишний конец – пригодится боярина связать. Потом улегся на хвою под елью, чтобы остаться незаметным, и стал ждать.
На его счастье, проезжих не было. Дело шло к вечеру, и крестьяне занимались домашними делами – доили коров, кормили живность, а как только темнело, ложились спать: свечи жечь было дорого, а лучин не напасешься. И вставали рано, еще до рассвета, с первыми петухами – работы на селе всегда много.
От волнения Андрея слегка познабливало, тело била мелкая дрожь, губы сохли.
Ждать пришлось долго, и Андрей стал уже переживать – уж не другой ли дорогой поехал боярин? Но часа через два послышался глухой стук копыт, и из-за поворота показался всадник. Он гнал коня достаточно быстро и потому, не успев увидеть веревку, вылетел из седла, как будто его сдернули арканом. Упав на спину, боярин ушибся, так как падения он не ожидал и не успел приготовиться. От удара о землю на пару минут просто дух вышибло.
Зато Андрей не сплоховал. Подскочив, он перевернул боярина на живот, завел ему руки за спину и связал. Оттащив с дороги подальше, чтобы не было видно, привязал его к дереву. Потом расстегнул на боярине пояс и увидел на нем саблю и ножи – боевой и обеденный. Не стоило врагу давать шанс, и он все это снял. Хотел еще коня боярского поймать и привязать, но получилось даже лучше, чем он предполагал. Конь почуял привязанную в лесу кобылку и сам подошел к ней – да и она призывно заржала.
Боярин пришел в себя, открыл глаза и, подняв голову, повел глазами по сторонам.
– Что это было? А здесь я почему?
Он дернулся, пытаясь освободиться, и взгляд его упал на Андрея, стоявшего в стороне.
– Ты? – удивился он.
– Не ожидал увидеть?
– Пес смердящий, развяжи немедля!
– Ага, для того я столько дней выжидал и засаду устраивал, чтобы тебя сейчас отпустить?
Андрей вспомнил про оставшуюся натянутой веревку и побежал ее снимать. Не дай бог, еще кто-нибудь пострадает, да и улика ни к чему.
Он вернулся к привязанному боярину с мотком веревки в руке. Тот задергался, решив, что Андрей будет его вешать.
– Ты что задумал, поганый?
– Заткнись, говорить будешь лишь в ответ на мои вопросы – когда я спрошу. А доселе рот свой грязный держи на замке.
– Ой, испугался! Я вот князю доложу о твоем самоуправстве!
– Думаешь еще встретиться с ним?
Этот вопрос застал боярина врасплох, в его глазах появился страх. Это боевой боярин в атаку на врага не раз ходил, смерти в лицо глядел, гибели своей не боясь. А этот боярин во дворце княжеском проедался, казну стерег, козни конкурентам строил. На пакости он был силен, а вот духом оказался жидок.
– Ты зачем ко мне Ивана-вятича подослал? – начал свой допрос Андрей.
Боярин дернулся, но он был крепко привязан к дереву.
– Чего молчишь? Думаешь, я не знаю?
– А раз знаешь, зачем спрашиваешь?
– Одного не пойму: я ведь дорогу тебе не переходил. Это ты меня в краже клинка обвинил, в поруб посадил. Только видишь – я на свободе, а ты к дереву привязан.
– Не знаю я никакого Ивана, – продолжал отпираться боярин.
Андрей достал из узла стилет и показал-повертел им перед носом боярина. По внезапно метнувшемуся в сторону взгляду того понял – узнал боярин клинок.
– Это твой стилет?
– В первый раз вижу.
– А вот оружейник Степан Кондратьев из Рыбачьей слободки говорит, что он его из Великого Новгорода привез. Да не один – несколько, и все лично ты у него купил.
– Обознался он, напраслину возводит.
– Если ты купил, то как он у Ивана оказался?
– Потерял я его, на охоте потерял. Наверное, Иван этот клинок опосля и нашел.
– Пусть так! А в дом ко мне зачем ночью приходил?
– Не было такого! – боярин все отрицал.
– Ладно, не виновен так не виновен. Сейчас я вином тебя угощу – из кубка, что князь мне на пиру подарил. А потом отпущу.
Андрей достал кубок и корчагу с вином. Пробку вытащил, вино в кубок налил и боярину поднес. Тот извернулся, ногой по кубку ударил. Кубок из руки Андрея вылетел, вино разлилось.
– Хм, чего же ты вина не хочешь? Оно не отравлено, смотри. – С этими словами Андрей приложился к горлышку корчаги и сделал несколько глотков. Потом снова наполнил кубок, собираясь поднести его боярину. Однако тот стал дергать ногами, пытаясь ударить Андрея по руке.
– Какой ты, однако, ершистый! Прямо непоседа!
Поставив кубок на землю, Андрей связал боярину ноги.
– Так спокойнее будешь.
Но боярин, сжав челюсти и губы, упорно не желал пить из кубка. Вытащив свой нож, Андрей разжал ему зубы, сломав при этом один. Боярин вскрикнул от боли, и Андрей плеснул ему вина в разинутый рот. Поперхнувшись, боярин вино выплюнул.
Но и Андрей был упорен и настойчив – он зажал боярину нос. Тому надо было как-то дышать, деваться было некуда, и он открыл рот. В этот момент Андрей и влил ему в рот вина из кубка. Боярин вино проглотил, но Андрей еще раз наполнил кубок.