Я только кивнула. Князь улыбнулся ободряюще и, развернувшись, не спеша направился по тропе к усадьбе, вскользь касаясь ладонью шершавых подсолнуховых стеблей. Цветки покачивались, словно отмечая волнением его путь. Мы с Дэйром, не сговариваясь, переплели пальцы и последовали за Ксилем.
— Нервничаешь? — тихо спросила я целителя, привстав на цыпочки.
— Немного, — так же шепотом ответил он и ободряюще улыбнулся: — Ну же, веселей, Нэй. Подумай об этом, как о приключении.
Вблизи от крыльца подсолнухи были выкошены, только торчали среди редкой травы иссохшие пеньки. Перед правым крылом усадьбы поскрипывали от ветра высокие деревянные качели. У одного из столбиков сидела на земле фарфоровая кукла в пышном лиловом платье с желтыми розами, а чуть поодаль лежал надувной мяч из яркого пластика.
При взгляде на это подобие детской площадки я ощутила приступ иррационального ужаса. Как в дурацких фильмах — почему-то страшнее всего становится тогда, когда из темного леса навстречу героям выходит не маньяк с топором или очередной монстр, а милая девочка со слепо распахнутыми черными глазами.
— У Ясмин глаза светлые, как и волосы, впрочем — вся в маму, — хмыкнул Максимилиан, бессовестно подслушав мои сокровенные мысли. — А вот Янис, конечно, может напугать, если неожиданно появится из темноты… Но, поверь, он — добрейший мальчик.
— Здесь есть дети? — и искренним удивлением спросил Дэриэлл, останавливаясь в шаге от выщербленных ступеней. — Откуда?
Ксиль обернулся и произнес доверительным тоном:
— Нашли в местных подсолнухах, Дэйри… Шучу, конечно. Кариот привела мужчину из другого клана, — объяснил он уже серьезно. — Обычно я советую таким парам переходить в клан к супругу — ведь там, у возлюбленного или возлюбленной, есть родичи. А детям, если они появятся, интересней играть со сверстниками, чем со взрослыми. Но Раймонд — такой же сирота, как и моя Кари. Так что около десяти лет в нашем тесном кругу стало на трех кланников некняжеского статуса больше. Раймонду тогда едва сравнялось полтора века, а Кариот родила двойню. Внешне и не скажешь, кстати, что эти детишки — вообще родственники, — с мечтательной улыбкой заключил он. — Но они на редкость милые. Я обязательно вас познакомлю.
Этот безыскусный рассказ развеял мистически-мрачное впечатление. Я почувствовала, что заражаюсь оптимизмом и радостным предвкушением от Максимилиана. Он с таким теплом говорил о шакарской семье, словно всеони были его детьми. И загадочная княгиня Кариот, и ее возлюбленный Раймонд, и маленькие Ясмин с Янисом…
— Постой, — я нахмурилась. — Так ради них ты заходил в магазин игрушек?
— Ну, конечно, — рассмеялся князь и от нетерпения крутанулся на пятках, щуря синие, как здешнее небо, глаза. — Они любят головоломки и паззлы, особенно Янис. Не беспокойся, я все сложил в твой волшебный рюкзак, — подмигнул он мне. — Идем скорее!
Внутри царили сумрак и прохлада. Свет изливался через цветной витраж в высоком потолке, а так в холле не было ни окон, ни ламп. Из зыбкой темноты выступали неясные очертания лестниц и балконов на разных ярусах. Всего я насчитала четыре этажа — очень много. Это сколько же времени строилась такая громадная усадьба, если через узкий проход под холмом большой груз не протащишь? Год, два?
— Шесть с половиной лет, — вполголоса подсказал Ксиль, ступая в центр холла, прямо под цветные потоки света под витражом. — И не забывай, что сумки со «сжатым» пространством известны с древнейших времен, так что натаскать кирпичи не было проблемой. А дерева мы могли раздобыть и тут… — внезапно он замолчал, а потом, запрокинув голову кверху, крикнул звонко: — Я вернулся!
Сначала ему откликнулось, лишь эхо. А потом задиристый женский голос с рокочущим акцентом поинтересовался:
— Кто ты, наглый белобрысый крысеныш, и куда дел нашего князя?
— Я тоже рад встрече, Делита, — ухмыльнулся Максимилиан. — И рад слышать этих бездельников, которые так громко сопят по темным углам. А теперь, может, вы все спуститесь и поприветствуете вашего драгоценного князя… то есть уже — старейшину, в очередной раз доказавшего свою гениальность… Я скучал, ребята, — добавил он уже совершенно серьезно.
В то же мгновение пустые балконы и лестницы ожили, расцветая сполохами яркого тумана. Воздух наполнился тихим, счастливым смехом — казалось, что это ликует сама темнота. Что-то яркой кометой, лишь отдаленной напоминающей очертаниями человека, рухнуло с верхнего балкона, вжимая хохочущего князя в пол. Я едва успела моргнуть — и сорвалась с лестницы еще одна вспышка, и еще…
Мимо нас призраком скользнул юноша, за которым стелились по воздуху крылья, подобные расплавленному серебру — мы еле сумели шарахнуться в сторону, чтобы уступить дорогу. Еще шаг — и он с головой нырнул в смеющееся море разноцветного света.
Чужие эмоции, сильные, яркие, накатывали волнами. Я словно стояла по пояс в океане, и каждый следующий вал утаскивал меня все глубже. Не знаю, чего во мне было больше — сладкого, бессильного ужаса перед всемогущей стихией, чистейшего детского восторга перед чудом… Или ревности.
Да. Этот черный червячок умудрился каким-то образом прогрызть себе дорогу в моем сердце и теперь свернулся в нем склизким клубком.
Дэриэлл осторожно тронул меня за плечо.
— Может, выйдем? — предложил он неуверенно, с жадностью всматриваясь в световую феерию под высоким витражом. — Он давно не был дома, кланники по нему соскучились…
— Шеан и Теа говорили, что в клане Максимилиану поклоняются, как божеству, — невпопад ответила я, смаргивая глупые слезы — не от ревности, конечно, нет. Просто цвета были слишком яркими для моих глаз. — А на самом деле его просто любят.
— Это же хорошо, — твердо сказал Дэйр, привлекая меня к себе. — Давай подождем на улице.
Но, разумеется, мы не двинулись с места… пять, десять минут? Полчаса? Не знаю, если честно. Но потом смех и счастливые возгласы начали утихать. От моря разноцветного света стали отделяться клочки. Шаг, другой — и они превращались в обычных парней и девушек. Последних, к слову, почти и не было — я увидела только двоих, как не заметила и тех, кто выглядел хотя бы на тридцать-тридцать пять лет, как Тантаэ. Пожалуй, сильнее всех среди вечно юных и беззаботных выделялась невысокая светловолосая женщина в коричневом платье… И еще, наверное, тот шакаи-ар, присевший на ступеньку — седой и бледный, словно выцветший, и от этого кажущийся много старше остальных.
Вскоре в центре холла, под лучами солнца, льющимися через старинный витраж, остались всего несколько человек. Трое, едва касаясь друг друга пальцами, кружились в подобии безумного хоровода. А за кольцом их рук слились в объятии две фигуры…
…и новые, снежно белые и легкие, как паутина, волосы Максимилиана, я узнала бы всегда. Даже если бы они почти дыбом стояли от статического электричества. Даже если бы в них вцепились тонкие, но слишком сильные для обычной девушки пальцы.
Что-то отчетливо хрустнуло. Дэриэлл инстинктивно отскочил в сторону.
— Нэй, что с тобой стряслось?
— Помолчи, — процедила сквозь зубы я, и поняла, что хрустят мои кулаки. Цвета стали тусклее — нечто среднее между монохромным миром и блеклой акварельной картинкой. Максимилиан — о, да, несомненно, это был он! — медленно провел рукой вверх по спине девушки. — Я совершенно спокойна, Дэйр. Ксиль соскучился по своим кланникам, а шакаи-ар гораздо проще относятся к прикосновениям…
В это мгновение хоровод распался, и сквозь угасающую пелену крыльев я совершенно четко увидела, как девушка впилась в губы князя. А он и не думал сопротивляться.
И тут я действительно стала совершенно спокойной. А пространство вокруг — черно-белым, как старая фотография.
Дэриэлл глухо ругнулся, протянул руку к моему плечу — и сразу же отдернул. Я тряхнула головой — и сделала медленный шаг, другой, третий… Воздух словно расступался передо мною. Чье-то крыло оказалось на дороге, но исчезло раньше, чем я ступила в его зыбкую хмарь. Нити вибрировали на яростной и низкой ноте.
Тем троим, кто еще оставался подле моего князя, хватило одного взгляда на меня, чтобы прыснуть в стороны.
— Максимилиан.
Даже одно его имя из моих уст прозвучало сейчас, как заклинание. Откуда-то сверху раздался стеклянный хруст.
Туман крыльев рассеялся. Максимилиан медленно, словно нехотя отстранился от губ незнакомки и, не размыкая объятий, обернулся ко мне. Глаза его излучали такое чистое и искреннее счастье, что где-то внутри меня словно дрогнула невидимая струна — и ослабла.
— Осторожнее, малыш, — улыбнулся он, склоняя голову к плечу. — Витраж наверху — очень старый. Не сломай его, пожалуйста.
— Хорошо, — тихо сказала я, стараясь не смотреть на незнакомку. Еще немного, одно лишнее движение — и эта темная, гневная сила выплеснется из меня… И даже статус княжны не поможет тогда незнакомке.
А Ксиль вдруг рассмеялся и крикнул на весь зал:
— Слушайте все! Видите ревнивую равейну? Это — Найта, и я люблю ее!
Я в смятении отступила на шаг назад. И внезапно та странная девушка выдохнула с восторгом:
— О, Ксиль, правда? — акцент ее был мне странно знаком — не она ли первой «поприветствовала» князя в усадьбе? — Значит, у меня будет новаясестра?
И — сумасшедшая, сумасшедшая, сумасшедшая, кто же ведет себя так с Дэй-а-Натье в трансе! — метнулась вперед, сбивая меня с ног и прижимая к паркету.
Твердому.
Холодному.
С размаху.
И только слаженный мысленный вопль «Найта!» целителя и князя не позволил мне на чистых инстинктах ударить княжну тьмой, а звездочки перед глазами сделал разноцветными.
Незнакомка оказалась очень тяжелой. И красивой. Даже если умолчать о фигуре — белая рубашка с кружевами и темные зауженные штаны почти любую девушку сделают… интересной. Скупое освещение не давало возможности разглядеть княжну внимательно — лишь отметить плавную линию губ, дерзкий разлет бровей и темные, как горький шоколад, глаза. Кожа незнакомки слабо мерцала, словно позолоченная. Руки, упирающиеся мне в плечи, были сильными и жилистыми, хоть и с тонкими запястьями.
— А достойна ли ты стать его возлюбленной, равейна? — спросила она негромко, раскатывая «р», словно пробуя на вкус, и припечатывая четкими «т». В ушах ее покачивались массивные золотые кольца с чеканкой, а на шее висела вытертая монета на кожаном шнурке.
В голове у меня звенело.
— А достойна ли ты того, чтобы задавать этот вопрос? — откликнулась я и сама удивилась, как спокойно и дружелюбно это прозвучало.
Чужие руки жестко встряхнули меня, тут же впечатывая обратно в пол.
— Не дерзи! — рявкнула она и резко наклонилась.
Я зажмурилась, сосредотачивая все свои силы только на том, чтобы не ударить в ответ, потому что мой удар в таком состоянии почти наверняка стал бы смертельным. Кланники Максимилиана не станут причинять вреда его гостям… Не станут… Они просто другие…
— Корделия, — вкрадчиво протянул Ксиль и тяжесть, прижимающая меня к полу, тут же исчезла. — Прекрати хулиганить. Если не исправишься, то завтра пойдешь на патрулирование в паре с Нарг о.
В наступившей тишине отчетливо раздалось чье-то хихиканье. Явно не одного человека. Я рискнула открыть глаза. Ксиль держал Корделию на весу над полом — на вытянутой руке, когтями вцепившись девушке в загривок. Буйная княжна покорно висела, не проявляя признаков боли или даже неудовольствия.
— Я ясно выразился? — выгнул Максимилиан бровь.
Корделия тяжело вздохнула, обмякая.
— Ясно.
— Ну, так исправляйся, — ласково посоветовал Ксиль и, тряхнув ее напоследок, разжал когти. Корделия по-кошачьи плавно приземлилась на корточки. Князь скептически глядел на нее сверху вниз, один за другим облизывая испачканные в крови пальцы. — М-м-м…
Княжна фыркнула, мотнула головой и плавно поднялась на ноги.
— Я Корделия, — на полных губах играла дружелюбная улыбка, будто и не было минуту назад агрессивной тяжести, вжимающей меня в паркет. — Можно — Делия, Делита или Лита, на твой вкус, если имя кажется слишком длинным. Но не Корделита, умоляю тебя! — она порывисто всплеснула руками, подаваясь вперед. И внезапно промурлыкала низким, глубоким голосом: — Но если захочешь мне польстить — зови Калистой.
— «Прекраснейшая», — машинально перевела я, и Корделия радостно взвизгнула:
— О, ты знаешь, знаешь! Ты будешь замечательнойсестрой! — и стиснула меня в крепчайших объятиях. Я охнула, судорожно пытаясь вдохнуть. С расстояния в несколько сантиметров улыбка ее показалась мне не радостной, а злорадной.
Но, вполне вероятно, это была всего лишь оптическая иллюзия.
Надеюсь.
— А почему сестрой-то? — оглянулась я на Ксиля, как только Корделия выпустила меня и занялась приведением своей рубашки в порядок. Князь пожал плечами:
— Потому, что ты моя… невеста, если прибегать к человеческим терминам.
Я вздрогнула, но упрямо продолжила:
— А поподробнее?
— Ну, как Корделии еще называть самого близкого мне человека, если я для нее самой — брат? — развел руками Ксиль. — Она так привыкла. Когда я сказал, что мы с ней не можем быть вместе, нужно было как-то обозначить рамки наших отношений, — тяжко вздохнул он. — Решили, что будем братом и сестрой…
— Не слишком-то этот поцелуй был похож на братский, — проворчала я, с удивлением понимая, что совершенно не злюсь ни на Максимилиана, ни на Корделию. Они действительно были другими. Совсем другими.
— Привыкай, — усмехнулся Ксиль озорно. — Вот войдешь в мой клан по-настоящему, и тебя некоторые будут приветствовать так же.
От этой мысли мне стало не по себе. Я сглотнула и произнесла, стараясь быть потверже:
— Ну, уж нет. У вас, конечно, свои обычаи… Но и у нас, равейн, — свои. И, кстати, моя сила не всегда такая послушная, как сегодня, — угрожающе понизила я голос.
Ксиль только расхохотался, а с ним и ползала.
— Все, теперь точно приживешься, — потрепала меня по щеке Корделия и встала рядом, оплетая жесткими пальцами мою ладонь. — Слышали? Если кто-нибудь ее обидит, будет иметь дело со мной! После князя, конечно, — быстро поправилась она, стушевавшись под предостерегающим взглядом Максимилиана.
— С одним новичком в клане мы разобрались, — протянул князь задумчиво. — А теперь… Дэриэлл, будь добр, подойди, пожалуйста.
Целитель, о котором все благополучно забыли благодаря моей выходке, выпрямил спину, хотя казалось — куда еще сильнее, и уверенным шагом направился к Максимилиану. Если бы не нарочито расслабленные, раскрытые беззащитно ладони, я бы ни за что не поняла, как Дэйр волнуется.
Когда он поравнялся с князем, тот положил ему руку на плечо и сказал, громко и ясно, так, что слышно было, наверное, во всех уголках холла:
— Знакомьтесь — это Дэриэлл эм-Ллиамат. Теперь он может называться Дэриэллом Северным, если пожелает. Он… — Ксиль сделал паузу. Тишина стала абсолютной. — …мой первый обращенный. В теории. А фактически — настоящий шакаи-ар, с разбуженными регенами. По счастливому стечению обстоятельств Дэриэлл, как и все мы, оказался потомком Древних. Так что теперь в Северном клане есть целитель!
— Сын повелителя Пределов? — недоверчиво спросил кто-то сверху. Наверное, с одного из балконов.
— Он самый, — серьезно кивнул Максимилиан. — Дэйри у нас серьезный и вольностей не любит. Так что знакомьтесь, пожалуйста, поделикатнее.
Ксиль выделил последнее слово таким особенным тоном, что мне невольно стало не по себе.
Сказал — и осторожно подтолкнул Дэриэлла так, что тот оказался ровно посередине холла. Один.
Первым скользнул к нему тот самый седой парень, оказавшийся очень высоким — почти вровень с целителем. Встал рядом, почти вплотную, пристально вглядываясь в лицо Дэриэлла. Потом — еще один, темноволосый и темноглазый, присел рядом с целителем на корточки, осторожно ковыряя когтем мысок его ботинка. Затем — кто-то провел рукой по напряженному плечу. Растрепал собственнически волосы. Подцепил расслабленную ладонь Дэйра, прижимая ее к своей щеке, словно внюхиваясь в запах…