– Поэтому не вздумай променять меня на какого-нибудь незнакомца! – полушутя сказал я и легонько пихнул её в бок, чтобы расшевелить.
-Не пихайся! – тут же воскликнула девушка и, отбросив сигарету в сторону, сильно толкнула меня на другой конец лавочки. От неожиданности я потерял равновесие и упал на землю.
– Ой! Это была не я! – девушка подскочила и развела извиняюще руки в стороны, а когда не увидела понимания с моей стороны, резво перепрыгнула через лавочку и помчалась в сторону поля.
– Эй! – крикнул я в след, и было устремился за ней, но краем глаза мне померещилась какая-то тень в гуще деревьев. Но когда я резко обернулся и посмотрел в ту сторону, то увидел лишь несколько ворон, срывающихся в полет, как будто бы их что-то спугнуло.
– Догоняй! – прокричала Мария, маша мне с поляны. Пока я рассматривал деревья, она умудрилась довольно далеко убежать, так что я быстро выкинул из своей головы всякие глупости и ринулся за ней.
Позже мы лежали в высокой желтой траве. Мария водила колоском по моим губам и нежно улыбалась.
– Я не хочу тебя терять, Давид, – полушепотом пробормотала она.
– А я тебя, – хрипло ответил я, сильнее прижимая её к себе.
Она склонилась к моему уху и легким шепотом попросила:
– Поцелуй меня, это осенняя горечь на губах – невыносима!
Наши губы коснулись друг друга, мёд был сладок, а объятия нежны и теплы. Её руки в моих волосах, мои на её талии. Почему наши тела раздельны? Почему мы не можем стать по-настоящему едины? Я не хочу разлучаться с ней, не хочу терять её ни на минуту!
Осень, ещё минуту назад бывшая холодной и ветреной, стала жарче, чем в июле, а её краски жгли глаза от насыщенности. Мир становится ближе, когда Мария рядом.
***
– Сядь сын, нам нужно серьезно поговорить.
Когда я вернулся домой, там меня уже ожидал мой отец. Они сидел на нашей маленькой, двухместной кухне в старом засаленном халате, под которым была домашняя майка и теплые рейтузы. Перед ним, на столе, стояла пустая чашка из-под кофе, который судя по запаху, отец разбавил дешевым коньяком, также была почти пустая пачка сигарет и пепельница, заполненная доверху окурками.
– Что случилось, отец? – тихо спросил я, тревожно рассматривая представшую передо мной картину.
– Это ты меня спрашиваешь, что случилось? – хрипло процедил он, – садись!
Я неуклюже опустился напротив него. Теперь мне было лучше видно его лицо, и оно ужаснуло меня. Если раньше на нем только-только стали проступать следы настоящей старости, то сейчас передо мной сидел глубокий старик. Каждая морщинка на его лице проступила с пугающей отчетливостью, его глаза потускнели, а пальцы рук нервно подрагивали, выбивая странную мелодию по столу. Мелодию стариков.
– О чем ты?
– Почему ты так мне и не сказал, что ты не получишь стипендию от музея? – однако, не смотря на все внешние признаки, голос моего отца был по-прежнему строг и тверд. – Почему я это узнаю от своих коллег, а не от своего сына?
– Прости, отец, – тихо ответил я, сгорбившись на стуле и опустив глаза в пол, – я не хотел тревожить тебя.
– То есть как не хотел? – процедил он, – ты мой сын! Я обязан был узнать это от тебя! Почему ты молчал? Или ты думал, что всё само собой образумится?
– Нет, я искал выход из ситуации и я не хотел, чтобы ты страдал из-за этого, – в моем голосе прозвучала уверенность, и я посмотрел прямо ему в глаза, – ты мой отец, это я обязан заботиться о тебе, а не наоборот!
– И как, нашел выход? – ядовито проговорил он, доставая из пачки новую сигарету и раскуривая её, – ты хоть представляешь, что тебя ждет?
– У меня есть несколько вариантов, – не обращая внимания на его тон, ответил я, – Мария обещала поговорить со своим отцом, он может помочь мне.
– Никогда! – зло крикнул он, – никогда мой сын не станет просить помощи от этих аристокрашек!
– А ты предлагаешь мне пойти на стройку, как в своё время поступил ты, когда приехал сюда? Очнись отец, у меня есть возможность получить образование! И знаешь, меня не коробит просить помощи у сэра Милтона!
– Ты не понимаешь, к чему это может привести? – неожиданно тихо спросил он, – я знаю, что вас связывает с Марией. Как ты думаешь, что произойдет, если узнает её отец? Я думаю, что он уничтожит тебя, и ты никогда не сможешь получить приличную работу, я уже молчу про образование.
– Я найду выход, – спокойно ответил я, сложив руки на груди и откинувшись на спинку стула.
– Ясно. Ты пока ещё ведешь себя как мальчишка и не умеешь думать головой, а не одним местом, – презрительно буркнул он, туша недокуренную сигарету в пепельницу.
– Не лезь в это, отец, – твердо проговорил я.
– Ладно, сын. Ты сказал, что у тебя есть ещё варианты – так озвучь их.
– Второй вариант – постараться получить государственную стипендию.
В ответ лишь раздался смех.
– Ты не так наивен, чтобы рассчитывать на это, – он грустно улыбнулся, – такую стипендию может получить лишь тот, кто учился в общеобразовательном учреждении, а не на дому. Разумеется, ты сдал выпускные экзамены, и сдал хорошо, но этого недостаточно, чтобы получить стипендию. Ты не сможешь на неё рассчитывать, потому что ты не гениальный человек, а самый обычный.
– Есть ещё один вариант, – после недолгого молчания, в течение которого я раздумывал говорить об этом отцу или не стоит, я всё же решился сказать.
– Какой?
– Помнишь сэра Логана?
– Да, разумеется, помню, – согласно кивнул мой отец.
– Именно от него я узнал, что музей не будет оплачивать моё образование. Вместе с этим я получил от него некоторое предложение.
– Какое? – в голосе отца неожиданно прозвучало беспокойство.
– Стать его поверенным. Его тенью. Взамен я получу высшее образование в любом вузе по моему выбору, у меня появится много денег, и мы с тобой никогда не будем ни в чем нуждаться, – тихо ответил я.
– Почему он выбрал именно тебя? – мой отец всегда отличался умением видеть суть вопроса.
– А вот этого я не знаю. Он ответил как-то уклончиво – дескать, в наше время сложно найти такого честного и ответственного молодого человека, как я. Но мне кажется, что здесь что-то другое.
– Что ты ему ответил, сын? И какова плата за такую «щедрость»?
– Платой станет мой отказ от прошлого. Думаю, что я смогу посылать тебе деньги, но если я соглашусь на его предложение – мы больше никогда не увидимся.
– И ты отказался?
– Почему ты так решил? – нахмурившись, спросил я.
Отец в ответ достал из пачки сигарету и вновь закурил.
– Мария, – лишь одно слово сказал он. И это было правдой.
– Я ещё не дал ему свой окончательный ответ, – пробормотал я.
– Но ты его дашь, и это будет отказ. Я знаю тебя, сынок и знаю, что тот день, когда ты встретил её, был самым черным днем в нашей жизни, – он тяжело вздохнул и принялся водить пальцем по столу, разводя грязь, образовавшуюся из-за просыпанного пепла.
– Я просто не знаю, что мне делать, – мне было тяжело признаться в этом отцу, но я должен был сказать это, ведь я действительно чувствовал вину за то, что промолчал о своем будущем.
– Мой тебе совет, сынок, хорошенько всё обдумать. И в первую очередь обдумать ваши отношения с этой девушкой, – серьезно проговорил он, делая глубокую затяжку, – ты должен понять, что даже если ты получишь красный диплом хорошего университета, в который ты поступишь по протекции её отца – ты никогда не станешь ей ровней. Ты просто не сможешь её обеспечить так, как она привыкла жить. Через годы, когда влюбленность пройдет и начнется работа над любовью, ты поймешь правду моих слов – она не для тебя. Если вам удастся быть вместе, то именно финансовый вопрос разрушит ваши отношения.
– Она не такая, – горячо возразил я, поднимая руки вверх.
– Может быть сейчас, пока она молода и по-юношески горяча. Но спустя годы она захочет иметь семью и детей, свой собственный дом. Такие вещи берутся не из воздуха, ты же понимаешь это. И когда придёт зрелость – одной любви будет мало.
– Ты не понимаешь, – всё равно возразил я, отрицательно покачав головой.
– Конечно, не понимаю, – он тотчас же пошел на попятную, – я старый и больной человек, ты же молодой и горячий. Такова юность – пора, когда свершаются ошибки. Надеюсь, что твои ошибки не станут фатальными для вас.
– Я справлюсь с этим.
– Посмотрим, – он через силу улыбнулся, – а пока я считаю, что тебе лучше будет принять предложение сэр Логана. Это всё-таки не подачка с барского стола, а деловое предложение. Очень необычное, между прочим… странно всё-таки, что он выбрал именно тебя, – после этих слов отец поднялся и вышел из-за стола.
– Спокойной ночи, сын, надеюсь, твои сны не будут такими тревожными, какими они были всю прошедшую неделю.
– Прости отец, – тихо прошептал я, – я просто не хотел тебя тревожить.
– Удел родителей тревожиться за своих отпрысков, и с этим ничего не сделаешь, – он печально улыбнулся и вышел из кухни, оставив меня наедине с моими тяжелыми, как камни, мыслями и чувствами.
Глава 4. Первое объятье тьмы
– Значит, мы скоро с тобой расстанемся, да, Давид? – сквозь английскую холодность мистера Джейкобсона проступили чувства сожаления, когда он вошел в маленькую коморку, где я обычно перебирал архивные бумаги.
Сняв очки, я внимательно посмотрел на начальника и грустно улыбнулся.
– Я так не думаю, мистер Джейкобсон. Учебный год только начался в вузах, до экзаменов ещё есть полгода, так что, скорее всего, я вас не покину в ближайшее время.
– Подожди, а разве ты не уедешь вместе с сэром Логаном? – чуть удивленно спросил он, подходя ближе ко мне.
– Я ещё не уверен в том, что приму его предложение, – пожав плечами, ответил я, медленно вращая в руках свои очки для чтения.
– Ты, парень, должно быть, шутишь, – изумленно воскликнул мистер Джейкобсон, опираясь руками о стол и склоняясь надо мной, – только не говори, что ты вздумал размышлять над таким предложением? Вот что я тебе скажу, мальчик – такие предложения нужно принимать сразу не раздумывая, и не мусолить их по столу, раздражая такого человека, как сэр Логан.
– Мистер Джейкобсон, – быстро проговорил я, – я опасаюсь принять предложение сэра Логана. Как вы сказали, такие соглашения необычайно редки, и я попросту боюсь за… надежность…
– Ты сомневаешься в аристократе? – резко спросил он, наклоняясь ко мне ещё ближе, так что между нами было сантиметров десять-пятнадцать, не больше, – вот что я тебе скажу мальчик, ты сейчас же заберешь свои слова обратно, а потом возьмёшь трубку телефона и наберешь его номер, чтобы объявить о своем согласии!
– При всём моём уважении, мистер Джейкобсон, но я так не сделаю, – медленно поднимаясь на ноги, ответил я, – и не нужно давить на мои мысли и действия. Я сам решу – стоит ли принять его предложение, или же лучше отказаться. Не забывайте ваши же слова – я скоро не буду здесь работать, и вы перестанете быть моим начальником.
– Значит, ты решил отбросить приличия и вести себя как малолетний тупица без капли уважения и понятия об этикете? – ледяным и очень тихим тоном промолвил мужчина, делая шаг назад, чтобы мы не столкнулись головами, – что же я знал, что в тебе есть этот «вызов», но не думал, что ты будешь ему потакать.
– В том то и дело, что нет, – непоколебимым тоном ответил я, – я взрослый человек, мужчина, я обязан иметь чёткое представление о своём будущем. Если я приму предложение сэра Логана – такой уверенности у меня не будет. Аристократ может в любой момент изменить своё расположение к человеку, и я не смогу ничего с этим сделать.
– Ты говоришь слишком пылко, – бросил в ответ Джейкобсон.
– Возможно, однако это моя жизнь и я сам должен принимать в ней решения, – по-прежнему твёрдым голосом выразил я свои мысли.
– Кхм, – теперь он смотрел на меня как на какую-то неведомую зверушку, или вернее так, будто бы его питомец, всю жизнь ведущий себя смирно и благопристойно, вдруг, неожиданно нагадил в домашние тапочки и с уверенным видом лёг подле них.
Стараясь подавить мою решимость своим пронзающим насквозь взглядом, он пытался мысленно добиться от меня извинений, а когда не дождался, молча повернул на выход и на секунду замер в дверях, чтобы сказать своё последнее слово:
– Ты молодец, хвалю за решительность, – и вышел из комнаты.
***
– Мурр, – рядом со мной лежала пушистая кошка с довольно прикрытыми глазками. Она блаженно потягивалась и широко улыбалась, обнажая верхние зубки. Затем, приоткрыв один глаз, она молниеносно вытянула правую лапку вперед и коснулась когтями моего плеча, оставив на нём несколько мелких царапин.
– Просыпайся, соня, – тепло прошептала эта кошка, прижимаясь ко мне всем телом, – солнышко уже выбралось на небосвод, новый день настал.
Я, тихо сопя, перевернулся на другой бок и натянул на себя одеяло. Вставать совершенно не хотелось, поэтому я ухватился за ускользающие от меня сновидения и постарался вновь погрузиться в сон.
– Эй, – её жизнерадостный голос всё равно проник в мои грёзы, заставляя чуть морщиться, и глубже забираться под одеяло. – Вставай! Иначе я не буду готовить нам завтрак! Ты готов отказаться от своих любимых тостов с ветчиной и сыром, ломтиков хорошо зажаренного бекона и чашки свежесваренного кофе с дольками апельсина?
Мои глаза тотчас же распахнулись, и я повернулся к девушке лицом.
– Привет, малыш, – на моем лице засияла солнечная улыбка, и я нежно коснулся её лица, – с добрым утром!
– Ох, милый мой мужчина, только о еде и думаешь, – хитро улыбнувшись в ответ, с легкой тенью укоризны проговорила она, отвечая на прикосновение.
– Ну, почему только о еде, – игриво возразил я, притягивая к себе возлюбленную, – мы мужчины думаем ещё кое о каких штучках…
– Ах так! – кокетливо ответила девушка, накрывая нас одеялом с головой, – мы тоже не лыком шиты!
Наш общий серебристый смех пронесся над квартирой, а мы надолго выпали из реальности.
Спустя какое-то время, мы сидели на кухне: я баловался ярко-красными яблоками, она же, мастерски завернувшись в мою рубашку, готовила нам вкусный завтрак, ежесекундно, с притворным страхом, отскакивая от плиты, когда масло начинало брызгать во все стороны. Это было так тепло и по-домашнему уютно, что я просто молчал, наблюдая за ней – моей дорогой девочкой, лохматой, не накрашенной и такой близкой, такой родной.
– И что ты будешь без меня делать, – с легкой иронией вопрошала девушка, когда мы перебрались в комнату и расположились с завтраком за кофейным столиком.
– Как пить дать – пропаду! – ответил я, с удовольствием делая глоток кофе.
– Вот именно, – согласно кивнула она, доставая из валяющейся неподалеку сумочки свои сигареты, – тебе нет смысла меня покидать.
– А с чего ты решила, что я тебя покину? – тотчас же насторожился я, отодвигая от себя кофе и внимательно уставившись на подругу.
– Не знаю, – тихо ответила она, отводя взгляд, – мне иногда кажется, что наши встречи скоро закончатся. Что…
– Мы найдем выход, – перебил я, касаясь её руки, – у нас ещё есть время.
– Но его осталось мало, – с сожалением ответила она, сжимая мои пальцы, – и это пугает меня. Каждый раз я думаю, что мой отец обо всём узнает. Что когда-нибудь он ворвётся в эту квартирку и заберёт меня как можно дальше от тебя.
– Он никогда не узнает об этом месте, – категорично возразил я, – эта квартира принадлежит твоем старому знакомому, который уехал учиться в Стэнфорд и сдал мне её, чтобы я жил отдельно от отца. Он даже не знает о нашей связи и считает, что мы просто друзья, и ты по-дружески свела нас. Никто не узнает об этом месте!
– Я надеюсь на это, – Мария убрала свою руку и поднесла её к своим глазам, чтобы вытереть сончики, – пусть будет так, как должно быть.
– Я никогда не покину тебя и всегда буду рядом, – просто сказал я, – до тех пор, пока ты хочешь этого.