В чем дело? Что не так? Неясно. Вроде тихо все, спокойно. Никто их не преследует. Зачарованные монетки, оставленные у трех разных ворот города, до сих пор не просигналили о том, что ими кто-то заинтересовался. Следы своего пребывания во дворце и в неприметной таверне на Западной окраине Аккмала он тоже надежно спрятал. Хозяину щедро заплатил, кое-кому пригрозил, остальных просто напросто обманул и увел своих "птенчиков" абсолютно незамеченными. Постарался покинуть столицу еще на рассвете, пока любопытных мало, а доблестная городская стража тихо посапывает в две дырочки. Причем, ушел гораздо раньше, чем планировал. После чего без лишнего шума вывел молодежь за ворота, надежно скрыл от чужих взоров за плотной тканью эльфийских плащей, вот уже второй час напряженно следит за округой и все еще не заметил ничего плохого… но в душе все равно сидит червячок неуверенности.
Может, он просто отвык от дворцовой жизни? Позабыл про шумные карнавалы? Про разодетых и обряженных в драгоценности дам и их не менее помпезных кавалеров, что находят интересным разговоры ни о чем, хвастают друг перед другом своими смешными победами и готовы к словесной дуэли по малейшему поводу? Может, банально устал от этого шумного веселья, потому что просто позабыл, каково это: чувствовать себя надутым индюком, привыкшим не по праву распоряжаться чужими судьбами? Может, два десятилетия в Серых Пределах изменили его слишком сильно? Сделали черствым? Чужим для этого сверкающего изобилием мира?
У него не было ответа. Просто в какой-то момент он вдруг осознал, что больше не хочет смотреть на этот праздник жизни. Неожиданно ощутил себя здесь совсем чужим, лишним, поэтому бессовестно скомкал разговор с постаревшим, но все еще сильным духом отцом. Дал понять, что отказывается от сомнительной чести взять на себя его трудное дело и действительно тяжкий долг. Отказался от этого бремени, хотя отец очень настаивал, не смотря даже на то, что на богатое, но неудобное "наследство" нашлось два других претендента - старшие сыновья, которые были гораздо меньше рады видеть неожиданно объявившегося блудного брата, нежели их старый родитель. Еще меньше они обрадовались, узнав о содержании этого разговора. Затем на повышенных тонах высказали несогласие с политикой старого интригана, весьма недвусмысленно намекнули на чрезмерную удаленность младшего брата от дел, закономерно едва не получили от него в глаз и, забывшись, попытались поставить дерзкого выскочку на место (разумеется, после того, как покинули покои дражайшего папочки и вышли подышать свежим воздухом). После чего без промедления заполучили славное украшение на распаренных и одутловатых физиономиях, которых еще два десятилетия назад и в помине не было. Объяснимо обиделись и, наконец, гордо удалились, задрав припухшие носы и испортив настроение окончательно. Да еще и отец потом добавил мудрое "вот видишь, почему они не слишком-то подходят?" и тем самым дал понять, что по давней привычке нагло подслушивал.
В общем, невеселый выдался вечер.
Вал неслышно вздохнул и покосился на свое предплечье, где уже более десяти лет заслуженно красовалась гордая татуировка: собачий коготь, срывающий с неба семилучевую звезду. Да, он уже не тот своенравный мальчишка, который когда-то удрал из-под опеки отца, намереваясь добиться признания и воинской славы. Далеко не тот строптивый юнец, рискнувший ввязаться в одну давнюю, но весьма скверную историю. Даже не тот гордец, который потом с пафосом сбежал снова, собираясь поднабраться опыта в Серых Пределах с тем, чтобы все-таки вернуться и похвастать успехами. О, нет. Кажется, этим надеждам не суждено было сбыться, потому что любой человек, проживший рядом с Проклятым Лесом хотя бы пару лет, навсегда меняется. Как внутри, так и снаружи.
Сейчас ему прилично за сорок, хотя на внешнем виде это почти не сказалось. Сила в руках имеется немалая, опыта - на целый полк хватит, а везения и вовсе - на небольшую армию. Сноровка и раньше не подводила, меч он тоже умел держать, реакция еще с рождения была неплохая, но потом Стражи превратили прежние навыки в нечто совершенно невообразимое. Они выковали его, закалили, словно дорогой клинок бесценной гномьей работы; изменили настолько, что даже диву даешься, вспоминая прошлые поступки и творимые в запале глупости: мол, неужто это был я?!
Торк, а ведь действительно был: второго такого балагура среди бывших сослуживцев-Лисов на западной границе Интариса больше не найти. Да и среди Стражей его умение вывернуться из неприятностей и перевести стрелки давно вошло в поговорку, а склонность к авантюрам не раз сыграла с ним злую шутку… но он справился, вырос, преодолел даже это. Поумнел, что ли? Стал осторожнее и гораздо расчетливей, научился стелиться по Лесу незримой тенью, быть быстрее, сильнее и вдвое опаснее, чем любое другое существо на Лиаре: он стал одной из Гончих и с тех самых пор не мыслил себе иной жизни.
Но вчера, уходя из родного дома (наверное, навсегда?) и спиной чувствуя печальный взгляд сильно постаревшего отца, чуть не впервые за последние двадцать лет пожалел, что выбрал такую стезю. Что оставляет его рядом с нехорошо изменившимися братьями и трудным выбором, которой очень скоро все равно придется делать. Ведь дело всего его рода совершенно невозможно бросить. Его не оставишь, не забудешь, не уйдешь - слишком высок его полет, слишком тяжела эта ноша для высохших плеч одинокого старика и слишком велика ответственность за последствия некоторых решений, способных отразиться на судьбе всего королевства. А ведь отец действительно стар. Очень стар для такой работы. И Вал искренне пожалел, что ему теперь просто не из кого выбирать: Сиррин слишком любит власть и деньги, на все готов ради выгоды, по трупам пойдет, но своего добьется; а Коллин стал неприлично зависим от азартных игр и гоняется за каждой юбкой, что рискнет промелькнуть перед его жадными глазами. Кажется, у отца просто не было другого пути. Кажется, он уже устал от разочарований, но неожиданное появление младшего сына зажгло в его душе свет надежды, потому что бывший повеса и неисправимый задира вдруг вернулся суровым и сильным мужчиной, способным удержать в своих руках даже самое тяжелое бремя. Но этот свет быстро угас: Вал и сейчас не желал связывать себя обязательствами. Не имел иного долга, чем долг перед стаей и своей Заставой. Никогда не хотел влезать в эту липкую, несмываемую и совершенно омерзительную грязь, деликатно именуемую "политикой".
Он ушел. Но поселившееся со вчерашнего вечера беспокойство никуда не делось и теперь методично грызло изнутри, заставляя сомневаться, спорить с самим собой и уверять внутренний голос, что поступает правильно.
- Вал, ты в порядке? - неожиданно близко раздался мелодичный голосок Мелиссы, а сама она внимательно заглянула в его потемневшие глаза. - Что-то случилось?
Рыжий мигом пришел в себя, поспешно отстранился и мысленно ругнулся: как заметила?! У него же морда была абсолютно каменная! Ни единой мысли снаружи! На губах легкая улыбка, взгляд рассеянный и почти безмятежный, руки спокойно лежат на луке седла… а поди же ты! Все равно ощутила его тревогу! Вот и догадайся, что ей всего шестнадцать: ни одна собака не поверит! И кто сказал, что она не колдунья?
Он как можно мягче улыбнулся.
- Нет, Милле. Просто задумался.
- О родных?
- Можно и так сказать, - осторожно кивнул Страж, прекрасно зная, что эта изумительно красивая девочка даст сто очков вперед любой гадалке и безошибочно распознает даже крохотную ложь. Способна считать его так же легко, как и ее необычная мать, а уж привораживать взглядом умела уже сейчас, не достигнув своего совершеннолетия. Но ни она, ни едущий рядом с ней юноша не знали всей сложности и запутанности его положения. Не подозревали, куда и зачем исчез вчера с яркого праздника их грозный провожатый и опекун.
Вал перехватил острый взгляд Тира и мысленно поморщился: ну вот, теперь еще и этот насторожился. Хоть и молод он, эльфеныш, но прожитые среди смертных годы сильно сказались: по скорости реакции и умению выделить важное Тир уже сейчас намного опережал своих высокомерных родичей. А уж чутье у парнишки было поистине фантастическим, как, впрочем, удивительное благоразумие, осторожность, потрясающая живучесть и впитанное с молоком матери искусство двуручного боя.
Дети многозначительно переглянулись и подозрительно притихли.
- Так, прекратили обсуждать мою особу между собой! - прикрикнул Страж, почуяв, что эти проныры затеяли любимую игру: общаться мысленно, пока никто не понял. - Слышали? Тир! Милле! Немедленно! Иначе рассержусь, и вы будете носить свои капюшоны вплоть до самого дома!
Молодежь возмущенно ахнула и немедленно потеряла сосредоточенность, а рыжий довольно ухмыльнулся: ха! Снова сработало! Он давно научился с ними бороться. Хоть и хитрые эти бестии, хоть и унаследовали необычные способности, но пока они всего лишь дети. Просто умненькие, но предсказуемые и довольно наивные дети, которых все еще очень легко отвлечь.
- Вал! - заныла девушка, умоляюще глядя из-под надоевшего плаща. - Ну, ты же не зверь. Ты ведь не сделаешь этого! Это несправедливо!
- Тут никого на сто верст в округе нет, - согласно насупился Тир, сверкая зелеными глазищами.
Страж довольно кивнул.
- Разумеется. Но если вы вздумаете хитрить еще раз, я по возвращении расскажу, что вы нарушили свое обещание подчиняться мне во всем, и тогда вас еще о-очень долго никуда не отпустят. Даже со мной.
- Нечестно!! - взвыли на два голоса дети.
- Еще как честно.
- Вал!
- М-м-м?
- Ты… ты… - чуть не задохнулся от возмущения Тир, засверкав изумрудными радужками и на какое-то время потеряв свое хваленое благоразумие. - Это же шантаж!
- Именно, - расплылся в коварной усмешке Страж, и юноша тихо зарычал.
- Вал! - жалобно пискнула Милле, умоляюще посмотрев из-под низко надвинутого капюшона. - Пожалуйста…
Бывший наемник, собиравшийся еще немного повредничать и показать, кто тут хозяин положения, опрометчиво повернул голову и в кои-то веки не успел вовремя уклониться от ее огромных синих глаз. Он неожиданно дрогнул, попав под сдвоенный удар бешено горящих радужек, на мгновение замер, тщетно стараясь побороть это наваждение, но уже через пару минут обреченно вздохнул: вот нахалка! Переиграла его! Провела, обманула, обвела вокруг пальца, прикинувшись невинной овечкой! Не зря пацан так ехидно скалится: знает, что против ее чар сложно устоять. А ведь с виду такой ангелочек! Впрочем, яблочко от яблоньки…
- Ладно, снимайте, - неохотно разрешил он и поспешно зажал чувствительные уши, чтобы слаженный торжествующий вопль не лишил его возможности слышать. - Только ненадолго!!
Милле с готовностью отбросила капюшон и подставила нежное личико под солнечные лучи. Мягкое тепло обласкало ее, словно шелк, в длинных пепельных волосах победно заиграли крохотные искорки, заблестели, засверкали на коже, подобно крохотным бриллиантам. И только сейчас, когда мрачноватая тень плаща перестала закрывать ее целиком, стало отчетливо видно, насколько же она красива. Просто бессовестно, невероятно хороша собой.
Тир с нежностью покосился на блаженно зажмурившуюся девушку, искренне гордясь спутницей, и даже Вал не сдержался: залюбовался ее чистой и неповторимой красотой, от которой у любого правильного мужчины начинало сладко щемить сердце, а душа таяла, словно кусок сахара в горячей воде.
- Если ты не перестанешь блистать, наше солнце может обидеться и погаснуть, - пошутил он, и Милле немедленно смутилась: уже знала, какое впечатление производит. А мужчины понимающе переглянулись: с каждым годом поразительная привлекательность девушки становилась все ярче и неоспоримее. Все сильнее притягивала к себе взгляды. И все настойчивее заставляла поберечься от удивительной силы, временами просыпающейся в ее дивной чистоты глазах.
- М-да. Страшная из тебя выйдет женщина, - важно прокомментировал Тир. - Действительно страшная: гляди, как нашего Вала уделала. Одно слово, и он сражен наповал. Скоро и я поддаваться начну.
- Отстань, - буркнула Милле, моментально помрачнев.
- Нет, правда.
- Тир!
- Ну ладно, прости, - раскаялся эльф. - Я просто хотел сказать, что ты очень красивая. Честное слово! Только это и ничего больше.
Милле подозрительно покосилась, но он был предельно серьезен. Ни тени насмешки, ни толики ехидства на ошеломительно красивом лице. Зеленые глаза смотрели очень спокойно и даже покровительственно, словно он мысленно добавил, что ни за что не даст ее в обиду. Ни людям, ни гномам, ни (тем более!) эльфам. А если и смеялся сейчас, то лишь для того, чтобы ненавязчиво подбодрить.
Вал покачал головой и уже собрался отчитать заигравшегося мальчишку, чтобы впредь думал прежде, чем открывать рот, но не успел: чуткое ухо неожиданно уловило какое-то движение впереди, и он молниеносно подобрался. Неужели предчувствие не обмануло? Неужели вот ОНО? То самое, что подспудно тревожило его со вчерашнего вечера и все никак не могло оформиться во что-то конкретное?
- Плащи! Быстро!
Дети, мгновенно переняв его беспокойство, безропотно повиновались и мигом закутались до самых бровей.
- Милле, сдай назад. Тир, держись слева. Прикроешь ее, если что. Капюшоны не снимать, в разговоры не лезть, по сторонам смотреть, как в хмеровой Впадине! И не смейте поднимать глаза! Поняли? Это обоих касается!
Они торопливо кивнули и, поддавшись безотчетной тревоге Стража, послушно перестроились. Юный эльф с невероятно сосредоточенным видом занял место по левую руку от друга, одновременно прикрывая уязвимую девушку, а та испуганно юркнула за надежные мужские спины.
Тир машинально погладил ее похолодевшую кисть и легонько коснулся своих парных мечей поразительной работы одного малоизвестного мастера-гнома. После чего некстати подумал, что именно они и бросятся в глаза в первую очередь, если вдруг слетит капюшон, потому что ни один Перворожденный НИКОГДА не возьмет в руки гномий клинок. Даже на поле боя, даже если от этого будет зависеть жизнь. А у него таких клинка целых два - легких, прочных, покрытых мощными защитными, исконно гномьими (о позор!) рунами. Но настолько удобных, что даже дураку было понятно: специально скроены под его изящные ладони. Эти необычные мечи, безупречно повторяющие знаменитые сак`раши и с`сирташи Темных, были его второй сутью, его жизнью и настоящей парой, кто бы что ни говорил. Он доверял им свою судьбу и еще ни разу не пожалел об этом. Точно так же, как не жалел, что имел среди верных друзей и наставников одного сварливого, не к месту ворчливого и довольно вспыльчивого бородача, который несколько лет назад не пожалел потраченного времени и магии, чтобы выковать это неповторимое, поразительное, единственное в своем роде оружие. Удивительное самим фактом своего существования, потому что никогда прежде ни один представитель Подгорного Народа не делал ничего подобного ни для одного остроухого.
Тир настороженно замер, позволяя скакуну следовать за притихшим жеребцом Вала, а сам пристально следил за пышными зелеными кустами и густым переплетением веток на обочинах, которые вдруг стали казаться недобрыми и подозрительными.
Страж осторожно потянул ноздрями воздух, вытянувшись всем телом, как настоящая гончая на охоте. Привстал в стременах, шевельнул ушами, пытаясь уловить так не понравившийся ему шорох, а затем решительно дернул поводья.
- Поворачиваем!
- Опять в город? - вполголоса уточнил эльф.
- Нет. Возьмем южнее.
- Ты что-то почуял?
- Нет, - медленно повторил Вал, шаря резко сузившимися глазами по сторонам. - Пока еще нет, но мне неспокойно. Лучше сделаем крюк.
- Но ведь в той стороне Темный Лес! - тихо ахнула Милле. - Нам туда нельзя! Тиру и так не по себе!
- Окраина Леса останется в неделе пути отсюда, - успокаивающе сказал Страж. - А до Священных Холмов Иллаэра и Чертогов еще больше. Не волнуйся, мы свернем гораздо раньше.
- Но Тир…
- Все в порядке, - поспешно перебил ее эльф, бросив предостерегающий взгляд. - Просто мне не нравится Юг, вот и все. Я справлюсь.
Вал долгую секунду смотрел прямо в зеленые глаза юноши, чуя некую недоговоренность, но тот выглядел спокойным и уверенным в себе. Никаких сомнений, никаких колебаний: ради Мелиссы он был готов потерпеть даже растущее день ото дня мерзкое сосущее чувство под ложечкой и становящиеся все более настойчивыми сны, в которых раз за разом мелькала оскаленная Драконья морда на фоне какого-то раскидистого дерева. Он звал к себе, манил на юг, настойчиво подталкивал приблизиться, становясь с каждым разом все сильнее и явственнее, а теперь вот чудится даже днем. Юный эльф всем сердцем чувствовал, что что-то происходит в далеком Темном Лесу, но Вал об этом не должен узнать. По крайней мере, не тогда, когда на кону стояла безопасность Мелиссы.