Потом они шли, пока не добрались до высокого бука, и Боровик позвал: «Тараторка! Тараторка!» Почти сразу, прыгая с ветки на ветку, появилась рыжая белка, красивее всех, что Каспиан видел в своей жизни. Она была куда больше, чем обычные бессловесные белки, скакавшие в дворцовом саду, – ростом, пожалуй, с терьера. Одного взгляда на эту мордочку хватало, чтобы понять – перед вами говорящее существо. Труднее было другое – прервать разговор, потому что, как все белки, существо это было не просто говорящее, а болтливое. Тараторка приветствовал Каспиана и спросил, любит ли тот орехи. Каспиан ответил: спасибо, да. Тараторка поскакал за орехами, но тут Боровик шепнул на ухо Каспиану: «Не смотрите. Отвернитесь в другую сторону. У белок считается дурным тоном следить за тем, кто отправился к себе в кладовую. Могут подумать, что вы хотите узнать, где она упрятана». Тараторка вернулся с орехами, Каспиан их съел, и Тараторка спросил, не нужно ли кому-нибудь отправить друзьям послание. «Потому что я могу добраться куда угодно, даже не касаясь земли», – похвастался он. Боровик и гномы нашли, что это прекрасная мысль. Они вручили Тараторке послания к разным существам со странно звучащими именами, приглашая их прийти на праздник и совет на Танцевальный Луг, в полночь на третью ночь. «Надо бы и Трем Пухлым Мишкам сказать, – добавил Трам. – Мы их не предупредили».
Следующий визит был к Семи Братьям из Тенистого Леса. Трам повел своих спутников обратно к перевалу, затем они спустились по северному склону горы на восток и пришли в очень мрачное место среди утесов и елей. Шли очень тихо, и Каспиан вдруг почувствовал, что земля под ногами содрогается, словно кто-то колотит снизу. Трам влез на плоский камень величиной с крышку от бочки и топнул по нему ногой. Прошло порядочно времени, и камень приподнялся – кто-то или что-то сдвинуло его изнутри. Открылась черная круглая дыра, пахнуло жаром и паром, и в середине норы показалась голова гнома, очень похожего на Трама. Завязался продолжительный разговор. Гном отнесся к Каспиану с куда большим подозрением, чем Тараторка или Пухлые Мишки, но в конце концов всю компанию пригласили внутрь. В темноте обнаружилась лестница, по которой Каспиан спустился вниз, а там снова увидел свет. Это были отблески кузнечного горна, а все помещение оказалось кузницей. Вдоль одной из стен протекал подземный ручей. Два гнома раздували мехи, еще один клещами держал на наковальне кусок раскаленного металла, четвертый бил по нему молотом. Еще двое, вытерев маленькие мозолистые ручки о грязную одежду, вышли встретить гостей. Понадобилось много времени, чтобы убедить их, что Каспиан друг, не враг, а убедившись, они все вскричали: «Да здравствует король!», – и дары их были щедры: кольчуги, мечи и шлемы для Каспиана, Трама и Никабрика. Барсук тоже бы все это получил, если бы захотел, но он сказал, что он, видите ли, зверь и если его когти и зубы не могут защитить его шкуру, то не стоит ее и защищать. Отделка оружия превосходила все, что Каспиан когда-либо видел, и он радостно принял от гномов меч взамен старого, который казался теперь хрупким, как игрушка, и тупым, как палка. Семеро братьев (все они были рыжие гномы) обещали прийти на праздник на Танцевальный Луг.
Чуть позже в сухом каменистом ущелье они отыскали пещеру пяти черных гномов. Те тоже отнеслись к Каспиану с подозрением, но в конце концов старший объявил: «Если он против Мираза, мы берем его в короли», а следующий по старшинству сказал: «Хотите, мы сходим дальше, туда, в скалы? Там есть пара людоедов и ведьма, мы можем привести их сюда, к вам».
– Нет, конечно, не надо, – отвечал Каспиан.
– Разумеется, не стоит, – сказал Боровик, – нам не нужны такие союзники.
Никабрик был недоволен, но Трам поддержал барсука, и они оказались в большинстве. Для Каспиана это было потрясением – осознать, что ужасные создания из старых сказок, вместе с симпатичными, все еще обитают в Нарнии.
– Мы потеряем дружбу Аслана, если пригласим такую мразь, – сказал Боровик, когда они вышли из пещеры черных гномов.
– Ах, Аслана! – весело, но пренебрежительно передразнил Трам. – Гораздо важнее, что вы потеряете мою дружбу.
– Но ты веришь в Аслана? – спросил Каспиан Никабрика.
– Я поверю в кого угодно и во что угодно, – ответил гном, – лишь бы оно разгромило проклятых тельмаринских варваров и вышвырнуло их вон из Нарнии. В кого и во что угодно, будь то Аслан или Белая Колдунья, понимаете?
– Тише, тише, – сказал Боровик, – ты не знаешь, что говоришь. Это враг пострашнее Мираза и его племени.
– Только не для гномов, – сказал Никабрик.
Их следующий визит оказался куда приятнее. Они спустились ниже, и в горах открылось большое ущелье с лесистой долиной. По дну ее протекала быстрая речка. Берега заросли колокольчиками и дикими розами, воздух гудел от пчел. Здесь Боровик позвал: «Громобой! Громобой!» Вскоре в тишине долины Каспиан услышал грохот копыт. Он становился все громче, пока вся долина не содрогнулась, и вот, раздирая и попирая заросли, явились благороднейшие из созданий, каких Каспиан когда-либо видел, – великий кентавр Громобой с тремя сыновьями. Его темно-гнедые бока лоснились, загорелые щеки покрывала золотисто-рыжая борода. Он был прорицатель и звездочет и знал, зачем они пришли.
– Да здравствует король! – вскричал он. – Я и мои сыновья готовы к войне. Когда битва?
До сих пор ни Каспиан, ни другие по-настоящему о войне не задумывались. Они смутно представляли себе набеги на хутора или нападения на отряды охотников, если те заберутся слишком далеко в южную глушь. В основном же они думали только о том, как самим прожить в лесах и пещерах и постараться здесь, в укрытии, воссоздать Старую Нарнию. После слов Громобоя каждый почувствовал, что дело гораздо серьезнее.
– Ты думаешь о настоящей войне, чтобы изгнать Мираза из Нарнии? – спросил Каспиан.
– О чем же еще? – отвечал кентавр. – Ради чего же ваше величество облачились в кольчугу и опоясались мечом?
– А это по силам нам, Громобой? – спросил барсук.
– Время настало, – сказал Громобой. – Я наблюдал звезды, барсук, потому что наблюдать – это мое дело, как твое дело – помнить. Тарва и Аламбиль встретились в небесных чертогах, и на земле восстал сын Адама, чтобы править и нарекать имена. Час пробил. Наш совет на Танцевальном Лугу должен быть военным советом.
Он произнес это таким голосом, что ни Каспиан, ни другие больше не колебались. Они поверили, что вполне могут выиграть войну и уж, во всяком случае, должны ее начать.
Поскольку был уже полдень, они остались с кентаврами и отведали их пищи: лепешек из овсяной муки, яблок, зелени, вина и сыра.
Следующее место, куда они сегодня собирались, было почти рядом, но пришлось сделать большой крюк, чтобы обойти человеческое жилье. Уже совсем смеркалось, когда они очутились среди ровных полей, возделанных и разгороженных. Боровик наклонился к норке в зеленой насыпи, позвал кого-то, и оттуда выскочило существо, которого Каспиан меньше всего ожидал, – Говорящий Мыш. Он был, разумеется, гораздо больше обычной мыши с добрый фут, если стоял на задних лапах, с ушами почти такой же длины, как у кролика (хотя гораздо шире). Звали его Рипичип, и он был веселый и воинственный мыш. Он носил на боку тоненькую маленькую шпагу и подкручивал свои усишки, словно это были взаправдашние усы.
– Здесь нас двенадцать, государь, – сказал он с изысканным поклоном, – и я предоставляю все силы нашего народа в распоряжение вашего величества.
Каспиан изо всех сил (и успешно) пытался подавить смех, но не мог отделаться от мысли, что Рипичипа с его народом легко уместить в корзине и унести домой на спине.
Слишком долго было бы описывать всех, с кем Каспиан встретился в этот день. Среди них были крот по имени Копун Землерой, трое Кусачей (все барсуки, как и Боровик), заяц Камилло и еж Ёршик. Наконец, они остановились у источника на краю широкого и ровного круга травы, окаймленного вязами, которые отбрасывали длинные тени, потому что солнце садилось, маргаритки закрывались и грачи полетели домой спать. Здесь они закусили тем, что принесли с собой, и Трам закурил трубку (Никабрик был некурящий).
– Теперь, – сказал барсук, – если бы мы смогли пробудить духов этих деревьев и родника, мы могли бы сказать, что неплохо сегодня поработали.
– А это возможно? – спросил Каспиан.
– Нет, – отвечал Боровик. – У нас нет над ними власти. Когда люди пришли в нашу страну, вырубили леса и осквернили источники, дриады и наяды впали в глубокий сон. Кто знает, пробудятся ли они вновь? И это большая для нас потеря. Тельмарины ужасно боятся лесов, и стоит деревьям в гневе тронуться с места, наши враги обезумеют от страха и удерут из Нарнии, только их и видели.
– Ну и фантазия у вас, зверей! – хохотнул Трам, который ни во что такое не верил. – Тогда почему только деревья и воды? Пусть уж и камни начнут сами бросаться в старого Мираза.
Барсук только хрюкнул. Наступило такое долгое молчание, что Каспиан почти погрузился в сон, когда ему показалось, что из леса за его спиной доносится тихая музыка. Потом он подумал, что это ему снится, и прилег опять, но едва коснулся ухом земли, как услышал (или почувствовал, трудно сказать, как именно) легкие удары или барабанную дробь. Он поднял голову. Звуки ударов стали тише, но возвращалась музыка. Теперь она звучала куда яснее. Похоже было на флейты. Он увидел, что Боровик сидит, вглядываясь в лес. Луна светила, Каспиан проспал больше, чем думал. Все ближе и ближе слышалась музыка, звучавшая дико и мечтательно, и топот множества ног, пока наконец из лесной чащи в лунный свет не выбежали танцующие тени, точно такие, о каких Каспиан грезил всю жизнь. Они были ненамного больше гномов, но гораздо тоньше и грациознее. Их кудрявые головки были украшены маленькими рожками, верхняя часть тела поблескивала в лунном свете, а бедра и ноги были, как у козлов.
– Фавны! – воскликнул Каспиан, подпрыгивая. В тот же миг они его окружили. Не пришлось долго объяснять им ситуацию, и они сразу признали Каспиана. Еще не успев понять, что делает, он уже несся в танце. Трам тоже притоптывал, неуклюже и резко размахивая руками, и даже Боровик подскакивал, как мог. Только Никабрик остался сидеть и молча наблюдал. Фавны плясали вокруг Каспиана, наигрывая на свирелях. Их странные лица, одновременно мрачные и веселые, заглядывали в его лицо, десятки фавнов были здесь: Ментиус, и Обентиус, и Думнус, Волунс, Вольтинус, Гирбиус, Нимьенус, Навсус и Оскунс. Тараторка созвал всех.
Когда Каспиан проснулся на следующее утро, он едва мог поверить, что это не сон, однако трава вокруг была покрыта маленькими следами раздвоенных копыт.
Глава седьмая
Старая Нарния в опасности
Место, где они встретились с фавнами, конечно, и был тот самый Танцевальный Луг. Здесь Каспиан с друзьями остались до ночи Великого Совета. Спать под звездами, пить одну только родниковую воду, питаться орехами и плодами – все это было нелегким испытанием для Каспиана после шелковых простыней, завешанных коврами дворцовых покоев, ужина на золотых и серебряных блюдах и ожидающих приказа слуг. Однако никогда он не был так счастлив. Никогда сон так не освежал, никогда пища не была вкуснее. Он начинал привыкать к трудностям, и лицо его приобретало королевское выражение.
Когда наступила великая ночь, его разнообразные и странные подданные собрались на лугу по одному, по двое, по трое, а то и по шесть-семь – луна светила почти как в полнолуние, – и он увидел, как же их много, и сердце его переполнилось. Здесь были все, с кем он успел познакомиться: Пухлые Мишки, рыжие и черные гномы, кроты и барсуки, ежи и зайцы, а также многие другие, кого он прежде не видел. Пришли пять сатиров, рыжие, как лисы, говорящие мыши в полном составе, вооруженные до зубов и пронзительно дудящие в трубы, несколько сов, Старый Ворон с Вороньих скал. Последним (у Каспиана перехватило дыхание) пришел с кентавром великан Ветролом с Мертвякова холма и принес на спине целую корзину с гномами, которых так укачало, что они сто раз пожалели о великаньей доброте и уже не чаяли выбраться наружу.
Пухлые Мишки решительно намеревались сначала попировать, а совет отложить на потом, хотя бы на завтра. Рипичип и его мыши сказали, что и совет, и пир могут подождать, и предложили штурмовать Мираза в его замке этой же ночью. Тараторка и другие белки объявили, что могут говорить и есть одновременно, так почему бы не устроить сразу и совет, и пир. Кроты предложили первым делом выкопать вокруг луга ров. Фавны считали, что лучше начать с торжественного танца. Старый Ворон, вполне согласный с медведями, что совет слишком затянет время до ужина, предложил взять на себя произнесение краткого приветственного слова. Однако Каспиан, кентавры и гномы пресекли все эти разногласия и настояли, чтоб немедленно провести военный совет. Когда, наконец, удалось усадить всех в круг на землю и успокоить, а главное – утихомирить Тараторку, который носился туда-сюда с криком: «Тише! Тише вы все, король говорит!», Каспиан поднялся, чувствуя легкую дрожь.
– Нарнийцы! – начал он, но в тот же миг заяц Камилло сказал:
– Ш-ш-ш! Здесь где-то человек.
Они были создания дикие, привыкшие, что на них охотятся, поэтому все замерли, как статуи. Звери повернули носы в ту сторону, куда указывал Камилло.
– Дух вроде человечий, а вроде и нет, – прошептал Боровик.
– Он приближается, – заметил Камилло.
– Два барсука и вы, трое гномов с луками, ступайте тихо ему навстречу, – приказал Каспиан.
– Мы его уложим, – угрюмо пообещал черный гном, натягивая на лук тетиву.
– Если он один, не стреляйте, – велел Каспиан. – Приведите его сюда.
– Зачем? – спросил гном.
– Делай, что говорят, – сказал кентавр Громобой.
Все ожидали в молчании, пока три гнома и два барсука крадучись пробежали между деревьями с северо-западной стороны луга. Затем донесся резкий окрик гнома: «Стой! Кто идет?» – и шум внезапного прыжка. В следующий миг Каспиан услышал, как хорошо знакомый голос произнес: «Тихо, тихо, я безоружен. Если хотите, держите меня за рукава, барсуки, только не прокусите их. Мне нужно поговорить с королем».
– Доктор Корнелиус! – радостно воскликнул Каспиан и бросился обнимать старого наставника. Остальные окружили их.
– Пф! – фыркнул Никабрик. – Гном-отступник. Полукровка! Можно я проткну ему глотку мечом?
– Успокойся, Никабрик, – сказал Трам. – Это существо не выбирало себе предков.
– Это мой величайший друг, он спас мне жизнь, – сказал Каспиан. – Каждый, кому не нравится его общество, может покинуть мое войско – немедленно. Милый мой доктор, как я рад снова вас видеть. Как вы нас разыскали?
– Чуточку самой простой магии, ваше величество, – сказал доктор, который все еще пыхтел и отдувался после слишком быстрой ходьбы. – Но сейчас не время об этом. Мы должны немедленно исчезнуть. Вас предали, и Мираз действует. Вы будете окружены еще до завтрашнего полудня.
– Предали! – воскликнул Каспиан. – Но кто?
– Другой гном из отступников, не сомневаюсь, – сказал Никабрик.
– Ваш Ретивый, – отвечал доктор. – Бедная скотинка, что он понимал? Когда вы упали, он, конечно, побежал назад в конюшню. Так узнали про ваше бегство. Я и сам поспешил удалиться, не желая подвергнуться допросу в камере пыток. В своем магическом кристалле я примерно увидел, где вас можно найти. Однако весь день – это было позавчера – я встречал в лесах отряды Мираза. Вчера я узнал, что вся армия выступила. Похоже, кое-кто из ваших… м-м… чистокровных гномов не так хорошо умеет ходить по лесу, как можно было бы ожидать. Вы везде оставили следы. Большая неосторожность. Во всяком случае, Мираз предупрежден, что старая Нарния не погибла, как он надеялся, и теперь он действует.
– Ура! – запищал голосок у доктора под ногами. – Пусть только придут! Все, о чем я прошу, это чтобы король поставил меня с моим народом в первые ряды.
– Что это? – удивился доктор Корнелиус. – Ваше величество держит в своем войске кузнечиков… или комаров?
Однако, отступив на шаг и внимательно вглядевшись через очки, он перестал смеяться.