Дрожа, дядя Эндрью покачивался из стороны в сторону. Животных он всю жизнь в лучшем случае побаивался, а в худшем еще и ненавидел, хотя бы потому, что поставил на них сотни жестоких опытов.
– Ну, а теперь, сэр, скажите нам, – деловито произнес бульдог, вы животное, растение или минерал?
Вместо этих слов дядя Эндрью услыхал только «-р-р-р-ав!»
Глава одиннадцатая. ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ ДИГОРИ И ЕГО ДЯДЮШКИ
Вам может показаться, что звери были очень глупы, раз они не сумели сразу понять, что дядюшка принадлежит к одной породе с извозчиком и двумя детьми. Но не забудьте, что об одежде они не имели никакого представления. Платьице Полли, котелок извозчика и костюмчик Дигори представлялись им такой же частью их обладателей, как на зверях – мех или перья. Если б не Земляничка, никто из них и в этих троих не признал бы одинаковых существ. Дядя же был куда длиннее детей и куда более тощим, чем извозчик. Носил он черное, за исключением белой манишки (несколько утратившей свою белизну), и седая грива его волос (порядком растрепавшаяся) была совсем не похожа на шевелюру остальных людей. Немудрено, что звери совсем запутались. К довершению всего, он вроде бы и говорить не умел.
Правда, он попытался произнести несколько слов. В ответ на речь бульдога, которая показалась дядюшке рычанием и лаем, он протянул вперед свою дрожащую руку и кое-как выдохнул: «Собачка, славненькая моя…» Но звери поняли его не лучше, чем он – их. Вместо слов они услыхали только слабое бульканье. Может, оно было и к лучшему. Мало кому из моих знакомых псов, и уж тем более говорящему бульдогу из Нарнии, нравилось, когда их называли «собачкой». Вам бы тоже не понравилось, если б вас называли «малышом».
И тут дядюшка Эндрью свалился в обморок.
– Ага! – сказал кабан. – Это просто дерево. Я с самого начала так подумал.
Не забудьте, этим зверям никогда не доводилось видеть не только обморока, но и просто падения.
– Это животное, – заключил бульдог, тщательно обнюхав упавшего. – Несомненно. И скорее всего, той же породы, что и те трое.
– Вряд ли, – возразил один из медведей. – Звери так не падают. Мы же – животные. Разве мы падаем? Мы стоим, вот так. – Он поднялся на задние лапы, сделал шаг назад, споткнулся о низкую ветку и повалился на спину.
– Третья шутка, третья шутка, третья шутка! – заверещала галка в полном восторге.
– Все равно я думаю, что это дерево, – настаивал кабан.
– Если это дерево, – предположил другоq медведь, – то в нем может быть пчелиное гнездо.
– Я уверен, что это не дерево, – сказал барсук. – По-моему, оно пыталось что-то сказать перед тем, как упало.
– Ни в коем случае, – упрямился кабан, – это ветер шелестел у него в ветках.
– Ты что, всерьез думаешь, что это – говорящий зверь? – спросила галка у барсука. – Он же ни слова толком не сказал!
– Все-таки мне кажется, что это зверь, – сказала слониха. – Ее мужа, если вы помните, вызвал к себе совещаться Аслан. Вот на этом конце белое пятно – вполне сойдет за морду. А эти дырки за глаза и рот. Носа, правда, нет. Но, с другой стороны, зачем же быть узколобыми? Многие ли из нас могут похвастаться настоящим носом? – И она с простительной гордостью прошлась глазами по всей длине своего хобота.
– Решительно возражаю против этого замечания, – рявкнул бульдог.
– Слониха права, – сказал тапир.
– Вот что я вам скажу, – вступил ослик, – наверное, это обычный зверь, который просто думает, что умеет разговаривать.
– А нельзя ли его поставить прямо? – вдумчиво спросила слониха. Она обвила обмякшее тело дядюшки Эндрью хоботом и поставила вертикально, к несчастью, вниз головой, так что из его карманов вывалились два полусоверена, три полукроны и монетка в шесть пенсов. Это ничуть не помогло дядюшке. Он снова повалился на землю.
– Ну вот! – закричали другие звери. – Никакое это не животное. Оно совсем неживое.
– А я говорю, животное, – твердил бульдог, – сами понюхайте.
– Запах – это еще не все, – заметила слониха.
– Чему же верить, если не чутью? – удивился бульдог.
– Мозгам, наверное, – застенчиво сказала она.
– Решительно возражаю против этого замечания! – рявкнул бульдог.
– В любом случае, надо делать что-то, – продолжала слониха. – А вдруг это Лазло? Тогда его надо Аслану показать. Пускай решает большинство. Что это такое, звери, – животное или растение?
– Дерево, дерево! – закричал десяток голосов.
– Отлично, – сказала слониха, – значит, надо его посадить в землю. Давайте-ка выкопаем ямку.
Два крота быстро справились с этой задачей. Звери, правда, долго не могли согласиться, каким же концом сажать дядюшку Эндрью, и его едва не запихали в яму вниз головой. Кое-кто из зверей считал, что его ноги – это ветки, а значит, серая пушистая штука на другом конце (то есть, голова) должна быть корнями. Но другие сумели убедить их, что его раздвоенный конец длиннее другого, как и полагается корням, и земли на нем больше. Так что в конце концов его посадили правильно. Когда яму засыпали землей и утрамбовали, он оказался погруженным в нее до колен.
– У него жутко вялый вид, – отметил ослик.
– Разумеется, оно требует поливки, – отвечала слониха. – Я никого не хочу обидеть, но мне кажется, что в данном случае именно нос вроде моего мог бы очень пригодиться.
– Решительно возражаю против этого замечания! – это опять отозвался бульдог. Но слониха знай себе шла к реке. Там она набрала в хобот воды и вернулась, чтобы позаботиться о дядюшке Эндрью. С завидным усердием слониха продолжала свои прогулки взад-вперед, покуда не вылила на дядюшку несколько десятков ведер воды, так что вода стекала по полам его фрака, будто дядюшка в одетом виде принимал душ. В конце концов он пришел в себя и очнулся. Что это было за пробуждение! Но мы должны отвлечься от дядюшки. Пускай подумает о своих гадостях, если может, а мы займемся вещами поважнее.
Земляничка с Дигори на спине скакала все дальше, покуда голоса других зверей совсем не стихли. Аслан и несколько его помощников были уже совсем рядом. Дигори не посмел бы прервать их торжественное совещание, но этого ему делать и не пришлось. Стоило Аслану что-то промолвить, как и слон, и вороны, и все остальные отошли в сторонку. Спрыгнув с лошади, Дигори оказался лицом к лицу с Асланом. Признаться, он не ожидал, что лев будет таким огромным, таким прекрасным, таким ярко-золотистым и таким страшным. Мальчик даже не решался взглянуть ему в глаза.
– Простите… господин Лев… Аслан… сэр, – заикался Дигори, – вы не могли бы.. то есть, вас можно попросить дать мне какой-нибудь волшебный плод из этой страны, чтобы моя мама выздоровела?
Мальчик отчаянно надеялся, что лев сразу же скажет «Да», и очень боялся, что тот ответит «Нет». Но слова Аслана оказались совсем неожиданными.
– Вот мальчик, – Аслан глядел не на Дигори, а на своих советников, – тот самый мальчик, который это сделал.
«Ой, – подумал Дигори, – что же я такого наделал?»
– Сын Адама, – продолжал лев, по моей новой стране, по Нарнии, бродит злая волшебница. Расскажи этим добрым зверям, как она очутилась здесь.
В голове у Дигори мелькнул целый десяток оправданий, но ему хватило сообразительности сказать чистую правду.
– Это я ее привел, Аслан, – тихо ответил он.
– С какой целью?
– Я хотел отправить ее из моего мира в ее собственный. Я думал, что мы попадем в ее мир.
– Как же она оказалась в твоем мире, сын Адама?
– Ч-чародейством.
Лев молчал, и Дигори понял, что надо говорить дальше.
– Это все мой дядя, Аслан. Он отправил нас в другой мир своими волшебными кольцами, то есть, мне пришлось туда отправиться, потому что сначала там оказалась Полли, и она прицепилась к нам до тех пор, пока…
– Вы ее встретили? – Аслан говорил низким, почти угрожающим голосом, сделав ударение на последнем слове.
– Она проснулась, -Дигори выглядел совсем несчастным и сильно побледнел. – Это я ее разбудил. Потому что хотел узнать, что будет, если зазвонить в колокол. Полли не хотела, это я виноват, я с ней даже подрался… Я знаю, что зря. Наверное, меня заколдовала эта надпись под колоколом.
– Ты так думаешь? – голос льва был таким же низким и глубоким.
– Н-нет, – отвечал Дигори, – не думаю… я и тогда притворялся только.
В наступившем долгом молчании Дигори подумал, что он все испортил, и никакого лекарства для своей мамы теперь ему не дадут.
Когда лев заговорил снова, он обращался не к мальчику.
– Вот, друзья мои, – сказал он, – этому новому и чистому миру, который я подарил вам, еще нет семи часов от роду, а силы зла уже вступили в него, разбуженные и принесенные сыном Адама.
– Все звери, даже Земляничка, уставились на Дигори так, что ему захотелось провалиться сквозь землю. – Но не падайте духом. Одно зло дает начало другому, но случится это не скоро, и я постараюсь, чтобы самое худшее коснулось лишь меня самого. А тем временем давайте решим, что еще на многие столетия Нарния будет радостной страной в радостном мире. И раз уж потомки Адама принесли нам зло, пусть они помогут его остановить. Подойдите сюда.
Свои последние слова он обратил к Полли и извозчику, которые уже успели подойти к звериному совету. Полли, вся обратившись в зрение и слух, крепко сжимала руку извозчика. А тот, едва взглянув на льва, снял свою шляпу-котелок, без которой никто его раньше никогда не видел, и стал куда моложе и симпатичней – настоящий крестьянин, а не лондонский извозчик.
– Сын мой, – обратился к нему Аслан, – я давно знаю тебя. Знаешь ли ты меня?
– Нет, сэр, – отвечал извозчик. – Не могу сказать, что знаю. Однако, извините за любопытство, похоже, что мы все-таки где-то встречались.
– Хорошо, – отвечал лев. – Ты знаешь куда больше, чем тебе кажется, и со временем узнаешь меня еще лучше. По душе ли тебе этот край?
– Чудные места, сэр, – отвечал извозчик.
– Хочешь остаться здесь навсегда?
– Понимаете ли, сэр, я ведь человек женатый. Если б моя женушка очутилась тут, она, я полагаю, тоже ни за какие коврижки не вернулась бы в Лондон. Мы с ней оба деревенские, на самом-то деле.
Встряхнув своей мохнатой головой, Аслан раскрыл пасть и издал долгий звук на одной ноте – не слишком громкий, но исполненный силы. Услыхав его, Полли вся затрепетала, поняв, что лев призывает кого-то, и услышавший его не только захочет подчиниться, но и сможет – сколько бы миров и веков ни лежало между ним и Асланом. И потому девочка, хоть и удивилась, но не была по-настоящему потрясена, когда с ней рядом вдруг неизвестно откуда появилась молодая женщина с милым и честным лицом. Полли сразу поняла, что это жена извозчика, которую перенесли из нашего мира не какие-то хитрые волшебные кольца, а быстрая, простая и добрая сила, из тех,которые есть у вылетающей из гнезда птицы. Молодая женщина, видимо, только что стирала, потому что на ней был фартук, а на руках, обнаженных до локтей, засыхала мыльная пена. Будь у нее время облачиться в свои лучшие наряды и надеть воскресную шляпку с искусственными вишенками, она выглядела бы ужасно, но будничная одежда ей была к лицу.
Конечно, она подумала, что видит сон, и потому не кинулась к мужу спросить его, что с ними обоими приключилось. При виде льва, который по неизвестной причине совсем не испугал ее, а заставил женщину засомневаться, сон ли это, она сделала зверю книксен – в те годы многие деревенские барышни еще это умели, – а потом подошла к мужу, взяла его за руку и застенчиво огляделась.
– Дети мои, – сказал Аслан, глядя то на извозчика, то на его жену, – вы будете первыми королем и королевой Нарнии.
Извозчик в изумлении раскрыл рот, а жена его сильно покраснела.
– Вы будете править этими созданиями. Вы дадите им имена. Вы будете вершить справедливость в этом мире. Вы защитите их от врагов, когда те появятся. А они появятся, ибо в этот мир уже проникла злая колдунья.
Извозчик два или три раза прокашлялся.
– Вы уж простите, сэр, – начал он, – и душевное вам спасибо, от меня и от половины моей тоже, но я не тот парень, чтобы потянуть такое дело. Неученые мы.
– Что ж, – сказал Аслан, – ты умеешь работать лопатой и плугом? Ты умеешь возделывать землю, чтобы она приносила тебе пищу?
– Да, сэр, это мы умеем, воспитание у нас было такое.
– Ты сумеешь быть добрым и справедливым к этим созданиям? Помнить, что они не рабы, как неразумные звери в твоем мире, а говорящие звери, свободные существа?
– Это я понимаю, сэр, – отвечал извозчик, – я постараюсь их не обидеть. Попробую.
– А сможешь ты воспитать своих детей и внуков, чтобы они поступали так же?
– Попробую, сэр, непременно. Попробуем, Нелли?
– Сумеешь ты сделать так, чтобы твои дети и эти звери не делились на любимых и нелюбимых? И чтобы никто из них не властвовал над другими и не обижал их?
– Мне такие штуки всегда были не по душе, сэр. Честное слово. И любому, кого я за этим поймаю, здорово влетит. – Голос извозчика становился все медлительнее и глубже. Наверное, так он говорил, когда был мальчишкой в деревне, и еще не перенял хриплой городской скороговорки.
– И если враги пойдут на эту землю, – а они еще появятся – и если будет война, будешь ли ты первым, кто встанет на ее защиту и последним, кто отступит?
– Трудно сказать, сэр, – неторопливо отвечал извозчик, – надо попробовать. А вдруг струшу? До сих пор мне приходилось драться только кулаками. Но я попробую, и постараюсь лицом в грязь не ударить.
– Значит, – заключил Аслан, – ты умеешь все, что требуется от короля. Твою коронацию мы устроим. И будут благословенны и вы, и ваши дети, и ваши внуки. Одни будут королями Нарнии, другие – королями Архенландии, которая лежит за Южным хребтом. А ты дочка, – обратился он к Полли, простила своему другу то, что он натворил в зале со статуями, в покинутом дворце несчастного Чарна?
– Да, Аслан, мы уже помирились, – ответила Полли.
– Хорошо. Теперь займемся самим мальчиком.
Глава двенадцатая. ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЗЕМЛЯНИЧКИ
Помалкивающий Дигори чувствовал себя неважно, и только надеялся, что в случае чего не разревется и вообще не опозорится.
– Сын Адама, – сказал Аслан, – готов ли ты искупить свою вину перед Нарнией, моей милой страной, перед которой ты согрешил в первый же день ее создания?
– Честно говоря, я не вижу способа как бы я мог это сделать,
– сказал Дигори. – Королева-то сбежала, так что…
– Я спросил, готов ли ты, – перебил его лев.
– Да, – отвечал Дигори. – На мгновение его охватил соблазн сказать что-то вроде того, что он поможет льву, если тот пообещает помочь его маме, но мальчик вовремя понял: лев не из тех, с кем можно торговаться. И однако, произнося свое «да», Дигори, конечно же, думал о маме, о своих надеждах, и о том, как они понемногу исчезают, и в горле у него появился комок, а на глазах слезы, так что он все-таки добавил, еле выговаривая слова:
– Только… только вы не могли бы.. как-нибудь, если можно… вы не могли бы помочь маме?
Впервые за весь разговор мальчик посмотрел не на тяжелые передние лапы льва, украшенные грозными когтями, а на его морду
– и в изумлении увидел, что лев успел наклониться к нему, и в глазах его стоят слезы – такие крупные и блестящие, что горе льва на миг показалось Дигори больше его собственного.
– Сынок, сынок, – сказал Аслан, – я же понимаю. Горе – могучая сила. Только мы с тобой в этой стране знаем, что это такое. Будем добры друг к другу. Но мне надо заботиться о сотнях грядущих лет для Нарнии. Злая колдунья, которую ты привел, еще вернется в эту страну. Может быть, это будет еще нескоро. Я хочу посадить в Нарнии дерево, к которому она не посмеет приблизиться. И дерево это будет долгие годы охранять Нарнию. Пусть земля эта узнает долгое солнечное утро перед тем, как над ней соберутся тучи. Ты должен достать мне семя, из которого вырастет это дерево.
– Хорошо, сэр. – Дигори не знал, как выполнить просьбу льва, но почему-то был уверен в своих силах. Аслан глубоко вздохнул, склонился еще ниже, поцеловал мальчика, и тот вдруг исполнился новой силы и отваги.