После третьей затяжки я услышал, как во внешнюю дверь кто-то вошел.
Доктор Бартелми, невысокий, загорелый, с сединой на макушке, жилистый, ступил в комнату — голубые глаза широко открыты и одна рука слегка приподнята.
— Джим! Что стряслось? — спросил он.
— Ничего, — ответил я. — Ничего.
— Я видел, как вы бежали. И видел, как вы упали.
— Ага. Я решил пробежаться. Поскользнулся. Немного растянул связки. Все в порядке.
— Но почему вы так спешили?
— Нервы. Я все еще расстроен. Я решил пробежаться или сделать что-нибудь еще, чтобы привести в порядок нервишки. Ну, к примеру, сбегать сюда и взять книжку — ну, что-нибудь почитать перед сном.
— Дать вам успокаивающего?
— Нет, все в порядке. Спасибо, не надо.
— А что вы делали у машины? Не надо баловаться с…
— Боковая панель отвалилась, когда я проходил мимо. Я только поставил ее на место, — махнул я отверткой. — Должно быть, ослабли винты.
— О…
Я шагнул и приладил панель на место. Когда я затягивал винты, зазвонил телефон. Бартелми подошел к столу, нажал кнопку и ответил.
Через мгновение он сказал:
— Да, минуточку, — повернулся ко мне, кивнул. — Это вас.
— В самом деле?
Я встал, двинулся к столу, взял трубку, кинул отвертку обратно в ящик и задвинул его.
— Да, — сказал я в трубку.
— Порядок, — ответил голос. — Я думаю, нам лучше потолковать. Вы навестите меня?
— А где вы?
— Дома.
— Ладно. Я приду. — Я повесил трубку и повернулся к Бартелми. — Ну вот, и книга теперь не нужна. Сплаваю ненадолго к Андросу.
— Уже поздно. Вы уверены что в состоянии это сделать?
— О, сейчас я чувствую себя хорошо, — ответил я. — Извините, что потревожил вас.
Казалось, он расслабился. По крайней мере, уступил и мрачно улыбнулся.
— Может быть, это мне надо пойти и принять лекарство, — проворчал он.
— Когда такое случается… Знаете, вы напугали меня.
— Ну, что случилось, то уже случилось. И кончено.
— Вы правы, конечно. Ну, как бы то ни было, приятного вечера!
Он повернулся к двери, и я вышел следом за ним, погасив свет, когда проходил мимо выключателя.
— Спокойной ночи!
— Спокойной ночи.
Он отправился обратно к домам, а я двинулся к причалу, решив взять «Изабеллу».
Чуть позже я отошел от берега, по-прежнему недоумевая. Все эти странности, в конечном счете, вполне могли естественным образом соотноситься с проблемой человека.
Случилось это в мае и не так уж давно, хотя сейчас кажется, что прошло достаточно много времени. Я сидел в глубине бара «У капитана Тони» в Кей Вест, справа у камина, потягивая свое обычное пиво. Было уже чуть больше восьми, и я решил, что на этот раз, похоже, зря только потерял время, когда в бар через широкую переднюю арку вошел Дон. Он огляделся, скользнул по мне взглядом, отыскал свободный табурет в переднем углу бара, занял его и что-то заказал. Нас разделяло много людей и, к тому же, группа музыкантов вернулась к возвышению позади меня и начала новую песню, громко открывая счет, так что мы поначалу просто-напросто сидели там и осматривались.
Через десять-пятнадцать минут Дон поднялся и пошел к задней стене вдоль дальней стороны бара. Немного спустя он повернулся обратно и оказался рядом со мной. Я ощутил его руку на своем плече.
— Билл! — сказал он. — А что ты здесь делаешь?
Я поднялся, приветствуя его, и улыбнулся:
— Сэм! Господи!
Мы пожали друг другу руки.
— Здесь слишком шумно и нам не дадут поболтать, — сказал он затем. — Пойдем куда-нибудь.
— Хорошая мысль.
Немного погодя мы оказались на темном и пустынном берегу залива, пахнущего соленым дыханием океана. До нас доносился лишь шум его да стук случайных капель. Мы остановились и закурили.
— Вы знаете, что Флорида продает отсюда свыше двух миллионов тонн урана ежегодно? — спросил он.
— По правде говоря, нет.
— Ну, это так… А что вы слышали о дельфинах?
— Ну, с этим легче, — ответил я. — Это прекрасные дружелюбные существа, настолько хорошо приспособленные к окружающей среде, что своим образом жизни не причиняют ей никакого вреда и в то же время всецело наслаждаются жизнью. Они разумны, они вообще не проявляют никаких признаков злобности. Они…
— Достаточно, — поднял он руки. — Вы вроде того дельфина. Я знаю, что вы бы это подчеркнули. Вы иногда мне напоминаете этих существ — так же скользите по жизни, не оставляя ни следа в поисках того, за чем я вас посылаю…
— Не забудьте дать мне рыбки.
Он кивнул:
— Договор обычный. И задание вроде бы относительно легкое: определение по принципу «да» или «нет», и оно не отнимет много времени. Происшествию всего несколько дней, и то место, где оно случилось, совсем рядом.
— О! И кто в этом замешан?
— Я хотел бы разобраться в деле, касающемся дельфинов, обвиненных в убийстве.
Если он предполагал, что я что-то скажу на это, он разочаровался. Я раздумывал, припомнив новости прошедшей недели. Два водолаза погибли в то же самое время, когда в этом районе наблюдалась необычная активность дельфинов. Люди были искусаны животными, чьи челюсти, судя по следам, напоминали челюсти бутылконосых дельфинов, обычно посещавших эти парки и иногда даже селившихся в них. Тот же парк, в котором произошел инцидент, был закрыт до выяснения обстоятельств дела. Свидетелей нападения, насколько я помнил, не было, и ни в одной газете я не мог найти следов, чем же кончилась вся эта история.
— Я серьезно говорю, — сказал он наконец.
— Один из тех ребят был опытным проводником, отлично знавшим весь этот район, не так ли?
Он просиял — это было заметно даже в темноте.
— Да, — подтвердил он, — Мишель Торнлей… Он, можно сказать, работал еще и проводником. Он был служащим «Белтрайн Процессинг». Подводный ремонт и обслуживание добывающих заводов компании. Бывший военный моряк. Человек-лягушка. Крайне квалифицированный. Другой парень, его приятель с Андроса, был новичком в подводном деле — Руди Майерс. Они вышли вместе в необычный час и отсутствовал очень долго. В то же время было замечено несколько дельфинов, быстро поднимавшихся с глубин. Они перепрыгивали «стену», вместо того, чтобы проходить сквозь «калитку». Другие дельфины пользовались обычными проходами, а эти были не в себе, как сумасшедшие. В течение нескольких минут все дельфины, бывшие в парке, покинули его. Когда служащие отправились на поиски Майка и Руди, то они нашли трупы.
— А как это дело попало к вам?
— Институт дельфинологии не пожелал признать этот поклеп на своих подопечных. Они утверждают, что никогда не было подлинно достоверного случая неспровоцированного нападения дельфина на человека. И они не желают, чтобы этот факт лег в досье в Центральном банке данных, если на самом деле ничего подобного не было.
— Ну, это и в самом деле не сумели доказать. Возможно, в гибели людей виновато какое-то другое животное. Испугавшее заодно и самих дельфинов.
— У меня нет никакой версии, — проговорил Дон, закуривая. — Но ведь совсем не так уж давно запретили убивать дельфинов во всех странах мира и по-настоящему оценили работы таких людей, как Лилли, чтобы развернуть широкомасштабные работы, нацеленные на изучение этих существ. Как вам должно быть известно, они привели к некоторым поразительным эффектам и результатам. Известная проблема — были ли дельфины настолько же разумны, как и люди, стояла недолго. Установлено, что они высокоразумны — хотя разум их совершенно другого типа, чем наш, так что, возможно, полного сходства не может быть ни в чем. Именно это и стало основной причиной сохранения проблемы во взаимопонимании, и как раз это ясно представляла себе большая часть людей. Основываясь на этом, наш клиент полностью отрицал выводы, сделанные из происшедшего — то есть утверждение о том, что эти могучие, свободно организованные существа по характеру своего разума могли стать врагами человеку.
— Так значит, Институт нанял вас, чтобы разобраться со всем этим?
— Неофициально. Мне сделали это предложение потому, что характер происшедшего требует действий и ученого, и сыщика. Вообще-то, основным инициатором была состоятельная пожилая дама, интересы которой совпадают с интересами Института: миссис Лидия Барнс, бывший президент Общества друзей дельфинов — неправительственной организации, боровшейся за принятие законодательства о дельфинах несколько лет тому назад. Вот она-то и платит мне гонорар.
— А какого рода роль вы решили отвести в этом деле мне? — поинтересовался я.
— «Белтрайну» понадобится принять кого-нибудь на место Мишеля Торнлея. А как ты считаешь, справишься с этой работенкой?
— Может быть. Расскажи-ка мне поподробнее о «Белтрайне» и парнях.
— Ну, — сказал он, — насколько помнится, где-то около поколения назад доктор Спенсер из Харвела доказал, что гидроокись титана может производить химическую реакцию, в ходе которой атомы урана выделяются из морской воды. Однако, стоило это дорого и не получило практического воплощения до тех пор, пока Сэмюэл Белтрайн не выступил со своей экранной технологией, организовал маленькую фирму и быстро превратил ее в большую — с уранодобывающими станциями вдоль всего этого участка Гольфстрима. Его процесс был полностью чистым с точки зрения окружающей среды: он занялся бизнесом в то время, когда общественное давление на промышленность было таким, что некоторые экологические жесты концернов были весьма щедрыми. Итак, он выделил немало денег, оборудования и рабочего времени на создание четырех подводных парков в окрестностях Андроса. Участок барьерного рифа делал один из них особенно привлекательным. Он установил хорошую плату — однако, я сказал бы, заслуженно. Он сотрудничал с учеными, изучающими дельфинов, и в парках обосновывались лаборатории. Каждый из четырех районов был окружен «звуковой стеной» — ультразвуковым барьером, который удерживал всех обитателей района внутри и не пускал туда посторонних — если говорить о больших животных. Единственное исключение — люди и дельфины. В нескольких местах в стене располагались «звуковые калитки» — пара ультразвуковых занавесов в нескольких метрах друг от друга — которые имели простое управление, находившееся внизу. Дельфины были способны научить друг друга обращению с этими приспособлениями и были достаточно воспитаны, чтобы закрывать за собою дверь. Они сновали туда-сюда, приплывали в лаборатории по своему желанию, чтобы учиться и, я думаю, обучать исследователей.
— Стоп, — сказал я. — А как насчет акул?
— Из парков их выгнали в первую очередь. Дельфины даже помогали изгонять их. Лет десять прошло с тех пор, как избавились от последней акулы.
— Понятно. Скажите, а для компании эти парки обременительны?
— Вообще-то, нет. Сейчас ее работники заняты лишь обслуживанием размещенного там оборудования.
— А многие служащие «Белтрайна» работают в парках проводниками?
— Немногие и не на полный день. Они бывают в тех районах, которые хорошо знают, и владеют всеми необходимыми навыками.
— Я бы хотел взглянуть на медицинское заключение.
— Они здесь, вместе со снимками трупов.
— Теперь насчет человека с Андроса. Руди Майерса. Чем он занимался?
— Он закончил медучилище. Долго работал в нескольких домах. Пару раз арестовывался по обвинению в кражах у пациентов. И в первый раз следствие прекратили. Во второй — отсрочка в исполнении приговора. А впоследствии — нечто вроде отстранения от этой работы. Это случилось лет шесть-семь назад. Потом было множество мелких работ, ничем себя не скомпрометировал. И последнюю пару лет работал на острове в чем-то вроде бара.
— Что вы имеете в виду — «вроде бара»?
— Они имели лицензию только на продажу алкоголя, но появлялись там и наркотики… Тем не менее, шума никто не поднимал.
— Как назывался бар?
— «Чикчарни».
— Что это такое?
— Персонаж местного фольклора. Разновидность древесного духа. Озорник. Ну, вроде эльфа.
— Достаточно колоритно, я полагаю. А это не на Андросе ли поселилась Марта Миллэй?
— Да, на нем.
— Я ее поклонник. Я люблю подводные съемки, а ее снимки всегда хороши. На самом деле, она же издала несколько книг о дельфинах. Кто-нибудь поинтересовался ее мнением об убийствах?
— Она уезжала.
— О, надеюсь, она скоро вернется. Я бы хотел с ней познакомиться.
— Значит, вы беретесь за работу?
— Да, я в ней нуждаюсь.
Он полез в пиджак, достал тяжелый сверток и протянул его мне.
— Здесь копии всего, чем я располагаю. И не нужно говорить…
— Не стоит говорить, — подхватил я, — что жизнь поденки будет словно вечность.