— Ты мне даром не нужен, — сказал ?гольник, будто почуяв мое беспокойство. — Мне нужен Коломин.
— Хорошо, что мы друг друга понимаем, — согласился я. — Мир?
Визитер медленно повернул голову, и я сумел наконец разглядеть лицо. Угловатое, с мутно-чернильной шкурой и едва различимыми гранями изломов. С провалами глаз. В мимике проглядывало что-то человеческое, узнаваемое, но в то же время от существа так сильно веяло бездушием, что меня невольно охватило сомнение — живой ли он вообще или механический? Я зомбаков поприятней на вид знавал, чес-слово. Угольник хищно улыбнулся.
— Он вам рассказывал, что произошло в шахте?
— Нет.
— Хочет вернуться и справиться с процессом превращения… Идиот. — Визитер молниеносно приблизился ко мне на расстояние удара. Я замер, вцепившись в штурвал. Стало совсем неуютно. — У него есть… вещь, которая нужна мне.
— Валик и белила? — Острота слетела с языка по привычке. Я поправился: — Без обид. Ничего личного, просто уж больно ты… темненький.
— Это не главное. — Черномордый придвинулся еще ближе, и я с ужасом почувствовал острия когтей на ребрах. Зловещий шепот пробрал до костей: — Главное, что с «жемчугом» я смогу вернуться домой.
— Заждались, наверное… — По боку потекла теплая струйка. — Ох! Тихо, тихо… Брось царапаться. Ты хоть не заразный?
— Мы с Коломиным вместе служили. Тряслись в одной «вертушке», когда все звено навернулось… Было страшно, связь прервалась… Чтоб от выброса спастись, в шахту спустились… Уже догадались, что операция провалилась… — Угольник умолк. Сам, видно, понял, что начинает путаться.
— Теперь бойцы, у которых есть «жемчуг», идут домой.
— А те, у кого нет, пытаются отнять, — продолжил я. — Толком не понимаю, о чем ты, но логика подсказывает…
— Здесь все друг у друга отнимают, — презрительно перебил визитер, слегка ослабив хватку. — А я ведь совсем недавно стал таким.
Он повернул ко мне часть физиономии, которая до этого утопала в густой тени. Я отшатнулся. Между антрацитовыми пятнами виднелись прожилки светлой человеческой кожи. Краешек глаза еще слезился, роговица блестела полупрозрачной пуговицей.
— Я здесь чужой, — совсем тихо сказал он.
— Да я тоже не родной, — ответил я, отчаянно пытаясь сообразить, как вырваться из мощных лап и не покалечиться. — Так… приживала.
— Ищешь способ слинять? — понимающе ухмыльнулся ?гольник. — Спроси своего проводника…
Выстрел громыхнул над самым ухом, и я на время оглох. Частички пороха обожгли шею, заставив дернуться и вскрикнуть от боли в груди. Когти визитера располосовали кожу и скользнули выше, к глотке, но это скорее был рефлекс, чем осознанное действие ?гольника. Поэтому я успел увернуться: убрал башку в сторону, изо всех сил оттолкнул тяжелое тело и схватился за спасительный «калаш». Правда, теперь он был не нужен.
Из крошечной дырочки в иссиня-черном виске толчками вытекала кровь. Или какая-то темная жидкость, которая заменяла кровь этим существам. Взгляд помутнел, наполовину мутировавший глаз закатился. Труп ?гольника осел.
Лёвка еще некоторое время продолжал стоять, держа «Гром» в боевом положении — прикладом к плечу. Из ствола вилась струйка дыма, задорно подхватываемая ветерком.
— Штурвал мозгами заляпал, — сказал я, слабо слыша собственный голос.
— Чай готов, — ответил Лёвка.
— Ты вовремя. — Я скосил глаза на ?гольника. — Велосипедист?
— Он самый. В трюме отсиделся, наверное.
— Лихо ты его.
— Он хотел отнять то, что принадлежит мне.
В бедном моем лысом черепе гремел колокольный звон почище кремлевского. Фразы я читал по губам.
— Знакомцы, я так и понял. А ты, стало быть, Коломин?
— Сержант Лев Коломин. — Лёвка не стал отпираться. — Всё еще хочешь поговорить?
— О, теперь даже сильней. Аж яйца от хотения сводит.
Подскочил злой Дрой с «Потрошителем» наперевес, следом подтянулся Зеленый и смерил недовольным взглядом Лёвку. Затем посветил фонариком внутрь кабины.
— Без билета на борт просочился, — попытался отшутиться я, ощупывая царапины на груди. Мне хотелось покалякать с Лёвкой наедине. — Кондуктор уже во всем разобрался, идите баиньки…
— Хватит паясничать, брат, — резко оборвал меня Дрой и повернулся к бывшему отмычке. — Если не хочешь, чтобы я тебя в речку выкинул, рассказывай все начистоту.
— Дешевый гопник, — сказал тот, игнорируя ветерана, и вытолкнул ногой тело ?гольника из рубки. Труп перевалился через комингс и уткнулся в бортик. — Если бы вместо болтовни сразу на меня напал — мог бы убить. А так… сплошная театральщина получилась.
Я отметил, как губы Дроя поджались, а кулак стиснул рукоять дробовика. Зря парень так нечутко относится к просьбам нашего веснушчатого друга — казус может выйти неимоверный.
— Видно, ты не понял, щегол, — выдохнул Дрой и резко взмахнул «Потрошителем».
Я и заметить не успел, как Лёвка ушел с линии атаки. Дрой, похоже, не целился ему в мурло, а всего-то хотел выбить оружие, но и этот трюк не удался. Дробовик словил воздух, и сталкера по инерции увлекло вперед. Парень тут же обогнул его, оказался за спиной, выбил ствол и подхватил сзади за шею.
— Не двигайся, сломаю.
Дрой застыл, как истукан. Не ожидал он от юнца такой прыти, прямо скажем. В тесной кабине было непросто столь изящно увернуться от удара и обезоружить опытного бойца.
Реакция, точность исполнения приема, хладнокровие — все это окончательно укрепило меня в мысли: Лёвка не простой паренек, прошедший ускоренный КМБ Зоны. Фига два. За годик внутри Периметра можно научиться обращаться с оружием, ходить десяток-другой километров в полной выкладке по пересеченной местности, огибать стороной ловушки и на слух отличать очередь, пущенную из АК, от стрельбы из «Гадюки». Можно, если повезет, стать неплохим следопытом. Можно, коли не сдохнешь, отточить кое-какие дипломатические навыки. Но за год нельзя стать профессионалом.
А Лёвка профессионал высшей категории не только потому, что умеет, если не больше, то уж точно не меньше нашего. Он профи, ибо не болтает лишнего и зачастую старается прикинуться лошком.
Я аккуратно прислонил дуло автомата к паху паренька и сказал:
— Отпусти старину Дроя, иначе твой мини-сталкер станет вдвое короче.
Лёвка не послушался, но нахмурился — значит принял к сведению.
Некоторое время мы стояли плотной скульптурной группой под покровом ночи. Прохлада и мерное урчание мотора остужали пыл, но первый шаг никто сделать не решался. Подошел заспанный Гост.
— Вы б расслабились, что ли, — осторожно посоветовал он, оценив ситуацию. — Как не родные прям.
— Терпеть не могу гнетущие мизансцены, — согласно кивнул Зеленый. — Вместо того чтоб рулить — балуются.
Лёвка наконец что-то про себя решил. Он ловко вытолкнул офонаревшего от наглости Дроя из рубки и быстро повернулся ко мне лицом. Ствол от его промежности я убрал, но палец на спусковом крючке пока оставил. Блин. Как же здесь тесно для таких маневров.
— У нас уговор, — холодно напомнил Лёвка.
— Дойти до шахты вместе — да. Сворачивать попутчикам шеи… м-м-м… — я наигранно почесал подбородок, — нет.
Мы смотрели друг на друга в упор.
Дрой тем временем совершил на палубе плавный разворот, как тяжелый ракетный крейсер в фиорде, и приготовился набрать скорость для атаки. Не на шутку наш проводник его обидел.
— Стой, — произнес я таким тоном, что он застыл, так и не начав разгон. — Это покажется тебе странным, брат, но сейчас ты слабее нашего юного следопыта.
— Ты прав, брат, — разъяренно засопел сталкер. — Это кажется мне странным.
— Гляди!
Я молниеносно перехватил Лёвку за руку и одним движением сдернул перчатку. Тот дернулся, но было поздно. Черная как смоль кисть уже оказалась на виду у всех. Он быстро убрал руку в карман.
— Не стесняйся, сержант Коломин, — подбодрил я, чувствуя, что напряжение уже достигло апогея и пошло на убыль. — Расскажи честным бродягам, как дошел до жизни такой.
Гост настороженно наблюдал за парнем, отслеживая каждое его движение. Дрой выглядел вконец ошарашенным. Во взгляде Зеленого зажегся исследовательский интерес.
— Я расскажу, — негромко сказал Лёвка, рывком натягивая перчатку на когтистую конечность. — Но только тебе, Минор…
Дрой открыл было рот, чтобы возразить, но парень не дал ему сказать. Он стремительно вышел из рубки. Обронил на ходу:
— Утром. Всё утром.
Мы проводили взглядами сутулую спину, растворившуюся в густой тьме кормы. Никто не решился перечить этому загадочному человеку… Или уже существу?
Баркас вышел на середину широкой заводи. Теперь никаких посторонних звуков с берегов не долетало, а фонарь высвечивал размытый конус, и казалось, будто туманное пространство вокруг бесконечно.
Мертвый ?гольник так и лежал едва различимым кулем возле бортика. Что ж, поделом окурку лужа — негоже на чужое зариться.
— Чья была идея чай на двигле вскипятить? — спросил Зеленый, шмыгнув носом.
— Пошел ты… капитан, — огрызнулся я и крепче взялся за штурвал. — Не мешай «собаку» стоять.
Зеленый приподнял брови и обреченно их уронил. Он взял под локоток хмурого, как царь-колокол, Дроя и увел его прочь от кабины. Гост постоял еще немного, но так и не нашелся что сказать.
Он обошел рубку с противоположной стороны и несколькими пинками спихнул бездыханное тело за борт. Булькнуло почти неслышно.
— Прощай, братец ?гольник, — пробормотал я. Прикрыл глаза, вспоминая сон. Мы все здесь подмастерья Зоны. Кто-то может ловко грабить, кто-то — изысканно убивать, кто-то — пошло шутить. Всяких умельцев хватает. И колотит каждая тварь свои колченогие табуретки, пыжится, уголки ровняет, чтобы толкнуть на базаре повыгодней… Да только зря все, зря. Не прокатит. Реечки-то гнилые.
Глава девятая
Псевдогидра
Утро вечера мудренее… Ага, как же. По всей видимости, фразу придумал разнеженный жаворонок, продрыхший сутки в перине под балдахином. Пусть этот умник попробует четко соображать, когда старые и свежие раны ноют, конечности еле ворочаются от усталости, а мозги толком не оклемались после пары часов беспокойного забытья посреди промозглого болота. Сюрприз будет.
Цевье автомата — не лучшая подушка, но после ночного происшествия иначе как в обнимку с «калашом» я задремать не решился.
— Однажды у меня табельный номер ствола на щеке отпечатался, — сказал Дрой. — Так же вот спал. А потом полдня ходил, отсвечивал.
— Сбивать номера надо, — буркнул я, осматривая царапины от когтей на пузе. — Дай аптечку.
Он протянул мне распотрошенный набор с бинтами и химикатами. Противостолбнячное я еще на вахте вколол, а теперь не помешает разок йодом просмолить. Пощиплет да пройдет.
— Ты б поболтал с нашей черноручкой. — Дрой явно чувствовал себя некомфортно в присутствии на судне человека, которому не мог по-простецки дать в глаз. Сейчас наверняка начнет храбриться и оправдывать свое бездействие. — Не, я его, конечно, не боюсь, но ведь… Он же вроде тебе жизнь спас? Так что за борт кидать — как-то не по-джентльменски.
Ну, что я говорил. Подзуживать сталкера настроения не было, поэтому я сказал честно:
— Мне не меньше твоего хочется услышать таинственную историю про превращение человека в ?гольника.
— Слушай, а что тот ночной мотылек от тебя хотел?
Я помедлил с ответом.
— Он не от меня хотел в общем-то, а от Лёвки… Я под руку подвернулся.
— О как. Что ж, в таком случае разговор со щеглом может получиться еще занятней. Чего мослы развалил? Вали беседуй.
— Угу.
Про загадочный «жемчуг», о котором упоминал ?гольник, я распространяться не стал. Нечего Дрою больше положенного знать. Да и права первого обладателя важной инфы никто не отменял: я волен делиться с командой сведениями или не делиться. Поглядим.
Серый рассвет раскатал все впечатление от чудесного звездного вечера. Морось едкими лапками лезла за шиворот, безликое небо давило на макушку, и это ощущение было едва ли не физическим. Уныло. Зябко. Пусто.
На почте валялось несколько общесетевых рассылок, из которых становилось ясно: паника по поводу силового подавления мутантов вне классификации пока не началась. Хотя между строк читалось: в Зоне неспокойно.
От Латы сообщений не было. Видимо, решила, что я напился и излил на нее пьяный бред про пригрезившуюся дочь. Ну и ладно, и к лучшему. Вернусь — поговорю с ней, а не вернусь — пусть слезки прольет над сетевым некрологом. Хотя… от нее дождешься.
Я закрутил крышечку на ополовиненном пузырьке с йодом, поискал в аптечке что-нибудь бодрящее, не нашел и с сожалением бросил ее в рюкзак. Поднялся на ноги, опираясь на приклад автомата, как на трость. Покряхтеть еще не хватало для полноты картины.
Дрой внимательно следил за моими движениями, и на его роже заблаговременно проступала ухмылочка. Этому только дай предлог — махом выстебет. Нет уж, не дождешься ты сегодня от старины Минора поводов для дебильных подколок.
Издалека долетел неясный гул. Я насторожился, Дрой тоже перестал щериться. Но звук подержался в небе буквально секунду и исчез. Судя по направлению и тональности, возле Кордона солдафоны опять отработали по кому-то из миномета. Хотя кто этих вояк знает, могли и гаубицу с гарнизона подтянуть — отсюда не разберешь.
— Через четверть часа подойдем к Припяти с северного рукава, — сообщил Зеленый, высунувшись из рубки. — Тащите сюда провожатого, пусть показывает, где причаливать. Не знаю здешних мест.
Я глотнул из фляжки, прополоскал зубы и сплюнул в реку. Нужно будет нычку вскрывать возле Рыжего Леса, иначе на обратный путь ни харчей, ни питьевой воды не хватит. Коли доживем до этого обратного пути, конечно.
Повесив фляжку на пояс, я вырубил подсевший за ночь прожектор и побрел на корму будить Лёвку, хотя было у меня подозрение, что он и не спал вовсе, боясь быть связанным для допроса. Идя, я старался специально громко бахать каблуками по палубе, чтобы походка со стороны казалась весомей. Зачем? Представления не имею. Захотелось. Может же человеку время от времени хотеться чего-нибудь примитивно необъяснимого, в конце концов. Когда я проходил мимо двигателя, гул повторился. Сначала я подумал, в моторе шумит, но, сойдя по лесенке и завернув на корму, понял: ошибся. Гудело с той же стороны, что и давеча, но уже постоянно. И это не могло быть эхом канонады — слишком ровным был звук.
На вертолет не похоже. Грузовик, что ли? Нет, не то. Чудилось что-то знакомое в этом гудении…
Лёвка и впрямь не спал. Парень сидел, привалившись спиной к ветхому боксерскому мешку, поджав колени к груди и обхватив их руками. Его не по-детски знобило. Лицо под маской было бледным, а кожа даже на вид казалась ледяной.
— Коловоротит? — осведомился я, опускаясь перед ним на корточки.
— Сейчас пройдет, — выдохнул он. — Не знал, что так погано будет…
— Тебя Зеленый зовет. Причаливать скоро.
Он перестал дрожать и залип. Я уж было решил, что инфаркт касатика шибанул, и приготовился откачивать, но тут пацана заколотило с новой силой.
— Б-боюсь, не успеем, — простучал он зубами. — П-прыгать надо.
Бредит, что ли?
— Куда прыгать?
— За борт. «Пылевики» на хвосте. Не слышишь разве?
Я подошел к бортику и вгляделся в мглистую муть. Никого видно не было, но гул уже явственно прослушивался сквозь бурление кильватерной струи и ворчание мотора. Знакомо, очень знакомо… Демоны Зоны! Так шумит воздух в аэронагнетателях.
Колотить мой лысый череп! Если по следам баркаса идет катер на воздушной подушке, дело наше табак. Помнится, однажды довелось покататься на десантном «Урагане-2» — убойная хреновина. Но тогда-то мы были по ту сторону брони. А сейчас — по эту…
— Мама-перемама, — слетело с губ, когда угрюмое рыло машины показалось вдали.
Катер шел на полном ходу. Прибрежный туман разорвало в клочья плотным потоком воздуха, илистые брызги фонтаном сыпанули в сторону, по воде пошли пологие волны. «Ураган-2» плавно сошел с суши и понесся над рекой.