Отчего-то вспомнилось, как Елена заинтересовалась моими рассказами об окопной войне. Не отвернулась, не попросила прекратить говорить гадости - нет, ей, кажется, действительно было интересно.
- Вы ведь ничего не знаете о войне, сударыня, - вздохнул я.
- Вот и узнаю! - твердо заявила Елена.
Я понял, что сам того не желая, только что вступил в спор с ней, чего делать было категорически нельзя. Весь этот обмен аргументами следовало задушить в зародыше. Немедленно!
- Значит так, сударыня, - решительно произнес я, - вы сейчас же, немедленно, возвращаетесь домой. Это не обсуждается никоим образом, вы меня поняли?
- Не кричите на меня! - вспылила Елена. - Я решила пойти в армию, в строевую часть, и от своего замысла не отступлюсь! Так и не знайте!
- А знаете ли вы, сударыня, - снизил я тон, - что с вами будет, если выясниться, что вы, женщина, обманом завербовались в армию?
- И что же?! - всплеснула руками она.
- Не смотря на сословие, барышня, - кажется, я сознательно начал понижать голос, придавая ему пущей зловещести, - вас разложат на лавке, вроде этой, - я указал на простую деревянную лавку, стоявшую у стены комнаты, на ней обычно рассаживали офицеров во время длинных совещаний, - и пара барышень отходит вас как следует розгами по всем чувствительным местам, а после за армейский счет доставят домой. Вы этого хотите?
- Я хочу служить, - отрезала Елена, правда, слегка побледнев, наверное, от обрисованной мною перспективы.
- Так служите на вспомогательной должности! - снова не смог сдержаться я. - Радистки, шифровальщицы, да мало ли еще дел для женщины в армии найдется?! Тоже служба, ничему не хуже других!
- Крутиться в штабе, - отмахнулась Елена, - это не для меня!
- Госпитали есть, - нашел я новый аргумент, чего делать себе только что категорически запретил. - Уж там вы принесете куда больше пользы всем! Вы же из семьи врачей, верно?
- Медсестрой или санитаркой, - с каким-то пренебрежением произнесла она, - не уж, спасибо. Не хочу себе такой судьбы! Все эти солдатики с офицерчиками, что проходу не дают. Нет, нет, нет!
- Вот ведь горе вы мое, - неожиданно для самого себя сказал я, отступая и присаживаясь на ту самую лавку. - Не могу я оставить вас в полку! Это ведь будет в чистом виде пособничество в этом обмане!
- Я могу просто уйти и попробовать в другом полку, - буркнула Елена, - где меня никто не знает.
- Плохо вы знаете нашу армию, сударыня, - вздохнул я. - Откуда, кстати, вообще взялся этот фенрих Шварц?
- Это мой брат, - ответила Елена, - старший. Он после гимназии подал документы в армию, но отец узнал об этом и добился его перевода в военно-медицинское училище. И тут он написал мне, и упомянул, что ему пришло письмо о присвоении ему звания фенриха и зачислении в Восьмой Вюртембергский драгунский полк. Я поняла, что это - мой шанс. И надо же было вот так попасть на вас!
- Весьма предусмотрительно, - протянул я, поднимая на нее глаза. - Ты хоть понимаешь, на что хочешь сейчас подписаться? Армия не имеет никакого отношения к романтической пропаганде, что вешают на уши юнцам на вербовочных участках
- Не надо повторяться, - поглядела на меня сверху вниз Елена. - Я уже слышала все про грязь и про кровь. Не беспокойтесь, из окопа не побегу!
- Что же вы делаете со мной, Елена? - Я поднялся на ноги, шагнул к ней. - Веревки же вьете форменным образом!
- Ну не знала же я, что меня именно к вам адъютантом направят! - воскликнула Елена.
- И все-таки, не могу я вас оставить в полку, - отмахнулся я. - Ошибка на лицо. Так что просто сделаем вид, что вас здесь не было. Простая бумажная путаница. Это бывает. Не слишком часто, но и редкостью назвать нельзя.
- Да что ж это такое?! - Елена снова всплеснула руками. - Нельзя же так, Максим!
- Как - так?! - громче чем следовало, спросил я. - Как?!
И тут в дверь кабинета вежливо постучали.
- Отойдите от двери, - бросил я Елене и громко сказал: - Входите!
На пороге стоял зампотылу. Он переступил порог, отдал честь и обратился ко мне:
- Выбил сколько смог, господин полковник. - Он протянул мне папку. - Прошу ознакомиться.
- Фенрих, - бросил я Елене, - вы свободны.
Она отдала честь и вышла из комнаты. Майор Дрезнер вместе со мной прошел к столу и разложил бумаги.
- Это и есть ваш адъютант? - поинтересовался он будничным тоном.
- Именно он, - ответил я, понимая, что сам себе только что отрезал себе все пути к отступлению. Теперь появление Елены в качестве моего адъютанта было замечено другим офицером и выдать "фенриха Шварца" за бумажную путаницу не выйдет.
Переодевшись в драгунскую форму, Елена стала меньше похожа на молодого человека, чем в обычной пехотной шинели. А может быть, играло роль то, что я уже знал, кто стоит передо мной. Отправить ее домой без позора было уже невозможно, слишком многие видели моего нового адъютанта, да и хитрая девушка умудрилась уже представиться в офицерском собрании.
Теперь мне оставалось только ввести ее в курс дела, чтобы фенриха Шварца не разоблачили в первые же дни.
- Значит так, молодой человек, - обратился я к ней. - Для начала, присядьте на эту лавочку и почувствуйте ее, как следует. Вы окажетесь на ней - или очень похожей - в куда менее удобной позе. - Я сел на стул напротив нее. - Это было лирическое отступление. А теперь, серьезно.
Я протянул руку и провел по ее бархатистой щеке. Елена сморщилась, но ничего не сказала.
- Бриться из-за тебя мне придется через день, - буркнул я, - и ты будешь тщательно мылить лицо и обрабатывать его станком. Ты уже в том возрасте, когда отсутствие щетины на щеках уже вызывает закономерные вопросы. Если будут спрашивать, почему по моде многих фенрихов не отращиваешь усов, отвечай, что я этого не одобряю. Понятно?
Елена ограничилась коротким кивком.
- Далее, - продолжил я. - С мытьем и прочей гигиеной... - я замялся, - так сказать, по женской части, у нас тяжело...
- С этим, - ледяным тоном ответила Елена, - я как-нибудь разберусь сама. Вы в этом ничего не смыслите, так что не беритесь объяснять мне.
Я замолчал. Слова Елены будто ледяной водой окатили меня. Из головы вылетела заранее заготовленная длинная тирада. Я хотел о многом рассказать ей, баек из солдатского быта, самых скабрезных и неприятных, в сравнении с которыми крыски на проволочных заграждениях так - милые мелочи. Припугнуть умеренно, быть может, она все же изменит решение.
Но все это мгновенно покинуло мою голову. Мысли разбегались, не желая образовываться в словесные конструкции. Я поймал себя на том, что сижу перед Еленой и тупо гляжу на нее.
- У вас еще будут наставления, господин полковник? - вывела меня из этого почти трансового состояния сама Елена.
- Больше нет, - ответил я. - Можете быть свободны, молодой человек.
- Есть, - встала она, отдав честь.
- Торопитесь проставиться в офицерском собрании, - усмехнулся я. - Молодые офицеры уже успели посветить вас в полковые традиции?
- Так точно, - похоже, Елене не терпелось закончить разговор, и она пряталась за уставными формулировками.
- А про меня успели наговорить всякого? - Я сделал неопределенный жест левой рукой.
- Наговорили, - не стала отпираться она.
- Верить или нет, - бросил я, - дело твое.
- Я предпочитаю сам составлять мнение о людях, - заявила Елена и вышла из комнаты.
Глава 4.
Отправку полка на фронт как бы случайно приурочили к очередному рекрутскому набору. Шесть сотен драгун в парадной форме вышли из ворот и строевым шагом отправились к космопорту. Все имущество полка еще вчера вечером было погружено на корабли 8-го флота, то же относилось и к остальным полкам, что полетят вместе с нами. Однако бойцы по традиции должны были перед посадкой пройти парадным маршем от расположения до космопорта. И шагать на, конечно же, приходилось мимо вербовочных участков, около которых стояли длинные очереди рекрутов, кому на днях вручили извещение о наборе, и добровольцев, решивших связать свою жизнь с армией.
Все эти люди в гражданской одежде с сумками, саквояжами и вещевыми мешками провожали нас взглядами. Конечно, было чем полюбоваться. Шесть сотен драгун в парадной форме производили впечатление. Почти одновременно били в мостовую подкованные для форса и для пущей звонкости каблуки сапог. Начищенные до зеркального блеска пуговицы, пряжки ремней и кокарды сверкают на солнце, пусть и по-зимнему тусклом. Стволы лазерных карабинов глядят вертикально вверх, как будто грозя тому же небу, за пределы которого мы собирались отправиться. Левофланговые офицеры лихо отмахивают свободными руками, вторая рука сидит, как пришитая, держит эфес шпаги.
Космопорт, точнее его закрытая часть, военный космодром, был переполнен людьми. Выстроенные в ровные колонны солдаты пехотных и драгунских полков медленно грузились на челноки. Те отправят нас к пришвартованным на орбите громадным кораблям, которые настолько велики, что сесть на поверхность просто не смогут.
Очередь погрузки на корабли была велика, но двигалась быстро. Челноки были весьма вместительными, в самые большие могло войти до батальона. Правда, таких было не слишком много, однако отправка даже одного из них существенно сокращала очередь.
Офицеры сразу же отделились от основной массы солдат и унтеров. Для нас были приготовлены отдельные небольшие, но более комфортабельные челноки. Некоторые сразу забирались в них, сваливая все заботы на унтеров. Другие же, к которым, не без гордости могу сказать, относились все офицеры моего полка, оставались на посадочной площадке. Как только последний драгун - им был вахмистр Быковский, который уже на трапе обернулся и отдал честь, - скрылся в недрах челнока, я кивнул своим офицерам и все вместе мы отправились в предназначенный нам летательный аппарат.
Рассевшись в мягких креслах, мы пристегнули ремни, будто это был самый обычный рейс самолета. Естественно мой адъютант сидел рядом со мной. Елена предпочитала глядеть прямо перед собой, то ли из-за недавнего разговора, то ли, как и многие, опасалась полетов за пределы атмосферы.
Не смотря на то, что наша империя охватывала несколько звездных систем, путешествия между планетами, да и вообще, выходы за пределы атмосферы, были достаточно большой редкостью. Конечно, военные часто курсировали между ними, равно как и торговцы, но вот пассажирских рейсов почти не было. Слишком уж дорогое удовольствие - не окупались они пока. Именно поэтому, большинство подданных империи крайне редко покидали родные миры, конечно, если они не служили в армии или не числились в Гильдии звездных торговцев.
Даже мне, не один раз покидавшему самые разные планеты, бывало весьма не по себе, когда челнок выходил из атмосферы, а уж Елене каково было. Мне не хотелось представлять ее ощущения. Точнее, вспоминать собственные, что имели место в мой первый выход на орбиту.
Офицерские челноки швартовались на отдельной палубе, так что проследить за выгрузкой своих драгун я не мог. Ведь нас согласно флотской традиции приветствовал сам капитан корабля в небесно-голубом парадном кителе, при кортике и внушительной орденской планке. Звание он носил капитана цур зее, что соответствовало чину полковника, и потому чувствовал себя с нами вполне уверенно.
- Приветствую вас на борту большого транспортного корабля класса "Померания", господа офицеры, - выпалил он, будто на плацу. - Познакомимся уже в кают-компании корабля, куда я приглашаю вас сразу же, как устроитесь в своих каютах. На обустройство у вас полчаса. Юнги проводят вас по каютам.
Молодые ребята, наверное, даже моложе Елены, подходили к каждому из офицеров. Они явно были заранее проинструктированы, кого куда вести, потому что, подойдя к нам, сразу же обращались по именам-званиям и просили следовать за ними.
- Вам выделена одна каюта с вашим фенрихом, - сообщил мне юнга.
Я ничего не стал говорить ему. Что тут еще скажешь? Сделав жест юнге, мол, готовы следовать за ним, мы с Еленой зашагали по обтянутому линолеумом полу. Палубе, если быть точным. На флоте космическом, как и устаревающем военно-морском, весьма строго относились к терминологии, делая, конечно, скидки для сухопутников - как моряки называли всех, кто не относился к флоту - но кое в чем бывали непреклонны. Равно как и к соблюдению определенных традиций, которые бывали различными даже на разных кораблях. Хотя и тут все было очень сложно - простым на флоте не было ничего. Если стараться соблюдать все традиции досконально, офицеры корабля могут начать считать, что ты стараешься подлизаться к ним, и объявить на основании этого полный бойкот.
Каюту нам выделили небольшую, но какую-то удивительно уютную, что было достаточно большой редкостью на космических кораблях. Пара коек, шкаф для формы, отдельный сундук для доспехов, закрытая оружейная стойка, куда я поставил шпагу. В сундуке для брони имелось запирающееся отделение, предназначенное для личного оружия. На борту корабля с оружием имели право ходить только его офицеры. И лишь в случае боевой тревоги остальные имели право доставать свое. Правда, ключи от отделения для него сдавали вахтенному офицеру, что создавало определенные трудности, но таков был порядок. Я уложил в отделение свой табельный пистолет и трофейный револьвер, который всюду носил с собой. Елена пристроила рядом свое оружие. Я запер отделение, положив ключик на стол.
- Переодеваемся в повседневную форму, - сказал я ей, и только тут понял, что это также создает определенные проблемы.
- Есть переодеваться, - неожиданно улыбнулась Елена и начал расстегивать пуговицы мундира. Заметив, что я попросту пялюсь на нее, она вздохнула и уже серьезней произнесла: - Господин полковник, мы с вами люди взрослые. Знакомы с анатомией человека, в конце концов.
И снова меня будто ледяной водой окатили. Я быстро отвернулся, чтобы скрыть, что покраснел. Как-то негоже молодому полковнику красоваться лицом горящим, хоть прикуривай.
Распаковав повседневную форму, мы быстро переоделись и покинули тесную каюту. И я очень надеялся, что кровь отхлынула уже от моего лица, не стоило давать поводов для лишних слухов обо мне.
Кают-компания транспорта была не столь шикарной, как на крейсерах или линкорах, где мне приходилось бывать пару раз еще во время службы в гвардии. Однако было видно, что капитан прилагает все усилия, чтобы подтянуться до этого уровня. Стол в центре по традиции был круглым и с высоким бортиком, над ним висели кверху ножкой бокалы. Стол этот был деревянным, а все бортики - металлическими. Никакого пластика - тоже одна из традиций.
Когда все офицеры, как свободные от вахты флотские, так и прибывшие на кораблях драгунские, расселись за ним, капитан поднялся, взял сверху бокал, расторопный стюард тут же наполнил его вином. Остальные последовали его примеру. Это заняло определенное время - стюардов было немного, а вот офицеров за столом хватало. Пока всем наполняли бокалы, капитан стоял ровно, словно статуя с поднятой рукой. Когда же стюарды отступили от стола, он произнес тост.
- Удачного плавания! - сказал он, и мы сдвинули бокалы.
Банкет по случаю отправления экспедиции был коротким. В общем, он свелся к представлению офицеров полков, загрузившихся на борт, и корабельных. Оба полка, с которыми нам выпало соседствовать на борту транспорта, были драгунскими, 8-м и 11-м Вюртембергскими. Такое было обычным делом, потому что в тяжелой пехоте в полках была намного меньше солдат, что позволяло погрузить на транспорт сразу несколько. Следом за ними представились офицеры экипажа. Я не запомнил никого, кроме капитана цур зее Либрехта, вред ли мне придется с ними много общаться.
Расстояние до Пангеи можно было пройди за два прыжка. Оба в незаселенные части освоенного космоса. Там просто не имелось ни одной пригодной для жизни планеты. Однако, насколько я успел нахвататься из общения с офицерами флота, именно в этих местах чаще всего можно напороться на засаду.
Во все эти дела я и посвящал Елену, чтобы скоротать время. Во время перелетов в гиперпространстве выходить из своих кают было строжайше запрещено. В это время все двери автоматически запирались так, чтобы изнутри их открыть было невозможно.