– Ничего, ты у меня еще научишься, как себя держать со мной, карескриец, – рявкнул Амхерст с плохо сдерживаемой яростью.
– Я не имел в виду ничего плохого, сэр, – ровным голосом произнес Брим, стараясь держать себя в руках.
– Мне виднее, имел ли ты чего в виду или нет, младший лейтенант, – холодно прошипел Амхерст. Он сложил кисти рук шалашиком и некоторое время созерцал их, пока Брим молча стоял навытяжку. – Надеюсь, я окажу экипажу добрую услугу, – сказал он, наконец в первый раз с начала разговора посмотрев Бриму прямо в глаза. – Чем быстрее ты продемонстрируешь свои, так сказать, способности, тем быстрее мы сможем заменить тебя на кого-нибудь мало-мальски годного. – Он повернулся в кресле и снова уставился в свой дисплей. – Только представьте себе, – пробормотал он, обращаясь к воображаемому собеседнику, – карескриец с отдельной каютой! – Он покачал головой и пробежался длинными розовыми пальцами по клавиатуре. – Короче: вылет назначен на послезавтра. Вот ты и будешь вторым пилотом при взлете. – Он хохотнул. – Старина Голсуорси двое суток подряд не вылезал из казино, так что сейчас у него созерцательное настроение. Ничего, он-то быстро выявит все твои.., гм.., таланты.
Почти дрожа от обиды, Брим продолжал стоять в дверях, ожидая продолжения экзекуции.
– Можешь идти, – буркнул Амхерст, не оборачиваясь. – На то, чтобы поиграть в космонавты, у тебя еще сегодняшний вечер и весь завтрашний день. А потом – скатертью дорожка, карескриец. Таким, как ты, не место в обществе джентльменов – что бы там ни написал лорд Беорн в этом своем дерьмовом указе.
Брим четко повернулся и потратил стремительно тающие остатки своей выдержки на то, чтобы, строевым шагом выйти из штурманской.
***
Прошло несколько метациклов – он утратил ощущение времени, – а Брим продолжал сидеть на своей койке, уронив голову на руки и пребывая в настроении между убийственной яростью и бездонным отчаянием. Все снова – кадетская школа, первые курсы академии… Тем редким карескрийцам, что отваживались поступить в академию, приходилось быть во всем на голову выше остальных, чтобы их по крайней мере считали за людей. И главным оружием, которое использовали против них эти снобы из Метрополии, был их собственный характер. Он тряхнул головой, в тысячный раз вспоминая свой разговор с Амхерстом, когда по люку его каюты загрохотал чей-то тяжелый кулак.
– Вилф Анзор, дружище, выходи! Пришел час расслабиться и оттянуться как следует в кают-компании! Короче говоря, самое время нализаться до чертиков!
За двадцать восемь лет жизни Бриму вряд ли приходилось слышать слова приятнее.
***
В этот поздний час, когда дневные дежурные уже сдали вахту следующей смене, в кают-компании царил полумрак от клубов дыма хоггапойи и было тесно от людей, набившихся в нее, казалось, со всей базы. Брим разглядел в толпе мундиры кораблестроителей, настройщиков бортовой электроники и офицеров всех рангов вплоть до весьма высоких. Правда, большинство последних, судя по нашивкам, служили на других кораблях. И красивые женщины – вся комната была полна красивых женщин, молодых и не очень. Брим застыл, не в силах отвести взгляда от одного лица с нежными выразительными глазами в обрамлении золотых кудрей, но его вывел из оцепенения Урсис, с медвежьей вежливостью хлопнувший его лапой по плечу. В другой лапе он держал два больших бокала; по пятам за ним следовал еще один медведь.
– Вот, Анастас Алексий, – обратился Урсис к своему спутнику, слегка уменьшенной копии себя самого, – позволь представить тебе нашего нового пилота, только сегодня занесенного в судовой список. Вилф Анзор, познакомься: это наш величайший инженер – и мой непосредственный начальник лейтенант А.А. Бородов. Бородов стиснул руку Брима своей огромной лапой.
– Брим? – воскликнул он. – Но я ведь слышал о вас – не вы ли лучший пилот из последнего выпуска академии?
Брим почувствовал, что краснеет.
– Очень рад познакомиться, – выдавил он из себя.
– Ага! – взревел медведь, торжествующе повернувшись к Урсису. – Он покраснел, значит, я прав!
– На белом снегу все кажется темным! – подхватил Урсис. Оба расхохотались.
– Ну что ж, Вилф Анзор, – продолжал Бородов. – Многие из нас ждали возможности полетать с тобой. В этот вечер мы поднимем бокалы за твои карескрийские рудовозы. – Он похлопал Брима по груди. – Знаешь, я ведь и сам начинал летать на этих космических монстрах. Много, много лет назад, когда ты был еще маленьким детенышем. – Он хохотнул. – Водить эсминцы по сравнению с ними – плевое дело, уж ты мне поверь.
Он неожиданно повернулся и ухватил за рукав изящную девушку в форме лейтенанта.
– А, Анастасия! – возгласил он. – Познакомься-ка с нашим новым пилотом Вилфом Бримом!
– Эту красотку зовут Анастасия Фурье, Вилф, – добавил, подмигивая, Урсис, – она наш офицер по вооружению. Хоть и кажется слишком хрупкой для такой мужской работы…
– Но не слишком хрупкой, чтобы надавать тебе по морде, шовинистический медведь ты этакий, – улыбнулась Анастасия, потрепав его по мохнатой щеке. Ее голос был неожиданно высоким; слова вылетали из нее с такой скоростью, что Брим удивлялся тому, что их вообще можно разобрать. Даже флотский мундир сидел на ней так, что лишь подчеркивал все скрытые под ним прелести, а ее взгляд довольно откровенно намекал на то, что при надлежащем обхождении и благоприятных обстоятельствах эти прелести могут оказаться вполне доступны. – Вы оказались в плохом обществе, лейтенант, – хихикнула она, – за вами стоит присмотреть… – Она собиралась произнести что-то еще, столь же обещающее, но внезапно исчезла так же неожиданно, как появилась, подхваченная под руку неким улыбающимся коммандером – насколько Брим успел разглядеть его нашивки, с тяжелого крейсера.
– Когда ты прекратишь стоять столбом, дружище Брим, – дотронулся до его руки Урсис, – я хотел бы, чтобы ты познакомился с нашим доктором Флинном – он сохраняет нас живыми и относительно здоровыми, несмотря на все наши попытки добиться обратного.
Офицер-медик оказался плотным, лысеющим коротышкой с красной физиономией и быстрой, хитрой улыбкой. Форма его, к счастью, не отличалась особенно дорогим пошивом.
– Ксеркс О.Флинн к вашим услугам, – пробормотал врач, пристально разглядывая Брима. – Вы выглядите просто ужасно.
– Простите, не понял, – насторожился Брим. Флинн пожал плечами.
– Я скоро помру от отсутствия практики, Брим, – сказал он с наигранной серьезностью. – Эти чертовы медведи спаивают мой экипаж древесным спиртом со своей проклятой Содески, не оставляя инфекции ни единого шанса. Может, хоть вы занесете с собой какую-нибудь завалящую заразу? Я слышал, что старпом распространяет слухи, будто вы антисанитарны или что-то вроде этого!
Все трое чуть не повалились со смеху, и Брим не сомневался, что уж сейчас-то его гнев прорвется наружу. И вдруг заметил разницу: эти люди (или медведи) смеялись не над ним, но с ним – и прежде, чем он осознал это окончательно, он уже сам смеялся. Смеялся в первый раз за много лет.
– И на вашем месте я бы познакомился с этой лапочкой, – добавил Флинн, взяв за руку молодую даму, стоявшую спиной к Бриму. – София, детка, – обратился он к ней. – Я хочу, чтобы ты познакомилась с Вилфом Бримом, твоим новым сообщником.
– Леди-пилот, – с улыбкой объявил Урсис. – Можешь себе такое представить?
В первый раз за все время, что он пробыл на борту «Свирепого», Брим ощущал себя в своей тарелке. Он повернулся и протянул ей руку.
– Простите, я не расслышал вашей фамилии, – улыбнулся он, и сердце его тотчас же чуть не выпрыгнуло из груди. София разговаривала с девушкой – с той самой обладательницей нежных глаз и золотых кудрей. Он пробормотал что-то несвязное, пожал руку Софии и постарался не слишком откровенно пялиться на ее подругу. Когда же мелодичный голос произнес имя:
«Марго Эффервик», весь остальной мир перестал для него существовать.
Если эта высокая, пышная юная леди и не была самой красивой девушкой во всей Вселенной, то, с точки зрения Брима, она вполне могла претендовать на это. В ее глазах светился спокойный, уверенный ум. Правильный овал лица обрамляли золотые кудри – те самые, что привлекли его внимание в первый момент, – а кожа ее казалась бы болезненно-бледной, когда бы не яркий румянец на скулах. Когда она улыбалась, ее тонкие брови самым непостижимым, но безумно привлекательным образом хмурились…
– Марго, – пробормотал он. – Какое красивое имя!
Ее спокойные голубые глаза остались невозмутимыми, но прикосновение к его руке длинных пальцев показалось ему теплым и дружеским.
– Мне имя тоже нравится, – произнесла она, – даже при том, что все говорят мне это.
Брим не отрываясь смотрел на ее полные свежие губы – и вдруг почувствовал себя застенчивым мальчишкой-школяром; он даже боялся посмотреть ей в глаза! На левом плече ее куртки виднелась нашивка старшего лейтенанта и название должности: «Руководитель секции сбора информации, технологический отдел». Впечатляющий пост для такого возраста. Даже ее мундир показался ему идеальным (что в миллионный раз напомнило ему о собственном – новом, но пошитом кое-как).
Пока Флинн с Софией (как там, кстати, ее фамилия?) болтали о чем-то, то и дело разражаясь смехом, он еще раз встретился с ней взглядом. На этот раз безразличное спокойствие сменилось интересом – или это ему только показалось?
– Вы ведь новичок на «Свирепом», не так ли? – поинтересовалась она.
– Да, – ответил Брим, отчаянно желая найти какой-нибудь более умный ответ. – Я прибыл только сегодня утром.
Она снова улыбнулась, нахмурив брови.
– Вам повезло с назначением, – заметила она, окидывая взглядом кают-компанию. – Это счастливый корабль. Люди любят заходить сюда, пока он на базе. – Она рассмеялась. – Мне кажется, они втайне надеются, что частичка его удачи передастся и им.
– И вы тоже? – с улыбкой спросил Брим. Глаза Марго засияли.
– Я, наверное, больше других, – ответила она. – Я принимаю все крупицы удачи, что могу подобрать. – Она пригляделась к крылышку на его лацкане. – Что заставило вас сделаться пилотом? – спросила она.
– О, до военной службы мне пришлось довольно много летать, – признался Брим. – Но если уж быть до конца честным, своей должностью я обязан скорее отчаянному положению, в котором оказалось Адмиралтейство.
Их глаза снова встретились.
– Возможно, вы и правы, – кивнула она. – Всем известно, что нужно быть безумцем, чтобы летать на этих рудовозах.
Брим тяжело вздохнул. Похоже, его история была известна здесь уже всем и каждому.
– Мне как карескрийцу, – холодно ответил он, – еще повезло, что я заслужил титул безумца. Именно он привел меня за штурвал звездолета. Большинство моих более нормальных соотечественников медленно погибают от лучевой болезни в трюмах…
– Извините меня, – пробормотала девушка. – Я могла бы подумать, прежде чем говорить такое. – Она взяла его за руку. – Я слышала о вас вчера вечером. Говорят, вы превосходный пилот.
– Вам могли бы сказать также, что я еще и чертовски обидчивый карескриец, – сказал он с кривой усмешкой и тут же устыдился своей глупой обиды. – Вы меня простите?
– Вы-то в чем виноваты? – Она чуть покраснела.
– "Я не люблю свои слова,
Да и они меня;
Ни смех, родившийся едва…"
Брим нахмурился, напряг память, потом улыбнулся.
– "Ни шутку у огня, – продолжил он. – Ни крик в толпе чужих людей…" Ее внезапная улыбка, казалось, осветила комнату новым, теплым светом.
– Как, вы знаете это? – спросила она.
– "Звездный Пилигрим", – сказал Брим. – Я знаю, наверно, почти всего Аластора. – Он чуть смущенно улыбнулся. – На рудовозах обычно уйма свободного времени – а старые книги стоят сущий пустяк.
– Но ведь стихи сейчас никто больше не читает.
– Насколько я вижу, вы читаете, – с улыбкой ответил Брим. – И я тоже. И мне кажется, нас двоих уже нельзя назвать «никем».
Теперь на ее лице появилось новое выражение – до строк Аластора такого не было.
– А кого еще вы знаете?
– "О властелин Вселенной безграничной!
Прими в подарок песнь мою,
Ведь я навеки пленник звезд твоих…"
– Это.., это же «Одиночество» Нондум Ламии, – сказала она с восторгом в глазах.
– Угадали, – сказал Брим. – Песнь вторая.
– А это:
"Ни сотне космолетов, ни даже всем эскадрам разом.
И малой доли не занять
Твоих пространств, что помрачают разум…"?
– Ага! – произнес Брим, снова сосредоточенно нахмурясь. Он поднял вверх палец. – Ну как же, Лацерта, «Древний Рим», кажется.
– "След человека на планете – разрушенье. Так стоит ль космос бороздить, Коль так губительно твое движенье?.." Словно не находя слов, она только покачала головой.
– Это прекрасно, – прошептала она наконец и, неожиданно посерьезнев, подняла глаза. – Так приятно знать иногда, что ты не совсем одна… – Ее голос оборвался.
Брим удивленно поднял брови.
– Но я не понимаю… – начал было он, однако его перебил незнакомый коммандер в безупречно сидящем мундире.
– Прошу прощения, лейтенант, – заявил он, не потрудившись представиться. – Мне пора проводить это юное создание в штаб.
– Все верно, у меня назначена встреча, – сказала Марго, снова сделавшаяся отстраненно-дружелюбной. – Я очень рада, что познакомилась с вами, Вилф. – Их глаза встретились еще, в последний раз, и какое-то мгновение оба не могли отвести взгляд. – До встречи, – прошептала она чуть хрипло и, прежде чем он успел ответить, уже пробиралась через толпу к выходу.
Брим как зачарованный, не стесняясь, смотрел ей вслед: длинные стройные ноги в плотно облегающих брюках, маленькие, изящные сапожки…
– Эй, ты весь свой напиток расплескал, дружище Вилф Анзор, – вывел его из оцепенения Урсис.
– Да, спасибо, – пробормотал он, тряхнув головой в не очень удачной попытке прийти в себя.
– Вот это девушка так девушка, эта мисс Эффервик, – вздохнул Флинн. – Да вы и сами поди заметили, разве нет?
Брим почувствовал, что неудержимо краснеет. Он не сомневался, что выглядит со стороны дурак-дураком.
– Мне кажется, вам лучше восхищаться ею издали, – тактично заметила София. – Знаете, с кем ее связывает молва? С Почетным коммандером Ла-Карном, бароном Торондским, ни больше ни меньше.
– Вот так всегда, – печально, но не без иронии вздохнул Брим. – Всю свою жизнь опаздываю.
– Ну, возможно, все-таки не всегда, – утешила его София. – У вас еще целый день до встречи со стариной Голсуорси на мостике.
– Она права, дружище Вилф Анзор, – вмешался Бородов. – У тебя куча времени на то, чтобы освоиться со всеми этими игрушками, с которыми забавляетесь в полете вы, пилоты. – Он хитро подмигнул ему.
– Мы же не хотим, чтобы вы разочаровали нашего дорогого старпома и иже с ним, – хихикнул Флинн.
Брим медленно улыбнулся.
– Похоже, я начинаю понимать кое-что, – признался он.
Бородов дотронулся длинным когтем до белоснежного рукава Урсиса.
– Будь то мороз иль буря, – нараспев произнес он, – тот медведь, что умней, всегда сохранит свою шубу сухой.
Урсис поднял вверх мохнатый указательный палец.
– Воистину так, друг мой Анастас Алексий, – торжественно произнес он. – Именно сухой и никак иначе!
Ко времени, когда Брим вернулся в свою каюту, лицо Марго Эффервик стояло перед его глазами уже не так отчетливо. Если он и научился чему-то за двадцать восемь лет жизни – так это не перепрыгивать через ступеньку. Всему свое время.
***
За несколько метациклов до того, как пасмурный небосклон Гиммас-Хефдона начал светлеть, Вилф Брим поднялся на пустой мостик «Свирепого».
– Доброе утро, мистер Водитель, – произнес он в пустоту, усаживаясь в правое кресло второго пилота.
– Доброе утро, лейтенант Брим, – откликнулся механическим голосом водитель-компьютер. – Чем могу вам служить?
Брим всмотрелся в черноту за экранами гиперполя – давешний снегопад вновь сменился проливным дождем. Мокрая металлическая палуба блестела в свете паривших над ней фонарей наружного освещения, а дальше угадывались неясные силуэты спящих над другими гравибассейнами кораблей и окружавших их кранов. Инстинктивно – воздух на мостике был теплым и сухим – он плотнее запахнул свою куртку.
– Симуляция, мистер Водитель, – произнес он наконец. – Комплексная. Все системы.