— А… — Кожа с лица Летящего сползала пластами серой штукатурки. — Что ж, попробуй, я не смог…
— Убей его, Данька! — завопил Котенок.
— Заткнись, гад! — взорвался я. — О чем ты говоришь, Летящий?
Но он уже перешел на другое.
— Черный огонь… Под шкафом, внизу, люк. Там есть запас… Возьми…
Теперь у него шевелились лишь губы. Все окаменело — и лицо, и руки, и даже глаза затянуло серым. Но он еще шептал:
— Котенок, забавный… я хотел, не смог… какая разница, за что воевать… я хотел…
Потом он замолчал.
Если бы Летящий не сказал про тайник, нам никогда бы его не найти. Там было четыре колбы с Черным огнем, и еще какая-то гадость в бутылках, которую мы не стали брать, и смешная тонкая шпага, которую я отнес наверх и положил на окаменевшего Летящего. В кожаном мешочке, лежавшем в самом углу тайника, была всякая странная мелочь: незнакомая монетка, огарок свечи, прозрачный кристаллик, мячик из красной резины большой бронзовый ключ, перочинный ножик, карандаш… Эти вещи, наверное, что-то значили для Летящего, когда он еще был человеком. Их я тоже положил рядом с ним.
В одной из пустых комнат на столе я нашел карандашный рисунок, скорее даже набросок — быстрый, но уверенный. Я не стал говорить Лэну о нем. Керт нарисовал его после того как стал Летящим, в этом я не сомневался. Название было написано на обороте: «Мой город». Но города там не было — только лица. Я узнал Шоки — с очень добрым серьезным лицом и пробивающейся из-под него ухмылкой; Ивона — обрюзгшего, толстого, благочестиво сложившего на груди руки; Герта — беззубого, с горящими глазами и брызгами слюны. Был там и Лэн.
Я поджег рисунок и положил на груду хлама в углу. Открыл окошко, и ветер принялся раздувать костер. Керт не стал рисовать хуже и, наверное, не лгал. Просто он стал видеть С ДРУГОЙ СТОРОНЫ.
Действительно неважно, за что воевать. И правду можно найти где угодно. Просто выбери вначале, как ты хочешь ВИДЕТЬ, — и становись на ту или другую сторону.
Когда мы поднялись на открытую площадку, из нижних этажей башни уже тянуло дымом. Лэн бережно укладывал колбы с Черным огнем в сумку. Я взял у него одну, и Лэн поморщился:
— Зачем?
— Он заслужил, — ответил я, не вдаваясь в уточнения. Лэн не стал спорить, застегнул сумку и взлетел. Котенок хмуро смотрел на меня, потом поинтересовался:
— Почему ты меня обругал?
— Потому что понял, о чем говорил Летящий, — так же кратко, как Лэну, объяснил я. Котенок вздохнул, совсем по-человечески, и взлетел за Лэном.
Я еще постоял над открытым люком и прежде чем бросить туда колбу сказал:
— Я смогу. Я сильнее.
Башня запылала мгновенно, и горячий воздух подбросил меня, едва я раскрыл Крыло. Надо было спешить — срок нашего «патрулирования» заканчивался.
Дома я долго плескался в ванне. Наполнил ее до краев, плеснул шампуня и отмокал минут двадцать. Запах дыма въелся в волосы, а плечи болели — мы слишком много сегодня летали.
От горячей воды усталость не прошла, а превратилась в сонливость. Тогда я включил холодную воду и стал под душем, пока с визгом не вылетел из ванной. Вот теперь стало хорошо. Обтеревшись тонким, слишком мягким полотенцем, я надел шорты, футболку и спустился вниз. Лэн сидел за столом, тоже мокрый и довольный, а Котенок вылизывался, улегшись в кресло.
Наверное, мы все чувствовали себя очень грязными.
— Данька, будешь суп? — завопил Лэн, едва увидев меня на лестнице. Он снова казался прежним Младшим, как после нашего знакомства, и я улыбнулся:
— Буду. Даже добавки попрошу.
— Вначале поговорим? — хмуро попросил Котенок, но мы с Лэном дружно замотали головами:
— Сговорились, — буркнул Котенок и принялся за жареное мясо. Суп он не любил.
Мы торопливо поели. Сумка Лэна стояла в углу комнаты, и мы все непроизвольно поглядывали туда.
— Поговорим? — снова подал голос Котенок. Даже немножко жалобно.
— Давай, — согласился я, отодвигая тарелку.
Решительности Котенку было не занимать. Тянуть он не стал.
— Данька, мы на грани ссоры. Так?
— Ага, — с какой-то неуместной радостью признал я.
— Это плохо! — с жаром заявил Котенок. — Послушай, Данька, мы столько преодолели! У тебя Настоящий меч, у нас Черный огонь, мы можем начать решающую битву между добром и злом. Все шансы на успех — у нас! Но только если мы будем вместе, будем дружны как прежде…
— Котенок, — прервал я его, а почему тот Летящий, когда он еще был человеком, не решился сжечь город и начать «решающую битву»?
Котенок замотал головой:
— Да с чего ты взял? Даже если он пришел из другого мира и боролся вначале за Свет…
— Не ври, — попросил я. Котенок замолчал. Поколебался и сказал:
— Видимо, ему не хватило решительности. Он был слишком романтичным, слишком наивным. Думал, что за добро можно драться только честно. А когда понял, что от него требуется, растерялся. Ну… и ушел к Летящим.
— Может, он был прав? Летящие не сжигают города — а ты предлагаешь это сделать.
Котенок молчал. Нет, конечно, я не собирался уходить к Летящим. Но третью дверь в свой мир искать было еще не поздно. Пока я не натворил такого, после чего уже не уйти…
В дверь тихонько постучали. Лэн, явно обрадованный, бросился открывать. Котенок старательно не смотрел на меня.
Дверь открылась и вошел Герт. Молча, словно чувствуя напряжение, висящее в комнате, потрепал Лэна по голове и прошел к столу.
Мне стразу стало легче. Я понял, что надо делать.
— С возвращением, мальчики, — сказал Герт, усаживаясь. К «мальчикам» он отнес, похоже, и Котенка.
— Добрый вечер, Герт. — Мне до сих пор было трудно называть взрослых, тем более стариков, просто по имени. Но Герта я почему-то стариком не видел.
— Мне рассказали о том, что было на площади, — без предисловий начал Герт. — Данька, Лэн, это правда? О Черном огне?
Я посмотрел на Котенка. Тот перестал прятать глаза и хмуро заявил:
— Как хочешь. Говори…
И я рассказал. Все, от начала нашего похода и до умирающего Летящего в Круглой башне. Только про похищение Лэна совсем коротко, а про Гарет — не вс…
Лэн принес чай — просто для порядка, и он безнадежно остыл к концу моего рассказа. А потом я замолчал и стал ждать слов Герта.
Он повернулся к Лэну, положил ему на плечо и сказал совсем не то, что я думал:
— Ты держись, Младший…
Я ждал. Герт посмотрел на меня и поинтересовался:
— Ты ведь сам это сделаешь? Лэну никак нельзя сжигать город…
— Да вы что? — У меня все перевернулось от спокойных слов Герта. — Серьезно?
И тут же я понял — серьезно. Герт согласен с Котенком. У меня выбили из-под ног последнюю опору. И теперь остается только падать — все ниже, ниже, ниже…
— Давайте решим, как это сделать. — Герт говорил тихо, но твердо. _- Надо сделать так, чтобы вас не заподозрили… и чтобы атака выглядела правдоподобно.
— Мы хотели сжечь нежилые здания. — Котенок вопросительно глянул на Герта. — Клубы, склады, мастерские…
Герт покачал головой.
— Подозрительно. Лучше сбросить эти колбы с большой высоты, из-под самых облаков. А дальше — ветер и судьба. Можно привязать на каждую колбу длинную ленту материи, она замедлит падение и увеличит разброс. А Данька сложит крылья и приземлится раньше. Сразу вернется в дом, я тоже здесь буду. Засвидетельствую алиби…
Рассуждал Герт так уверенно, словно каждую неделю ему приходилось сжигать свой город.
— Как тебе план, Данька? — поинтересовался моим мнением Котенок. Я пожал плечами. Глупо спорить. Все «за». Даже Герт…
— Может быть, я еще и увижу Солнце. — Старик слабо улыбнулся и погладил Котенка. — Как ты думаешь?
— Думаю, да.
Вот оно что… Солнышко, в которое уже никто не верит. И так хочется доказать всем, что был прав. Даже если придется сжечь город…
Я покосился на Лэна — не начнет ли он доказывать, что я не имею права бросать Черный огонь. Лэн молчал. Ну и прекрасно.
Вся вина будет на мне.
Ведь это я привел Котенка.
Мы решили начать через час — время уже будет позднее, на улицах никого не останется. Конечно, меня все равно могли заметить, но с этим риском приходилось мириться.
Время тянулось как в предновогодний вечер. Мы пили чай, и Герт снова расспрашивал меня о башне Летящих, о Настоящем мече… Я дал ему посмотреть ножны — пустые, легкие. Потом Лэн буркнул, что пойдет глянуть, есть ли еще народ на улицах. Он ушел, а мы продолжали разговаривать. Идиоты…
Я первым понял, что Младшего нет слишком долго, и посмотрел в угол. Сумка Лэна лежала там по-прежнему… только чуть обмякла. Я подошел к ней и открыл.
Внутри лежало свернутое в рулон старое Крыло. И все.
4. Дуэль
Над городом висела тьма. С гор дул ледяной шквальный ветер, и сквозь Крыло в тело проникал озноб. Небо казалось пустым, и ни очки, ни Настоящий взгляд не помогли мне рассмотреть Лэна.
Мы стояли на взлетной площадке башни и таращились по сторонам, словно ожидали, что Лэн вот-вот вернется и отдаст нам Черный огонь.
— Ему нельзя этого делать, — тоскливо повторил Герт. — Мальчик явно не в себе…
— Нельзя, — эхом отозвался Котенок.
— А зачем позволил Лэну уйти? — спросил я. Без всякой злости, просто у меня не было сомнений, что Котенок видел, как Лэн достает Черный огонь из сумки. Но Котенок неожиданно взорвался:
— Хватит обвинять, Данька! Я не предвидел этого! Я не собирался посылать Лэна на акцию! Где были ТВОИ глаза, Старший?
— На площади, в пыли! А за эти я не отвечаю — они из Света!
— Тихо, — прервал нас Герт. — Лэн!
Лэн падал — крошечное пятнышко, едва различимое в небе. Метрах в ста над землей он раскрыл Крыло — вначале чуть-чуть, а потом полностью. Он тормозил, спускаясь словно на двух маленьких парашютах. Я представил, как выворачивает руки набегающий ветер, и у меня самого заныли плечи.
Уже над самыми головами Лэн часто забил крыльями и опустился на башню мягко, словно после обычного планирования.
Он не удивился, увидев нас. Сложил Крыло и подошел ко мне.
— Зачем? — тихо спросил я.
Лэн пожал плечами… и улыбнулся!
— Ты же хотел этого, Данька.
Я попытался возмутиться… и не смог. Хотел? Я не хотел сжигать город САМ! Это совсем другое…
Но выбор ведь был простым — либо я, либо Лэн должны это сделать. И Лэн меня опередил.
Опередил, потому что я особенно не торопился.
— Где колбы? — резко спросил Котенок. Лэн неопределенно показал вверх:
— Там. Падают. Ветер сильный. Где упадут, не знаю.
Еще не понимая почему, я на шаг отступил от Лэна. И вдруг вспомнил, кто любил разговаривать такими короткими, рублеными фразами.
Лэн улыбался, поглядывая то на Котенка, то на меня. Потом сказал:
— Надо спуститься. Сейчас упадут. Вдруг нам на головы?
Я лишь покачал головой. Лицо у Лэна было нормальным, и кроме манеры говорить ничего вроде бы не изменилось, но посмотреть на него Настоящим взглядом я не решался.
— Надо спуститься в дом, — повторил Лэн.
— Нет. — Я произнес это с неожиданным облегчением, прекрасно понимая, что не прав, но твердо зная, что не передумаю. — Я останусь здесь.
— Я тоже останусь, Даня. — Герт положил руку мне на плечо и посмотрел в лицо — строго, серьезно.
Котенок, но ничего не сказал. Просто встал между нами, прижимаясь к ногам. Лэн недоуменно фыркнул, потом пожал плечами:
— Ну ладно. Останемся.
Так мы и стояли с полминуты, глядя друг на друга и не решаясь посмотреть вверх. Ветер трепал Лэну волосы, отбрасывая на глаза, но он словно не замечал этого. Так я и запомнил этот миг…
Первым вспыхнуло здание, которое было мне знакомо. Клуб Старших. Темное пламя мгновенно растеклось по крыше, и шорох пылающего дерева казался в тишине громким, как автоматные выстрелы.
«Это не так уж страшно, — подумал я. — Это не атомная бомба… даже на напалм…»
Пламя словно дожидалось этой мысли. Черный огонь стек со стен и заплясал на булыжной мостовой, подбираясь к соседним домам. И тут полыхнуло второй раз — теперь гораздо ближе, метрах в ста от нас. Я почувствовал жаркую волну, ударившую в лицо, и низкое квадратное здание в конце улицы развалилось. Мгновенно, словно его взорвали изнутри.
— Оружейные склады. — В голосе Герта была растерянность. — Лэн, как ты ухитрился нацелиться?
Я повернулся, с трудом отрывая глаза от огня, и увидел смущенную улыбку на лице Младшего. Мак улыбаются, услышав незаслуженную, но лестную похвалу.
— Да я не целился… Ветер и судьба. Так, Герт?
Герт молчал. «Проняло», — с радостью подумал я.
— Ветер и судьба, — прошептал Котенок. — Сознательно ты, конечно, не целился…
Ударило третий раз — тоже недалеко, на окраине. И лицо Герта побледнело, утрачивая всю энергию и силу. Он вмиг стал тем, кем так не хотел выглядеть, — дряхлым старым человеком.
— Жилые кварталы… — С лица Лэна сползла улыбка.
Что-то прошептав, Герт бросился вниз по лестнице. Я дернулся было за ним, потом сообразил, что для нас есть и другой путь, побыстрее. Расправил Крыло и прыгнул с башни.
— Зря! — крикнул вслед Котенок. Я его не слушал. Работая крыльями, поднялся выше, попал в поток горячего воздуха, идущего от пылающих складов, заскользил к месту последнего пожарища. И только сейчас, через минуту после падения первой колбы, тишину разорвал крик.
Преданный город просыпался.
Я почти долетел до горящих домов, когда с башни подо мной стартовал Крылатый — мой ровесник, а значит — Младший. Приблизился и крикнул, явно не узнавая меня:
— Вверх! Шоки приказал найти Летящих!
Что ж, вверх так вверх… Я стал подниматься, потихоньку удаляясь от Крылатых, один за другим рвущихся в небо. Искать Летящих я, конечно, не собирался. Уже через минуту, заложив вираж, я снова скользил к земле.
Пылало пять или шесть домов — уже не черным, а самым обычным огнем. Глаза резало от яркого света, пока я не догадался поднять щиток светоумножителя. Вокруг суетились люди — в основном взрослые и девушки. Крылатых почти не было, они ловили несуществующих диверсантов.
Пожар тушили — но чертовски неумело. Даже двигались все как-то скованно… Сообразив, в чем дело, я стал носиться среди толпы, хватая людей за руки и крича, чтобы они сняли очки.
Крылатые не освещали улиц, и мысль о том, что снаружи может быть СВЕТЛО, не приходила им в головы…
Откуда-то из соседних домов ведрами по цепочке начали передавать воду. Пользы от нее оказалось немного. Черный огонь от воды лишь расползался вокруг, подступая к соседним зданиям. Постепенно попытки тушить прекратились, люди стояли молча, глядя на обреченные дома.
— Песком надо тушить, — сказал я, ни к кому не обращаясь.
— Поблизости песка нет, Даня. — Мне на плечо легла рука Герта. Он тяжело дышал, видно, бежал всю дорогу. — Никто не ждал налета…
Дома горели. Начали отваливаться ставни, глухо, неохотно лопаться стекла. Гул пламени изменился, прозрачные языки огня врывались внутрь, захлестывали комнаты, словно были одержимы разумом и жаждой разрушения.
— Все выбрались? — спросил Герт. Я пожал плечами — наверное… Иначе люди не стояли бы так тихо…
И в этот момент распахнулись ставни на втором этаже одного из горящих домов. Не вывалились, а распахнулись, вместе с застекленными рамами. Комната была уже заполнена пламенем, и силуэт мальчишки у окна казался вырезанным из темной бумаги. Мальчишка вскарабкался на подоконник и замер. Под ним было метра четыре и охваченная Черным огнем булыжная мостовая.
Толпа молчала. И я вдруг понял — они прекрасно знали, что из этого дома не все успели выйти.
Герт рядом тяжело выдохнул. Отпустил мое плечо.
Мальчишка продолжал стоять. Любой Крылатый, даже самый неопытный Младший, прыгнул бы вниз — в этом был крошечный, но шанс. Но мальчишке было лет семь, не больше.
Он еще не разучился бояться высоты.
Герт беспомощно посмотрел на меня — даже на меня, а на складки Крыла, свисающие с моих плеч. Неужели он не понимает — к мальчишке не подлететь, не выхватить его с подоконника в лучшем стиле Супермена. Пламя сожжет, искорежит тонкую ткань Крыла, засосет в окно, как в аэродинамическую трубу…