И он ушёл, не оглядываясь. Охранять.
Наверное, нормальный парень этот Мишка. Я был удивлен тем, что мои проблемы, на которые даже моему проводнику плевать, хоть кому-то оказались не безразличны. Позднее я уяснил, что в среде одиночных сталкеров, или как ещё их зовут — свободных или нейтральных сталкеров-одиночек, существует негласное правило взаимовыручки. Именно на таких неписаных правилах держится всё братство сталкеров. Конечно, встречались и те, кто нарушал, но сталкеры, так или иначе, рано или поздно, всё равно наказывали нарушителя…
Я взглянул на часы. Было около девяти утра.
В Зону с проводником мы выступили ни свет ни заря, едва рассвело, да и ночью я почти не спал от волнения. Поэтому невольно начал зевать. И наконец-то ощутив себя в отдалённом подобии комфортного положения — задремал… Снилось мне, что я вновь у себя дома, хожу по квартире, слышу, как за стеной бормочет телевизор в комнате родителей, беру на кухне из холодильника бутылку «колы» и пакет чипсов… Хотя окружающий шум совсем не клеился к картинкам этого сна, я чётко понимал, что это сон. Правда, иногда казалось, что мозг начинает расслаиваться, стараясь докопаться до истины в причине расхождения звука и изображения…
Резкий толчок, а точнее, удар по ноге разбудил меня. Ещё не полностью пробудившийся, сонный, я уже закипел злостью — кто ж это посмел меня разбудить! Но, окончательно придя в себя и сфокусировав взгляд на окружающей среде, я увидел, что… возле меня стоит незнакомый сталкер. Ничего себе личико у мужика! Уродливый шрам тянулся от лба, пересекал нос, через щеку доставал до самой шеи, где и исчезал от взгляда, дальше скрытый защитным костюмом.
Рядом со шрамированным незнакомцем стоял уже известный мне Мишка Охотник.
— Не спи в Зоне на каждом углу. Уснёшь и не проснёшься больше никогда, — грубым голосом посоветовал сталкер со шрамом.
— Здесь безопасно, и я могу немного вздремнуть, — ответил я ему с ноткой дерзости в голосе.
— Ладно-ладно. Не кипятись тут мне. Я док. Зовусь Тесаком. Миха сказал, что у тебя проблемы с ногами. Показывай давай, — сказал он и присел на корточки.
Ну, если так… Я послушно показал доктору мозоли, и он, осмотрев их, спросил:
— Что-то прикладывал к ним, пока шёл?
— Да, траву. Нарвал и подложил к мозолям.
— Положить траву на рану ты сам додумался? — спросил док, по голосу я понял, что немного удивлённо.
— Да, сам, лично, — даже с некоторой гордостью ответил я. В этот миг я искренне полагал, что самостоятельно додумался до феноменального выхода из положения.
Но уже в следующий миг док скинул меня с небес на грязную землю.
— Ну и дурак. Запомни, никогда и ничего не тащи на рану, предварительно не продезинфицировав. Иначе загноится, — сказал он и достал из своего тяжёлого рюкзака баночку с каким-то средством. Открыв её, начал обрабатывать мои кровавые мозоли. Средство ощущалось чем-то жутко пекущим и охлаждающим одновременно. Изрядно намазав им мои мозоли, целитель достал бинт, подложил на раны немного ваты для смягчения и туго перебинтовал мои ступни.
Я изо всех сил сдерживался, чтобы не кричать от боли. К моей чести, я только пару раз едва слышно зашипел сквозь стиснутые, закушенные губы.
— Ну вот, порядок, — сообщил док, справившись со своей работой. — Теперь суток двое побудь в лагере. За это время всё затянется, и ты снова сможешь смело топать по Зоне. Ну или почти смело. Только советую сменить эту обувь на более удобную.
— Да где же я её достану здесь?! — в отчаянии воскликнул я. — С мертвеца разве снять, что ли…
— Э, э, с мертвецов снимать — самому мёртвым стать, — ответил мне Тесак. — Не советую. Вон сходи к торговцу. У него, может, и найдёшь что подходящее.
Он поднялся, выпрямился и, не прощаясь, пошёл в глубь лагеря. Мишка махнул мне рукой и отправился в том же направлении. Проводив их взглядом, я продолжал сидеть на своём местечке и грелся на солнышке.
Теперь нужно было дождаться проводника Клина, который куда-то запропастился. Во всяком случае, в пределах моей видимости не наблюдался.
2
Любовь к беготне у меня с детства. Уже и не вспомню, почему мне нравилось носиться как угорелому. Наверное, дело в том, что я был гиперактивным ребёнком. Так или иначе, бегал много и подолгу. От соседа по даче, от гопников, от бродячих собак. Бегал на школьных днях здоровья. От себя самого, в конце концов.
За последние четыре года любви этой поубавилось. Ведь в Зоне особо не побегаешь. Разве что от быстро приближающейся опасности. Физически я бегал нечасто. В основном давал дёру от мутантов да бандитов с вояками. А вот морально… Морально, вернее, мысленно я бегал больше всего за эти вот четыре года. Начал с того самого дня, как попал в Зону. Даже раньше, с момента, когда покинул родной город и на поезде отправился в столицу.
Бежал я от прошлого. Но оно оказывалось лучшим бегуном и всегда догоняло. Сперва вроде бы отстанет, а потом резко, одним быстрым рывком, настигает… Так было много раз. В последнее время я уже не строю иллюзий относительно мысленного побега от прошлой жизни. Двигаюсь исключительно по инерции, как потерявший управление автомобиль на обледенелой дороге.
…Кордон я покинул с твёрдым намерением перехватить Несси где-то на пути к бару. Времени оставалось в обрез. Но Зона на этот раз чинила мне препятствия на каждом шагу, будто не захотела, чтобы я добрался до этого неугомонного ходока Несси.
Трудности начались сразу после моста. Непонятно откуда взявшиеся кабаны попёрли прямо на блокпост военных, будто совсем скоро должен был начаться выброс. Со стороны это наверняка смотрелось бы прикольно: вот я быстро миновал блокпост и чуть ли не бегом двигаюсь по раздолбанной, лишь с намёком на былое асфальтовое покрытие дороге; заметив несущиеся на меня туши, резко торможу и спринтерски мчусь обратно, к воякам.
Пришлось вместе с ними отстреливаться от мутированных гадов. Как следствие я потерял драгоценное время и на треть сократил боезапас к своему АКСУ.
На Свалке тоже не обошлось без приключений. Тропку, почти всегда безопасную, оккупировали аномалии разных видов, да так плотно расположились, что не пройдёшь даже бочком. Пришлось давать приличный крюк. Но это ещё цветочки. А вот ягодки начались после того, как я вышел к железнодорожному депо.
«Нормальные пацаны» в очередной раз бились со сталкерами за контроль над депо. Стоило мне показаться на виду, как из почвы возле моих ног стали вылетать фонтанчики, выбитые пулями. Пришлось резко уходить в сторону и делать нехилый вираж, обходя стороной зону боевых действий. И всё равно я поймал шальную пулю. К счастью, не лбом и не конечностью, а бронежилетом.
С этим депо связаны исключительно неприятные воспоминания, здесь меня дважды подстреливали, причём в одну и ту же ногу. Самое забавное — неизвестно, чьи были пули: то ли бандитские, то ли сталкерские. Ещё бы! От вагонов и рельс рикошетит похлеще, чем от аномалий. Кто-то рассказывал, что один сталкер, проверяя оружие, выстрелил в борт вагона и получил прямо между глаз свою же собственную пулю. Уж не знаю, как она ухитрилась так прицельно отскочить…
А на выходе со Свалки я увидел летящий в хмуром небе вертолёт. К сожалению, не голубой и не с волшебником, а чёрный и с вояками. Судя по всему, «вертушка» направлялась как раз на Свалку, чтобы сделать попытку навсегда утихомирить бандюков и сталкеров, вздумавших поиграться в войнушку. На моё счастье, я успел покинуть залежи фонящего мусора. В противном случае — валяться мне в ближайшей вонючей луже, настигнутому и прошитому пулемётной очередью, прогрохотавшей сверху.
Вот ведь как выходит-то! Всего пара минут, а именно от них зависит жизнь. В этот раз я успел разминуться со смертью… А смерть, как и беременность, не имеет качественных степеней, нельзя быть чуть-чуть, немного, наполовину или совсем мёртвым. Зомби не в счёт, они на самом деле безвозвратно подохли и находятся в состоянии растянутой агонии.
Вообще вертолёты недолюбливаю с детства. С того случая, когда мне подарили на восьмой по счёту день рождения радиоуправляемый вертолётик. Намучился я с ним! Как ни старался, а игрушечная «вертушка» упорно не желала лететь туда, куда нужно. Во время одного полёта она врезалась в хрустальную вазу на мебельной стенке. В качестве «награды за подвиг» отец всыпал мне хорошего ремня и наказал впредь играть с вертолётом только на улице. В то время я беспрекословно слушался папу, поэтому тотчас же вышел во двор и, усевшись на лавочку, приготовился к пилотированию подарка.
Для него этот полёт был последним. Вертолёт взлетел и вместо того, чтобы плавно развернуться на сто восемьдесят градусов, развернулся на девяносто, и радиоуправляемую игрушку буквально понесло вперёд. Она то и дело клевала носом, из-за чего теряла высоту. Я пытался выровнять «вертушку», но тщетно. Где-то через десяток метров её нос соприкоснулся с дорожной плиткой, и винтокрылая игрушка сделала кувырок через голову, попутно обломав все лопасти.
С того дня я возненавидел вертолёты. Со временем понял, что виноват был я сам, а не радиоуправляемая машинка, но от осознания истинных причин ненависть ничуть не угасла.
После первого знакомства с неигрушечными «вертушками», проводившими зачистки в Зоне, ненависть только усилилась. Эти вертолёты как мутанты — долго наматывают круги по одному и тому же месту, ожидая, когда твоё терпение лопнет и ты покажешься на глаза.
Я однажды побывал в такой ситуации. Помню, шли мы с Бешеным по дикой территории, услышали рокот и залегли под ближайшие кусты. Вояки долго кружили над нами, почти час, а мы жутко боялись, опасаясь пошевелиться. С каждой секундой рокот раздражал всё больше, проверяя нервишки на прочность. В конце концов Бешеный не выдержал и, когда вертолёт ушёл на очередной круг, рванул к частоколу деревьев. Жалко его — не добежал каких-то нескольких метров.
С того самого момента я клятвенно пообещал себе «терпеть до конца, даже когда кажется, что терпеть больше нет ни малейших сил»…
Вертолёт быстро приближался. Я недолго думая прыгнул в ближайшую канаву, набросал на себя земли и непонятно чего ещё, что попалось под руки. Спрятавшись, мне оставалось теперь лишь надеяться, что зоркие глаза вояк не просекут мою маскировку.
Спустя полчаса Ка-52 покинул зону зачистки. Надеюсь, по причине успешного выполнения задания, а не по причине пополнения боезапаса.
Для верности я решил выждать ещё минут десять, но не больше. Потому что к месту, усеянному трупами, вскоре начнут стекаться самые разные мутанты, объединённые одним желанием — жрать. Эти в отличие от вояк обладают феноменальным нюхом, а некоторые уродцы — ментальным зрением. Уж кто-нибудь из них, да почует меня обязательно.
…Ввиду многочисленных задержек я увидел «Росток» только после полудня. Скорость передвижения Несси мне неизвестна, поэтому с большой долей вероятности можно утверждать, что он уже либо в «Ста рентгенах», либо ещё… или уже нет. Ох уж этот непредсказуемый бродяга!
Настроение паршивое, на мутантов в общей сложности ушло два магазина, а мешочек с болтами почти опустел. Да-а… надо было покупать больше железяк. Плюс ко всему я сильно устал. Двигался в спешке, без единого перекура.
Пришлось идти медленнее. На подходе к базе «Долга» следует быть очень осторожным, если, конечно, нет желания пообщаться со слепыми псами и псевдособаками. Держа наготове автомат, я вышел на дорогу.
Уродливые, «костлявые» деревья, которыми была утыкана местность по обе стороны от дороги, наводили чувство тревоги и близкой опасности. Завывания собакоподобных детей Зоны очень органично вписывались в общую картину. Тут и днём-то ходить страшно, а вот ночью… вторыми трусами точно не обойдёшься.
Пока шёл, навострив уши, то и дело настороженно озираясь по сторонам, размышлял о том, как же страшно в Зоне ночью. Мне приходилось бродить по ней в тёмное время суток. Впечатления до сих пор не отпускают. Это как первый сексуальный опыт — забыть невозможно при всём желании.
На подходе ко рву, по центру которого лежала узенькая, разбухшая от сырости дощечка, выполняющая роль мостика, валялись трупы слепых псов с дистанцией около метра. Будто кто-то шёл и, не сбавляя скорости, убивал встреченных на пути мутантов. Что ещё за фигня, ё-моё?! Кому это здесь захотелось побыть этаким Рэмбо? Наверняка какому-нибудь счастливому обладателю экзоскелета. Конечно! Когда на тебе шмотки, способные выдержать чуть ли не прямое попадание ракетой, так и неймётся поиграть в героических персонажей из подростковых впечатлений.
Возле рва я остановился. Идти дальше нет смысла. С «долговцами» у меня отношения давно и навсегда испорчены. Не то чтобы они сразу, как только меня увидят, возьмут и откроют огонь, но, так сказать, будут смотреть косо. По этой причине и на их базе мне лучше не появляться. Мало ли что им в чугунные головы стукнет? Возьмут ещё, да пристрелят — это в лучшем случае. В худшем — повесят на дереве, как того беднягу из «Свободы», который болтается вон там, через дорогу.
Я с опаской посмотрел в сторону блокпоста. В этот момент казалось, что приближается квад «долговцев» с целью скрутить меня… К счастью, в мою сторону вообще никто не приближался, а вот к блокпосту — да. Высоченный, широкоплечий сталкер. Шёл он быстро и уверенно. Вот придурок! По сторонам хоть смотри, мужик!
К этому верзиле уже резво бежала, противно взлаивая, троица слепых псов. Сталкер же топал и топал как ни в чём не бывало. Оглох он, что ли?! Я взял в руки снайперку, но, заметив охранника за станковым пулемётом, повесил свою СВД обратно на плечо. Пусть «долговцы» сами спасают этого легкомысленного дурня. Их территория, в конце концов. Вот пусть и подтвердят авторитет группировки.
Сталкер, идущий к блокпосту прогулочным шагом, вдруг резко остановился и угрожающе вытянул руки, будто какой-нибудь чародей. Мне вдруг стало интересно, что он задумал. Я прильнул к оптике. С помощью увеличения разглядел в его руках ножи с зазубренными лезвиями. Ну точно, вообразил себя записным Рэмбой! Не удивлюсь, если под капюшоном обнаружится красная повязка.
Мутные собаки тем временем быстро приближались. Одна из них, бегущая в авангарде, прыгнула на человека. В полёте слюнявая пасть раскрылась, челюсти уже были готовы сомкнуться на горле жертвы… Но здоровяк оказался непрост, ох, как непрост!
Сталкер резко присел и прыгнул. С положения «на корточках», в стиле снорка, прямо навстречу двум другим собакам. Последние только и успели коротко визгнуть — ножи одновременно вошли под нижние челюсти.
Третья слепая псина, приземлившись на все четыре лапы, будто кошка, развернулась и, утробно рыча, понеслась на сталкера. Тот, поняв, что не успеет вытащить ножи из глоток убитых мутантов, отпрыгнул в сторону. Жёлтые, покрытые полупрозрачной слизью зубы щёлкнули в сантиметре от его ботинка. Здоровяк, не глядя, из положения лёжа ударил ногой. Незрячий дог, получив по морде, замотал своей покрытой язвами башкой и на миг потерял ориентацию в пространстве. Сталкеру этого мига было достаточно — широкие ладони сдавили шею мутанта будто тиски.
Хруст ломающихся костей и хрящей раздался отчётливо, будто его ретранслировали микрофон и усилитель с колонками.
Я, мягко выражаясь, офонарел! Уж чего-чего, а такого в жизни ни разу не видел. Одно дело — слушать байки пьяных сталкеров о том, как они в одиночку расправлялись с целым выводком мутантов, а совсем другое — увидеть нечто подобное собственными глазами. Жаль, что во время боя я не разглядел его лица. Вдруг да знаю этого детину? Знакомые коллеги примерно такой комплекции у меня имеются.
А сталкер, прикончив последнего из нападавших монстров, очень спокойно, не торопясь вытащил свои клинки из мёртвых тел и неспешно продолжил движение к блокпосту.
«Долговцы» как торчали, так и продолжали торчать за бруствером, словно истуканы. Они тоже были крайне изумлены увиденным. Сталкеры, раскрыв рты и почёсывая затылки, переглядывались с таким видом, будто только что увидели привидение.