— Что? А… да.
— Задумался?
— Угу. И как тут еда?
— Местами дрянь, но есть и отличная. Вот. Как тебе рыбка местная. Как называется, я не опознал, но на вкус… м-м-м… — он мечтательно закатил глаза.
Я обвел глазам стол. На здоровенном столе... да-а. Чего тут только не было. Много было всего — слева лежало четыре вилки и три ложки. Справа — три ножа и какие-то щипцы. Куча разных мисочек, плошечек. Причем на китайское это не походило ни разу. Стояло несколько бокалов. У каждого пара тарелок майсенского фарфора. (Майсенского — потому что слово красивое, а так, я и не видел его никогда вживую). Посредине возвышалась большущая супница. И тоже фарфоровая.
Я посмотрел на остальных. Похоже, пользоваться всеми этими премудростями умел только дворецкий. Остальные тоже были слегка подрастеряны.
— Богато живете, — высказался наконец Симеон. — Помолимся братие, — предложил он.
Поддержку сего действа он встретил только у рыцаря.
— Кто как, а я жрать хочу, — Чика первым схватил ложку.
— Думаю, — внезапно прорезался рыцарь,— что приступать к пиру следует только с разрешения хозяина, благородного рыцаря — Андре Терновского, — и он уважительно поклонился в мою сторону. — Раз уж он назначен главой в этом походе, то думаю разумно будет, подчиняться именно ему. И в этом я подам первый пример,— в его голосе лязгнула сталь. — Не следует забывать и правила вежества. Вы мсье Вениамин Чикин из благородного рода?
— Ты ещё спроси, из какого благородного рода — Андрюха, — растерянно парировал Чика.
— В том, что месье Андрэ из благородного рода я нисколько не сомневаюсь. Командовать рыцарем не могли поставить простолюдина. И если вы сомневаетесь в его происхождении, и он в силу своего великодушия готов простить вам подобную дерзость. То я, рыцарь — Баярд Пьер дю Террайль готов с мечом в руке отстоять честь своего командира и наказать вас за подобную дерзость, — он схватился за меч.
— Знавал я предков Андрея, — вмешался в разговор монах. — Пращур Андрея — боярин Василий Терновский жалован был от государя многими милостями. Под Смоленском их вотчина.
«Вот и предками благородными обзавелся» — пролетела мысль в голове.
— А тебе вьюнош, не след тебе лезть со своими привычками поперед старших, — закончил свою речь Симеон.
— Андрюха-а… ну скажи им… — сломался Чика, поняв, что его тут и правда могут рубануть мечом.
— Так! — рявкнул я, и встал. — Как все поняли, собрали нас здесь не просто так? — я обвел глазами присутствующих.
Все согласно кивнули.
— Так вот. Божьим ли провидением или волей высших сил, но собрали нас — здесь. Все мы из разных времен, а может и из разных миров. У всех разные обычаи и нравы. Я думаю, что ссориться или пытаться заставить кого-то жить, так как нравится или привычно ему — НЕЛЬЗЯ! Отныне я запрещаю любые свары и споры на эту тему. Нас собрали для подвига. И пока он не исполнен — все мы братья. Согласны ли вы?
Все согласно кивнули.
— Мы, — я показал на Чику и Юльку — потомки ваши. Может и не сильно верующие, может и совсем не верующие. Но разумно ли обижаться на глупых детей, а отче? — я уставил палец на монаха. — Виноваты ли они в том, что не научили их добру? Не нашлось достойного пастыря, потому что достойных просто убили, чтоб не несли они свет истины… и не учили добру и чести. Достойных да возвысивших голос в нашем мире — сгноили. Теперь нас всех учат другому! Что главное в жизни — злато и мирские блага. Учат, что Бога — нет.
— Да что ж за мир-то у вас? — потрясенно прошептал Симеон.
— Мы другие. Совсем другие. Приземленные и меркантильные. Нет у нас теперь благородных — и все равны. Даже грех содомский — уже не осуждают… и браки такие кое-где разрешены.
Монах был бледен, рыцарь пошел пятнами.
— Вот такой вот у нас «добрый» мир, — я сел. — А теперь — только еда и беседа. Отче расскажите, что-нибудь нравоучительное. Только я умоляю, про жития святых не рассказывайте. Мы все несильно верующие. У Чики, наверное бог — это компьютер, — я решил пошутить. — Это механизм такой для игр и разговоров,— объяснил я остальным, видя их недоуменные взоры.
— Бог — механизм, — одними губами прошептал потрясенный монах.
Дворецкий решил поухаживать за мной — положить мне еды.
— Джорджет, вы меня слышали?! У нас все равны — садитесь за стол и ешьте.
— Слушаюсь, сэр, — он поклонился и сел.
Я положил себе тушеной рыбы с картошкой и притянул поближе какой-то овощной салат. Остальные тоже споро застучали ножами и вилками… и самыми большими ложками (это я про рыцаря, с манерами у него — беда). Монах поклевал хлеба с соком. И задумался.
Юлька таращилась на меня как неизвестно на что. Подобных речей она от меня не то что никогда не слышала, она даже не подозревала, что я на такое способен. Чика тоже был изумлен — меня он знал больше как матершинника и пьяницу.
— Чика, нам подарили второй шанс. И хочешь, не хочешь - это придется отработать. Не думай — жри давай, — посоветовал я ему в полголоса.
— Расскажу я вам одну притчу,— начал монах. — Думаю, она вельми поучительна и придется вам по вкусу.
Однажды к известному подвижнику пришел молодой монах, прося указать ему путь к совершенству.
— Этою ночью, — сказал ему старец, — ступай на кладбище и до утра восхваляй погребенных там покойников, а потом приди и скажи мне, как они примут твои хвалы.
На другой день монах возвернулся с кладбища:
— Исполнил я твое приказание, отче. Всю ночь громко восхвалял я этих покойников, величал их святыми, преблаженными отцами, великими праведниками и угодниками Божиими, светочами вселенной, кладезями истинной премудрости, солью земли; приписал им все добродетели, о каких только читал в Священном Писании и в эллинских книгах.
— Ну и что же? Как выразили они тебе свое удовольствие?
— Никак, отче: все время хранили молчание, ни единого слова я от них не услыхал.
— Это весьма удивительно, — сказал старец, — но вот что ты сделай: этой ночью ступай туда опять да ругай их до утра, как только можешь сильнее. Тут уж они наверно заговорят.
На следующий день монах опять возвратился расстроен:
— Всячески поносил я их и позорил, называл псами нечистыми, сосудами диавольскими, богоотступниками; приравнивал их ко всем злодеям из Ветхого и Нового завета от Каина-братоубийцы до Иуды-предателя.
— Ну что же? Как же ты спасся от их гнева?
— Никак, отче! Они все время безмолвствовали. Я даже ухо прикладывал к могилам, но никто и не пошевельнулся.
— Вот видишь, — сказал старец, — ты поднялся на первую ступень ангельского жития, которая есть — послушание.
Вершины же этого жития на земле достигнешь лишь тогда, когда будешь так же равнодушен и к похвалам, и к обидам, как эти мертвецы.
— Спасибо, отче, — поблагодарил я монаха. — …равнодушен будешь и к похвалам, и к обидам, как мертвецы. Думаю все, с этим согласны?
Рыцарь кивнул головой и гордо выпрямился. Пасс тоже поклонился, причем как будто он английская королева. Юлька, блестя глазами, кивнула. Чика засунув в рот, кусок мяса и пережевыя кивал. Судя по всему, ему было по-барабану.
Я смотрел на дворецкого и мучительно думал, кого он мне напоминает… Точно — Дживс! Этот из сериала «Дживс и Вустер». Посмотрев сериал, я потом пошел и перечел всего автора. Это был гений английского юмора — Пэлем Гринвел Вудхауз. Или наоборот, сначала прочитал?
«Господи, какая чушь лезет в голову!».
— Баярд, а сколько вам лет?
— Сорок восемь.
— Сколько?!
— Сорок восемь.
— Больше тридцати я бы тебе не дал.
— Когда я умер…
— Умер? — влез Чика, ему стало интересно.
— Да, умер, — подтвердил Баярд. — Пуля пробила мне бок и раздробила поясницу, — голос его был равнодушен, как будто он сообщил, что выходил за хлебом. — Мне явился, некто блистающий и предложил ещё немного повоевать. Наверное, это был — Ангел. Он сказал, что от меня потребуется последняя рыцарская служба далеко в будущем. Он сказал, что я это заслужил и Бог дарует мне новую жизнь во славу его, и новое тело. Меня освободили от всех обетов и присяги. Он сказал — ничему не удивляться и не задавать вопросов.
«Да, ловко Нона развела рыцаря и избавила от шока».
— А почему Ангел? — тут же заинтересовался монах.
— А в чьих силах предоставить мне новое тело? — парировал Баярд — он для себя уже все решил.
— Это могут быть происки Нечистого.
— Брат, ваше присутствие здесь… и то, что Андре назвал вас Святым — лучшее тому подтверждение. Вы сами-то как оказались здесь?
— Примерно, как и вы… только мне сказали что хотят проверить крепость моей веры. А что делать — я решу сам.
«А рыцарь-то, далеко не дурак. И не фанатик. Новое тело и новая жизнь — при смертельных ранах… пожалуй мало бы кто отказался. И монах тоже. Мля, что ж тут за войны-то тут идут? Уж больно странный личный состав».
— А что скажете вы — Дживс? — обратился я к Пассу. — Позвольте, я буду так вас называть? Мне это имя очень нравится.
— Ваше право, сэр.
— Так какова ваша история, поведайте нам?
Все уставились на чопорного до безобразия дворецкого. Причем, как ни странно, никакого презрения господина к слуге, я ни у Баярда, ни у монаха не заметил. Ну, у монаха ещё более-менее понятно, но рыцарь удивил.
Аккуратно промокнув салфеткой губы, он величественно отложил её сторону:
— Мы совершали морское путешествие на лайнере «Титаник», сэр. Мой хозяин — лорд Кентервиль, перевозил мумию египетской прорицательницы времен фараона Аменхотепа IV. Он пошел посмотреть на деревянный ящик, в котором она была, а я остался в каюте, сэр. Потом раздался жуткий грохот и меня сильно ударило об стену. Как я понял, что корабль с чем-то столкнулся, сэр. Когда я поднялся и захотел выйти, то не смог — дверь заклинило. Очень быстро корабль стал крениться. Я понял, что мы тонем. Явился некто… и тоже предложил мне …новую службу. Только «вопросов не задавать» — мне не предлагали. Это оскорбительно, сэр. Лезть в дела хозяина?! Это и так, не приемлемо, сэр, — он опять чопорно поклонился, — для порядочного слуги.
— Что такое лайнер? — заинтересовался Баярд.
«Нона, покажи им?» — в шутку предложил я.
Шутка не прошла. Вокруг моментально притух свет и над столом, образовалась трехмерная проекция судна. Рядом был рыцарь в полном вооружении — для отображения масштаба. Все с удивлением рассматривали картинку. Никто не заорал — «Бесовское наваждение», как я опасался. Её только чуть боязливо потыкали пальцами.
— Я читал про эту мумию в интернете, — влез Чика. — Типа, под её головой, находилось изображение Осириса — владыки мертвых, с надписью: «Очнись от своего обморока - и один твой взгляд восторжествует над любыми кознями против тебя». Эта мумия была незадолго до этого извлечена из усыпальницы, то есть потревожена. А древние египтяне верили, что человек умирает, но душа его сохраняется. Поэтому и нужна мумия - душа может возвращаться в бывшее тело.
Все внимательно слушали, не перебивая и не задавая вопросов.
— А чтобы никто не смог нарушить покой мумии, гробницы защищали с помощью особых заклинаний. Того, кто посмел бы нарушить этот покой, ждала жестокая кара. Это — «Проклятие фараонов». Есть легенда о неотвратимой смерти любого, посягнувшего на мумию.
— Истинные проклятия — точно есть, — подтвердил Баярд, и перекрестился.
— Когда вскрыли гробницу фараона Тутанхамона, почти все участники экспедиции в Долину Царей…
Видя недоуменные взгляды предков, он поспешил объяснить: — Там это… хоронили всех фараонов. Так вот, двадцать человек, которые откопали его мумию - один за другим погибли от него. Все внезапно заболевали и умирали.
— Великий грех тревожить покой мертвых. Пусть они и язычники, — высказал свое мнение Симеон и перекрестился.
— Так. Дискуссия закрыта. Предлагаю разойтись по каютам. Да, может наша хозяйка что-то поведает нам о её дальнейших планах? Кстати её зовут Нона.
— Считаю процесс знакомства завершенным. Начинается проект «Ученик», — раздался голос. (Причем с такими командирскими интонациями). — Всем разойтись по каютам и лечь…
Народ встал и послушно зашагал по каютам.
«А вас Бес, я попрошу остаться…» — прозвучал голос в моей голове. И сразу чем-то этаким знакомым повеяло от этой фразы….
Все вышли.
— Ну и чего ты хочешь?
Над столом появилась картинка. Юлька стоит, колотит пяткой в дверь моей каюты.
— Кибермедик рекомендует сон. Требуется воздержаться от любых напряжений.
— Это ты секс имеешь в виду?
— Да. Пусть она отдохнет в гостевой каюте.
— Хорошо. Да и поговорить нам не помешает.
Дойдя до разгневанной подруги, я коротко объяснил ситуацию:
— На два дня рекомендовано воздержаться от постели.
— Ну-у…
— Будем считать, что я коплю силы. Надо! — последнее слово я подсластил парой поцелуев.
В каюте моментально раздевшись, я завалился на большущую кровать.
— Итак… Слушай, а как я с тобой разговариваю в голове? — внезапно задал я совершенно другой вопрос, чем хотел задать.
— Ментальные способности активированы только у тебя. При воспроизведении твоей матрицы — мозг разгоняли только у тебя.
— Это когда я лежал в «ванночке»?
— Да.
— И чего вы там ещё наулучшали? Да не бойся, говори. Я, чай не кисейная башня в истерику не впаду. Для меня главное, что живой. Надеюсь, аппарат принуждения в меня не заложили?
— Это строжайше запрещено. Аналог ваш Азимов — «Три закона робототехники».
— Говори.
— Твой организм имел множество прижизненных повреждений.
— Это ты про шрамы что ли? — я тут же по инерции пощупал голову — шрам, обычно спрятанный под волосами, исчез. — Все убрали?
— Да.
Я оглядел тело. Действительно поубирали шрамы.
— Так что там про матрицу?
— Тело твое осталось в горах. Сюда на базу была передана лишь её информационная составляющая.
— Это типа меня собрали здесь из молекул?
— Ну, если брать грубые аналогии — то да.
— А откуда ты знаешь про Азимова? — вычленил я главное из разговора.
Это другим машинка может парить мозги. Со мной эта штука не прокатит. Учёный я, и по-хорошему ученый. Я конечно тупой и необразованный, но вот учителя у меня были хорошие. Очень хорошие.
Полтора года… да.
Я как раз тогда я отдыхал после очередной плохо залеченной дырки. Так вот, столкнула меня судьба с дедушкой. На дворе стояли — любимые беспредельные девяностые. Выпив пива и гуляя по аллее парка, в прекрасном настроении, я зацепился за шахматы. Играли старички в шахматы на алее парка — отдыхали. Я постоял, посмотрел. Мне предложили сыграть. Ну, вот я и сыграл.
Потом когда шли на выход и разговорились с дедушкой. Слово за слово, и познакомились. Николай Петрович. Старичок — божий одуванчик. Как оказалось только на вид. Дядя Коля — был не только простым пенсионером, ещё он был — «волкодавом». Да ещё и каким.
Службу он начинал в сорок третьем — в СМЕРШе. Да и потом трудился отнюдь не на ниве просвещения. Но вот сейчас и не нужен он стал никому. Государство сунуло пенсию — «на отъеб…»… «на отвали». Поначалу-то она была ничего. А вот потом, если помните — инфляция. Документы свои он сам потер. Были возможности, были. И стал он — обычным пенсионером-работягой, как все. Вернее — хуже, чем все. Ибо воровать или торговать — брезговал. Голодал, не без этого. Обиделся он на демократов, и крепко обиделся… А тут я. Авантюрист... да, ещё и с идеалами. Вот и взялся он учить меня. Сначала, наверное, со скуки. А потом уж по-серьезному взялся. Как от слежки уйти, как человека взять, как допросить его. Как слежку заметить и от топтунов уйти. Как по моторике отследить, врет — не врет. Куда глаза смотрят, когда врет. Для меня было откровением, что глаза «следуют» за нашими мыслями.
— Нет абсолютно верного алгоритма», — говорил дядя Коля, — по которому можно определить, врет допрашиваемый, или нет. Поэтому лучший вариант – задай элементарный вопрос: «Какого цвета дверь в твою квартиру?». Если он поднимет глаза и взглянет вправо (или влево, если он левша), то не врет. Вот так сынок, можно понять, при следующих вопросах, когда он попытается тебе соврать. Если будет пристально смотреть в глаза, он, скорее всего — врет, либо сильно заинтересован в разговоре.