— Никто не беременеет, месячных нет, — подытожила Аомамэ. — А ваше тело все больше дряхлеет.
— Каждый раз моя кома длится все дольше, — сказал мужчина. — И наступает все чаще. Началось это семь лет назад. Сначала меня вырубало раз в два-три месяца. А сейчас уже пару раз в месяц. Когда паралич проходит, остаются боль и усталость. С которыми приходится жить каждый день. И никто не вставит иглу с лекарством, которое бы все излечило — и мигрень, и отчаяние, и бессонницу…
Он опять глубоко вздохнул. И продолжил:
— Где-то через неделю после этого становится легче, но боль остается. Она приходит волнами по нескольку раз на дню и скручивает так, что трудно дышать. Органы выходят из строя. Все тело начинает скрипеть, как несмазанный агрегат. Словно кто-то пожирает мою плоть и высасывает мою кровь, буквально каждую секунду… Но гложет меня не рак и не какая-нибудь зараза. Все медицинские проверки показывают, что физически я абсолютно здоров. Что со мной происходит — сегодняшняя наука объяснить не в силах. По всему получается, что моя болезнь — это дар, ниспосланный свыше.
Определенно, у мужика не все дома, подумала Аомамэ. С одной стороны, смертельного измождения она в нем почти не чувствовала. Скроен крепко и, похоже, привык выносить даже очень сильную боль. С другой стороны, ему явно осталось недолго. Этот человек смертельно болен. Какой болезнью — бог его знает. Но очень скоро — даже без моей помощи — в страшных муках переправится на тот свет.
— Остановить эту болезнь невозможно, — словно подхватил ее мысли мужчина. — Она изгложет меня изнутри, и я в страшных муках отправлюсь на тот свет. Они выкинут меня, точно старую клячу, которая отпахала свое.
— Они? — повторила Аомамэ. — Вы о ком?
— О тех, кто гложет меня изнутри, — ответил он. — Но бог с ними. Я просто хочу, чтобы ты хоть немного облегчила мою боль. Пускай это меня и не излечит. Готов на что угодно, лишь бы не болело так сильно. Эта страшная боль отнимает у меня очень многое, но многое и дарует. Я воспринимаю ее как милость, дарованную Небесами. Но от милости этой совсем не легче. И окончательного разрушения с ее помощью не избежать.
Повисла долгая пауза.
— Повторяю, — сказала Аомамэ, — с вашей болезнью я вам почти ничем помочь не способна. Тем более, если это — милость, дарованная Небесами.
Лидер распрямил спину, и зрачки его глубоко посаженных глаз блеснули в темноте.
— Нет, — сказал он. — Именно ты способна. Причем как никто другой.
— Хотелось бы верить, но…
— Я это знаю, — кивнул он. — Я вообще много чего знаю. Если ты не против, можешь начинать. То, что до сих пор делала с другими.
— Хорошо, попробую, — сказала Аомамэ. Голосом холодным, как кусок льда. То, что до сих пор делала с другими, — эхом отозвалось у нее в голове.
Глава 10
_______________________
ТЭНГО
Предложение отклоняется
Незадолго до шести Тэнго расстался с отцом. Дожидаясь такси, посидел с ним бок о бок у подоконника. Оба не говорили ни слова. Тэнго думал о своем, отец с замысловатым выражением лица смотрел в окно. Солнце клонилось к закату, и небесная синева становилась все глубже.
Вопросов оставалось много. Но о чем ни спроси, ответа все равно не дождешься. Это ясно даже по тому, как плотно стиснуты отцовы губы. Он больше не хотел говорить ни слова. Потому Тэнго и не спрашивал. Если не понимаешь без объяснений, не стоит и объяснять. Как и говорил сам отец.
И вот настало время уходить.
— Спасибо за все, что ты сегодня рассказывал, — произнес Тэнго. — Не все было понятно, но я чувствую, ты говорил очень искренне.
Он взглянул на отца. Но не прочел на его лице никаких перемен.
— У меня еще много вопросов, — продолжил Тэнго. — Но я понимаю, что все они принесут тебе боль. Мне остается лишь догадываться, что произошло, исходя из того, что ты уже рассказал. Наверное, ты не мой настоящий отец. Такова моя догадка. Подробностей я не знаю, но вывод напрашивается сам собой. Если это не так — скажи.
Но отец молчал.
— А если так, мне станет легче. Не потому, что я тебя ненавижу. А потому, что причина тебя ненавидеть наконец пропадет. Подозреваю, ты воспитал меня как своего сына. Наверное, за такие вещи следует благодарить. К сожалению, я был тебе плохим сыном. Но это другая проблема.
Отец, ни слова не отвечая, смотрел в окно. Куда-то далеко-далеко — таким взглядом солдат в патруле проверяет, не выпустил ли неприятель сигнальную ракету над горизонтом. Тэнго проследил, куда именно смотрит отец. Никакой ракеты там не было. Только сосны в вечерних сумерках, и больше ничего.
— Прости, но я почти ничем не смог с тобой поделиться. Разве что желанием, чтобы в твоей жизни было как можно меньше пустоты, о которой ты сам говорил. Знаю, ты прожил очень трудную жизнь. И по-своему сильно любил мою мать. Мне так кажется. Но она от тебя ушла. С тем, кто был моим настоящим отцом, или с кем-то другим — не знаю. Говорить ты об этом не хочешь. Но так или иначе, она исчезла, оставив меня с тобой. И ты воспитывал меня, постоянно надеясь, что если мы будем вместе, когда-нибудь мама еще вернется. Но она не вернулась. Ни к тебе, ни ко мне. Тебе было очень трудно. Все равно что жить в опустевшем городе. Но именно в этом городе ты вырастил меня. Чтобы заполнить свою пустоту.
Лицо старика оставалось совершенно бесстрастным. Понимает ли он, да и слышит ли вообще, что ему говорят, — неясно.
— Возможно, я ошибаюсь. Ей-богу, лучше бы я ошибался! Но по крайней мере, такая догадка многое объясняет. И разрешает очень много сомнений.
Несколько ворон взмыли в небо, хлопая крыльями. Тэнго посмотрел на часы. Пора. Встав с кресла, он подошел к отцу и положил руку ему на плечо.
— До свидания, папа. В ближайшее время еще приеду.
Уже поворачивая ручку двери, Тэнго в последний раз обернулся — и с удивленьем заметил на щеке старика слезу. Будто последнее, что сумел выжать из себя этот человек. В серебристой капле отражался свет лампы на потолке. Медленно скатившись по щеке, слезинка упала отцу на колени. Тэнго открыл дверь, вышел из палаты. Забрался в такси, доехал до вокзала и сел в электричку.
Обратный поезд из Татэямы оказался куда оживленней и веселее: семьи с детьми возвращались с пляжа. Глядя на них, Тэнго вспоминал свои школьные годы. Так, как эти люди, он не путешествовал ни с кем и никогда. На Обон [16]и в новогодние праздники отец просто спал. Точно старый электроприбор, который отключили от розетки.
Опустившись на сиденье, Тэнго собрался было почитать дальше книгу, но понял, что забыл ее в палате отца. Он сокрушенно вздохнул, но тут же подумал: да может, оно и к лучшему. Что сейчас ни читай — все равно не полезет в голову. А история Кошачьего города так и должна была остаться со стариком.
Пейзажи за окном теперь менялись в обратном порядке. Мрачные горы, притиснутые к самому морю, вскоре перетекли в индустриальный пригород. Заводы не прекращали работу даже ночью. Длинные сполохи красного пламени из бесчисленных труб плясали, точно змеиные языки. Огромные грузовики разъезжали по дорогам, ослепляя все живое вокруг своими мощными фарами. Море вдалеке чернело каким-то жалким и утлым болотцем.
Домой Тэнго добрался часам к десяти. Почтовый ящик был пуст, а в квартире как будто стало чуть больше места. Дома его ждали брошенная на пол рубашка, выключенный процессор, кресло со вмятиной от его собственных ягодиц да крошки от ластика на деревянной столешнице. Он выпил два стакана воды, разделся и завалился в постель. Сон пришел сразу — такой глубокий, каким он не засыпал уже очень давно.
В девятом часу утра Тэнго проснулся новым человеком. Отлично выспался; руки-ноги так и требовали активной физической нагрузки. Вчерашней усталости как не бывало. Он чувствовал себя школьником, открывшим новый задачник в начале учебного года. Пока ничего не понимаешь, но уверен: впереди — новые знания. Он пошел в ванную и побрился. Вытерся, намазал лицо лосьоном, в очередной раз посмотрел в зеркало. И окончательно признал, что стал другим человеком.
События вчерашнего вечера казались теперь наваждением. Чем-то невозможным для этого мира. Как если бы сам он, Тэнго, съездил в Кошачий город и вернулся. Успев, в отличие от героя рассказа, на последнюю электричку. И то, что с ним в этом городе произошло, очень сильно изменило его изнутри.
Хотя, конечно, ничего конкретного в его жизни не изменилось. Он все так же скитался в лесу из неприятностей и загадок. Что с ним случится уже через час — даже представить нельзя. И все-таки новый Тэнго отличался твердой уверенностью: как-нибудь выберусь.
Он чувствовал, что вышел на новый старт. И хотя ему вовсе не стало понятнее, как жить дальше, — благодаря тому, что сказал отец, в конце запутанного тоннеля забрезжил какой-то призрачный свет. Видение, преследовавшее Тэнго всю жизнь, не было фантазией. Насколько оно соответствовало реальности — другой вопрос. Но именно эта картинка — единственное послание, которое оставила ему мать, — и определяла всю его жизнь до сих пор. Лишь теперь, когда Тэнго выяснил это, он избавился от груза, под которым сгибался долгие годы. И лишь теперь оценил его тяжесть.
Две недели прошли на удивление тихо, без каких-либо новостей. Долгие и пустые. Четыре раза в неделю Тэнго ездил в колледж читать лекции, а в остальное время работал над книгой. Никто не звонил ему. Насколько продвинулись поиски Фукаэри, по-прежнему ли успешно продается «Воздушный кокон», Тэнго не знал и знать не хотел. Пускай мир немного повертится без него. Понадобится — сами свяжутся.
Закончился август, наступил сентябрь. Как было бы здорово, если бы жизнь и текла себе дальше вот так же гладко, без происшествий, молился Тэнго про себя, готовя утренний кофе. Про себя — потому что боялся: стоит только сказать подобные мысли вслух, дьявол тут же услышит и все испортит. Однако тянуться до бесконечности подобная эйфория, увы, не могла. Окружающий мир слишком хорошо понимал, чего Тэнго хочет меньше всего на свете.
Телефон зазвонил в десять утра. Тэнго дал ему потрезвонить целых семь раз и лишь затем, чертыхнувшись, снял трубку.
— Сейчас-к-тебе-можно-зайти, — осведомилась трубка. Без каких-либо вопросительных интонаций.
Так умела разговаривать лишь одна особа из всех, кого Тэнго знал. Помимо ее голоса он различил объявления по громкой связи и клаксоны автомобилей.
— Где ты сейчас? — спросил Тэнго.
— Магазин-«тарусё»-возле-входа.
Супермаркет в паре сотен метров от его дома, сообразил он. Звонит из автомата.
Тэнго невольно огляделся.
— Боюсь, сюда заходить будет неправильно. Кажется, за квартирой следят. К тому же официально ты числишься в розыске.
— Кажется-за-квартирой-следят, — повторила Фукаэри слово в слово.
— Да, — подтвердил он. — И вообще, в последнее время произошло много странного. Думаю, все из-за «Воздушного кокона».
— Они-очень-злятся.
— Вроде того. Похоже, мы с тобой здорово их разозлили.
— Мне-все-равно.
— Тебе все равно? — повторил за ней Тэнго. Повторять друг за дружкой у них становилось чем-то вроде заразной болезни. — Ты о чем?
— Пускай-следят.
Тэнго не сразу нашел, что сказать.
— Но мне-то не все равно, — вымолвил он наконец. — Об этом ты не подумала?
— Надо-быть-вместе, — сказала Фукаэри. — Вдвоем-мы-сила.
— Прямо Сонни и Шер, — вздохнул Тэнго. — Сильнейший дуэт современности.
— Сильнейший-кто.
— Забудь. Это я так, сам с собой.
— Иду-к-тебе.
И прежде чем Тэнго успел что-либо возразить, связь оборвалась. В последнее время все только и делают, что вешают трубки посреди разговора, подумал он. Словно сжигают мосты у себя за спиной.
Фукаэри появилась через десять минут. С пакетами из супермаркета в обеих руках. В полосатой бело-голубой рубашке с длинным рукавом и узеньких джинсах. Рубашка мужская, высушена второпях и не глажена. На плече холщовая сумка. Очки от солнца — надо полагать, для маскировки. Хотя результат был прямо противоположный: юная девица в таких огромных очках лишь привлекала еще больше внимания.
— Решила-пускай-будет-много-еды, — сообщила она. И, разгрузив пакеты, убрала продукты в холодильник.
Почти все купленное — готовые блюда для подогрева в микроволновке. Плюс галеты, сыр, яблоки, помидоры и какие-то консервы.
— Где-микроволновка, — спросила она.
— Нет микроволновки, — ответил Тэнго. Фукаэри сдвинула брови и задумалась, но ничего не сказала. Похоже, ей было крайне трудно представить мир, в котором люди не пользуются микроволновками.
— Останусь-пока-у-тебя, — объявила она так, словно констатировала факт, не требующий обсуждения.
— Надолго? — уточнил Тэнго.
Она склонила голову набок — не знаю, мол.
— Там, где ты скрывалась, что-то произошло?
— Не-хочу-быть-одна-когда-что-то-случится.
— Ты полагаешь, что-то случится? Фукаэри ничего не ответила.
— Я уже говорил, тебе здесь оставаться небезопасно, — повторил Тэнго. — Похоже, за мной следят. И я даже не знаю, кто именно.
— Безопасности-нет-нигде, — произнесла Фукаэри. И, зажмурившись, ущипнула себя за мочку уха. Что это означает на языке жестов, Тэнго понятия не имел. Возможно, и ничего особенного.
— Ты хочешь сказать, тебе все равно, где находиться?
— Безопасности-нет-нигде, — только и повторила она.
— Наверное, ты права, — сдался Тэнго. — С какого-то момента перестаешь разделять опасность на большую или меньшую. В любом случае, мне скоро на работу.
— Ты-пойдешь-в-колледж.
— Да.
— Я-останусь-здесь, — заявила она.
— Ты останешься здесь, — подтвердил Тэнго. — Так будет лучше. Никуда не выходи, дверь никому не открывай. На телефон не реагируй. Договорились?
Девушка молча кивнула.
— Кстати, как там Эбисуно-сэнсэй?
— Вчера-«авангард»-проверяла-полиция.
— Серьезно? — поразился Тэнго. — Значит, выбил-таки ордер на обыск?
— Ты-что-газет-не-читаешь.
— Не читаю, — признался он. — В последнее время новости в голову не лезут. Так что никаких подробностей не знаю. Но если все, как ты говоришь, это ж какое осиное гнездо он разворошил!
Аомамэ кивнула. Тэнго перевел дух.
— Представляю, как сейчас злятся эти осы, — добавил он.
Фукаэри сощурилась, помолчала. Видимо, представляла, как выглядит развороченное осиное гнездо.
— Скорее-всего, — сказала она наконец.
— Ну а насчет твоих родителей что-нибудь прояснилось?
Она покачала головой. Ничего.
— В любом случае, «авангардовцы» сейчас просто в ярости, — подытожил Тэнго. — Но кроме них на тебя сильно разозлится полиция, когда поймет, что твое похищение было липой. А заодно и на меня — за то, что я тебя покрывал.
— Именно-поэтому-надо-объединить-наши-силы.
— Что? — Тэнго решил, что ослышался. — Ты сказала «именно поэтому»?
— Что-неправильно.
— Все правильно. Просто ты никогда так раньше не говорила.
— Если-мешаю-пойду-еще-куда-нибудь, — сказала Фукаэри.
— Да нет, совсем не мешаешь, — сдался Тэнго. — Тем более что идти тебе больше некуда, я так понимаю?
Она чуть заметно кивнула.
Тэнго достал из холодильника бутылку зеленого чая, сделал глоток.
— Ладно, — сказал он. — Хоть это и не понравится злобным осам, о тебе я уж как-нибудь позабочусь.
Несколько секунд Фукаэри пристально смотрела на него. А затем сказала;
— Сегодня-выглядишь-по-другому.
— В каком смысле? — не понял Тэнго.
Губы ее на секунду скривились. Дескать, не могу объяснить.
— Можешь не объяснять, — сказал Тэнго. Если непонятно без объяснений, значит, объяснять бесполезно.
Перед тем как выйти из дому, он провел с ней отдельный инструктаж:
— Если буду звонить я, сначала прозвучит три звонка. Затем я повешу трубку, и сразу перезвоню еще раз. Только тогда снимай трубку. Запомнила?
— Запомнила, — кивнула Фукаэри. И повторила на всякий случай: — Сначала-звучит-три-звонка. Потом-ты-звонишь-еще-раз. Тогда-я-снимаю-трубку, — произнесла она так, словно зачитывала древнюю мантру, выбитую на каменном надгробии.