- Потому что мы подумали, что может заставить человека убить собственного отца, а потом глядя людям в глаза с улыбкой врать про его смерть, - в голосе его чувствовалось презрение и ненависть, но потом его голос стал внезапно спокойным. - Мы поспрашивали местных о кожевнике, о его сыне. И нам с такой охотой про тебя рассказывали. Даже молоденькие девочки говорили с такой радостью в голосе, как им нравилось смотреть, когда местные мальчишки тебя бьют. Хозяин таверны рассказывал, какое участие ты раньше принимал в играх на празднества, как тебя кормили объедками. Всё нам рассказывали. И самое главное, что служило последней каплей во всей этой истории, это отношение твоего отца к тебе.
Тут его голос уже потерял последние нотки злости, а скорее наоборот, его голос был полон жалости и сострадания. Похоже, что ему действительно было меня жаль. Даже взгляд его выражал одно лишь сочувствие.
- Мы сели и подумали, что же сделал бы любой другой человек на твоей месте? Кроме Гризвольда все поддержали твоё решение. Он считает, что даже если твой отец и заслужил смерти, то идти потом в разбойники это бесчестно. Почему ты им стал, не расскажешь? - судя по его взгляду, ему действительно было интересно.
Я посидел несколько минут. Я ведь столько раз тогда думал, почему. Похоже, что однозначного ответа я не нашёл:
- А что мне было делать? Про вас и ваш лагерь я не знал. Податься в город? Меня могли потом найти за убийство отца и казнить. Ни один человек из деревни не вступился бы за меня. Зато все бы пришли поглядеть на мою казнь, это уж точно. Ещё бы веточку каждый подкинул. Стать отшельником? Знаю я одного такого, у него даже семья была, которую он благополучно потерял. А потом сделал ожерелье из ушей её убийц, - как бы там ни было, но о Чистюле я вспоминал с грустью. - Может быть, все бы и было по-другому, если я бы не сорвался. Я не помню, как я убил отца, мои глаза застлала ярость. Если бы я все спланировал, как-то подстроил его смерть, чтобы меня в ней не подозревали, тогда бы я мог переехать в город и попробовать зарабатывать честным трудом, так как в Лесной меня бы все равно изжили. Но я очень в этом сомневаюсь. Наёмники бы меня не приняли, я ничего не умею. Скорее всего, местные бандиты прирезали бы меня ночью да и всё.
Теперь уже молчал Отто. Он внимательно рассматривал меня, словно в первый раз видит. Его взгляд пронзал не хуже стрел из его лука, я как будто кожей ощущал, когда он на меня смотрел.
- Тебе очень повезло, что ты наткнулся именно на нас. На твоём месте, многие поступили бы точно так же. Но мало кто на нашем месте не убил бы тебя. Но, как бы там ни было, ты понимаешь, что твоя история по сравнению с Валиет и рядом не стояла? - неожиданно он сменил тему.
- Конечно, понимаю, - опустив голову, тихонько сказал я.
Я понимал. Меня никто не пытал, меня никто не мучил, надо мной никто не издевался таким способом. Я был просто деревенский сорванец, которого невзлюбил народ.
Как только мы закончили разговор, в таверну вернулись наши друзья. Гризвольд просто светился от счастья, другие тоже были довольны. Моран и Линден первым делом посмотрели на моё новое оружие, и одобрительно закивали, при этом что-то бормоча друг другу. Гризвольд без лишних прелюдий сразу же взорвался смехом и принялся рассказывать, как же ему удалось облапошить всех и сторговать почти треть цены за кузницу. Клестор заказал всем эля, а Ромэн поинтересовался, как мы сходили за луком.
Некоторое время занял наш рассказ, некоторое их, но на улице окончательно свечерело, и всех интересовал один вопрос - что мы будем делать дальше. Выходить в дорогу решили на рассвете, но и до ночи ещё была уйма времени. В итоге, по инициативе Гризвольда, решили идти в бордель. Я не знал, что это такое, но всем эта идея понравилась, так что я согласился.
Мы вышли на свежий воздух и к моему удивлению - улицу освещала не только луна и звёзды, но и факелы! Кроме расставленных вдоль всей дороги столбиков с факелами, через несколько минут пути нам повстречался патруль из десятка человек. Что сказать, в таких условиях можно получать только удовольствие от вечерних прогулок. Что, кстати говоря, местный люд и делал. На улицах было много людей, много детей, повсюду играла приятная музыка. Интересно, что такое бордель, там, наверное, тоже будет играть скрипач и, может быть, будут подавать изысканную еду?
Спустя некоторое время мы подошли к продолговатому двухэтажному зданию, которое охраняло сразу аж четыре человека. Выглядели мы отнюдь не как знать или богачи, поэтому стража взяла наизготовку оружие и нахмурилась при виде нас. Однако, Клестор даже бровью не повёл, молча кинул им под ноги небольшой мешочек с деньгами и мы спокойно прошли. Интересно, сколько там денег было?
Внутри повсюду горели свечи. Их было несколько десятков, а также везде были расставлены благовония, отчего запах здесь был просто божественный. Стоило нам зайти, как к нам вышел невысокий, но очень стройный человек в бархатном халате. У него была аккуратная причёска и маленькие усики, он прямо сиял очарованием. Как, похоже, принято в этом городе, он с широченной улыбкой сделал небольшой поклон и произнёс:
- Приветствую вас, мои дорогие господа! - он ещё раз склонил голову. - Что я могу предложить для вас в этот чудесный тёплый вечер?
- Как чего, мужик!? - громко воскликнул Гризвольд, я даже перепугался немного. - Восемь баб и бочонок лучшего вашего вина, только лучшего, а не того пойла, что ты подавал нам в прошлый раз!
- А чего это восемь?! - тут же спросил Ромэн.
- Так мне две надо, чего тут не понятного? - выпучив глаза, поинтересовался Гризвольд.
- Так и я две хочу, о других тоже думать надо! - огрызнулся второй.
- У вас там ничего не отсохнет, по две бабы-то? - расхохотался Моран и остальные следом за ним.
Восемь баб и бочонок вина. Что-то тут меня начали терзать смутные сомнения.
- Ну, девять, так девять, уговорили! Показывай нам красоток своих, - не переставая смеяться, сказал Гриз.
После его слов, человек в халате хлопнул два раза в ладоши, и тут из-за шёлковых штор вышли девять прекрасных девушек. Но самое главное, они были абсолютно голые! Боже мой, я в жизни не видел обнажённой девушки, а тут сразу девять! Я застыл как вкопанный, поражённый представшей перед моими глазами красотой. Они все были разные, по-своему прекрасные, даже цвет кожи у них был разный.
Гриз не церемонясь, да и особо не выбирая, подошёл и взял на руки, по одной на каждую, первых двух ближайших к нему девушек. Остальные тоже не стали долго выбирать, да и чего тут выбирать, они все были просто... даже слов не хватает, они были великолепны. Осталось две девушки, и тут Отто толкнул меня в плечо:
- Че стоишь, иди выбирай, - подмигнул он мне.
- Выбирай... Я даже не знаю, что с ними делать-то надо, - от смущения я опустил голову, и, судя по ощущениям, она была красная, как помидор.
Девушки тихонько захихикали, и одна из них грациозно подошла ко мне, и, положив руки на плечи, прошептала мне на ухо:
- Не бойся, я не кусаюсь, - от её запаха у меня закружилась голова, - я тебе все покажу.
Легко сказать, не бойся. Её кожа была карамельного цвета, её идеально черные волосы спадали на плечи краше водопада. А её улыбка сводила с ума.
- Смотри, не влюбись, Ази, - тут я получил мощный шлепок по заднице от Отто, который заодно всех рассмешил.
- Довольны ли благородные господа? - спросил у нас владелец заведения.
Только он получил одобрительный возглас и заглянул в кинутый ему мешочек с золотом, как тут же в комнату влетело несколько девчушек, на этот раз наполовину одетых, у каждой из них был поднос с самыми разными яствами. К своему удивлению и счастью, на одном из них я увидел дыню, которой только сегодня днём имел удовольствие полакомиться. Также там были и другие фрукты, мандарины, апельсины, виноград, яблоки, груши, ананасы и арбуз. Да, теперь я уже знаю названия всего этого, но скоро и буду знать, каковы они на вкус!
Сначала нас повели в большую парную, где с полчаса мы прогревали свои уставшие кости. Райское наслаждение! Нас натирали самыми разными маслами с чудесными ароматами. Далее мы прошли в другую комнату, где стояли деревянные ванны, там наши девушки тёрли нас нежными мочалками и обливали тёплой водой. Мои друзья постоянно лапали и шлёпали девиц, как своих, так и чужих, если так можно выразиться. Я же стеснялся даже посмотреть в глаза моей черноволосой карамельке.
После всего этого нас повели в большой зал на втором этаже, в нем было несколько больших мягких диванов и кресел, все было в дорогих шелках и бархате, также стояла серебряная посуда на большом столе. Как и на входе, здесь повсюду горели свечи и благовония.
Что было дальше, невозможно описать словами. В священных писаниях у батюшки Рональда было описание оргий и тому, как именно предаются греху её участники. Но одно дело это читать, а другое быть частью этого. Что наши головорезы делали с этими девицами! А что те делали с нашими головорезами, авторы священного писания не могли об этом даже и мечтать. А если верить тому самому писанию, его автор являлся Богом. В таком случае, он совершенно недооценивал желание и возможности человека грешить.
Девушка, которая досталась мне, подала кубок вина и приказала расслабиться. Вино было приятное на вкус, совсем не терпкое, я даже зажмурил глаза. А вот все, что было дальше, я предпочитаю оставить при себе. Если бы я очень сильно хотел, я бы все равно не смог описать никакими словами о том удовольствии, какое мне доставила эта девушка. Теперь-то я понял, почему мужики так часто говорят о бабах, и почему постоянно зовут их на сеновал и в другие уединённые места.
Мы веселились до глубокой ночи, наслаждаясь всеми изысками, предлагаемыми этим злачным, но прекрасным местом. Когда я уже начал терять себя от вина и усталости, я задумался, за что этот единый людской бог запрещает этим самым людям так веселиться? Далее, если я и не лёг спать, то, что было потом, я уже не помню.
* * * * *
С первыми лучами солнца кто-то легонько похлопал меня по лицу. Я еле-еле открыл глаза, и раньше, чем я смог что-либо увидеть, меня настигло похмелье. Голова не болела, нет, но мне казалось, что она весит больше того бочонка, что мы выпили вчера. Когда мои глаза все-таки раскрылись, я увидел опухшую, но довольную морду Линдена.
- Ази, если хочешь успеть похмелиться, то вставать сейчас самое время, - немного пьяным голосом пробормотал он и смачно отрыгнул.
Я попытался сесть, со второй попытки у меня получилось. Вставать я сразу не рискнул, но, как оказалось, с этим можно было не спешить - Моран, проходя мимо, дал мне кубок с вином. В горле пересохло так сильно, что я залпом опрокинул весь бокал. Сразу же стало легче.
Я обернулся посмотреть, что хоть творилось вокруг. По всей комнате была раскидана посуда, шёлк и бархат тоже валялись где ни попадя. Но ни одной девушки не было. Наверное, встали раньше нас, или вовсе с нами не спали. Последнее, что я помню, это как я заснул в объятиях той прекрасной девочки, но она же могла потом и не спать со мной, а спокойно уйти. Она ведь не наклюкалась как поросёнок. Хорошо ещё, что меня не стошнило.
Мужики уже почти собрались, пора было и мне вставать, одеваться и в путь-дорогу. Похмелье было у меня жуткое, но спасительный бокал уже начинал действовать. Мы умылись, оделись, я уже настроился на путешествие, но тут нам подали завтрак - свежевыжатые соки и поджаренную яичницу. Это было как раз кстати.
Когда мы поели, вышел хозяин заведения, поинтересовался, все ли нам понравилось или жалобы есть какие. Но таковых, естественно, не оказалось, а Гризвольд дал ему три золотых, сказав, что это личная благодарность девочкам. Хозяин поблагодарил за такую щедрость и в этот раз уже низко поклонился. Три золотых, ого ! Это очень... много. Интересно, если так называемая благодарность обошлась в три золотых, сколько ж мы тогда отдали за целую ночь услуг?
На улице было свежо, солнце только начало вставать. Весь город ещё спал, на улице не было ни души, лишь иногда было слышно патрульных. Мы беспрепятственно добрались до городских ворот, я лишний раз оценил их великолепие. Вход был платный, а выход бесплатный, это хорошо, а то такими судьбами мы все деньги потратим ещё до прихода в лагерь. С другой стороны, оружие у меня уже было, за кузницу мужики договорились, ночью мы отдохнули. Что ж ещё надо?
Шли мы вполне бодренько, только Клестор немного выглядел уставшим. Это он такой из-за похмелья, или потому что слишком активно отдыхал этой ночью? В любом случае я себя чувствовал прекрасно. Я даже не замечал, что у меня улыбка не сходит с лица, все мои мысли были о той черноволосой красавице с её карими глазами. Увижу ли я её снова?
Вообще, мне стало интересно, что такие красавицы делают в борделе. Таких бы любой лорд захотел бы взять себе в жены. Я спросил об этом у Линдена, он был ближе всех ко мне, и тот доходчиво все объяснил.
Во-первых, лорды, принцы и другая знать женятся только на дочерях из другой знати. И неважно, красивая будет супруга или страхолюдина, умная или недалёкая, главное установить родственные узы ради политики. Мне этот подход не нравится, но, по словам моего соратника, этот метод был очень эффективен в политике, с помощью него прекращались или же наоборот развязывались целые войны.
Во-вторых, девушки, которые работают в борделе, сами никуда ни за что оттуда уходить не хотят. Это не рабыни, которых заставляют работать против их воли. За их красоту и умение ублажать мужчин с них там пылинки сдувают. Их обеспечивают всем, в чем они нуждаются. А денег , которые они получают за свои услуги, вполне достаточно, чтобы отложить себе на безбедное будущее и даже помогать своей семье, если таковая имеется. Так что такая жизнь их вполне устраивала. По крайней мере, речь шла конкретно об этом борделе, а он был одним из самых дорогих и лучших во всем королевстве. Да уж, если бы не лорд Альфред, Бальдхольм был бы самой обычной крепостью с пограничным гарнизоном, но никак не одним из богатейших городов.
Нам снова предстоял путь через лес, но теперь, когда я путешествую в такой компании, мне не страшно встретиться ни с волком, ни с кабаном, ни даже с медведем. Идти нам предстояло пару-тройку дней быстрым шагом, но припасов у нас было как минимум на неделю. На этом настоял Моран, аргументируя это очень просто: “Мало ли что”. С другой стороны, особо никто и не спорил. Лагерь кормится охотой и рыбалкой, хотя небольшие поля там тоже есть. Так или иначе, а еда лишней не будет.