И тогда она отключилась.
Сьюзен Армстронг открыла глаза и попыталась понять, где она находится. Внезапно она вспомнила кошмарную поездку сквозь дождь и почувствовала боль в мышцах рук, ног и спины.
В памяти всплыла картина, как уже почти наступил конец, но в последний момент пришло спасение.
Теперь Сьюзен лежала на жесткой кровати в странном помещении. Слышно было, что дождь все еще идет. Где-то горел свет. Она повернула голову и увидела керосиновую лампу на голом деревянном столе. В углу мрачно сверкал огонь, наполняя комнату странным запахом. Она приподнялась и ощутила покалывание во всем теле.
Девушка поняла, что раздета и лежит под грубым одеялом.
Строчка из стихотворения пришла ей в голову: «Грубый мужской поцелуй одеяла…», и теперь она на себе ощутила, что это значит.
Но где она находится?
И как она попала сюда?
Кто раздел ее и положил в постель?
Сьюзен уловила движение в комнате, и внезапно высокая фигура выросла у кровати. Инстинктивно она натянула одеяло.
Человек навис над ней как тень.
Страх сковал ее. Девушка вновь вернулась в состояние ступора, но теперь она была во власти какого-то мужчины.
К ней протянулась рука и схватила ее за запястье. Она оттолкнула ее слабыми пальцами.
Низкий голос произнес:
— Я просто хочу проверить ваш пульс.
Голос принадлежал американцу, воспитанному и уверенному в себе.
— Где я? — спросила Сьюзен и засмеялась немного истерически. — Эту фразу я читала в книгах миллион раз, — продолжила она, пытаясь взять себя в руки.
— У этого места нет названия, — ответил он загадочно.
— Но кто вы такой? Что вы здесь делаете?
— Не могли бы вы на минуту замолчать? — властно попросил он.
Что-то в его тоне разозлило ее. Через мгновение призрачный голос сказал:
— Пульс в порядке, теперь давайте померяем температуру.
Градусник тут же оказался у Сьюзен во рту.
Она спокойно лежала на спине, а он сидел на краю кровати. Только теперь ей удалось его разглядеть. Она увидела линию черных бровей, сосредоточенно сдвинутых. У него было очень загорелое лицо, немного вытянутое, с четко выраженной линией скул, мужественное, но оно казалось слишком худым и резко очерченным, чтобы его можно было назвать красивым. И еще это было лицо человека, обладающего глубоким умом.
Конечно, он мог бы вести себя более внимательно и нежно. Но сейчас она хорошо рассмотрела его и поняла, что можно забыть первоначальный страх.
И в тот момент, когда страх покинул ее, совсем другое чувство заняло его место…
— Вы в полном порядке, — сказал он. — Но скажите, что, черт возьми, вы делали на той дороге?
— Ехала. Просто ехала, — ответила Сьюзен. И даже ей этот ответ показался абсурдным.
— Просто ехали! — повторил он презрительно. — Вам кто-нибудь когда-нибудь говорил, что опасно ездить в горы, когда собирается буря? Все местные жители умеют предвидеть это.
— Мне говорили, — пролепетала она. — Я имею в виду…
Он резко прервал ее:
— Вас предупреждали, но вы решили, что знаете лучше? Так?
Внезапная правдивость его слов поразила Сьюзен. То, как он сказал это, заставило ее почувствовать себя капризным ребенком.
Ребенок? Так вот как он воспринимает ее?
На самом деле она пошла на это, чтобы изменить к себе отношение Джейма.
«Ты сказал «нет», но я все равно так сделаю».
Вот чего она добивалась. И Сьюзен перестал нравиться этот незнакомец, только что открывший ей глаза на правду.
Она чувствовала, что производит невыгодное впечатление. И попыталась исправить положение.
— Я Сьюзен Армстронг, — сказала она. — Мой отец — Генри Армстронг.
— О, — вздохнул он разочарованно.
— Глава «Армстронг Энтерпрайзес», — добавила она, чтобы он наконец осознал: она не просто какая-то девчонка, а очень богатая и важная особа.
— О, — последовало вновь совсем разочарованно.
— Я остановилась у дона Карлоса Альвареза, — произнесла она с отчаянием. Если он никогда не слышал о ее отце, то, возможно, знает дона Карлоса, влиятельного и богатейшего человека в провинции.
— Это дон Карлос предупреждал вас не ездить в горы?
— Да, именно он, — ответила Сьюзен.
— Если вы не воспользовались советом такого человека, как дон Карлос, вы еще большая дурочка, чем кажетесь.
Он встал и, казалось, растворился в воздухе. Девушка повернула голову и увидела, что рядом с ее кроватью в стене находится дверной проем.
— Не уходите! — закричала она. — Вернитесь! Все было не так…
Но он уже не мог услышать ее слов.
С сожалением Сьюзен осознала, что выставила себя полной дурой. Но она быстро утешилась. В конце концов, кто был этот человек? Некто, живущий в трущобах. Возможно, беглец от правосудия. Хотя нет, не похоже. Но в любом случае он не имел никакого отношения к ней. Его мнение абсолютно ее не интересовало.
Сьюзен принялась убеждать себя в этом, но почему-то ей не удавалось. А потом она поняла.
Он был тем человеком, который спас ей жизнь, а она даже не поблагодарила его. Произвела впечатление эгоистичной идиотки. Она не знала, кто он, но поняла, что очень хочет это выяснить.
Слезы, отчасти из-за сомнений, отчасти из-за слабости, хлынули из ее глаз. Сьюзен откинулась назад и натянула одеяло на подбородок.
«Грубый мужской поцелуй», — подумала девушка и незаметно погрузилась в сон.
Глава 4
Когда она снова проснулась, комнату заливал серый холодный свет. Сьюзен находилась в маленькой хижине с земляным полом, похожим больше на болото. Дождь уже кончился, но в воздухе ощущалась сильная влажность. Снаружи доносились голоса, и даже послышался резкий крик боли.
Она оглядела хижину и не заметила никаких следов своей одежды. Затем в комнате резко потемнело, это кто-то вошел в дверь. Кружка с ароматным кофе очутилась в ее руках.
— Ваша одежда больше непригодна. Я принесла вам кое-что из моей.
Голос был низкий. Это была американка, одетая в рубашку цвета хаки и широкие штаны. Ее черные волосы были стянуты на затылке красной лентой. Под мышкой она держала такие же штаны и рубашку. Одежда была чистой, но не глаженой.
Девушка продолжала:
— Выходите, когда будете готовы. Вы увидите натянутый тент. Там работает доктор и я.
Эти слова значили: мы работаем вместе, он и я.
— Доктор? Это был доктор?
— Доктор Тейлор. А я — сестра Гибонс.
В ее голосе не чувствовалось ни капли дружелюбия или интереса. Но ее слова были важны для Сьюзен. Доктор. Так вот что он делал в этом пустынном месте.
— Но кто такой доктор Тейлор? Откуда он? — У нее накопилось столько вопросов, которые требовали ответа.
Сестра Гибонс сказала:
— У меня нет сейчас времени отвечать на ваши вопросы.
Она как бы поставила точку. Сьюзен поняла, что является помехой, отвлекающей доктора и сестру от важных дел, которыми они занимались.
Как будто в подтверждение догадки Сьюзен сестра резко повернулась, собираясь уйти. Но девушка остановила ее еще одним вопросом, хотя и знала, что это глупо:
— Здесь есть ванная? Сестра Гибонс засмеялась.
— Это Сьерра-Мадре-дель-Сюр, а не «Валь-дорф-Астория», — сказала она и ушла.
Сьюзен откинула одеяло. Воздух коснулся ее оголенной кожи. Она обнаружила, что нижнее белье завернуто в рубашку цвета хаки. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы одеться. Штаны были немного туговаты, а сами брючины коротковаты, но было очень приятно надеть хоть что-нибудь и избавиться от этого колючего одеяла.
Сьюзен нашла свою сумку, достала расческу и привела в порядок волосы, осмотрев себя в крошечное зеркало пудреницы. На лице не осталось и следа прежнего макияжа. Она вздохнула, накрасила губы и вышла.
Ни яркие краски, ни солнечный свет не встретили ее.
Все было серым, черным или грязно-коричневым.
Девушка оказалась возле скопления небольших домиков. Улицей это назвать было нельзя. Хижины были выстроены на неравном расстоянии друг от друга. Деревня располагалась на широком уступе горы, возвышавшейся перед ней. С другой стороны был крутой обрыв, и оттуда был слышен рев бегущего потока воды. Две хижины стояли на самом краю. Она повернулась и в ста ярдах от себя увидела крышу палатки зеленовато-коричневого цвета. Камуфлированная, как в армии, подумала Сьюзен. За палаткой уступ заканчивался, и она увидела свежую насыпь земли. Должно быть, сошла лавина, подумала девушка, и холодок пробежал по спине. Она с замиранием сердца посмотрела вверх, и ей стало страшно. В любой момент мог случиться обвал, и она оказалась бы погребенной под тоннами камня и земли. Вокруг палатки собралась толпа людей, и Сьюзен поспешила подойти к ним, чтобы не чувствовать себя одинокой.
Люди молча расступились, пропуская темноволосую девушку. Никто не произнес ни слова. Если бы толпа состояла из американцев или мексиканцев, то поднялся бы шум и разговоры. А индейцы стояли, не проявляя никаких эмоций, только их широкие лица с необычным разрезом глаз были обращены к ней.
Мужчины здесь носили широкополые сомбреро, а их плечи прикрывали накидки местного производства. Женщины казались укутанными в какую-то одежду, а их головы были накрыты шалями. Многие держали маленьких детей, которые беспокойно смотрели по сторонам. В воздухе витал запах шерсти и костра.
Сьюзен дошла до палатки. Около входа она увидела несколько человек, лежащих на грязной земле. Они уставились на нее своими черными глазами, но без каких-либо чувств, даже без интереса. Они терпеливо ждали доктора.
Сьюзен вошла в палатку. В нос резко ударил запах медикаментов. Под потолком висели две ацетиленовые лампочки, обеспечивающие яркий белый свет. Под ними находился высокий длинный стол, на котором лежал индеец, раздетый до пояса. Над его головой склонилась сестра Гибонс, держа маску для наркоза. Спиной к Сьюзен, так же наклонившись над пациентом, стоял доктор Тейлор. Ей не было видно, что он делал.
Сестра Гибонс взглянула на Сьюзен. Затем снова наклонилась.
Сьюзен хотелось что-нибудь сказать, обратив таким образом на себя внимание. Спросить, как она может выбраться из этого опасного места. Но сосредоточенность доктора заставила ее промолчать. Она просто стояла и ждала.
Доктор Тейлор положил окровавленный скальпель, взамен взял уже заправленный шприц, а затем бинты. Спустя еще десять минут он кивнул сестре Гибонс. Она сняла с больного маску для наркоза и убрала ее.
— Я сделал все, что мог, — произнес врач. — С его рукой все будет в порядке. Позови кого-нибудь, кто его заберет.
Сестра вышла. Его глаза остановились на Сьюзен.
— Вы уже поднялись? Как вы себя чувствуете?
Она ответила:
— Проголодалась. Я в порядке, просто хочу есть.
— Мы скоро будем обедать, — сказал он. — Но сначала нужно закончить работу.
Сестра Гибонс вернулась с четырьмя индейцами, которые ждали снаружи. Они аккуратно подняли бесчувственного пациента с операционного стола и понесли его на одеяле, держа за углы.
Доктор вновь повернулся к Сьюзен. На его лице она увидела отчаяние и усталость.
— Вам нужно отдохнуть, — с участием проговорила она.
— Пока все эти люди так страдают?
Его глаза прожигали ее насквозь. Они говорили: «Я знаю, вы бы отдыхали, даже если бы перед вами кто-то умирал. Вы бы не стали утруждать себя, чтобы помочь им».
Сьюзен прямо чувствовала, как эти мысли проносятся у него в голове. Она произнесла:
— Могу я чем-нибудь вам помочь?
— У вас есть опыт работы медсестрой?
— Нет, — ответила она.
— Вид крови вас пугает?
— Да.
— Тогда вы вряд ли сможете помочь, — вздохнул он.
И только сейчас она заметила, что и его белые перчатки, и халат испачканы свежей кровью.
Внезапно ей показалось, что она явственно ощущает ее запах. Палатка закрутилась, ноги подкосились, и Сьюзен упала на землю. Она потеряла сознание лишь на мгновение. Когда девушка открыла глаза, она увидела обеспокоенное лицо доктора, склонившееся над ней.
— Вы, должно быть, потрясены в большей степени, чем я предполагал, — сказал он. — Пойдемте.
Он провел ее на другую сторону палатки и посадил на старый деревянный ящик, валяющийся у стены.
— Наклоните голову и зажмите ее между коленками.
Она последовала совету, и остаточные явления дурноты покинули ее.
Она почувствовала его руки у себя на голове, и странное чувство овладело ею. Но его голос был очень холоден, когда он произнес:
— Я не думаю, что вы можете сделать что-нибудь полезное. Мы работаем здесь в примитивных условиях, а это выглядит не очень приятно. Так что лучше идите в свою хижину.
— Вы хотите сказать, чтобы я держалась от вас подальше?
— Это было бы неплохо. Сейчас нет возможности вывезти вас отсюда. Дороги размыты. И у меня полно работы.
На какое-то время чувство жалости к себе переполнило Сьюзен. Как будто до нее никому не было дела.
Внезапно раздался крик. Один из индейцев указывал на четырех человек, пробирающихся между скал. За ними еле тащилось еще несколько. Наверное, пациенты к доктору.
— У меня больше нет времени для вас, — произнес он.
На секунду их глаза встретились, и она увидела, как в них что-то промелькнуло. Но что это было? Жалость?
Он произнес несколько слов на местном диалекте, более похожем на язык ацтеков, чем на мексиканский, и несколько индейцев кинулись к бредущим людям, чтобы помочь.
Доктор отвернулся. Сьюзен опять почувствовала себя очень одинокой. В горах сверкнула молния, прогремел гром, и опять начался ливень.
Она поплелась обратно в хижину, но прежде, чем успела войти в нее, вымокла насквозь.
Было очень темно, тучи затянули все небо. Она представляла себе больничную палатку с ярким, слепящим глаза светом, под которым работали доктор Тейлор и медсестра.
Ей было интересно, как его зовут. Она сидела одна, и казалось, проходили часы. Еще никогда ее жизнь не была такой бездеятельной.
Но Сьюзен не интересовало, что происходит вокруг. Она гораздо больше волновалась о себе, чем о других.
Одна часть ее существа говорила: «Почему я должна беспокоиться о крестьянах с чужой земли?»
Но другая помнила лица, искаженные страданием и осознанием, что произошла катастрофа, изменившая их жизни. Сьюзен признавала, что эти индейцы тоже люди.
Ей вспомнились строчки из Джона Дона:
«Ни один человек не является островом; он — кусок континента, часть целого».
Она всегда была островом. Но теперь девушка поняла, что острова иногда могут быть окружены суровыми и злыми морями вместо спокойных теплых вод.
Доктор же был частью целого. Он пытался помочь этим индейцам, они были частью его жизни, а он — очевидной и неотъемлемой частью их.
Сьюзен поднялась, решение было принято.
Хочет он этого или нет, она докажет, что тоже что-то может сделать.
К полуночи Сьюзен почувствовала, что еще никогда в жизни так не уставала. Она была физически вымотана до предела. Но впервые ощутила удовлетворение от того, что сделала за день.
Бури, когда они приходят в горы, могут за минуту превратить живописную деревеньку в бесформенное болото. Жители покидают свои дома. Все имущество разрушается или вымывается. Деревни существуют в таких примитивных условиях, что, столкнувшись с бедой, все обречено на гибель.
Правительство делает что может. Присылает машины, чтобы восстановить посадки кукурузы. Со временем стали присылать медицинскую помощь, но большинство мужчин, женщин и детей умирали раньше, чем она появлялась.
Это были суровые факты действительности, о которых Сьюзен Армстронг раньше понятия не имела.
Теперь она знала об этом. Пока доктор и сестра Гибонс работали в напряженной обстановке в операционной, Сьюзен занималась приготовлением еды. Она сварила кукурузную кашу и использовала остатки различных продуктов, которые имелись у доктора в трейлере позади джипа. Все пошло в дело, кроме фруктов и сухого молока, это она оставила для детей.
Сьюзен накормила детей, настолько худеньких, что их руки были толщиной с палку. Она также помогла нескольким женщинам, которые очень ослабли. Ей было доверено оказание первой помощи. Девушка неумело накладывала повязки, давала таблетки пенициллина и аспирина из маленькой аптечки, которую принес доктор.
Через некоторое время она почувствовала теплоту и дружелюбие, исходящее от этих людей. На их каменных лицах начали появляться улыбки. Одна из матерей подарила ей браслет из каких-то камешков, который, она теперь знала точно, никогда уже больше не снимет, несмотря на его простоту.
Сьюзен заметила двух раненых американцев и хотела подойти к ним, но тут доктор закончил с самыми тяжелыми травмами и закрыл свою хирургию на ночь. Он вышел из палатки, прикурил сигарету себе и медсестре.